ким сука тэхен

Чонгук в ауте. Как он оказался под альфой, который втрахивает его в кровать с тихим утробным рычанием, и у которого чертов гон никто не знает. Даже сам Чонгук. Просто так вышло. Звезды сошлись в самый неподходящий момент, метеорит упал, да что угодно, только не искреннее желание самого альфы пойти домой к Ким, сука, Тэхену. Последний — заносчивый мудила, с которым Чон не в ладах еще со средней школы. Подъебки постоянно кидает неуместные, лапает чуть ли не в открытую, лишь насмешливо фыркая на злость младшего. Злит, падла, всегда, и Чонгуку кажется, что тот умрет мучительной смертью, не выебав альфе мозг. Прозвища, которые Ким дает Чонгуку — это вообще отдельная тема, за которую Тэхену должны автоматически дать лишних пятьсот лет в аду. Жизнь Чона трагически обрывалась, стоило задиристому басистому «Зая, а я искал тебя!» разлететься по столовой, в которой до прихода засранца царила гармония и покой. Но это еще пол беды. Если Ким решит присесть рядом с младшим, свою лапищу устроив на чужом бедре, и чуть ли не на ухо прорычать «Папочка скучал», то Чонгук с вероятностью сто и один процент разнесет все, что попадёт под руку. В таком случае пострадает не только нахальная морда Кима, но и чужие обеды. Но даже то, что Тэхен уходит домой с покоцанным лицом в большинстве случаев, не останавливает его снова и снова донимать вспыльчивого альфу. А у самого Чонгука, почему-то, становится предательски тесно в штанах от низкого, томного голоса и горячих касаний. И сердце, сука, биться быстрее начинает, и даже рядом со своим омегой мысли возвращаются к нему. Но это все из-за того, что Джуна не было рядом неделю, да. Поэтому. И да, именно поэтому он пришел к Тэхену домой. Просто он благородный, а отсутствие безбашенного в стенах школы настораживало. Пришла мысль, что он коньки двинул от переизбытка спермы в тупой башке, а потом сразу же ушла, потому что таких как Ким не убьет даже ядерная бомба, но проверить стоило. Чонгук отчаянно себе это внушал. *** Тэхен открывает дверь через долгую минуту, на протяжении которой Чонгук думает, что приходить сюда было ошибкой. Решает по быстрому свалить в объятия своего омеги, который проводил его ничего не понимающим взглядом, когда Чонгук сорвался с обеда, и забыть о тупом Тэхене. Но буквально через секунду сталкивается с заметно потемневшим взглядом. Назад дороги нет. Терпи, самурай. — Ты… — голос у альфы хриплый, и Чону кажется, что он стал еще ниже. — Ты че здесь забыл? — Пришел проверить не умер ли ты. Чонгук хмыкает. В нос бьется запах ментола, ставший более ярким и глубоким, пробирающим до мозга. Ему, кажется, или всегда так было? Тэхен растрепанный, смотрит на него мутными глазами. Те чуть ли не черные, с коньячным отливом. Чон замирает, услышав тихое рычание, откуда то из Тэхена. — Проверил? А теперь пиздуй. — Не хочу. В следующую секунду его грубо тянут на себя, закрывают дверь, и к этой самой двери прижимают. Шумное дыхание опаляет шею, а на крепких бёдрах, сжимая, покоятся большие ладони. Ким проводит носом от местечка за ухом до ворота чужой футболки, утробно рыча. Ладонями шарится по чужой талии, крепким бедрам, скользящими движениями ретируется на задницу альфы. Чонгук зависает, краснея отчаянно, хотя, вроде, должен уже побить козлину, но лишь сжимает пальцы на предплечьях Кима. — Тэхен, ты ахуел что ли? — приходит в себя наконец, пытаясь оттянуть парня от себя. Тот загнанно дышит, смотря