***
бежит по венам бушующая кровь, раскалëнная до предела и заражëнная злобой. широкие плечи без прикосновений расталкивают любого встречного на пути, а какая же жуткая аура исходила от шатена! такая сильная и зловонная, будто он готов был накинуться на всякого, кто не так посмотрит. скрывать свою ревность сава устал — пора выпускать эмоции. в изумрудных очах, поди, черти пляшут, уголки губ нервозно вздрагивают, а вместе с ними жилки челюсти. савелий точно определил свою цель, которой являлся кабинет, где и прошла недавно лекция у этти с тем самым «прекрасным» преподавателем. аж кулаки сводит всыпать тому, кто перенял на себя внимание спокойного и тихого возлюбленного. — этери моретти, — раздаётся в обширном помещении низкий грубоватый голос, смешиваясь со звуком открывающейся двери. уши на голове выражают неприязнь к данному месту, всё здесь пахнет обожанием к учителю и это злит всё сильнее. молодой человек поднимает глаза на внезапный звук с верхушки аудитории — бледноволосый уронил книгу. в его глазах удивление мешается с секундным страхом. должна быть весомая причина, раз сава заявился в колледж, тем более так неожиданно. этери оглядывается вокруг, будто он не один здесь моретти, ответно уставляясь на любимого, одновременно склоняясь за книгой. — что-то произошло дома, дорогой? почему не написал? у меня после перерыва пара, — но савелию уже было плевать. терпению пришёл конец и он смело ступает во внутрь помещения, закрывая хлопком за собой дверь. шаг за шагом приближается к этти, щуря глаза и приподнимая верхнюю губу в лёгкой неприязни. без лишних слов хватает юношу за предплечье, рывком утягивая за собой вниз к столу. к учительскому столу. савелий был тем, кому частенько не хватало любви, внимания и тёплых прикосновений, на которые душенька его до ужаса жадная. в этом они с этери были похожи. две брошенные на произвол судьбы жизни слились в одну единую, где нет места жестоким распрям, играм и одиночества. моретти щурит бледные веки, а из груди у него поднимается немое возмущение, но смешивается оно и со скрытым удовольствием. только от чего это, он сказать точно пока не может. — что на тебя нашло, чëрт возьми? — выдëргивает запястье из крепкой хватки молодого человека, хмурит широкие густые брови, то и дело озираясь на дверь. скоро должен закончиться обеденный перерыв. — давай-ка лучше дома поговорим. хорошо? — но шатен молчит. — сава! ты меня сл... и замолкает, когда замечает горящий взгляд любимого. нет там сострадания и милости, нет и добренькой улыбки. ярость в нём пылала алым пламенем, прожигала грудь, разрывала внутренние органы на части. недоумение сменяется пониманием огромной волной. савелий его ревнует. — то и нашло, — громко рявкает в ответ молодой человек, оголяя ряд белоснежных зубов. этери молчит несколько секунд, не в силах выдавить из себя ни слова, шумно сглатывает вязкую слюну. — чего ты так бесишься? — говорит теперь шёпотом, чтобы сильнее не раздраконить душу любимого. — дорогой. и обращение так обжигает, что поджилки трясутся сильнее. не будь этти так дорог шатену, то точно завязалась бы драка, но сейчас ситуация между возлюбленными была немного иной. унять злобу поможет что-то приятное и ласкающее слух. у любого другого это времяпровождение за любимой книгой, под классическую музыку, у тимальцева же — секс с безудержными стонами этери. всё происходит за секунду — вот стол преподавателя, вот летящие на пол научные книжки, вот последняя капля в глубокой чаше терпения. губы двух влюблённых сливаются в поцелуе, который имел агрессивную окраску за счёт чувств шатена, но моретти даже не думал противиться. напротив, в груди у него щекотало и кололо приятное ощущение, какое озвучить он не мог, уносясь вместе с молодым человеком на седьмое небо от счастья. кто бы мог подумать, что этери так будет по-детски рад мысли, что сава его ревнует? грубые движения, точные и сражающие наповал. бледноволосый уже сейчас не в силах сдержать тихое