Гордец

В не совсем уютной, но довольно роскошной спальной комнате, молодая горничная умело помогала надеть ночную рубашку полноватому, но вполне подтянутлму мужчине средних лет. У этого человека была довольно смешная фамилия — Тринвальд, а его имени, наверно, уже никто и не помнил. Это был очень тихий и медлительный человек, любящий праздный образ жизни. Мысль упустить возможность хорошо поесть и повеселиться, была просто немыслима для него. За свой образ жизни и довольно миролюбивый характер он получил прозвище "ленивый джентльмен". Его родители значительно увеличили богатство их рода, а сейчас их сын... безбожно растрачивал их труды. Прямо сейчас этот человек, уставший на сегодня от развлечений и вернувшийся глубокой ночью, готовился ко сну, чтобы завтра продолжить жить счастливой жизнью. Тринвальд уже обдумывал куда отправится завтра, как в коридоре послышались тяжёлые шаги и приглушённые крики. — Я, конечно, понимаю, что людям нужно выпустить пар, но не посреди же ночи? Прошу, мисс Элизабет, посмотрите что там происходит и, пожалуйста, успокойте их. — Конечно, господин Тринвальд. Горничная, не смотря на то, что сейчас была глубокая ночь, энергично кивнула и шустро скрылась в дверном проёме. Пожалуй, Тринвальд мог гордится тем, что знал всю свою прислугу поимённо, чем не мог похвастаться ни один другой из знати. И, наверно, это было единственное, чем он гордится. Шум в коридоре вскоре прекратился, но горничная так и не возвращалась. — Может, что-то серьёзное случилось? Просто так ничего не происходит, и если Элизабет не вернулась, значит что-то произошло, а это значит появилась какая-то проблема, а Тринвальд ужасно не любил проблемы. Время всё шло, а дверь в комнату так и оставалась закрытой. В какой-то момент ему надоело смотреть на прямоугольное столярное издение отделяющее его комнату от коридора (он со скуки придумал это глупое определение) и поднялся с кресла. — Видимо, всё-таки придётся проверить. Но не успел он сделать и шагу, как дверь с грохотом распахнулась. Но никто не входил, Тринвальд видел лишь силуэт во мраке коридора. — Приветсвую вас, господин Тринвальд! Из темноты раздался очевидно наигранный дружелюбный голос, видимо, какого-то молодого паренька. — Кто вы такой? Я не помню чтобы когда-нибудь слышал вас голос. — Может, мой голос вам не знаком, господин Тринвальд, но моё имя точно знаете! Мальчишка всё также продолжал говорит таким тоном, будто поздравлял Тринвальда с днём рождения. — Ну... эм... тогда не могли бы вы назваться? Мальчишка, словно дожидаясь этой фразы, выскочил на свет. — Я Нацуки Субару и я пришёл смешивать напитки и вершить судьбы! Выплюнув бесмысленную фразу, перед ним показался мальчишка, лет семнадцати, и встал в позу с вытянутой вверх рукой, которую Тринвальд не мог описать иначе как "странную". Так и застыв в этой в этой позе, мальчишка с нетерпением ожидал ответной реакции. Но у Тринвальда не было никакого желания ломать голову над причудами мальчика, ведь всё его внимание было приковано к одежде названного гостя.  Чуть касающаяся пола, тёмно-пурпурная мантия с ярко оранжевыми полосами и глубоким капюшоном. Перед ним, без сомнений, стоял один из тех, кто сотни лет терроризирует этот мир. Культист ведьмы. Но даже не будь на нём мантии культа, всё равно практически любой бы догадался о том, кто перед ним стоит. Ведь обо всём говорили глаза паренька. Глаза полные сумасшествия и азарта. Тринвальд в ужасе попятился и попытался позвать на помощь, но из-за сковывающего его страха он смог издать лишь невнятный хрип. Он слышал об их зверствах, но никогда не мог подумать, что они придут за ним. Чем он разозлил их? Он не вёл никаких дел, что могли как-то затронуть культ и не собирался никогда делать что-то подобное.  