Второй шанс

Сперва появились звуки. Стук шагов по деревянному полу, приглушённые разговоры. Плеск воды и звон посуды. За окном – громкий петушиный крик и птичья возня. Лай собак. Затем пришло ощущение своего тела: усиленная работа сердечной мышцы, разъедающая слабость, привычное, но давно забытое жжение вспоротых вен и артерий. Твёрдость постели. Чужие запахи. Не дом. Сознание плывёт. … Прежде, чем он приходит в себя в следующий раз, кто-то тянется забрать его меч – и он через боль и слабость хватается за ножны, за последнее знакомое, что было рядом – он распахивает глаза. Круглые, карие, родные – глядят в ответ испуганно и с раскаяньем. У Се. Он ослабляет хватку, позволяя забрать оружие, и парень- Стоп. Он промаргивается, и разглядывает внимательнее, пусть яркий солнечный свет из пыльного окна и режет не привыкшие глаза. Лицо совсем юное: без морщин, которые оставили годы боли, глаза оленьи, влажные, удивлённые тем, что вот так просто позволил забрать меч из рук. Кожа гладкая. Тело мягкое – нет тех стальных мышц, и зажатостей, оставленных взрослой жизнью. – С-сяогэ… – неловко заикается он, застенчиво потерев нос свободной рукой. – Ты был без сознания, так что я подумал, что он тебе пока не нужен… В его «Сяогэ» – пока нет того, что обычно У Се вкладывает, когда зовёт его. Это пустое сяогэ – безымянный парень, незнакомец, к которому не знаешь, как обращаться – и даже сквозь непонимание ситуации это ранит сильнее и больнее. Он непонимающе хмурится, пытаясь задать вопрос «что случилось» – но юный У Се ещё не выучил его знаки, не умеет распознавать по лицу, и ему приходится разжать сухие губы, чтобы неприятно с хрипотцой каркнуть: – Что случилось? – Ты пролил свою кровь, чтобы защитить нас в пещере, помнишь? – У Се тараторит это так быстро, что Сяогэ едва его понимает. – Ты потерял сознание, и мне пришлось тащить тебя до гостиницы, но ничего страшного, думаю, это была разумная цена за то, что я дурак, и не стал слушать дядю, и… Тут он хлопнул себя по лбу: – Ты, наверное, пить хочешь? Я тебе сейчас принесу! – и умчался из комнаты быстрее, чем сквозняк. Сяогэ откинулся назад на твёрдую гостиничную подушку. Надо же – стоило несколько лет пожить счастливой жизнью, как у него появились предпочтения, на чём спать. И с кем. Без У Се, сопящего под боком, в кровати казалось пусто и холодно. Покопавшись в памяти, он не смог припомнить ничего криминального, что могло бы отправить его в это место и в это время. Туда, где он знает события только по рассказам и дневникам У Се. Туда, где они ещё едва-едва знакомы, практически никто друг другу, и меж ними не было лет разлуки и боли, не было понимания и принятия. Он – всего лишь притащенная У Саньсином бутылка из-под масла, как притаскивают в дом чужих детей. Сейчас только он испытывает чувства к У Се – такому… маленькому, беззащитному, но храброму и доброму. Ещё вчера они все втроём смотрели вечерний фильм, развалившись на диване в гостиной, и У Се с Панцзы устроили ожесточённый бой подушками, да такого размаха, что, когда выбились из сил, даже не смогли подняться, чтобы отправиться по кроватям спать. Сяогэ пришлось притащить им одеяла и втиснуться в узкое пространство – он давно отвык спать один, и привыкать больше не собирался. Пусть лучше его самого используют как обнимательную подушку, пустят слюни и будут сопеть на ухо – чем быть разбуженным дурным сном посреди ночи, и метаться в темноте по комнатам, ища друзей. Он лёг спать с ними – а проснулся здесь. В