Фэн Синь ненавидит татуировки

Фэн Синь нехотя открыл дверцу машины, и его тут же обдало волной жара: июльское пекло плавило горизонт, на небе не было ни облачка. Все нормальные люди, конечно же, не рисковали оказаться на улице в такой час, но тату-салон открывался только в 12:30, что в глазах Фэн Синя не добавляло ему очков доверия. Он вообще плохо разбирался в тату и салонах, однако это совершенно не мешало ему испытывать серьёзные предубеждения насчёт людей, добровольно отдающих немаленькие деньги за то, чтобы терпеть боль несколько часов подряд, а потом всю жизнь наблюдать на своих руках цветы, узоры, драконов или чего похуже. В его личном антирейтинге за первое место боролись надписи типа «благородный человек не помнит старого зла» и фреймы из комиксов. У Фэн Синя был коллега, набивший на плече Данте из Devil May Cry, и это было… странно. Тату-салон располагался на цокольном этаже, над ничем не примечательной металлической дверью висела небрежно окрашенная табличка с названием. Фэн Синь чувствовал себя глупо, стоя по сути рядом с каким-то подвалом и ожидая, когда кто-нибудь придет — дверь была закрыта, а вокруг было ни души. «Се Лянь действительно очень оптимистичен», — мысленно вздохнул Фэн Синь. Из-за арки с шумом выехал байк и обогнул парковку, и Фэн Синь, следивший за ним взглядом, невольно представил, как же жарко, наверное, должно быть человеку в шлеме. Вопреки ожиданиям, байк не проехал мимо на всей скорости, а замедлился как раз перед тачкой Фэн Синя, оставленной в тени многоэтажки. Байкер снял шлем и перекинул рюкзак на одно плечо, а затем быстрым шагом пошёл в сторону Фэн Синя, с любопытством наблюдавшего за ним издалека; было видно татуированные руки, драные джинсы и длинные волосы. Вблизи обнаружилось еще больше деталей: множество сережек в ушах, пирсинг в брови и губах; концы длинных волос, собранных в высокий хвост, были модно высветлены, и Фэн Синь еще сильнее убедился в своей точке зрения: он сразу подозревал, что кто-то вроде владельца тату-салона не будет органично смотреться в составе предпринимателей, сотрудничающих с фондом. Это было бы довольно нелепо, ведь неформалы не интересуются раком у детей… «У него что, глаза накрашены?» — вдруг подумал Фэн Синь, разглядывая черные по краям веки и драматичные длинные ресницы. — «Он точно гей». — Му Цин, — незнакомец с хмурым лицом протянул ладонь для пожатия, но Фэн Синь не принял ее. Возможно, на него так много всего навалилось, что делать вид, будто всё в порядке, он уже не мог: — Ты опоздал, я здесь жду уже… — Сейчас ровно тридцать минут, — Му Цин посмотрел на свои эплвотч и даже вскинул руку, чтобы Фэн Синь убедился, хотя с такого расстояния экран было не рассмотреть. — Разве здесь не должно быть хоть кого-нибудь на месте? — Фэн Синь разгорался всё сильнее: в конце концов, понедельник — рабочий день, должно же быть хоть что-то святое для всех людей на земле. Му Цин посмотрел на него с жалостью, как на идиота: — На сегодня нет записи, почему здесь должен кто-то быть?.. Он достал ключи и быстро отпер дверь, заходя первым. Фэн Синь не удержался и скривился, не зная, что первым делом они наткнутся на огромное зеркало, в котором Му Цин увидит выражение его лица и закатит глаза. Практически никогда ещё Фэн Синю не хотелось ударить кого-нибудь в лицо спустя несколько минут после знакомства; Му Цин подарил ему совершенно новый опыт. Внутри было прохладно — работала сплит-система. Когда Му Цин кинул шлем с рюкзаком на диван и включил свет, Фэн Синь смог разглядеть помещение: бетонный шершавый пол, кирпичные стены с открытой проводкой, стойку администратора и апельсиновое дерево у дивана. Типичный лофт без излишеств, только стены обильно увешаны постерами и эскизами, а иногда и фотками готовых работ на чьих-то телах. Однако изучать их особенного желания не было, и Фэн Синь следил за Му Цином, то проверяющим что-то на кассе, то отвечающим на звонок. Держа смартфон плечом, он предложил Фэн Синю воды, и получив отказ, просто поманил за собой рукой, чтобы обойти несколько дверей по