Видя, что культист начал терять терпение, дворянин еле выдавил из себя: — Ч-что я в-вам сделал? Не медля ни секунды культист сказал словно заранее заготовленный ответ: — Обычно люди называют свои имена при знакомстве, но… раз ваше имя я уже знаю, мы можем пропустить этот этап. И отвечая на ваш вопрос… ничего. Окончательно запутывая Тринвальда своим ответом, мальчик безмятежно улыбнулся. — Т-тогда почему вы здесь? На мгновение культист застыл, потом посмотрел на Тринвальда так, как будто тот только что задал самый глупый в мире вопрос, а после, всего за секунду вся доброжелательность мальчишки бесследно исчезла. Его тело начало дрожать, а в глазах появился гнев. — Потому что ты оскорбил ЕЁ! Своим грязным, мерзким, жирным, тупым, противным языком! Ты посмел во всеуслышание назвать её тем ужасным словом! ТЫ, МЕРЗКИЙ КУСОК МЯСА! Культист разом выплеснул на дворянина весь накопившийся гнев. Надеясь, что этот крик услышала охрана, Тринвальд продолжил пытаться вести диалог с культистом: — В-возможно это просто недоразумение, но если я и вп-правду оскорбил кого-то, то уверяю, что сделал это непреднамеренно и готов извиниться. В ответ раздался безумный смех. — Почему в-вы… — Недоразумение?! Непреднамеренно?! Ты назвал моего АНГЕЛА ВЕДЬМОЙ! Ты сравнил её с этим чудовищем, а после ещё смеялся над этим со своими друзьями. Я, может быть, бы простил тебе это, но ты сделал это, находясь не меньше чем десяти метрах от неё. – он секунду остановился, а после продолжил, но уже будто разговаривая сам с собой, – Да, там было пару стен, но если провести радиус, то получается менее десяти метров. Я же правильно посчитал? Там была слишком неудобная лестница, мог ли я ошибиться? Нет, определённо нет. Я и так взял изначально много, так что результат должен быть ещё меньше, метров восемь. Я был вынужден установить этот стандарт, иначе за пару таких встреч пришлось бы перерезать пол столицы. Пока культист пормотал какой-то бред, дворянин отчаянно пытался вспомнить того, кого мог оскорбить, назвав ведьмой. Тринвальд был довольно мирным человеком и не любил наносить никому оскорбления, даже за спиной того. И он вспомнил. Около недели назад на одном из мероприятий присутствовала сереброволосая полуэльфийка. Среди дворян было довольно модно называть её ведьмой в качестве шутки, и он, чтобы "следовать моде", также сделал это. Но он и вправду считал её ведьмой, поэтому назвал её ведьмой со всей своей искренностью. Но он сказал это тихо и в окружении своих близких знакомых. Так тогда откуда об этом знает культист? Кто-то из его знакомых доложил ведьме или она сама услышала, а после натравила на него культ? Кто знает сколько у неё в королевстве шпионов и какими способностями обладает эта ведьма. — ... Но если я увеличу этот радиус до пятнадцати метров? Это будет хлопотно, но оно определённо будет того стоить. А, и на счёт твоих друзей. Их трогать я не буду, за отвратительное чувство юмора ещё никого не убивали... пока что... Культист закончил свой бесмысленный то ли диалог, то ли монолог и уставился на дворянина. Даже, когда парень подуспокоился, его глаза всё ещё казались ужасно злыми. — В-вы о госпоже Эмилии?  Культист в замешательстве наклонил голову. — Почему вы произносите это имя? Тринвальд всё больше убеждался, что культист все себя. — Я думаю, что случайно оскорбил именно её. Культист так далеко ушёл в собственные мысли, что уже забыл о чём был этот разговор. Ещё несколько секунд мальчишка стоял на месте, а затем чуть ли не подпрыгнул, вновь наполняясь энтузиазмом. — Именно! Ты оскорбил именно ЕЁ! И я сделаю всё, чтобы ты ЗАПЛАТИЛ ЗА ЭТО, ГНИЛОЙ, ВОНЮЧИЙ... Тринвальд уже дрожал от ужаса перед слетевшим с катушек культистом, выкрикивающим всевозможные оскорбления. Не зная, что предпринять, Тринвальд мог лишь молиться о скором приходе охраны. Вдруг культист замолк, а на его лице вновь появилась безмятежность. Ещё больше напуганный переменами настроения его собеседника, хозяин дома больше не мог стоять на ногах и упал на пол, при этом опрокинув стул позади себя, а культист переместил свой взгляд в сторону двери и пробормотал: — Не зря я ей всё-таки столько плачу. – А после уже более громко проговорил. – Можешь не надеяться, тебе никто не поможет.  