Одержимость Фёдором Достоевским.

В Петербурге уже было довольно-таки холодно и пасмурно. Люди одевали что-то тёплое, чтобы не замёрзнуть на улице. Солнце уже не грело, да и выглядывало оно на ничтожно короткое время. Если ты хочешь жить в таком городе как Санкт-Петербург, то будь готов к таким условиям. Вечный холод, дождь и очень мало солнца. Федор шёл по улице. Его взгляд был отстранённый, что было крайне соответственно, ведь в такую ужасную погоду вряд ли можно чувствовать большую радость, или что-то в этом духе. В это время хотелось исчезнуть из этого мира, чтобы не видеть что творится на улице. Мокро, сыро, грязно и так постоянно. Бытовая рутина, ничего необычного. Но этот огромный минус не мешал Достоевскому. Тут он чувствовал себя гораздо лучше, чем в Москве с родителями. Санкт-Петербург поражал своей красотой и красивыми видами. Тут он учился в довольно престижном университете, будучи бюджетником. Он еще со школы был уверен, куда будет поступать и что будет делать в будущем. Так что поступление на бюджет не стало для него особой проблемой. Федор учился на факультете русской филологии. Ему еще давно пришлась по вкусу русская литература, да и сам язык. Да, в мире существует еще множество языков, которые могут превзойти его, но для Федора был фаворитом именно он. Парню очень нравилось его звучание. Нравились произведения, которые были написаны на этом языке. В русском языке Федору нравилось все, и об этом можно было говорить постоянно. Он пытался согреть руки в карманах и спрятать их от холодного ветра, чтобы не беспокоить и без того нежную кожу. Это было довольно тяжелым пакетом в руках и сумкой через плечо, буквально забитой до верху книгами. А причина этому была проста, недавно пришла стипендия, поэтому молодой студент решил ее потратить на нужды. Какая-то ее часть ушла на сигареты, что-то на питание и на необходимые вещи, в виде самых простых ручек, которые имели свойство быстро заканчиваться. Стипендия была маленькая, так что на нее довольно не разгуляешься. Но загнуться в этой ситуации не позволяет жильё в общаге и Доширак «Красная цена» по пять рублей, из-за которого он, Федор, чудом не заработал гастрит. Да и сейчас дела обстоят у него намного лучше, чем это было до этого. В его жизни неожиданно появился он, маленький лучик света, который освещал ему путь в непроглядной темноте. Он помогал Федору чувствовать себя намного лучше, и второй за это был безумно благодарен первому. Это все был Николай Гоголь, его Коленька. Коля был прекрасным парнем с белыми волосами, которые были безумно мягкие, и в каких-то моментах напоминали Федору только выпавший снег. Такие же белые и пушистые. Голубые, даже скорее темно-голубые глаза, которые имели свойство успокаивать Федора в волнительные ситуации. Его глаза никогда бы не сравнялись с цветом неба или васильков. Они имели особенный цвет, как цвет голубого чая, сделанный из цветков анчана. Гоголь появился в жизни Достоевского внезапно и неожиданно. В один из обычных дней консьержка ввалилась в его комнату со словами: « — Это твой новый сосед по комнате. Проследи, что бы он не разнес нам общежитие». После чего провела Колю в комнату и вышла, громко хлопнув дверью. Невежа. Коля представился как ученик второго курса по изучению философии зарубежной филологии и то, что он приехал из Украины. Небольшое недоумение появилось в мыслях Федора, но вопросов он задавать не стал. У Гоголя было шило в жопе и нескончаемый справочник с тупыми шутками, что немного бесило изначально Достоевского. Но у них было и много общих интересов, на которые они могли долго общаться и даже входили в частые дискуссии и диспуты. Федор посмотрел на небо — пошел снег. В этот момент вспомнились