груди, там, где мама подарила ему сердце, болезненно заныло. В попытках очнуться, Сяогэ ущипнул себя – не так, как обычно щипал У Се, проучая и показывая свои чувства – но со всей силы. В глазах потемнело, но он всё ещё остался в той же самой гостиничной комнате. Не давая страху прокрасться в сердце, он резкими и точными движениями размотал порезанные руки – кровь сразу засочилась меж воспалёнными краями, всё такая же жидкая и горячая. Настоящая. На пробу, он надавил на порез – тот заболел, словно и не снился. Дверь стукнула, и через мгновения его руку отдёрнули: – С ума сошёл?! – рявкнул на него У Се, отшвыривая бедный деревянный кувшин с водой на тумбочку так, что из горла расплескалась едва ли не половина жидкости. – Я тебя на своём хребте тащил не для того, чтобы ты тут подох! Нахрена ты, придурок, снял бинты? – …моя кровь не остановится сама, – медленно произнёс Сяогэ, поражённый тем, как У Се, практически незнакомец сейчас – но всё ещё так сильно защищал его даже от него самого. Он правда не замечал этого раньше? Или небесный дар не позволял ему замечать, как мальчишка практически сразу влюбился, только сам не осознавал, и не принимал свои чувства? Неужели понадобилось столько лет, чтобы осознать – если У Се бежит за ним, и не успевает, то не нужно бежать от него ещё быстрее в попытках защитить. Не поможет. Не помогло. Нужно было просто остановиться и подождать. Осознав сказанное, У Се стушевался; в его голове быстро простроились логические цепочки, и он, опустившись на колени, чтобы вытащить из валяющегося на полу возле кровати рюкзака аптечку, неловко выдал: – Так значит, гемофилия – это плата за твою особенность крови? Я подумал, что бинты так быстро напитались, потому что ты какие-то главные артерии себе перерезал – а получается, кровь просто так всё это время сочилась? Сяогэ, подтверждая, хрипло промычал, и протянул руки. Вдоль порезов тут же был щедро насыпан гемостатик и наложены свежие бинты. Затем У Се, присевший на краешек кровати, помог ему наконец-то выпить воды. Телу стало легче, но вот сердцу – нет. – Еда ещё готовится, но я принесу тебе, как только будет можно, – вздохнул парень, складывая аптечку назад. – Если хочешь, у меня есть протеиновые батончики. – Я подожду, – кратко ответил Сяогэ, не забывая, что с этим У Се приходилось объясняться словами, а не просто взглядами и жестами. – Мы торопимся? – Саньшу сказал, мы отправимся в путь, как тебе станет легче, – покачал головой тот. – А так как я был назначен приглядывать за тобой, то будь уверен – я не выпущу тебя из кровати, пока твои раны как следует не заживут! Эти слова были такими уверенными, и такими… полными наивности и невинности, что Сяогэ не смог удержать лицо, чувствуя, как уголки губ ползут вверх. Всё же, за годы пенсии он расслабился, и отвык скрывать большую часть эмоций. Глаза У Се широко распахнулись, а зрачки расширились. Набрав в грудь воздуха, он возмущённо выдал: – Не смейся надо мной! Думаешь, если смог победить чудовище, то тебе и меня одолеть по силам, а? Да тебе в твоём нынешнем состоянии дохлый котёнок наваляет! Вместо ответа Сяогэ ущипнул его за мягкое бедро, заставив болезненно зашипеть, но, даже разозлённый, У Се не мог позволить себе бить раненного, так что просто легонько ткнул его пальцем, надутый и нахохлившийся. Такой смешной, такой яркий и живой в своей юности – без тени прошлого в глазах, без темнеющих шрамов на руке и горле. Всё ещё тот, чьё сердце и душу Сяогэ так отчаянно пытался защитить, и кого