Эти слова звучали как приговор. И в правду, прошло столько времени, культист так громко кричал, но никто так и не пришёл. В сознании Тринвальда уже некоторое время мелькали некоторые опасения, но сейчас они подтвердились. Помощи не будет.   От осознания того, что его шансы на выживание стремительно становятся все меньше, Тринвальд предельно сосредоточился, пытаясь найти способ задобрить культиста. — Я извинюсь! Обязательно извинюсь! Отдам все свои деньги! Я дам клятву госпоже Эмилии! Всё что угодно! Прошу господин… ээ.. Субару! Кое-как вспомнив имя мальчишки, Тринвальд стал ждать ответа. На самом деле его слова был довольно лживы, но сейчас главное было спасти свою шкуру. Мальчик приложил руку к голове и разочарованно вздохнул, что зажгло в Тринвальд надежду на спасение. — Господин Тринв... тьфу. Не буду я это произносить. Прошу, посмотрите на меня ещё раз, разве вы не узнаёте меня? Меня не было всего пол года, а обо мне уже забыли. Сбитый с толку словами культиста, Тринвальд вновь всмотрелся в очертания лица мальчика. Он и вправду казался знакомым. — Ты! Ты тот преступник... Неуловимый! — Опять это глупое прозвище... Почему не "Бич Лугуники" или "Безымянный Бог" или "Мрачный жнец" или на крайняк банальное "Потрошитель"?! Почему "Неуловимый"?! Это вообще не звучит. В чём проблема придумать мне нормальное прозвище?! Мне что, отправить письмо ордену рыцарей "пожалуйста, зовите меня так..."?! Обещаю, как только узнаю имя того, кто придумал это дурацкое прозвище, сначала перечислю ему сотню намного лучших прозвищ, чем он придумал за всю свою жизнь, а после отправлю к праотцам. Культист вновь отошёл от темы, где-то потерявшись в своих мыслях. Но в этот раз ему не понадобилась помощь, и он сам вернулся к сути разговора. — Хорошо, вы меня знаете. А теперь, скажите, вы слышали хотя бы об одном человеке, что мог рассказать о встрече со мной? Тринвальд помотал головой. — Вот именно. Нет ни одного человека, что мог бы рассказать о встрече со мной. Думаю, не сложно догадаться почему. И вы думаете, что станете исключением?! Спешу вам сообщить, что как только я вошёл в эту комнату, вы уже стали трупом. Голос мальчика стал таким мрачным и тихим, что почти превратился в шёпот. Чувтвуя, что сейчас произойдёт что-то плохое, Тринвальд быстро отполз подальше от культиста. Лицо того перекосило от гнева, и через мгновенье он взорвался ненавистью. — Так что, если ты, мерзкое чудовище, – Задыхаясь от ярости рычал культист, – думаешь, что я позволю тебе осквернить ЕЁ взор твоим присутствие, осквернить ЕЁ слух твоими лживыми словами... поверь, я делаю с тобой такое... ЧТО ДАЖЕ ВЕДЬМЫ УЖАСНУТСЯ! Резким движением, культист выхватил из под мантии кинжал и с яростным криком бросился в сторону валяюшегося на полу дворянина. Не имея при себе никакого оружия и находясь на полу, Тринвальд мог только в отчаянии попытаться оттолкнуть нападавшего ногами. Культист подбежал с поднятым над голой кинжалом, но сильный пинок Тринвальда заставил того кубарем пролететь через всю комнату, снося всё на своём пути. На удивление, мальчишка оказался намного слабее, чем ожидалось. Пользуясь выигранным временем, дворянин попытался встать, опираясь на стоящий рядом стол, но уже пришедший