черными от похоти глазами, скулит, пытаясь притиснуться обратно к чужой коже. — У тебя гон? — гениями не рождаются, ими становятся. Особенно в ситуациях, когда тебя настойчиво обнюхивают. — Да, — хрипит Тэхен, все же пробиваясь к чонгуковой шее, минуя удерживающие руки. Ебать. Вот это да. — А че ты сразу не сказал, имбицилина! — отпихнуть от себя получается с трудом. Вообще не получается. Тэхен нахально улыбается, и льнет ближе, как огромный котяра, трется о чужую щеку, к себе прижимает. Тесно. В штанах. У обоих. Стоп, у Чонгука тоже?! Че за дела. Ким рокочет, пахом впечатывается в чужой. Ластится, удовлетворенно выдыхая, чувствуя в волосах пальцы младшего. А у Чона в голове фейерверки сменяются перекати-полем, и так по очереди. Ширинка уже давит до боли, и осознавать то, что он Тэхена все-таки тоже хочет странно. Слишком странно для не окрепшей психики альфы. Слишком странно для внутреннего волка, который так отчаянно пытается противиться желанию подчиниться, зная, что альфа Тэхена сильнее. Намного, намного сильнее. Возможно, ему и правда Тэхен нравится. Не напиздел Чимин, — который до этого момента яростно Чонгуку вдалбливал, что у него явно есть какие-то чувства к Киму — как в воду глядел. — Хочу, — сбивчиво шепчет хриплым голосом, еще больше севшим от возбуждения. — Хочу, пожалуйста, Гуки. Он прикусывает шею несильно, слегка царапая клыками. Он урчит, вдыхая запах Чонгука. Только он. Всегда только он. Чонгук думает пару секунд «а стоит ли?». Понимает, что определённо да, и то что они оба альфы его больше не волнует, и целует настойчиво. Тэхен с цепи срывается, чужие губы сминает своими, кусает и царапает, не давая младшему и шанса перехватить контроль. Подчиняет, заранее зная, что победит, но готовится приласкать в нужный момент. Тэхен переплетает их языки, подхватывая Чона под задницу и пахом прижимаясь к чужой промежности. Младший прихуевает заметно. Чонгук с ним практически одной комплекции, и ниже всего на два жалких сантиметра. И весит, очевидно, не меньше семидесяти. А Киму, кажется, насрать. То ли от возбуждения у него напрочь отключило мозг, то ли просто терминатор. Чонгук продолжает требовательно целовать, стягивая с альфы футболку. Неужели он сейчас позволит отыметь себя альфе, от прикосновений и низкого голоса которого постоянно предательски вставал? О, позволит. Он ему все позволит. Чонгук сжимает плечо, вздрагивая от прикосновений горячих пальцев, забравшихся под кофту. Сам с себя снимает вещь, которая слишком мешает сейчас. Тэхен отстраняется со звонким чмоком, лыбится довольно, томным, тягучим взглядом смотря в глаза младшего. Чонгук задницей чувствует чужой стояк, что бесцеремонно в нее упирается. — Заяц, ты же позволишь мне? — в глаза смотрит, чертяга, о грудь щекой потирается, подхватывая альфу поудобнее. — Твой волчонок позволит мне подчинить его? — Позволит, — он кивает часто, вплетая пальцы в волосы Кима. Рычит от нетерпения, голос хрипит, выдавая то, насколько он хочет Тэхена. А он хочет, ой как хочет. — Но передумает, если ты, сука, будешь таким медленным. И никаких нежностей, ты понял? Тэхену, у которого голова скоро взорвется, дважды повторять не надо. Волк внутри хочет трахаться до звенящих яиц. Он несет Чонгука в комнату, сшибая углы плечами. Кидает на кровать, сразу наваливаясь сверху. Без нежностей? Тэхен подумает. Слишком велик соблазн закомфортить замечательного, язвительного альфу. Ким, пристроившись