Небылицы

      Майло Тэтчу исполнилось девяносто, а не скажешь ведь: словно мальчишка смел, худощав и упрямо идёт без трости, на носу — блеск очков, и на пальцах мел. Он всё тот же, что прежде, сказать по сути: нервный, бодрый; в глазах — молодой запал. До сих пор ведёт лекции в институте, кабинет профессора в сорок взял. Там на стенах — летопись в фотоснимках: экспедиции длились десятки лет, и за их чёрно-белых историй дымкой различимы статьи мировых газет.       Он женат — больше, чем половину века, а супругой написан десяток книг, и на встречах учёных в библиотеках говорят про него — ну, а Тэтч привык. Ведь в тех книгах рассказы о дальних странах, тайны, мифы, открытия — долгий путь. Это всё с ним случилось — а как же странно! И ничто из прошедшего не вернуть.       Дети видятся редко с ним — раз в два года, он их толком не знает, в науке весь. Только внуки — вот чудо! — его порода, в них азарта и знаний лихая смесь. С упоением слушают все рассказы, чертят карты, наносят маршрут путей, засыпают вопросами с полуфразы, выдают под полсотни шальных идей экспедиций к осколкам цивилизаций и настойчиво просят их взять с собой: с кем угодно бок о бок они сразятся, с кучей книг, в медных шлемах — готовы в бой!..       Майло Тэтч улыбается детским лицам: он бы сам сей же миг — и в пучину вод, сквозь пещеры — ко дну, где его царица бережёт от несчастий атлантов род, укрываясь под куполом океана в вечной тьме, не познающей солнца свет, в паутине широт и меридианов, в долготе полюсов и минувших лет.       В его сказках сплетаются ложь и правда: привкус серы и пороха, роспись стен, светлячки, полыхающие в лампадах, великаны, поднявшиеся с колен, аппараты, парящие, словно птицы, тень морского чудовища — верный страж… Но рассказы профессора — небылицы, а подводное царство — сплошной мираж. Мировое сообщество знает точно: Атлантиду искали — и не нашли. Майло всех убедил в этом; но меж строчек отмечает, что к ней не готов наш мир, что загадки и тайны древнейшей расы нужно прятать от алчущих власти рук тех, кто хочет наживы, всего и сразу, как хотел и пропавший бесследно Рурк.       Его дети не верят, считают, будто их отец к склону лет растерял весь ум. Да, когда-то нашёл он заветы Будды, написал перевод скандинавских рун, изучал монументы, где остров Пасхи, сдал в музеи сокровища пирамид… Но атланты, чудовища — блажь и сказки, он не может всерьёз о них говорить! Майло стар, чтобы спорить; кивает внукам: «В каждой сказке есть правда, хотя бы часть, но на то и дана нам была наука, чтобы факты от вымысла отличать», — и ломает надежды в вопросе детском: «Атлантиду, увы, не дано найти».       Но мерцает и дразнит лукавым блеском бирюзовый кристалл на его груди.