Рождество 1942 года.

[Берлин, 24 XII 42, 15:15]. Рождество 1942 года будет совсем не похоже на предыдущие, понимала Магда. Молодая женщина сидела в кресле и педантично вычёркивала пункты из длинного списка подарков. Кажется, на всех хватило денег. Магда поморщилась — «хватило денег» — будто она не жена министра, а простая прачка! Ан-нет, выходит, что разница между ней и прачкой не велика. Йозеф опять урезал домашние расходы — у нас война, а ты всё со своими тряпками! — услышала Магда с утра раздражённое шипение министра, так что разница между ней и прачкой только в том, что по магазинам бегала не она, а Тина, хорошенькая расторопная служанка, вроде бы ещё не побывавшая в постели её мужа. Впрочем, какая разница? Магда встала с кресла и расправила складки на платье. Нужно отдать распоряжения кухарке, если всё сложится благополучно, то вечером за праздничным столом соберётся вся семья — даже сестра Йозефа с детьми должна приехать. ~ Магда удовлетворённо рассматривала нарядно украшенную гостиную. В свете камина красиво поблёскивали игрушки на ёлке и новенькие гирлянды из бусин. Аккуратные стопки подарков дожидались, когда резвившихся в соседней комнате детей, наконец пустят в этот маленький сказочный мирок и они, шурша обёрточной бумагой будут визжать от радости — кто-то получит новую куклу, а кто-то книгу или красную машинку с настоящими фарами. Было без десяти девять. В гостиную заглянула фрау Августа. — Ну? Твой хромоножка скоро домой собирается? Сочельник, а его... Магда поморщилась, стараясь пропускать ворчание матери мимо ушей. Фрау Берендт с самого начала невзлюбила будущего зятя (было, конечно, за что, но не признавать же это) и наедине с дочерью не иначе как «хромоножкой» Йозефа не именовала. — У него много работы в министерстве, — лаконично ответила женщина, поправляя шарик на ёлке. Пушистую, почти двухметровую зелёную красавицу с утра принёс их водитель Ганс. Решено было поставить её в большой гостиной перед экраном домашнего кинотеатра — всё равно ведь смотреть они ничего не будут, зато точно все поместятся за сдвинутыми вместе по случаю праздника столами. Не то что в их небольшой кухоньке. Фрау Берендт ещё немного поворчала, но ушла — дети затеяли какую-то игру и непременно желали участия в ней бабушки. Зазвонил телефон. Решив, что это Йозеф, Магда, оборвав уже начавшую складываться цепочку из пессимистичных предположений «а что, если...», взяла трубку. — Резиденция, – как было у них заведено, ровным тоном ответила женщина. — Милая, оставим этот официоз, – мурлыкнуло в трубке голосом Йозефа. Похоже, сегодня в ProMi дела шли хорошо, и министр пребывал в самом благодушном настроении, – мне сегодня принесли дивную киноленту. Так что включайте проектор, скоро буду. — Но Йозеф, – растерялась Магда, – я распорядилась поставить ёлку в большой гостиной, сегодня её точно никто не будет передвигать... Неожиданная идея мужа выбила женщину из колеи. Обычно Йозеф отсматривал все новинки у себя в министерстве и редко приносил ленты домой; а если и приносил, то обычно отсылал бабины вместе с Гансом, и дети смотрели фильмы без него. — ...ты никогда меня не слушала! Похоже Магда, погружённая в свои мысли, пропустила часть монолога «я женился на женщине, которая меня не понимает». Хотя, судя по выжидательно замолчавшей трубке, это был весь монолог. — Мы можем... – начала было Магда, но её тут же прервали. — Вы можете прекрасно отпраздновать и без меня, – припечатал Геббельс и бросил трубку. Проглотив ком обиды, Магда вернула издающую монотонные гудки трубку на место. Прекрасно. А что? Всё, и правда, неплохо складывалось. У них наконец-то будет нормальное, спокойное Рождество. Дети не будут бояться сказать лишнего слова при вечно раздражённом отце, а Магде наконец-то не придётся увещевать всех не ссориться... ~ От души шваркнув телефоном, министр поутих. Когда первая волна гнева прошла, Геббельс задумался. Нет, Магда, конечно, виновата, в этом и сомнений никаких нет... Но что делать ему? Торчать в Сочельник в министерстве не хотелось совсем и решив, что раз уж ему не суждено провести праздничный вечер в кругу семьи, то можно провести его в трудах, но необязательно в министерстве, Йозеф Геббельс, отдав последние распоряжения Фрицше касающиеся завтрашнего эфира, чинно отбыл в Ланке писать статью с броским названием «Оторванные детские ручки» и делая вид, что не замечает сочувственного взгляда своего заместителя. Наказав тактично молчавшему Гансу подать машину к 8 утра, Йозеф отпустил паренька, о чём вскоре пожалел — нужно было разжечь камин, что сам Йозеф делал последний раз в детстве и то под присмотром старшего брата. Кое как справившись с