строчки одной из песен Коли: « — Подумал о тебе и пошел снег». Да и телефон в кармане начал вибрировать. Единственный кто ему мог сейчас написать, это сам Гоголь. Федор ухмыльнулся, находу доставая телефон и читает сообщение: Шут гороховый, 16:19 — Федя~я, ты скоро? ((0(00 *** Гоголь сидел напротив плиты и ждал, когда наступит время приготовления его шарлотки. На полу кухни общежития было сидеть холодно, но за пирогом надо было приглядывать. Иначе могли появиться интересные люди в лице Пушкина и Гончарова и украсть ни в чем неповинный пирог. Вся кухня уже давно заполнилась прекрасным ароматом и запах распространился по корпусу, где проживали молодые люди. Тем более эта парочка уже до этого заходила на кухню, и видела, чем занимался Гоголь. Даже просили им дать по кусочку, когда шарлотка будет готова. На что Николай состроил серьёзное лицо с выражением, а-ля «А сходить на.». Этот пирог принадзначался только одному человеку и давать он никому его не собирался, кроме этого человека. Вообще, шарлотка была самой простой по приготовлению и не составила большого труда для неуклюжего Коли. Он быстро нашел видеоролик, где миловидная тетенька рассказывает, что, да как делать. У нее был приятный тембр голоса, что делало готовку еще более увлекательней. Гоголь пару часов назад отправил Достоевского по магазинам, мол стипендия пришла. Книги нужны, ручки заканчиваются и в холодильнике мышь повесилась. Хорошо, что не Дазай, его старый знакомый из Японии, а то не с кем придумать новые мемы и обсуждать итоги недели. Телефон начал играть какую-то веселую мелодию, который Коля скачал на днях, оповещая хозяина о приготовлении пирога. Открыв дверь печи, вытащил оттуда противень, на котором и хранился сам пирог. Гоголь нахмурился, вспоминая слова тети из видеоролика. Откопав в каких-то закромах шкафов спички, увы зубочисток не было. Он тыкнул одной палочкой в шарлотку и вытащил ее обратно. «–Вроде готово.» Блондин осел на стул, смотря на пирог, и думал о человеке, которому он прилагался. Федор был чем-то очень сильно притягателен. Если бы Николая попросили о нем рассказать, то он мог часами описывать его нежную кожу и приятные, мягкие волосы. Приятный бархат его голоса, когда он читал ему одну из своих новых книг и как он нежно проводил рукой по его волосам. Достоевский был для Гоголя чем-то сровни бога или его личного, ручного демона. Если Федор поманил бы его к себе пальцами, он пал бы к нему в ноги, положив свою голову ему на колени. Костлявые колени, которые были самыми родными. Он был одновременно такой близкий, но такой далёкий человек. Он тот, кто сделал его жизнь гораздо лучше. Гоголь был им одержим, хоть и жаждал свободы. Печально однако, но с одной стороны в эти моменты возникала мысль: « — А ты разве против такой одержимости?» Нет, Гоголь не был против такой одержимости. Если бы он не был одержим Достоевским, то он бы лично пошел в ад, гореть в адском котле. Не был одержимым Федором Достоевским? Считай, что повесил на себя неискупимый грех. Он взял телефон в руки и начиная искать его чат с Фёдором: Вы, 16:09. — Федя~я, ты скоро? ((0(00 Долго ждать ответа не пришлось, сообщение было прочитано практически сразу. Гоголь улыбнулся и немного расстроился, когда понял, что руки Федора сейчас находятся на морозе, а не в тёплых карманах. Феденька, 16:11. — Минут через десять буду. Вы, 16:11. — Жду! После этого оба вышли из сети. Гоголь встал со стула и посмотрел в окно. Маленькие снежинки падали с неба и сразу же таяли. Он захотел увидеть, как снежинки осядут на волосы Федора. Захотел увидеть, как Федор в своей шапка-ушанке будет морщиться, когда снежинки будут оседать на его лицо. Коля набрал воды в чайник и поставил его на плиту. За