разрушил собственными руками. – Что такое? – обеспокоенно спросил парнишка, наклоняясь к нему. – Это из-за меня? У тебя где-то ещё болит? Прикрыв защипавшие глаза, Сяогэ покачал головой, не зная, как ему объяснить. Да и нужно ли? Быть может, он и не помнит того, что делал, но знает, к чему приведёт любая попытка сбежать от У Се, ведь их судьбы оказались переплетены ещё до первой встречи. Не лучше ли будет в этот второй шанс идти бок о бок, чтобы вместе встретить опасность? – Скажи хоть что-нибудь! – Я буду отдыхать. Не забудь принести еду. У Се возмущённо приоткрыл рот, чтобы что-то вякнуть, но быстро понял, что с ним больше не будут разговаривать, так что, не проронив ни слова, вышёл из комнаты. Сяогэ проспал до поздней ночи, проснувшись только чтобы поужинать. Гемостатик был качественный, сумел свернуть его капризную кровь, таблетки сняли воспаление, и, раз теперь телу больше ничего не мешало, то оно быстро регенерировало. У Се вернулся в комнату за полночь – пьяный от местного вина и более раскрепощённый. Увидев, что Сяогэ не спит, он с размаху сел к нему с беспокойным: – Чего не спишь? Я тебя разбудил случайно? – Да, – честно ответил он. У Се тут же возмущённо взвыл, тыча его пальцем под рёбра: – Неправда, ты это сейчас специально говоришь! Сяогэ пожал плечами, внутренне улыбаясь от того, что хилая попытка пошутить удалась. Дразнить такого У Се – эмоционального, неловкого и искреннего – было сплошным удовольствием. – Кстати, – парнишка наклонился ближе, а затем внезапно взял Сяогэ за правую руку. – Можно спросить насчёт этого? – Когда Сяогэ кивнул, он с очень серьёзным видом огладил его указательный и средний пальцы. – В дедушкином дневнике написано, что для такого результата нужно долго и упорно тренироваться с самого детства. Ты… – Я не помню своего детства, – почти не солгал он. Не помнил, но знал, что было, по рассказам того же Чжан Хайке. – Но знаю, что вытаскивал еду из костра. Снова и снова. – …жесть, – через какое-то время выдохнул У Се, и прижал его руку к своей груди, продолжая ласково гладить пальцы, словно бы пытаясь стереть следы прошлого. – Как так можно с детьми вообще?! – Мы выживали как могли. Они посидели в тяжёлой тишине, пока У Се над чем-то усиленно думал, не отнимая драгоценную руку от своей тёплой груди. Сяогэ разглядывал его напряжённое лицо, и сопоставлял со своими воспоминаниями. В уголках глаз ещё не было гусиных лапок от частых улыбок, а морщинки на лбу только-только прокладывали след в будущее. Парень вздохнул, поймал его взгляд и печально улыбнулся – но тут же широко зевнул. Было видно, что он безумно хочет спать, но не может заставить себя уйти на свою кровать, ведь у него ещё так много вопросов – Сяогэ знает их наизусть. Он ответит на все из них, как только придёт время. А пока… – Как твоё имя? – спрашивает У Се, хотя его голова явно клонится в сторону чужой подушки, а в честных глазках мелькает желание улечься спать прямо здесь. Сяогэ, не подумав, чуть двигается в сторону и тянет его на себя… А потом по удивлению в глазах У Се вспоминает, что они здесь – чужие люди. В комнате резко становится холоднее. – …хах, Сяогэ, ты такой добрый, – наконец выдаёт парнишка… и, скинув ботинки, заваливается на кровать, растягиваясь лицом к лицу. – Но не думай, что сможешь отвертеться от моих расспросов теперь, когда сам пригласил! – Чжан Цилин, – отвечает Сяогэ, чуть морщась: – Мне не нравится этот… это имя. У Се важно, понимающе кивает. Глаза его потихоньку закрываются, и он