камином и попутно выпачкав светло-бежевый костюм в золе, министр в самом сумрачном настроении, придвинул небольшой столик поближе к огню и взялся за ручку. ~ Как и предполагала Магда, без Йозефа вечер Сочельника проходил совсем иначе. Дети весело распевали рождественские гимны, а прислуге не приходилось ступать на цыпочках лишь бы не потревожить хозяина дома. Взрослых же вполне устроил ответ женщины, что, мол, в министерстве слишком много неотложных дел и Йозеф сам не знает, когда будет дома. У всех было слишком праздничное настроение, чтобы обращать внимание на такую мелочь. Только фрау Мария, мать Йозефа покачала головой, но так ничего и не сказала. Магда, сославшись на усталость, вскоре ушла к себе. Оставшись одна, женщина дала волю эмоциям. Она никогда не умела этого признавать, но Магде было почти физически плохо, когда Йозефа не было рядом. И ей было просто по-женски обидно от несправедливых упрёков со стороны человека, которого она любила, отца её детей... Магда сидела на полу спальни, и притянув колени к груди, тихо плакала, выплёскивая накопившиеся эмоции, когда дверь в спальню тихо приоткрылась. ~ Негативные эмоции всегда были лучшим источником вдохновения для Геббельса. Правда сейчас, обида на жену и наложившиеся на неё утренние тревоги из-за сводок на фронтах, никак не складывались в полную гнева и боли статью о зверствах польских солдат. Что-то мешало Йозефу. Имея привычку о спорных моментах рассуждать вслух, Йозеф стал дотошно сам у себя выяснять, чего не хватает его статье: — Статье не хватает огня. Логично. В чём причина? Нет нужного настроя. Я недостаточно зол. А почему ты недостаточно зол? Сводки с фронта ничего хорошего не обещают, да и сидишь ты сейчас не дома с семьёй, а промёрзшем насквозь особняке, где затоплен лишь один камин. А всё из-за чего? Всё из-за Магды, которая никогда... На этом моменте Йозеф оборвал цепочку рассуждений. Не хватало ещё вслух признать, что он был неправ. А всё к этому и шло, потому что ещё по пути в Ланке понимал, что зря взъелся на жену. Магда правильно сделала, что поставила ёлку большой гостиной, а... Теперь уже внутренний монолог Йозефа прервал тихий скрип. Министр непроизвольно потянулся к карману висевшего на спинке стула пальто, в котором по привычке, укоренившейся ещё со времён борьбы за власть, всегда носил небольшой револьвер. ~ — Последнее, о чём стоит плакать, так это твой хромоножка, – скрипучий, как высохшая ветка, голос матери заставил Магду судорожно всхлипнуть в тщетной попытке успокоиться. — Ты напрасно тревожишься, мама, – попыталась улыбнуться Магда, снизу-вверх смотря на невысокую седую женщину в синем платье, стоящую в дверном проёме. Некогда доверительные отношения с матерью стали стремительно портиться сразу после второго замужества Магды. Тогда она пошла наперекор воле фрау Августы и вышла за Йозефа так и не дождавшись благословения матери, – это всё праздничная суета. Сама знаешь, как она порой утомляет... Фрау Августа фыркнула. — Меня-то хоть не обманывай. По глазам вижу, что вы опять поругались. Дай угадаю, он всё ещё не верит в твою искренность? Магда покачала головой, усмехаясь. Не верит. Да её жизнь вообще похожа на скачки, где в каждом забеге против неё выходит свежая лошадь и каждая, как и она стремится доказать, что она та самая, самая искренняя и честная. Вот только на практике оказывается, что всем им от Йозефа что-то надо. Поэтому он никому и не верит. Даже ей. Которой, видит Бог, не нужно ничего. — Да, – словно отвечая каким-то своим мыслям продолжила фрау Мария, – не верит. Думает, что это игра на публику. Верные соратники фюрера, идеальная пара... Магда снова всхлипнула. ~ Йозеф тихо встал из-за стола, держа револьвер со взведённым курком на уровне груди. Стрелял министр посредственно, но в ограниченном пространстве гостиной хватило бы и этого. Так, нацелив револьвер в темноту коридора, он и встретил Магду. Она стояла перед ним молча, равнодушно смотря на направленный прямо в грудь револьвер. — Хочешь вина? – как ни в чём не бывало после затянувшейся паузы поинтересовался Йозеф, кладя револьвер на столик. Он даже не стал интересоваться, откуда Магда узнала, где он — фары отъезжающего служебного мерседеса и так не оставляли сомнений, – кажется, в погребе ещё оставалось пара бутылок. — Пожалуй, – кивнула женщина, от чего не успевшие растаять снежинки взметнулись облачком, – вино в такую погоду не помешает. Они оба делали вид, что ничего не произошло, что всё так и надо. Да, ни Магда, ни Йозеф не умели извиняться, но иногда банальное «извини» значит куда меньше, чем горящий до утра камин, пущенная по второму кругу пластинка патефона, искренний смех...