Босоногий султан

— Если б я был султан, я б имел трех жен… — поет Владимир себе под нос, неторопливо нарезая колбасу. Кошка вьется около ног, прижимаясь хвостом — приходится делиться. — Агаааа! — гибкая девушка, воспользовавшись тем, что он нагнулся, наскакивает сзади, спугивая кошку, и опутывает вздрогнувшего мужчину руками и ногами. — Так и знала, что ты нам изменяешь! Колись, поняш, откуда третья? Владимир выпрямляется, почти не чувствуя ее веса, и оборачивается, делая вид, что пытается найти источник голоса. — Нет у меня, кроме вас, никого. Лукавит, конечно. Но девушек больше, и правда, нет. Лера, разбуженная криком Томы, сонно возится на диване. Розовая майка задирается, оголяя живот, и Владимир неприлично долго на нее смотрит. А потом все-таки отводит взгляд. Все никак не может привыкнуть, что можно. Тома и Лера, они ведь такие… Молоденькие. Красивые. Умные. А он что? Ему бы наставником быть и на большее не претендовать, а они к нему тянутся обе. И даже не ревнуют друг к другу, как будто так и надо. Как будто он и правда султан какой-то, а султанам две жены можно. — Я жутко голодна! — ноет Тома Владимиру в ухо, слегка его прикусывая, как будто всерьез собралась оторвать кусок и прожевать. — Помочь с завтраком, рыжик? Может, омлет приготовить? Владимир задумывается, пытаясь вспомнить, остались ли у них молоко и яйца, и идет к холодильнику, но Тома ловко соскальзывает с него и преграждает дорогу, подцепив резинку домашних штанов. — Ты что, правда про омлет подумал? Вот умора… Владимир удерживает стягиваемые Томой штаны обеими руками и умоляюще смотрит на Леру. Та ему смущенно улыбается, но соглашается принять огонь на себя. — Том, оставь его в покое. Ты же видишь, он не в настроении. — О-о-о, а ты как раз в настроении, девчуля! — воодушевляется Тома и, отпустив Владимира, запрыгивает на скрипучий диван и обнимает Леру. Лера под ее ласками расслабляется, подставляет под поцелуи шею и губы, а Владимир облегченно вздыхает и возвращается к бутербродам. Обиженная Тома бросает в него подушку. — Эй, ты даже не смотришь! Мы же одна команда. Ночью они так вымотались, что просто завались спать, даже не поев. И если у девчонок животы урчат еще не так сильно, то Владимир готов ради еды даже убить. Он быстро запихает в себя бутерброд и поворачивается к боевым подругам, у которых все, как говорится, «в самом разгаре». И игнорировать увиденное уже не получается — организм потихоньку начинает просыпаться, реагируя вполне однозначно. — Володя… — выдыхает Лера, когда Тома касается ее между бедер. Взгляд у Томы хитрый, так и говорящий: «Иди сюда, для тебя же стараюсь». Без Томы всего этого, наверное, и не было бы. Это Тома первая затащила его в постель, а потом поделилась мыслями о чувствах Леры, которые та особо и не умела скрывать. Лера, оставаясь с Владимиром наедине, слегка терялась и обхватывала его руками так осторожно, словно боялась об него обжечься. Тогда он начал чаще катать ее на мотоцикле, чувствуя, как с каждым разом девушка становится все доверчивее и мягче, и все ломал голову: то, что происходит — всего лишь интрижка или нечто большее? С Томой у него и правда был просто секс: ни к чему не обязывающий, пусть и яркий. С Лерой, он чувствовал, так нельзя. Их первый раз случился в Зазеркалье. В одной из комнат, куда завлекла их Тома, якобы просто для того, чтобы выпить и хорошо покушать. Вместо горячего шоколада был глинтвейн, вместо серьезной еды — легкие закуски, и Кризалис может поклясться, что в жизни не съедал столько кильки, как в тот день. У всех троих было праздничное настроение от хорошо проделанной работы, впереди маячили выходные, что для Леры, которой, в отличие от них, приходилось еще и ходить на учебу, было очень важно. Тома в шутку залезла к Владимиру на колени и громко заявила, что там очень удобно и Лере стоит тоже попробовать. А Лера, привыкшая думать только о работе и давно переставшая смотреть на Владимира, как на мужчину, залезла тоже. Они