это время вода в нем должна была вскипятиться и не остыть. Если Федор сказал, что будет через 10 минут, значит он будет через десять минут. Вода в чайнике медленно вскопала и крышка чайника иногда подскакивала на очень маленькое расстояние. Гоголь поднялся, беря в руки стеклянную чащу, которая служила своеобразной формой для шарлотки и отнес ее в его комнату в общежитии. Но дойти до нее в спокойствии и умиротворение не дали появившиеся перед ним Гончаров и Пушкин. Да чтоб их двоих волк сожрал, честное слово! — Коля, ты не же бросишь своих друзей умирать от голода? — Иван решил заговорить первым, — Дай нам по кусочку. — Сгинь, раб Достоевского, — названный Коля прошел в комнату и поставил шарлотку на стол, а после запирая дверь в комнату, — Не для вас готовлено. — Сам ты раб, клоун ебанный. Причем им же, — Сашу за язык тянуть не надо, съязвить он может в любое время и в любом месте. — Че ты сказал, быдло? — и сам Гоголь тоже не лучше. — Саша, пойдём, лучше к девочкам в корпус сходим, — на Ивана, который пытался умирить пыл парней, лишь махнули рукой, — Прости меня, Федя, я пытался. — Что слышал, уши почисти! — Ты у меня сейчас х. — Николай Васильевич, Александр Сергеевич. Успокойтесь. Бархатный голос Достоевского разлился по помещению. Гоголь выпустил Пушника, которого держал за воротник футболки, и улыбнулся. Федор обвел троицу взглядом, анализируя, какой ущерб они могли нанести, пока его не было. Иван и Саша быстро депортировались самостоятельно из помещения, пока их не настиг гнев Федора. — Федор Михайлович, — Гоголь поклонился и рукой проводил Достоевского в комнату, — Располагайтесь, мне придётся вас ненадолго покинуть, но позже я обязательно вас почту своим присутствием. Вернулся в комнату Коля уже с чайником. Федор уставился на него, с немым вопросом и второй просто пожал плечами. Гоголь поставил на стол две кружки и налил в них кипяток, кидая туда заварку чая от фирмы «Гринфилд». Хоть этот чай и был для бедных студентов дорогим удовольствием, но Федор любил его. А что любит Федор, то любит и Гоголь. Поэтому Коля делал все, чтобы достать новую упаковку чая для Достоевского. На самом деле, он его воровал у Агаты Кристи — их старосты, но она об этом не знает. Не пойман, не вор. — У нас какой-то праздник? — У тебя было день рождение, и я решил тебя немного порадовать. Я знаю, что ты сейчас скажешь, мол, не надо было. Я все равно не люблю этот день. Но я захотел его испечь его для тебя! — Николай опустил голову и уперся взглядом в пол. Федор и вправду не любил свое день рождение. Причин Коля не знал, да и не пытался выведать об этом. Если он не хотел об этом говорить, то он не будет его заставлять. Насколько бы не был бы безумен Гоголь, он понимал что означает слово «нет». Коля почувствовал прикосновение холодной ладони и нахмурился, не дай бог еще сляжет с температурой с таким отношением к своему здоровью! Он перехватил ладонь Федора, уткнулся лицом в нее и после посмотрел на него. — У тебя руки холодные, я же говорил держи руки в карманах, — Гоголь сцепил их руки в замок. — Тебя рядом не было, не смог согреться, — Достоевский уткнулся лицом в изгиб шеи Гоголя. Гоголь был всегда тёплым, а Федор всегда холодным. Своеобразное дополнение к друг другу… *** Кажется, они стояли так вечность и могли простоять еще одну. Было абсолютно плевать на остывший чай, и на то, что ноги уже болят стоять на одном месте. Им было хорошо, тепло и комфортно. Было абсолютно все равно на шум из соседней комнаты общежития. Было бы удивительно, если было бы тихо. И так же было абсолютно плевать на телефоны, на которые приходили уведомления. Они бесконечно вибрировали, говоря: «– Посмотри! На твой телефон пришло новое уведомление!»