неосознанно придвигается ближе, чтобы уткнуться головой в тёплое плечо. Это немного неудобно и болезненно – часть его тела давит на руку, поэтому Сяогэ решается: – Приподнимись. Парень даже не открывает глаза, когда двигается, чтобы им вдвоём улечься на узкой кровати поудобнее, однако, когда он неосознанно двигает головой, упираясь носом во что-то упруго-жёсткое, то мгновенно выходит из дрёмы. Он наполовину лежит на Сяогэ, в полуобъятии между торсом и рукой, укрытый одеялом, а лицом упирается в грудную мышцу. Он пытается сделать вид, что вовсе не смущён, и вообще всё ещё спит – а во сне носом как бы невзначай трётся о грудь. – Если хочешь потрогать – трогай, – разрешает Сяогэ. Ему так сильно нужен У Се, тем более сейчас, когда он ещё такой молодой, такой искренний и только-только загоревшийся к нему чувствами. И, раз он решил, что не станет больше убегать, то почему бы и не начать сближение прямо сейчас? Сон мгновенно слетает с У Се, и он приподнимается на локте, с недоверием вглядываясь в лицо Сяогэ. Но, не найдя и намёка на издёвку, нерешительно кладёт ладонь на его левую грудь, легонько сжимая. Осмелев, он щупает и вторую, проводит по линиям мышц, чуть царапает горошину твердеющего под тканью соска. Сяогэ ничего не может поделать с тем, как сильно ему хочется У Се прямо сейчас – с тех пор, как они наконец-то признались друг другу в любви, ему ни разу не приходилось держать себя в руках, потому что чаще всего их желание близости совпадало. Его возлюбленный, ждавший так долго, никогда не упускал возможности поприставать, когда они оказывались в более-менее интимной обстановке. И вот теперь они лежат в одной кровати – так близко, что дыхания смешиваются – и молодой У Се так заинтересован в том, чтобы облапать его всего, что перестаёт себя контролировать – с силой водит рукой по всему его торсу, наслаждаясь упругостью мышечных линий. Глаза его в полутьме лихорадочно блестят интересом и желанием – и Сяогэ жаждет поцеловать его пухлые губы, провести по ним языком и толкнуться меж зубов глубже, так, как нравится им обоим. …а затем в глазах У Се сверкнула мимолётная придурь, и его шаловливая рука ущипнула за сосок, возвращая должок. Сяогэ резко вдохнул, поражённый тем, как ярко в теле прострелило наслаждение, а кровь закипела. Маленький засранец. Рука ущипнула второй сосок, и Сяогэ, запрокинув голову, глубоко задышал, пытаясь успокоиться. Вдруг, если он прямо покажет своё желание, то это оттолкнёт от него ещё юного возлюбленного? – …ты такой красивый, – уловили уши дрожащий шёпот, а затем У Се пошевелился, случайно потёршись о бедро, и приглушённо застонал, борясь с возбуждением и смущением. Сяогэ бы хотелось ответить ему, что он тоже красивый, но рука быстрее языка сама потянулась к лохматой голове, чтобы за затылок притянуть пискнувшего парня к себе и поцеловать. Сначала осторожно, дав возможность сбежать, если вдруг ему понадобится таким образом справиться с нахлынувшими эмоциями. Но У Се рвано выдохнул через нос, а затем сам принялся целовать – неуклюже, но с полной отдачей. Сяогэ впервые понял, что значит, когда про человека говорят «сладкий» – потому что юный У Се сейчас был именно таким. Его взрослая версия была жгуче-пряной – вот так на него повлияли десять лет разлуки, но этот малыш-У Се был словно карамель, мягкий и желанный. Их губы разошлись с нежным причмокиванием, но прежде, чем Сяогэ притянул возлюбленного к себе, чтобы продолжить – тот вдруг хитро улыбнулся, рука его резко скользнула вниз, мимо