коридору и войти в последнюю. Фэн Синь ощущал себя покинуто и раздражённо. Будто он пришёл не по делу, а так (как «так» — он толком не смог сформулировать, он же никогда не решился бы делать татуировку). Рейтинг Му Цина падал с космической скоростью. Он даже не выглядел как человек, способный заполнить ту-самую-длинную-анкету Се Ляня, подготовленную для потенциальных партнеров. — Извини, это было срочно, — сказал Му Цин, убирая айфон, но Фэн Синь был стопроцентно уверен в том, что никакой искренности в его извинениях нет. Они находились, по-видимому, в кабинете, но он был совсем маленьким, и помимо письменного стола с ноутбуком комнату занимали полки с коробками. Всё это не внушало Фэн Синю никакого доверия. В конце концов, сколько зарабатывает какой-то тату-салон, особенно, за вычетом себестоимости? — Тебе здесь не нравится? — хмыкнул Му Цин, опираясь о стол локтями и будто склоняясь к Фэн Синю ближе. — Ну… это, — он начал и запнулся, — довольно необычно. Не похоже на те заведения, которые стремятся к сотрудничеству с фондом. Фэн Синь собрал все остатки своих душевных сил, чтобы быть вежливым. Он очень старался, правда. — Думаешь, люди, делающие татуировки, не занимаются благотворительностью? Му Цину удалось его подловить: именно так Фэн Синь и думал. У него не получилось скрыть презрение на своем лице, и Му Цин напротив тоже нахмурился. Они смотрели друг на друга, ожидая, когда грянет гром, потому что в воздухе уже искрило от электричества. — Неужели в ресторанах, частных школах и отелях больше интеллектуалов, чем в студиях бодмода? «В студиях чего?» — чуть было не спросил Фэн Синь, но ему нужно было держать марку и не сбивать с себя образ того самого «интеллектуала». Му Цин достал узнаваемую распечатку с сайта фонда, видимо, собираясь продолжить диалог в более конструктивном ключе, но Фэн Синь не был бы собой, если бы не захотел оставить последнее слово. Он ненавидел, когда ему делали одолжения, а Му Цин с первой секунды выглядел так, будто спустился с самих небес, чтобы облагодетельствовать Се Ляня и, о боже, какой-то там фонд. Люди вроде него находились в своей вселенной, не пересекающейся со вселенной тех, кто прошёл через ад взаимодействия с государственной здравоохранительной системой или переживал новость о смертельной болезни. Фэн Синь понимал, что очень глупо поступает, раскручивая эту ссору, но его уже было не остановить: слова вылетели быстрее, чем он их осознал. — Что ты вообще можешь знать об этом? Лицо Му Цина потемнело, и тонкие пальцы сжались на листах бумаги. Фэн Синь был готов взять свои слова обратно и даже собирался это сделать, но Му Цин неожиданно яростно посмотрел на него и отчётливо произнёс: — Пошёл вон. Фэн Синь растерялся от такого перехода. — Что? — Тебя никогда не посылали? — наконец взорвался Му Цин; он выглядел очень, очень зло, и производил гнетущее впечатление, даже оставаясь неподвижным, — скажу понятнее: иди нахуй. Фэн Синь всегда выражал свои эмоции физически, поэтому не отказал себе в удовольствии вскочить и нависнуть над Му Цином, вот только что при этом сказать — он не придумал. Даже зубы скрипели от желания размазать этого придурка по стенке, чтобы он в полной мере ощутил всё то, что испытывал Фэн Синь. Обычно люди напрягались оттого, что в их личное пространство грубо вторгался Фэн Синь, разозлённый и впечатляюще подкачанный, но на Му Цина это не действовало: снизу вверх он смотрел на собеседника так, будто он был грязью под ногами. — Ну? — с иронией в голосе спросил Му Цин, и его низкий голос вывел Фэн Синя из транса. «Нет-нет-нет», — сказал Фэн Синь сам себе и, вместо того, чтобы затевать драку, сделал то, о чём просили: вылетел прочь из комнаты, не забыв оглушительно хлопнуть дверью. Он вернулся в машину и сел на заднее сиденье, потому что в таком состоянии явно нельзя было вести. Его буквально разрывало на части от ярости. — Сука, — прошипел Фэн Синь, изнывая от желания срочно что-нибудь ударить или пнуть. Управление гневом всегда было его слабостью, но, слава небесам, он редко страдал от этого