Простуда

      Кружка опускается на стол с характерным стуком, и тёмная жидкость выплёскивается на стол. Хэйдзо жмурится, потирая переносицу. На районе загремело громкое дело, которое сразу же повесили на него — самого перспективного детектива. Конечно, это льстило, и Хэйдзо правда гордился тем, что такое важное задание дадут ему, но, как оказалось, рано радовался. Весь запал пропал, как только в руки попала тощая папка с делом, внутри которой один единственный лист с фотографией с места преступления, и всё.       Детектив крутит в пальцах карандаш, задумчиво смотря в окно, пока на улице понуро ползут тучи, а по стеклу, словно в похоронном марше, барабанят капли дождя. Сиканоин не спал уже более суток, его мутит, голова раскалывается, а с места он сдвинулся лишь чуть-чуть: опросил коллег жертвы, соседей, но это не дало почти ни каких наводок, о погибшем было мало что известно. Выводя очередные знаки вопроса на стикере, парень слишком отвлекается на головную боль — грифель карандаша с треском ломается, прям под раскат грома.       Хэйдзо ёжится. Отопление ещё не включили, а осенью слишком быстро похолодало. Укутывается плотнее в висящий на плечах плед, подгиная под себя ноги. Холодно, болит голова, возможно, простуда, дело застряло на мёртвой точке — раздаётся тихий всхлип. Хэйдзо до невозможного устал. Откидывается на спинку кресла, вытирая рукой влагу с глаз и пытается взять себя в руки, проваливаясь в дрёму.       Будит шорох за спиной: шуршит пакет. Открывать глаза не хочется, даже если на подсознательном уровне всё бьёт тревогу. Кто может быть у него в квартире, в выходной день в такое время? Точно, а какое время... Хэйдзо прикинул, что уснул он где-то в четыре часа утра, по ощущениям сейчас немногим больше, поэтому вопрос остаётся открытым. Кто-то из коллег? Они не знают его адреса, да и зачем им пакет. Куки? Нет, сегодня она точно планирует спать до полудня. Тревога начинает подступать всё ближе и ближе, как Хэйдзо чувствует обветренные губы на своём лбу. — Ты горишь,— Казуха заключает почти укоризненно. — Да так, приболел слегка. — Я уехал всего на неделю, не говоря уже о том, что в планах было на две. Тебя нельзя оставить одного, ты как ребёнок,— ставит на стол перед Хэйдзо упаковки лекарств. — Так вот что шуршит,— Хэйдзо замолкает на несколько секунд, после ошарашенно выдав:— То есть ты уже во второй раз пришёл! — Да, я тебя, кстати, будил тогда, но ты снова уснул через минуты две, так что я решил пойти за лекарствами и не мучить тебя. Открой рот, я горло посмотрю. — Мне не пять, не надо так трястись надо мной, как курица наседка, ей богу!— Хэйдзо скрестил руки на груди, картинно закатив глаза. Но, получив лёгкий подзатыльник, рот всё таки открыл, высунув язык и, уже совсем придуриваясь, протянув "а-а-а". — Как и думал. Талантливый детектив, а за собой уследить не может. Сейчас померяем температуру, выпьешь лекарства, я тебя покормлю чем-то нормальным, а не лапшой,— Казуха прикрыл рукой рот Хэйдзо, что уже хотел возмутиться,— Ты не вынес мусор, а там упаковки. Так вот, и после того как поешь надо будет принять лекарство для горла.       Хэйдзо протяжно и трагично простонал, откидываясь на спинку кресла."Только не эта гадость"— пробубнил тот, закрывая лицо руками. Казуха с тихим смешком ушёл на кухню, напоследок бросив указания выпить лекарства со стола и померить температуру. С тяжёлой душой Хэйдзо поднялся с насиженного места, разминая затёкшие конечности. Сейчас он даже эгоистично рад, что Каэдэхара устроился его сиделкой: больше времени с возлюбленным, каким бы оно не было, — это в первую очередь больше времени с возлюбленным. Морщась, закидывает таблетки и запивает их водой, которую Казуха успел принести. Рядом со стаканом обнаружился и градусник, также оставленный парнем. Поставив градусник, Хэйдзо лениво поплёлся на кухню, шаркая тапочками. Казуха уже стоял у столешницы, ловко нарезая овощи. — А нельзя было просто яичницу?— пробормотал детектив, обнимая парня со спины и устроив голову у того на плече. — Нет, нельзя, я приготовлю суп. Рецепт мне на днях дала Бэй Доу, так что думаю тебе будет интересно попробовать что-то новое. — Ясно,— выдыхает в чужое плечо Хэйдзо. Закрывает глаза, слушая тихое пение-мычание своего возлюбленного, что сейчас стоял в его объятьях слегка покачиваясь.— Я скучал, знаешь. — Угу, знаю,— хихикает Казуха, поворачиваясь и целуя Хэйдзо в висок. — Расскажешь мне как съездил? Мне интересно послушать. — Хорошо, присядь только.       Сев за стол и подогнув под себя ноги, Хэйдзо внимательно слушал своего любимого, с трепетом наблюдая за каждым движением, вслушиваясь в интонацию и расплываясь в дурацкой влюблённой улыбке от тихих, слегка хриплых, смешков. Из мыслей вывел писк градусника и заботливое, обеспокоенное "ну сколько" от Казухи. — За поцелуй скажу,— губы растянулись в улыбке, а на лице появился самодовольный прищур, когда Казуха с тяжёлым вздохом — но он улыбался!— направился к возлюбленному, легонько чмокая в уголок губ.