в себя культист бросился на него с ещё большей яростью. Он вновь повалил Тринвальда на пол, при этом ненамеренно опрокинув и стол, на котором стояла бутылка вина с несколькими хрустальными бокалами, и всё это звонко разбилось и разлетелось по полу. Культист ударил клинком, целясь в грудь, но Тринвальд защитился, приняв удар рукой. Это явно не удовлетворило сумасшедшего и он вновь начал заносить клинок для своего следующего удара. В это время Тринвальд смог нащупать своей здоровой рукой осколок бутылки. Он крепко сжал осколок, тот болезненно впился в его руку, но, изо всех сил игнорируя боль, Тринвальд ударил по нападаювшему. Несмотря на запущенное состояние своего тела, Тринвальд был всё ещё довольно силён. Осколок разорвал плотную мантию культиста и глубоко вошёл в область ключицы, при этом раздался неприятный хруст. Культист, явно не ожидая ничего подобного, с болезненным воплем нанёс удар наотмашь второй рукой, попав в бедро, и отпрянул прочь. На какое-то время их сражение приостановилось. Тринвальд безуспешно пытался подняться с пола, но из-за раны на ноге он физически не мог этого сделать. А в нескольких шагах от него стоял мальчишка с взъерошенными волосами и одной безвольно повисшей рукой. Но, похоже, потеря руки ничуть не убавила пыл мальчишки, наоборот, он с её большей яростью смотрел на свою жертву, опасливо поглядывая на осколок бутылки и подгадывая момент для следующей атаки. Тринвальд думал. Мальчишка, ее смотря на на свою физическую слабость, оставался очень быстрым противником. Для неповоротливого Тринвальда, тем более без возможности подняться на ноги, этот паренёк был очень опасным противником. Но его раздумья о том, как победить этого монстра, были прерваны громким возгласом: — Шамак! И мир накрыла тьма. Лишённый всех чувств, Тринвальд начал пытаться размахивать осколком бутылки, надеясь на хоть какой-нибудь результат, но через пару мгновений дворянин обнаружил, что культист сидит на нём и наносит удары кинжалом в грудь. Ввиду физической слабости и отсутствия одной руки, удары получались слабыми, но мальчишка явно не собирался останавливаться. Тринвальд обнаружил, что его рука всё ещё сжимает осколок, и попытался вновь ударить культиста, но совершить удар, подобно первому, уже не было сил, да и культист в этот раз был готов, и изогнувшись избежал удара. Не желая умирать, Тринвальд собрал все свои оставшиеся силы и попытался опрокинуть культиста. Лёгкое тело мальчишки было скинуто в сторону, и, в тоже мгновенье придавленно телом дворянина. С промелькнувшей мыслью о победе, Тринвальд стал целиться осколком бутылки в горло культиста. Своим весом он не только прижал культиста к полу, но и обездвижил его единственную здоровую руку, что держала кинжал. Дворянин готовился нанести смертельный удар. Не смотря на своё плачевное положение в глазах культиста так и не возникло что-то похожее на страх. В его взгляде так и осталось самоуверенность и безумие. Но какой смысл пытаться понять безумца? Безумец и умрёт безумцем. Тринвальд уже начал удар, как вдруг какой-то потусторонний холод пронзил его в области живота, а на лице мальчишки появилась победоносная улыбка. Там, где должен был живот, зияла огромная дыра из которой уже стало вывалиться содержимое. Тринвальд с ужасом наблюдал как его внутренности стремительно становились наружностями. Его тело медленно обмякло и вскоре замерло. Субару с отвращением на лице скинул с себя тяжёлое тело дворянина и отпоз чуть поодаль. Окинув взлядом тело своей жертвы, он сказал запыхавшимся голосом: —Не люблю… я всё это. Тошнит просто… вся эта кровь... Обычно я оставляю всё Эльзе… – он сделал глубокий вдох, прежде чем продолжить, – но ты  – исключение… меня давно никто так не злил. Чёрт, даже