недостатка. Мало что могло его действительно сильно разозлить, однако Му Цин справился с этим с первой же секунды. Он был создан для того, чтобы Фэн Синь захлёбывался от агрессии. Пришлось глубоко вдохнуть, выдохнуть и набрать Се Ляня. — Ну как? — спросил он; на фоне его голоса слышался офисный шум. Фэн Синь замялся: — Нам не удалось договориться. — Ох, это странно. Ты же рассказал ему, что деньги нужны на открытие больницы? — Нет, мы… не дошли до этой части диалога. Се Лянь, послушай, мне не кажется, что это хорошая идея. — Почему? — Ну… всё-таки тату-салон… это же так далеко от того, что мы делаем. По мнению Фэн Синя Му Цин вообще не походил на человека, сердце которого бы дрогнуло от идеи открыть больницу для детей, больных раком. Се Лянь вздохнул, но вместо того, чтобы согласиться, сказал: — Я лучше сам поговорю с ним. С самого начала лучше было так сделать, извини. — Нет, это ты извини, всё же это моя часть работы. — Всё в порядке. Мне пора. Се Лянь никогда бы не назвал Фэн Синя бесполезным или вроде того — они были лучшими друзьями. Он вообще был воплощением терпения и милосердия на земле, и Фэн Синь был ему благодарен за всё. — Му Цин, — пробормотал он, перебираясь на водительское, — тупица. Придурок. Конечно же, Му Цин был виноват во всем. Он точно не подходил на роль благотворителя, и Се Лянь сам в этом убедится. Успокоив себя таким образом, Фэн Синь завёл машину и с облегчением поехал на следующую встречу. * Му Цин, вытирая полотенцем влажные после душа волосы, открыл банку газировки и подвинул ноутбук к краю стола, чтобы камера была к нему ближе. Он зря мотался в салон. Работы всё равно не было, но он потратил время на дорогу при не самой приятной погоде. Приняв звонок, Му Цин кивнул улыбающемуся в камеру Се Ляню, совсем не изменившемуся с их последней встречи вживую, произошедшей, кажется, года четыре назад. В ответ Му Цин мог разве что поднять уголки губ — на большее его мимика не была способна. — Привет. Как ты? — спросил Се Лянь. — Всё хорошо, — Му Цин поморщился, — за исключением того, что твой сотрудник решил поучить меня жизни и чуть не выбил дверь. Когда ты написал, что приедет твой друг, я ожидал чего-то более… ну, дружелюбного. Се Лянь неловко дернул край своей белоснежной футболки и посмотрел в камеру с искренним сочувствием: — Он вспыльчивый иногда, но я не думал, что всё так выйдет. Прими мои извинения. Ничего подобного еще не случалось, я даже не мог предположить… Му Цин поднял руку и прервал его: — Неважно. Это только формальность, условия я знаю, к тому же я уже участвовал в чем-то подобном раньше, когда фонд Цзюнь У ещё существовал. Се Лянь активно закивал, вспомнив их общего учителя: — Да, точно. Мы тогда виделись в последний раз. — Сейчас мне совсем некогда заниматься волонтерской работой, — объяснил Му Цин, — поэтому буду рад помочь хоть чем-то. — Хоть чем-то? Му Цин, ты замечательный и всегда помогаешь. Се Лянь устроился в своём кресле поудобнее, и, сцепив пальцы, вкратце пересказал всё то же самое, что Му Цин уже читал ранее: — В общем, суть сотрудничества в том, что в течение месяца ты работаешь как обычно, но часть заработка перечисляешь в фонд. В свою очередь фонд немного рекламирует твою работу на сайте и на закрывающем мероприятии… Приходи, кстати. Первого сентября. Реквизиты и всё это, только длинными красивыми фразами, я тебе отправлю на почту. — Хорошо, — Му Цин сделал глоток из банки, — я же могу напрямую говорить людям о том, что их деньги пойдут на благотворительность? — Конечно-конечно! Может, они заинтересуются. Я могу прислать тебе визитки и постеры, мы сделали как раз для этого. — Спасибо. Му Цин задал ещё несколько уточняющих вопросов и попрощался с Се Лянем, отмечая, что время уже довольно позднее для работы. И всё-таки их разговор занял буквально пятнадцать минут, ничего сложного, как мог этот идиот-заместитель, даже не смогший назвать собственное имя, так облажаться?.. «Феерический долбоёб», — решил Му Цин, смешивая соус для мяса и не замечая, что думает об утренней встрече почти весь день.