пресса, прямо к… – …ох… – глаза У Се, когда он на ощупь примерно прикинул размер, стали как две плоские тарелочки. – А твой меч… неплох. Только я… То есть, я имею в виду… Ничего страшного не будет? Ты ведь ранен, и… – Всё будет в порядке, если ты сделаешь всё сам, – произнёс Сяогэ, чувствуя как по телу побежали мурашки. В далёком будущем его любовник нередко проявлял инициативу, но чаще всего, ленясь, просил любить себя, сетуя на «старость» и уменьшающуюся выносливость. А здесь же, стоило только предложить – и У Се, часто дышащий, возбуждённый не на шутку, тут же полез стягивать с него штаны. Правда, когда начал снимать их с себя, то запутался в штанинах и едва не полетел на пол, если бы не Сяогэ, успевший дёрнуть его на себя. Неловкое молчание провисело буквально мгновения, а потом оба рассмеялись. У Се – из-за неловкости, Сяогэ – потому что юный возлюбленный всегда оставался самим собой. Они поцеловались снова, в этот раз глубже, а затем сели – так, чтобы можно было ласкать друг друга руками. Прижались ещё ближе, горячие и жаждущие. У Се собрал с головки выступившую смазку и наконец смог полноценно провести по члену любовника ладонью до самого основания, а затем ещё и ещё, пока тот задыхался от интенсивности чувств. – Сяогэ, твои пальцы… – задыхаясь, хрипло попросил парень. Глаза его были затянуты похотью, а щёки и губы горели. – Я хочу твои пальцы. Дай мне… Влажность и горячесть его рта были до боли знакомы. Сяогэ проскользил чуть глубже, почти в горло, и вернулся назад, позволяя подушечкам провести по краям юркого языка. Он знал, как сильно любовник любил, когда эти самые пальцы погружались ему в горло. Однажды У Се кончил лишь от того, как глубоко они продвинулись. Но можно ли сейчас так делать? Ничего пока не умеющий, такой неловкий – парень мог бы просто подавиться ими, и умереть. Так что Сяогэ ограничился лишь тем, что позволил любовнику неторопливо вылизывать их, наслаждаясь процессом. Вытащив мокрые, покрытые слюной пальцы, он взялся за член У Се, сразу беря и двигаясь так, как нужно – и парень от интенсивности ощущений заскулил. Глаза его тут же увлажнились, и эта особенность, плакать во время секса, лишь придавала остринки уже играющему в венах возбуждению. – Подожди-подожди… – взмолился У Се, перехватывая его руку. Он почти утратил способность связно говорить. – Ты… Твои руки. Раны откроются. Давай я сам. О. Вот в чём дело. Сяогэ посадил его к себе на бёдра и прижал сильнее, чтобы можно было обхватить члены только одной ладонью. Поцеловал в губы, в мокрый висок, тяжело выдохнул, чувствуя в теле мелкую дрожь. С ещё одним движением ладони он зашипел, и прикусил плечо У Се, заставив застонать. Спину царапнули тупые ногти свободной руки. Их мокрые члены тёрлись друг о друга, и это было одно из самых прекраснейших ощущений сразу после оргазма. У Се вскрикнул, и излился, но, даже размякший, не забыл про любовника. Он слез с бёдер, решительно толкнул Сяогэ назад на кровать, а сам склонил голову, чтобы взять в рот. – У Се! Сяогэ протянул руку и взял его за волосы, не сильно, но крепко. Так, чтобы малец понимал, что шутки просто так шутить не стоит. У Се лишь поднял свои невинные глазки, в то время как его язык медленно облизывал крупную головку, собирая предэякулят и остатки собственной спермы. Одной рукой он скользнул ниже, чтобы катать в руках семенники и ласкать нежную кожу, а другой помог себе взять в рот. Сначала неглубоко, на пробу, двигая ладонью у основания члена. А потом как всегда