руку пришлось использовать. Вдруг дверь спальни открылась и в проёме появилась странная на вид женщина. Она по-хозяйски прошла в комнату и бросила взгляд на тело, а после, явно не скрывая разочарования, произнесла: — Оуу, похоже я опоздала. –После повернулась в сторону Субару. – Уходим? — Да, дай только немного отдышаться. А то я сейчас откинусь. — Это было бы довольно глупо, хотя, и в твоём стиле, – она снова посмотрела на тело. – А мне так хотелось увидеть, как ты с ним расправишься. Ты так сильно хотел убить его лично, что я надеялась на хорошее шоу. — Поверь, это было жалкое зрелище. Собаки дерутся более аккуратно. – и глубоко вздохнула напоследок, продолжил – А теперь уходим. — Кстати, а откуда эта дырень в его животе.  — Не твоё дело. — А я уж подумала, что ты пошёл по моим стопам. Кстати, кишки у него так себе. — Заткнись. Я тебе много раз говорил, что мне это не интересно. Хватит пялится на труп и пошли уже. — Как скучно. Они вышли из комнаты и двинулись по коридору. Эльза шла расслабленной походкой, в то время как Субару старался не обращать внимания на трупы по сторонам. — Сссс... Блу теперь от меня долго не отстанет. — Ну, радуйся, что хоть кто-то может залечить твою руку. — Ты, наверно, рада вернуться в город? — Мы пол года шныряли по норам культистов, конечно я рада вновь иметь нормальное жильё. Да и купить здесь можно хоть что-то стоящее. — Кстати, а те пряники, что я нашёл сегодня утром, ты где взяла? — А? Вблизи моста продавали. И они были для Мейли. Чувствуя на себе недовольный взгляд убийцы, что было далеко не самым приятным чувством, Субару начал быстро оправдываться. — Я что, по-твоему, какое-то чудовище?! Ты думаешь, я могу забрать пряник у ребёнка?! Я самым законным образом обменял куклу на них. Но Эльза не поверила ему. — А вот Мейли мне рассказала о другом. — Не знаю о чём ты. Субару резко ускорил шаг, но Эльза не отставала. — Ты сначала всё съел, а после по-быстрому сделал Мейли куклу, чтобы "злая тётя Эльза" не пришла за тобой. — Я просил её сохранить это в тайне! Чёрт! Больше я не доверю ей секретов. Теперь все куклы будут по двойному тарифу. Пристыженный мальчишка натянул капюшон, чтобы скрыться от победоносного взгляда Эльзы. — Не помню говорила ли я тебе это или нет, но, знаешь, с тобой намного приятней общаться, когда ты не пытаешься строить из себя злодея. Но, похоже, Субару даже не слушал её, молча продолжая идти вперёд, но спустя несколько секунд вдруг остановился, привлекая внимание Эльзы. — В чём дело? — Давай сожжём тут всё. — Хочешь заявить о своём возвращении, да погромче? — Именно. Эльза лишь пожала плечами. Слово заказчика — закон, а ей всего лишь нужно его соблюдать. — Ты редко меняешь планы, но проблемой это не станет. В скором времени в особняке начал пылать чудовищный пожар, подняв на ноги половину столицы. Подоспевшие рыцари ворвались внутрь в поисках выживших, но к этому времени все обитатели особняка уже были мертвы, но их причиной смерти был явно не огонь. На следующее утро всей Лугунике разнеслась новость о том, что господин Тринвальд вместе со всей своей прислугой и охраной сгорел в особняке в результате несчастного случая. Люди ещё несколько дней с возбуждением обсуждали на улицах это ночное событие, ведь это было первое действительно громкое происшествие за несколько месяцев. И лишь немногие замечали, что количество преступлений в городе резко сократилось. И причиной этого были не участившиеся патрули рыцарей. Это было затишье. Уличные бандиты попрятались по своим норам, рыцари были нервными, кто-то покидал город, а кто-то готовился к крупным заказам от одного особого клиента. Все выжидали начала бури. Бури в лице чёрноволосого мальчишки со злыми глазами и его неизменных спутников.