мычание. грудь вздымается под частыми вдохами, голова идёт кругом от накаляющейся жаркой обстановки. — дорогой, дверь... — скулит младший, прикусывая свою щëку изнутри и внутренне жалея, что прерывает столь страстный поцелуй. в ответ на него глядят два изумрудных камня, излучают надменность, властность и нотку насмешливости. зрачки расширяются, уголки губ вздрагивают: — я буду рад, если он это увидит. впервые так быстро пьянеет разум от выходок партнёра. от него пахнет ревностной агрессией, пахнет тестостероном и доминантностью. савелий сравним с диким зверем в период гона и ему льстит мысль о том, что кто-то зайдёт в аудиторию, пока любимые греют друг друга по-своему. пошло, но искренне. маски срываются за секунду, перед этери сверкает оскал. где-то в подкорке головы мелькает мысль о желании, чтобы в него вцепились как можно крепче и не отпускали, но в ответ может только поджать губы, немо выражая извинение. подобный загнанной мышке, он томно вздыхал, чувствуя на плече обжигающее горячее дыхание своего хищника, так рьяно отстаивающего свою собственность. савелий сдерживал в себе эти безумные порывы не один день и даже лаская партнёра дома, где никто не видит, держался, чтобы показать всем и каждому после, чей этери на самом деле. в венах закипает кровь, заливая лица багровыми оттенками вплоть до ушей и быстро расходясь по организму до самого паха. в помещении совсем недавно было прохладно из-за приоткрытого окна, но сейчас холодок по спине бежит не от мороза, а от предвкушения. этти послушно вскидывает ноги, устраивая икры на плечах савы, одной рукой притягивая его за плечи к себе, целуя, моляще покусывая. раззадоренный шатен даже и не думал сегодня следовать прихотям любимого, решаясь показать, на что этери подписался на самом деле, когда вступал в отношения с тимальцевым. в широкой ладони с наслаждением сжимает упругую ягодицу, лаская внутреннюю чувствительную сторону бедра и не позволяя своему сокровищу рефлекторно свести колени. разводит их в стороны своим туловищем, наваливаясь на младшего и кусая за щëку, там же оставляя лёгкий поцелуй. — дорого-ой, — рвётся из груди сиплый стон этери, что так гнёт изящную спину навстречу, короткими ногтями царапая плечи савелия от еле сдерживаемого желания. — если собрался меня дразнить, то прекращай сейчас же, — дразнит в ответ, протягивая руку, чтобы толкнуть тимальцева от себя в грудь, но встречается с молниеносным подавлением сего мелкого «бунта». — я покажу ему, как сильно ты любишь мой член, одуванчик. даже если это будет стоить мне свободы. этери схватывает на полу-слове, тут же поглатывая всё оставшееся в горле возмущение. в паху жмёт и давит от осознания действительности и что происходящее сейчас — не сон, а самая настоящая реальность. сава ревнует его, прижимает по-собственнически к себе, оставляет на бледном тельце свои метки, без слов сообщая, что этти уже принадлежит кому-то и притронуться к этому сокровищу может стоить многого. ушки младшего розовеют сильней, а тимальцев продолжает свою сладкую пытку. однотонная тёмная рубашка, ставшая преградой на пути к груди возлюбленного, злит, и через мгновение несколько пуговиц оказывается на полу с приглушённым лязгом. юноша сдерживает крик души, понимая, что её уже не спасти. поднимает жалобный взгляд на шатена, спускается лунными глазами ниже, сглатывая от провокационно выпирающего бугра на штанах савелия. облизывается, возвращая на губы слабую усмешку и приподнимается ближе к лицу тимальцева, подавая ему очередную провокацию: — завёлся от мысли, что нас могут поймать? и это было именно так. никто в парочке не позабыл про оставленную дверь, однако старший грозно ухмыляется, тучей возвышаясь над телом этти. останавливаться на пол пути двум разгоряченным телам было бесполезно, они оба утопали в омутах глаз друг друга, увлекаясь очередным поцелуем. привкус утреннего завтрака на губах савелия и аромат от него чего-то клубничного, сладкого, манящего. шатен спешно