Colourway

      Солнце сияет так ярко, будто весь спектр света направлен лишь на этот маленький кусочек земли. Затерянные где-то на полянке огромного мира, среди ароматных трав и цветов, мы дышим этим, будто бы волшебным, воздухом. Он щекочет нос, переходя в лёгкие, где будто бутоны раскрываются. Тепло. Безумно тепло и приятно. Ветер лёгкими штрихами ласкает несколько деревьев рядом, отчего листья колышутся совсем немного, издавая еле-слышимый звук. Я расстилаю тонкое розовое покрывало прямо на пушистую траву. Корзинка с перекусом из печенья и сока ставится рядом, а пара книжек летит прямо на уголок накидки. Следом и сама уже опускаюсь на такую мягкую поверхность, поправляя платье. Пока Чангюн разбирается с велосипедами, укладываюсь поудобнее, раскидывая волосы, и надеваю наушники. Солнце слепит, отчего прикрываю глаза и погружаюсь в долгожданный дзен. Спустя пару песен уже почти засыпаю… Но Гюн наваливается слева, отбирая правый наушник себе. Улыбается как ни в чём не бывало, сверкая своей уже такой родной улыбкой. Волосы его переливаются пшеничным, а глаза искрятся янтарём.       Он заглядывает в самую душу, оседая звёздной пылью на её кромках. Если бы меня спросили, что я чувствую, каждый раз ловя на себе его взгляд, я бы ответила лишь одно, — нескончаемую искренность. Чангюн всегда честен со мной, и я могу быть уверена в его словах на все сто процентов. Если ему что-то не нравится, он всегда скажет об этом прежде, чем я что-то начну «надумывать». А если нравится, то об этом будет знать весь мир, и плевать ему на то, что «громко кричать на улице нельзя, люди смотрят». Для него весь мир — лишь мы двое. Навсегда потерянные в своих чувствах. И в те моменты, когда он прямо посреди сквера разворачивает меня к себе, и долго-долго целует, а люди пробегают мимо, шепча «ненормальные»; или когда в магазине берёт тележку побольше, и ставит меня на отступ, чтобы покатать как ребёнка; или утром в кофейне, наливая на две ложки сиропа больше, чем положено, потому что я так люблю… Именно в эти моменты я убеждаюсь в его бесконечной любви ко мне. И так же бесконечно я люблю его самого.       Этот абсолютно сумасшедший парень, чей смех разрезает оболочки вакуума на километры в длину, заставляя оборачиваться. В нём энергии больше, чем во всех батарейках «Energizer» вместе взятых. Иногда кажется, что стоит ему воткнуть провод куда-нибудь в ухо, и можно спокойно заряжать телефон. Хотя, наверное, аккумулятор такого напряжения не выдержит. Но я выдержу. Каждое его движение, каждое слово, — я готова ловить все его даже мельчайшие привычки. Ведь именно благодаря им он остаётся собой. Таким безумным и таким прекрасным. Я бесконечно люблю его и не устаю в этом убеждаться. И вот сейчас, когда он смотрит на меня своими бездонными глазами, улыбаясь уголками искусанных губ, я не могу оторваться и на секунду. Будь я художником, запечатлела бы эту красоту на века. Чтобы этот холст стоял у меня в доме и радовал в те минуты, когда его рядом нет, когда он на работе или в отъезде. Когда наша любовь преодолевает расстояние.       Чангюн аккуратно, почти невесомо, кладёт свою широкую ладонь мне на щеку, поглаживая большим пальцем, смазывая весь хайлайтер, что я очевидно зря нанесла перед прогулкой. Он задевает уголок моих уже ждущих губ, переключая своё внимание на них, и я задерживаю дыхание. Словно в первый раз. Так всегда. Каждый наш поцелуй пропускает по моему телу тысячи разрядов молнии, отчего мелкая дрожь проходится волной до самых пяточек. Кажется, что мне всегда будет мало. Он как воздух, им хочется дышать раз за разом. И как же невообразимо осознавать, что я для него значу то же самое. Если, конечно, не больше… И он, наконец, целует меня. Вкус шоколадных сигарет заполняет пространство между нашими губами. Я всегда была против того, что он курит. Но никогда не настаивала на том, чтобы он бросил. Это только его выбор. Но, признаться честно, чувствовать эту приятную горечь табака наравне со сладостью ароматизаторов при каждом поцелуе — что-то совершенно удивительное. Моё сердце пропускает удар, когда я чувствую его руку на своей талии, сжимающей до скрипа ткани сарафана. Не могу оторваться. Не хочу. Но Чангюн сам прерывает этот момент, приподнимая меня за подбородок.       — Я так долго ждал тебя, — он осматривает меня снова и снова. — Вся моя жизнь была такой бессмысленной до того дня.       — Я окатила тебя ледяной минералкой, потому что подумала, что ты извращенец… — я начинаю посмеиваться, потираясь щекой о его ладонь.       — Сам виноват, нельзя было так в открытую пялиться. Даже друзья меня потом отчитывали за это, — он подхватывает мой смех и соприкасается своим лбом о мой. — Не могу поверить, что нам было по пятнадцать… Такие юные и ничего не знающие, боже.       — А теперь нам по 22 и мы всё так же ничего не знаем, — вздыхаю совсем тихо.       — Я знаю. Знаю всё, — он приподнимается на локтях, смотря уже сверху.       — Да? И что же например? — ровняюсь с ним.       — Например, что люблю тебя безумно и уже, кажется, навсегда. Что никогда не смогу скрыться от твоих блестящих глаз, ведь даже когда закрываю свои, они всё так же смотрят на меня и светятся так ярко-ярко. Знаю, что скоро смогу засыпать и просыпаться не просто со своей «девушкой», а уже «женой», если конечно меня не пошлют куда подальше буквально через пять секунд, — он тянется к карману своих льняных штанов и вытягивает оттуда маленькую бархатную коробочку белого цвета; моё сердце падает куда-то в ноги. — Моя любовь, ты выйдешь за меня? — внутри оказывается безумно красивое, тоненькое серебряное колечко в виде сплетённых веточек розы с листиками в белоснежной крошке. Никаких кричащих километровых бриллиантов, нет. Такое сложное, но такое восхитительное исполнение. — Это веточки кустовой розы, ты же так их любишь. Даже посадила её у беседки на родительской даче. Я подумал, что они будут связывать нас как можно метафоричнее. И да, если ты всё же не убьёшь меня за это, то есть такое второе, но уже без камушков, для меня, — он моргает пару раз и поджимает губы. — Так что, ты согласна?       А я и звука не могу издать. Такое чувство, что из меня весь воздух выкачали. Я смотрю на его руки, протягивающие мне кольцо и дышать не получается. Что-то внутри начинает подрагивать, и будто жечь. Я ни разу не спрашивала его об этом. Никогда не нудила, как другие девушки своим парням. Мне было достаточно того, что он рядом. И вот, кажется, когда такой ответственный момент наступил, я в просто-напросто в шоке.       — Милая? — он немного опускает голову, чтобы заглянуть мне в глаза, а я начинаю плакать. — Ты чего? Господи…       — Ч-чангю-ю-юн… — реву всё громче и падаю к нему в объятья.       — Что? Что такое? Поторопился? Припозднился? Сделал что-то не так? Надо было всё-таки в ресторане, как все? Или золотое выбирать? Боже, скажи что именно не так?       — Я люблю тебя-я-я, — утыкаюсь в плечо, размазывая все слёзы на рубашке. — Конечно я согласна, дурень!       — Я уже так испугался! И я люблю тебя, моя маленькая, — он начинает зацеловывать моё покрасневшее лицо и становится щекотно. — Кольцо то могу надеть уже наконец?       — Мгм, — а у самой руки трясутся до ужаса.       Кольцо подошло идеально. Оно так сказочно переливается на моей руке, будто тысячи лучиков солнца решили поселиться здесь. Чангюну я тоже надела кольцо. Оно точно такое же, как он и сказал, только без «девчачьих камушков». И это смотрится так хорошо, так правильно. Я ни разу не видела похожего, ни у кого. Они выделяются точно так же, как и наша любовь. Среди всех остальных мы такие сумасшедшие, такие не подходящие под шаблон, такие живые. Я безумно счастлива прямо сейчас, и знаю, что буду счастлива всю свою жизнь рядом с ним, всю нашу жизнь. Он заваливает меня на покрывало, улыбаясь своими ямочками, и целует так глубоко-глубоко, что ноги немеют, и хочется летать. Я ни разу не представляла какого это, быть настолько счастливым. Быть со своим человеком. Быть в нужном месте, в нужное время. А теперь я здесь, с ним. И мне больше ничего уже не нужно. Только чувствовать это тепло его рук и видеть сверкающие глаза напротив.       — Я так безумно люблю тебя…       — И я люблю тебя, мой лучик света в этом тёмном мире…

***

Как безумно жаль, что это был лишь сон.

Такой тёплый, такой долгий, светлый сон.

Я всегда буду любить тебя, мой солнечный мальчик.

И я верю, что в одной из множества вселенных у нас получилось.

У нас наконец-то получилось.