пошёл до конца, беря в горло. Он- Но стоило лишь подумать о том, чтобы на этом и закончить, как основание члена было крепко пережато. – У Се, что ты- – Ты можешь подождать для меня ещё немного? – лукаво перебил тот, пока Сяогэ дрожал и задыхался. – У меня давно не было секса, и… Он сел на корточки, красуясь новым крепким стояком. Кажется, если взрослая версия У Се чаще всего уставала первой, то молодая версия и сама могла затрахать до изнеможения! – Чего ты хочешь? – Ну… – парень похлопал длинными ресницами, словно бы стесняясь сказать, и даже не подозревая, что мужчина под ним был готов на всё. – Ты ранен, поэтому… могу ли я взять тебя? В ушах Сяогэ зазвенело, и если бы не крепкая хватка, пережавшая основание члена, он бы давно эякулировал только от этих слов. – …да. – Что-что? – У Се, блестя глазами, сделал вид, что не услышал, и Сяогэ, разрываясь между желаниями въебать ему, или выебать, повторил: – Ты можешь взять меня. Под поясницей тут же оказалась подушка, а в его заднице по очереди – мокрые от слюны пальцы. Даже торопясь, любовник делал всё аккуратно, не забывая наклоняться и ртом ласкать всю доступную поверхность горячего тела. А потом вдруг замер, внимательно глядя на плечо – разглядел-таки в темноте линии проявившейся татуировки. – Это?… – Вопросы потом. Сообразив, что сейчас и вправду не лучшее время, У Се, смеясь сам над собой, тихо фыркнул. Но в покое цилиня не оставил – провёл языком по «лапе» до горошины соска, и впился зубами в мясо, посылая по телу Сяогэ ещё больше мурашек. И, лишь вдоволь наигравшись, пока мужчина под ним не попросил вставить уже наконец, У Се оторвался от своего занятия, вытащил пальцы, плюнул на ладонь, и, проведя по члену, принялся вставлять. Забытое чувство наполненности затопило Сяогэ, и он несдержанно простонал, сразу же насаживаясь сильнее. Его тело быстро приспосабливалось, а ещё он безумно сильно хотел большего – чтобы У Се перестал держать себя в руках, и не обращался как с хрустальной вазой, как иногда бывало в их совместном будущем. И этот молодой У Се дал ему это – сразу взял быстрый темп, каким-то шестым чувством зная, куда именно нужно толкаться, чтобы любовник под ним забылся, переполненный ощущениями. – Потерпи для меня ещё немножко… – только шептал он иногда, крепко сжимая руками бёдра и натягивая на себя Сяогэ, который держался из последних сил. В ушах зашумело, и, казалось, он на мгновение потерял сознание от интенсивности – но его уши всё ещё слышали шлепки плоти о плоть, а нос трепетал от запаха секса, наполняющего комнату. Глаза, кажется, намокли. У Се глухо простонал, и наконец тоже кончил во второй раз. Весь мокрый, он вытащил член и очень осторожно навалился на Сяогэ сверху, вытягивая губы для поцелуя. – Я хорошо постарался? – спросил он разомлевшим довольным тоном, когда их медленный ленивый поцелуй закончился. – Тебе понравилось? Сяогэ, вымотанный и проваливающийся в сон, согласно угукнул, но… – Повторим? Он тут же в ужасе распахнул глаза, внезапно чувствуя себя на месте взрослого У Се, когда тот, затраханный, лениво отбрыкивался от шутливых приставаний, потому что больше не мог. – Не сейчас! – замахал руками юный любовник, громко смеясь. – Не делай такое лицо! Кто я по твоему? Ёбырь-террорист? Я тебе это ещё припомню. Сяогэ протянул руку и ущипнул его за мягкую задницу, заставив раздражённо взвизгнуть. Любовь – любовью, но не стоит забывать, кто в любом своём состоянии способен навставлять одному глупому мальчишке хороших пиздюлей…