дурачились — он поднял сразу их обеих, впервые используя свою силу не для чего-то разрушительного. Они смеялись, как дети малые; потолок, подсвеченный неоном, весело кружился, и они тоже кружились, пока не свалились на постеленные внизу матрасы — Владимир помнит, что задался тогда вопросом, зачем они там нужны. От сильного чувства он поцеловал девочек в раскрасневшиеся щеки, хотя никогда себе подобного не позволял, а Лера вдруг набралась смелости и накинулась на его губы. Он неловко приобнял ее за талию, пока Тома поглаживала ее по спутанным волосам. Когда Лера отстранилась, Владимир спросил: — Нормально? Поцелуй на вкус был как рыба, которую он только что съел, но Леру это не смутило. Она смотрела ему в лицо таким взглядом, как будто внезапно нашла то, что искала, и не могла поверить своему счастью. Так же она посмотрела и на Тому. Та ответила за них обеих: — Все путем. Пойду у Фарида презики стрельну, никуда не уходите. Он вдруг понял, что у него и нет сил на то, чтобы встать: девочки на него навалились с обеих сторон, алкоголь, в который Тома подмешала крепкий ром, ударил в голову, так что до Фарида Тома тогда так и не дошла. Это было что-то невразумительное, о чем было и неловко, и забавно вспоминать, они всё тогда сделали одними руками и вырубились там же, где упали. Он был уверен, что кто-нибудь из них точно потом будет об этом жалеть, и этим кем-нибудь должна была стать Лера или он сам, но этого не произошло. Лера без всякого стеснения — кто знает, как ей тогда удалось взять себя в руки, — попросила, чтобы он был мужиком и все сделал нормально, и бог с ней, с Томой, пусть тоже будет, она ведь в доску своя, без нее их странное трио уже и не представить. Но он сначала все сделал без Томы. Позволил Лере увидеть себя, коснуться его уродства и вместо того, чтобы отдернуться, это уродство поцеловать. Волосы Леры напоминали о волосах одной медсестры, поэтому один раз Владимира чуть не триггернуло, но он смог вовремя остановиться и не навредить. Ни Тому, ни Леру нельзя назвать хрупкими. Их костюмы вообще способны выдержать серьезные удары, поэтому Владимир предпочитает, чтобы девочки все-таки были в них. А вот так, с утра, без всего, когда он еще и голоден — это небезопасно. А они почему-то его не боятся. Владимир, сдавшись, тянется к пачке презервативов, которая теперь всегда стоит на самом видном месте, потому что Тома очень энергичная и нетерпеливая. Лере куда больше нравится спать или просто молча лежать, отдыхая после тяжелого дня, привалившись к чьему-нибудь теплому боку, но если ее как следует распалить, она начинает просить — нет, даже требовать, и отказать ей уже не можешь. Главное — не укусить и не перепутать с едой, иначе он точно до конца дней останется никому не нужным холостяком. Секс выходит рваным, снова немного неуклюжим, потому что двоих сразу у Владимира раньше никогда не было, и он до сих пор не может приноровиться. Девушки слишком разные и хотят разного: Тома все пытается сесть верхом, Лере больше нравятся объятья и поцелуи, а под конец она вообще откатывается и засыпает, досматривая прерванный сон, пока Владимир заканчивает с неуемной Томой. Завтрак все еще не готов, а есть из-за потери энергии хочется только сильнее, и Владимир даже начинает немного злиться и мысленно ругать себя за то что он, старый дурак, влез во всю эту авантюру и портит девочкам жизнь. Но Тома, довольно улыбаясь, хлопает его по заду и великодушно заявляет: — Лежи, лежи, я сама сейчас что-нибудь сделаю. Он откидывается на подушке, перетягивая укутавшуюся в одеяло Леру себе на грудь, и следит внимательным взглядом хищника, как Тома хозяйничает на его — их, — кухне. Правильно ли он поступает, что позволяет всему этому происходить? Он эгоист, причем очень жадный, раз одной девушки ему оказалось мало. Мысленно он продолжает напевать: «Не очень плохо иметь две жены, и очень плохо с другой стороны…», внюхиваясь в запах жареных яиц, бекона и аромата Лериных волос. В запах дома.