сдëргивает брюки партнёра выше, на бёдра, пахом прижимаясь к мошонке и издавая первый, самый сладостный вздох. оба партнёра на пределе своих собственных возможностей. а дальше всё, как в тумане. не скупятся на редкие любовные переглядывания, на жаркие прикосновения и поцелуи. этти запоминает каждую секунду происходящего, боясь, что всё это окажется сном, а особенно ревность савы. младший старается не терять с ним телесного контакта, тем самым отрезвляя себя и заставляя поверить, что не в мечтательных грëзах тот находится, а в реальности. в реальности, где тимальцев готов порвать одежду на клочки, но пока решает ограничиться одной рубашкой. кусает розоватые соски, кончиком языка задевая чувствительные ореолы и оставляя поцелуй. из груди моретти вырывается хриплый стон и он нарочно приподнимает бёдра, потираясь мошонкой о пах любимого. — не можешь уже терпеть, да? — открыто выражает усмешку шатен, ладонью оставляя красноватый след на оголëнной ягодице, тем самым вызывая короткий взвизг. этери тут же прикрывает рот ладонью, смущённо отводя глаза в сторону, а сильные руки переворачивают его тушку животом вниз. повисает гнетущая тишина. тимальцев облизывает влажные от поцелуев губы, что-то несвязно и возбуждённо бормоча себе под нос, а после проводит заранее увлажнëнными слюной пальцами по вздрагивающему сфинктеру. этери на несколько секунд задерживает дыхание от напряжения, но не дëргается, отдаваясь подчинением доминанту. одна нога бледноволосого оказывается на столе, но тот протестующе шикает — брюки давят на бёдра и не дают свободу движений, какой желал студент. сейчас власть в руках савелия и только он решал, как ею пользоваться. фаланга за фалангой проникают внутрь, задевая чувствительные гладкие стенки, сразу стараясь найти ту «заветную точку». этти приоткрывает рот в немом стоне. — а так твой глубоко уважаемый препод может? — шепчет над самым ухом, подобно змию-искусителю. следом за указательным пальцем в тельце моретти погружается второй, под естественные ревнивые насмешки. — а вот так? — не может, — стены вздрагивают от коротких, но частых вздохов, воздух сотрясается от одной только ауры шатена. — только ты способен на такое. и бледноволосый безусловно прав. тимальцев победно ухмыляется в душе, но выносит твёрдое решение для себя — это ещё не конец. умелые длинные пальцы внутри разводит, на манер ножниц, и, насколько позволяют узкие стенки, сгибает фаланги, надавливает, поглаживает, пока анус не становится наконец более свободным и готовым принять «основное блюдо». звучит бляшка металлического ремня, в этери постепенно утихает сердцебиение. ком в горле встаёт, когда слышат уши, как шумно бежит по молнии собачка вниз. в глазах вспыхивает огонёк желания, когда они боковым зрением задевают момент натягивания презерватива. всё близится к сексу и он обещает быть до одури горячим. находись эти двое в другом месте и в другое время, вряд ли смогли бы слышать такое громкое дыхание друг друга и бешеный стук сердца, не дающий покоя с момента, когда голос любимого прогремел в аудитории. моретти покачивает тазом, поджимает и облизывает губу, призывая партнёра скорее начать. призывая скорее утолить голод обоих, стереть его в пепел. призывая нарушить все возможные рамки приличия. и этому молодой человек покорно повинуется. кроткий сжатый выдох, лёгкие пустеют, а помещение заполняется протяжным стоном младшего. он чувствует, как сзади на него напирает любимый, как желает ещё сильнее прижать обнажëнную грудь этти к холодной поверхности стола, на что тот только выгибает поясницу волной, плавно насаживаясь на член самостоятельно. савелий любил такого этери. развратного, раскрепощëнного, покорного, змеёй вьющегося под огромным телом и немо молящего о большем. каждая секунда, проведённая в компании друг друга считалась на вес золота и следовало не спешить, но тимальцев разрывает этот стандарт, делая неожиданно резкий, но плавный толчок. в горле застревает стон, изящные худые