между широко разведенных ног, отыскивает в тумбочке рядом с кроватью смазку, громко щелкая крышкой. Чон настораживается, когда с него спускают штаны вместе с бельем, вздрагивая от холодного воздуха. Утробно рокочет, чуть ли не мурчит от ладони, мягко проезжающей по ягодице. Блять, разве должен альфа так реагировать на ласки от другого альфы?! Или на уроке биологии им что-то не договорили? Значительно так напиздели, а Чонгук сейчас мучается, крутя шестеренками в голове и рассуждая, нормально ли это — ластиться к другому альфе, будучи альфой. Сука! Сказал же, без нежностей, а сам душу готов продать за мягкие прикосновения, граничащие с грубостью. — Сука… — Тэхен шипит от тягучей боли в паху. Сдерживается, как может, не дает власть волку, нервно скребущемуся внутри. Наспех смазывает пальцы, и, придерживая младшего за бедро, проталкивает один палец. Чон шикает сквозь зубы, лбом упираясь в холодную стену. Сверху наваливается Тэхен, нетерпеливо целует, поглаживая по талии. — Расслабься, — он упирается лбом в грудь, на пробу двигая пальцем. Туго и горячо, и до треска хочется засадить. — Я пытаюсь, имбицил, — Чонгук злится, это сразу видно. Хмурится, оттягивая тёмные пряди, клыки показывает, удивляясь тому, как быстро внутренний волк подчинился Тэхену. Возможно вообще, чтобы один волчара так быстро принял чужой контроль над собой?! — Я не омега, блять, ты должен был это понимать. — Я всегда понимал. — Тогда хули возникаешь? Тэхен молчит, глубже проталкивая палец и выбивая из Чонгука судорожный выдох. Он разрабатывает альфу настолько быстро, насколько может, чтобы не поранить Чона. Добавляет второй палец через время, покусывая и целуя чужую крепкую спину. Чонгук под ним стонет хрипло, зажмуриваясь. Будь на его месте омега, Тэхен, вероятно, уже давно засадил бы по первое число, не задумавшись о подготовке, но перед ним — не омега. Перед ним — Чонгук, которого хочется сберечь, с которым хочется понежничать, даже зная, что тот не оценит к себе отношение, как к омеге. Ким растрахивает альфу пальцами, упиваясь, словно животное, низкими стонами и сжимая в руках чужую талию, которая выглядит крошечной по сравнению с лапами Тэхена. Член давит с каждой минутой все больше, выбивая из головы все мысли. Напрочь. — Детка, можно я… — он часто дышит, вжимаясь в чужую задницу пахом. Имитирует толчки, облизывая пересохшие губы. — Блять, я сейчас сдохну. Чон кивает, впиваясь пальцами в чужие сильные плечи. — Давай уже. Он соврет, если скажет, что в тот момент ему не было страшно. Было. Очень. Во-первых потому, что по ощущениям у Тэхена не маленький вовсе, если не больше чонова. А во-вторых, потому что его еще никто не имел. Ким избавляется от штанов с боксерами, выдыхая облегчено, когда член перестает сковывать жесткая ткань. Смотрит на Чонгука сверху-вниз темным взглядом, ухмыляясь немного. А Чонгук в эту же секунду кончился как человек, невольно раскрывая рот. Таких огромных глаз как у него сейчас, у корейцев, вероятно, быть не должно. Вы где такие хуи видели то вообще?! Тэхен входит резко, на всю длину, низко стонет от кайфа синхронно с Чонгуком, которого пробила мелкая дрожь. Наконец-то. Зверь внутри просыпается, получивший то, что так нужно было. Бёдра начинают работать как на автопилоте, словно заведенные, размашистыми, быстрыми толчками вгоняя член в младшего альфу. Чонгук стонет, выгибаясь в спине, а от звонких шлепков, собственных стонов и выдохов