Что-то бы изменилось?

У Скалл короткие волосы. Знаете, она встречалась со своей мужской версией из параллельного мира, и, ну… они ничем не отличались? Кроме самого факта. Здесь Скалл была девушкой, но это ничего не меняло. Да и что, собственно, должно было измениться? Ее маленькая грудь, стянутая до внешнего отсутствия, помешала бы выполнять трюки на мотоцикле? Женщины с более пышными формами выполняли некоторые прыжки, знаете ли. Реборн сиськи тоже не мешали попадать из винтовки прицельно в лоб. Что должно было измениться? Ее мейк, который у ее мужской версии все трепетно называли «гримом»? Скаллу было так сладко похуй в момент, когда они говорили об этом, порядочно напившись. Начали за пиво, а закончили… за водку, смешанную с чем-то очень неподходящим. Может, они даже воскресли в ту ночь, кто знает? Что должно было измениться? Мотоциклетный костюм — у Скалл, черт возьми, настолько классический, что некоторых от него до сих пор тошнит. Скалл всегда любила классику, она была ребенком, когда прыжки на мотоциклах находились на пике своей популярности. Они со Скаллом проговорили об этом час в гостиной Савады, прежде чем Реборн собственноручно, утробно молча, за шкирки выставил их на улицу. Они могли говорить о давно ушедшем без остановки, словно никто, кроме них, больше не вспомнит о нем. Что должно было измениться? Может, ее бы не позвали стать частью Аркобалено? Ой, да ладно? Скалл была ценна своим неповторимым навыком — бессмертием, всем всегда было плевать, какого она пола. Что женщина-Реборн, что Реборн-мужик издевались над ней и Скаллом в общем-то одинаково, только ее Реборн периодически понимающе отваливала. Мужику-Реборну было насрать, плохо ей или хорошо: его задача внутри команды — лечить, и он полечил ее на третий день затянувшейся миссии, чтобы выпнуть обратно в воздуховодные трубы, в которые среди Аркобалено в нынешнем составе влезал только Скалл. Когда Скалл гостила у них, так удачно сложилось, что их было двое. Что бы, блять, изменилось? Скалл недолго росла с матерью: та скончалась, когда ей было пять, и на ее плечах остались младшие братья и сестры. Так же у Скалла. Скалл вырос плаксой, любил ныть и жаловаться — и Скалл могла составить ему в этом компанию. Они росли одинаковыми, и они выросли, чтобы стать именитыми каскадерами, бессмертными, умиравшими от полной чуши, мафиози, которых приходилось защищать, когда они блевали на первой миссии от вида свернувшейся от огня крови. Ничего не изменилось. Но они с удовольствием провели время друг с другом.