пальцы бледноволосого впиваются в края стола, будто он вот-вот готов свалиться, не чувствуя ног. сава целует партнёра в плечо, гладит по объëмным бёдрам и шепчет на ухо что-то очень сладко, влюблённо. — дорогой, это же кабинет... — но договорить ему не позволяют, затыкая очередным резким движением. в шатене вновь закипает ревность, просыпается агрессия и страсть выбить из возлюбленного даже намёки на мысли о преподавателе. и этери это по нраву. — не смей больше упоминать о нём в моём присутствии, — нотки приказного тона повисают в воздухе и застревают в голове моретти, что губу с внутренней стороны кусает, дабы внимания к кабинету не привлечь. — нравится, когда я злюсь? издеваешься надо мной? — звонкий шлепок отражается эхом от высоких стен, мешаясь со всхлипом младшего. ногтями царапает глянцевую поверхность стола, задирая голову и кое-как сдерживая в груди жалобный вой о пощаде. зря он попытался заикнуться о преподавателе, очень зря. тела влюблённых сливаются в страстном танце, кабинет обогощается громкими шлепками плоть о плоть и громким хлюпаньем. им обоим всё равно на оканчивающийся обед. дверь всё так же остаëтся открытой, но ни этери, ни савелий не позаботились об обеспечении своим пошлым делишкам полной конфиденциальности. не скрывая своих истинных чувств, каждый стонет имя, затрагивающее сердце и душу, затрагивающее глубокое нутро. движения шатена грубые, в меру жёсткие, преподнасящиеся в виде своеобразного наказания за непослушания, а моретти от этого только лучше. — сильней! — просит на последнем издыхании, гладя влажное от пота бедро любимого. — мне так нравится, когда ты злишься! это невероятно! за дверью доносятся приглушённые голоса и парни на миг застывают, обращая изумлëнные взгляды на выход. этери мельком озирается на наручные часы, неожиданно подрываясь, но не слезая со стола. — обеденный перерыв вот-вот кончится, — предупреждает судорожно младший, только сейчас вспомнивший о своей зарождающейся репутации среди преподавателей и одногруппников. как бы не хотелось продолжить и закончить, как подобает, младший оглядывает помещение на наличие чего-то лишнего и только после этого осторожно тянется вперёд, в попытке соскочить со стоящего колом члена. но савелий против. он впечатывает партнёра обратно в стол, придерживая одной ладонью за загривок, а второй за колено. толчки возобновляются с новой силой, накрывая волной ощущениями и теперь они быстрее, напряжëннее, смелее. этери возмущённо гаркает, прижатый лицом к столу и поворачивает голову на бок, одним глазом из-под чёлки глядя на партнёра, в глазах которого читалось собственническое: «только мой.» атмосфера наколяется, по телу разносятся короткие электрические раскаты, а низ живота тяжелеет, сообщая о скором оргазме. савелий запрокидывает косматую голову, давит из себя глухой стон удовольствия и удовлетворения, сжимает в ладони упругую ягодицу. тихое частое дыхание и стук сердца выдают не то волнение, не то ускоренный темп. перед глазами всё расплывается и мышцы тяжелеют, а в голове пустота. весь гнев и злоба ушли вязкой белой жидкостью в презерватив. — ...ава! сава! — доносится наконец до ушей шатена голос младшего, что разгорячен не меньше партнёра. губы подрагивают от немого недовольства на выходку возлюбленного, а сперма на столе говорит об обратном. молодой человек осторожно выходит, придерживая частично обмякший член. наполненный «эмоциями» презерватив отправляется в мусор.***
— ...да чтобы я ещё раз, — шуточно ворчит себе под нос этери, накидывая куртку на себя, дабы прикрыть голую грудь. а глазами стреляет на саву, молча ненавидя. — тебе ведь понравилось. кончил даже при опасности, что нас заметят, — расслабленно подтрунивает над своим любимым старший, натягивая широкую довольную улыбку. так парочка и покидает кабинет страсти, расставаясь на выходе, ведь у этти ещё были пары. и только оставшийся на дне мусорки презерватив хранит в себе тайну, произошедшую во время обеденного перерыва.