Тэхена стоит еще крепче. Ким утробно рычит, вдыхая чужой запах, вдалбливаясь большим членом в нутро Чонгука. Осыпает чужую грудь и шею мокрыми поцелуями, слизывает мелкие капли пота, и пальцы на бедрах сжимает так, что синяки останутся. Не нежничает, как просил Чонгук. Словно с цепи срывается, слыша хриплое «Тэхен», и под себя подминает, ускоряясь еще больше. Чонгук хрипло стонет, принимая в себя другого альфу. Тэхен оставляет на нем свой запах, ясно помечая территорию. А Чон с каждым сильным толчком забывает как дышать. Ким издевается даже сейчас, не смотря на то, что в голове из-за гона должна быть каша. То замедляется, плавно двигая бедрами и мурча гортанно, то ускоряется в два раза, то кусается, зализывая сразу же. Тэхен рукой ведет по чужому телу, обхватывает колом стоящий член и медленно, тягуче надрачивает Чону, который, кажется, уже сорвал голос. Альфа выдерживает еще пару минут, прежде чем с протяжным сиплым стоном кончить. Он выгибается чуть ли не до хруста, в руках Тэхена, выстанывая его имя. Пиздец, как же хорошо. Ким рычит громче, сжимает зубы на плече, и изливается глубоко внутрь, бёдрами прилипнув к чужой заднице. Довольно, словно сытый кот, улыбается, проталкивая в заебанного Чона начавшийся формироваться узел с тихим выдохом. — Ты… Ты меня повязал, что ли?! — Чонгук дышит тяжело, чувствуя ого-го какие размеры в своей заднице. — Бля, зая… — Тэхен прижимается ближе, хотя ближе уже некуда. Его массивная грудь вздымается часто от сбитого дыхания. — Прости, не удержался. И снова эта гаденькая ухмылочка. А глазенки сверкают так, будто конфету у ребёнка спиздил. Чонгук смотрит ошарашено, мысленно копая альфе могилу, но срывается на стон, чувствуя движение Тэхена. — Придурочный, — пыхтит, словно еж, крепко обнимая. — Я… Люблю тебя. походу. Он краснеет, отводя взгляд, и слышит лишь веселое тэхеново фырканье. — Дурачок ты, зая. Тэхен притирается, весело хихикая, и Чонгук убеждается, что да, все-таки вылитый котяра. — Я тебя тоже. Тэхен целует нежно, щекоча за ухом. Руками обвивает, хмыкая. Без нежностей, значит? А сам так и тянется к теплу, врунишка. Чон отрывается, смотря в счастливые глаза напротив. — Детка, у меня только первый день гона, — Ким снова понижает голос, кривя губы в пошлой улыбке. — Ты ведь поможешь мне? Пожалей папочку. Он наигранно дуется, а потом громко, мелодично смеется, когда Чонгук, резко разозлившийся, несильно бьет кулаком в плечо. — Всю романтику испортил, скотина похотливая, — говорит Чонгук с явной хрипотцой. Точно голос сорвал. — Еще раз назовешь себя папочкой, и будешь весь гон проводить один. — Да ладно, тебе ведь нравится, — хохочет, а потом резко замирает. — То есть ты согласен? — На что? — Провести со мной всю неделю. — Подумай. Губы Тэхена расплываются в тёплой улыбке, а у Чонгука что-то внутри екает. Ким сейчас такой домашний, растрепанный и лыбящийся счастливо, что хочется обнять его и не уходить никуда. — А стать моим парнем? — Согласен. — Нужно будет поговорить с твоим омегой, — Тэхен утыкается носом в шею, согревая горячим дыханием. Чонгук думает, что да, надо. Но кажется, Джун и сам догадывался. Да и отношения между ними стали угасать последний год, ровно тогда, когда чувства к Киму стали усиливаться. Потом. Все потом. Сейчас Чонгук смотрит на Тэхена, и понимает наконец, насколько любит задиристого альфу, сверкающего квадратной улыбкой. Настолько яркой, что и в душе у Чона становится светлее.