— Моя, родная.

Зик еще не пришел с работы, Елена попивала свой любимый, зелёный, травяной чай на кухне, украдкой глядя в окно, за которым хлопьями валил снег. Запах мелиссы напоминал о том как они вместе проводили лето на даче. Елена ухаживала за цветами и растениями на подобие этой же мелиссы. Особенно запоминались прекрасные пионы, что отдельно любились молодой Йегер. А ее муж в то время или чинил что то, или развивал свои навыки кинологии, играя, но часто же старательно обучал Персика командам. Когда собака недоуменно таращилась на хозяина, в то время как тот прыгал и чуть ли сам не выполнял эти команды, падая на землю и грязня свою рубашку, Елена любя посмеивалась над Зиком и секатором отрезала еще одну «лишнюю» по ее мнению веточку от куста пунцовых роз. Да, все же хорошая была пора. От жары спасала белая, соломенная шляпа, из которой женщина не вылезала, дабы не напечь голову сидя в клумбе. Но все же жара была приятной, если не надевать темного) Семья Йегеров этого и придерживались. На летнее время, с мая до второй недели сентября, как кончалось лето, и не только бабье, их гардероб состоял исключительно из белых оттенков. Елена носила свободные, легкие платья, обычно кремового цвета и с каким нибудь цветочным принтом. Но самым любимым это было белое, лёгкое, шифоновое платье в сочетании с той самой шляпой. Зик же ограничивался рубашками поло и шортами. Елена любила его и таким. Даже в грязной от пятен травы на футболке с принтом маленьких бананов. Елена крепче взяла в руки бежевую кружку и потирала большим пальцем его ручку. Поднесла к носу, а после вновь вдохнула чудесный аромат чая. Ужин был готов, а Елена и сама с работы пришла лишь недавно. Часа два назад. Собака лежала возле ног и маленького кухонного стола, в своей лежанке что стояла у холодильника неподалёку. Персик фыркнул во сне, потянулся, выпячил лапы. Глядя на пса Елена вновь улыбнулась, как в дверь зазвонили. «Видно Зик пришёл.» Подумала она и отставила кружку, побежала ко входу в квартиру. Йегер прислонилась к глазку, попутно открывая засов. На плечах пальто, светлой бороде; чёрного шарфа кое как намотанного на шею мужчины еще не оттаяли снежинки. Дверь раскрылась, а Зик перешел через порог. Прикрыл ее вновь, обнял жену за плечи, зарылся прохладной бородой о теплую ее шею. — Здравствуй, милая. Послышалось из его губ. Зик ласково поцеловал Елену в щёку. — И тебе привет, Зичёнок Такое прозвище ему дала Йегер после знакомства с мачехой ее мужа, Карла ласкового его называла так в детстве, и узнала Елена это после того как та показала альбом с его детскими фото. Сейчас Зик невольно краснеет когда она его так называет, ведь помнит то фото на котором маленький мальчик в ванной топит маленькую, пластиковую мартышку.

***

Зик стер с бороды крошки и его губы расплылись в улыбке. — Елена, это было великолепно. Их кружки стояли рядом, потому мужчина неглядя схватил не ту, и отпил отвара своей жены, заместо своего каркаде. Поняв свою ошибку, он переставил кружки снова, заметая следы преступления. Елена не любила когда пили не из своих кружек. И вправду, она не заметила. — Спасибо, я старалась Персик виляя хвостом сидел возле ног хозяина и пытался выклянчить себе хоть малейший кусочек ихней еды. Он раскрыл рот и словно говорил: Ну хозяин, поделись по братски! Он раскрыл пасть в ожидании, высунул язык и выпучил глаза. Зик это видел и жалостливо перевел взгляд на жену. Елена отрицательно помотала головой. — Не нужно, врач настрого запретил. Персик же в это время по варваски, еврейски, лапами запрыгнул на колени к хозяину и языком слизал к себе отрезанный кусок говядины. Облизнулся и слинял в комнату. Елена мигом побежала за ним, в надежде вытащить еду у него из пасти, наругать пса за непослушание, но тот пустил в ход запретный ход. Забрался в проём между диваном и стеной. — Ну и ешь, варвар ушастый! Зик в то время уже сложил посуду в раковину и улыбаясь глядел на свою семью из дверного проёма. Йегер поставив руку на бедро указывала на пса и недовольно бурчала. — Ну ты видел, Зик? Этот Персик безнаказанно украл то что ему дважды запрещено! Возмутительно! Казалось, кобель и сам посмеивался подражая хозяину гляда на всю эту ситуацию. Блондин медленно подошел к жене и обнял зарываясь носом в ее волосы. — Любовь моя, успокойся и давай ложится. Съел и съел, мне не жалко. Тебе, надеюсь, тоже. Елена выдохнула, отступила. Злится в таком положении не могла, было невозможно оставаться недовольной в объятиях Зика. Его объятия были теплыми, приятными. Руки мужа действовали на девушку лучше всякой валерьянки.

***

Рыжим оттенком свет падал на лица влюбленных с незашторенного окна. Елена обнимала того кладя ладони на широкую грудь, прижималась ближе, будто старалась разделить каждую частичку тепла с ним. Нет, им холодно не было, но такие моменты были интимнее всякого секса. Темно зелёное одеяло, больше походившее на изумрудное обнимало хрупкие плечи Елены. Оно окутывало ее талию, после переходило на тело Зика. Спала пара под одним одеялом. Йегер поглаживал рукой макушку жены, перебирал пальцами локоны блондинистых волос, улыбался глядя на ее заспанное личико. Каждый сильно устал, но каждому было приятно лишь только любить друг друга. Пёс лежал под боком хозяйки, тихо посапывая. Персик во сне вздрагивал, мог даже завыть, но интереснее всего было гадать о том, что сниться четвероногому другу. Делали они это тоже вместе. Лежали на постели, устало улыбались друг другу и тихим, эротическим шёпотом рассуждали. Зик облизнул свои сухие губы проводя по ним языком, спустился чуть ниже. Он поцеловал Елену в шею вновь, ведь знал, как они ей нравятся. Блондинка еще ярче улыбнулась, приоткрыла глаза и ладонями подняла голову мужа. Поцеловала в щеку и сильнее обняла утыкаясь в шею, а после засопела. Она уснула. Руки прижали тонкие плечи; заключили их в обьятия скрепив ладони в замок. Кончиком носа зарылся в ее волосах и тихо прошептал: — Моя, родная.