we've all killed someone

Федор очнулся на асфальте - холодном и потрескавшемся. Вокруг была мертвая тишина и темная улица, освещаемая лишь белым светом фонаря, находящегося неподалеку. Свет растворялся в поглощающей тьме. Достоевский поднялся, подошел к краю асфальта и тот тут же уронил несколько своих кусочков в бездну под землей, на которой стоял мертвец. Он отшатнулся назад и обернулся, глядя на сверкающий отель с желтыми стенами. На его крыше показался силуэт, появившийся благодаря Луне-фонарику, и тут же исчез, но было не трудно догадаться кто именно дожидается его. Над дверью прозвенели медные трубочки. Из глубины одного из этажей были слышны отголоски проигрывателя, на котором играла песня "Here comes to sun". Парень неторопливо шел по лестнице, с тоской оглядывая этажи. Открыв дверь, покойник увидел не совсем то, что он ожидал - да, это был Гоголь, но не такой, каким его привык видеть его напарник. Руки, на пальцах которых были черные когти, опирались о перила, постукивая по ним в такт песни. Чуть более низкий голос так же мычал мелодию, но как только Федор появился рядом он стих. Молочные локоны волос спадали на плечи и спину, на которой было три пары вороных крыльев. Повернув голову в сторону брюнета, последний увидел ярко-желтый глаз, словно Луна, тонущая в черном озере. Он улыбался. Ему явно не было весело, но он тихо рассмеялся, обернувшись. Другой глаз был бледно голубым. Внимание привлекли зубы. Они были до ужаса острыми. Рога на лбу были , мелкими - такими же, какими их трогал мертвец, еще будучи живым. Федор подошел к нему. Он протянул руку к рогам, слегка поглаживая их, пока разноцветные глаза внимательно следили за ним. Затем руки скользнули к крыльям, а после - к груди. Достоевский резко уткнулся в любимого, обнимая, а когтистые руки прижали его лишь ближе. -Прости меня, моя любовь. Прости. - тихо бубнил темноволосый, сильнее прижимаясь к бесу. Второй молчал. Его глаза еле поблескивали в чарующем лунном свете. Нечистый гладил мягкие волосы, а на его лице отражалась улыбка - не та хитрая и что-то предвещающая, а искренняя и в некоторой мере отчаянная. Его возлюбленный мертв. Возможно они не увидятся более и это их последняя встреча, но все зависит от Федора. -Наложить на себя руки с помощью яда оказалось легче, чем ты думал, Федь? - печально усмехнулся тот, - Убить себя было не сложнее кого-либо другого, убитого тобой же. -Я не хотел этого, но я бы все равно умер, да? - отлепив лицо от чужой груди, задал риторический вопрос мертвец, на что улыбка окончательно пропала с лица любимого, а после продолжил, - Мне было бы не так тяжело умирать в одиночку, но на твоих глазах.. -Хочется просто выколоть их, лишь бы этот момент не был перед ними никогда. - тихо проговорил Высший, а после повернулся к перилам, прижимая брюнета к ним. Его глаза были пустыми. Волосы трепал ветер, а разноцветные очи были чуть прикрыты, с виной глядя на парня перед собой. Руки охватил тремор, из-за чего пришлось сильнее вцепиться в поручни. Федор тут же ощутил мурашки, а глаза округлились. Рефлекторно он взял Гоголя за щеки и, подарив несколько поцелуев в щеки и нос, прижал их лица лбом ко лбу, опустив веки. -Не говори так. Не смей лишать себя своих чудесных глаз, слышишь? - пальцы поглаживали щеку, - Можно сказать, что я просто исполнил свою детскую мечту. - приоткрыв глаза, улыбнулся он. Достоевский мертв и, будь он младше, то он бы лишь был бы рад такому исходу, ведь кто захочет жить в окружении безумных сектантов? До того, как он встретил своего возлюбленного, он просто не хотел жить, но он и не желал смерти. Он смирился со своей работой и жизнью, пусть и не пытаясь как-либо украсить ее хотя бы в собственном разуме. Федор нашел в Николае кое-что похожее между ними, но различия тоже имелись, конечно же. Да, наблюдать за страданиями тех, кто этого заслужил довольно весело и своя публика нашлась в лице чуть ли не большей части мира, которая приняла правило "око за око" за справедливостью Многие считали и считают Гоголя авторитетом преступности в Городе Кровопролития из-за его садизма, но действительно ли это искреннее удовольствие от чужих страданий? Не сказала бы. Его глаза не горели на обычных выступлениях. Выступления, на которых присутствовал Федор в качестве зрителя или гостя? Желтые глаза ослепительно блестели на них и после представления "Кровавых роз" народ также стал замечать эту деталь. Но будет ли Кровавый священник вновь на выступлениях в цирке? -Не только детскую. - выдохнул Гоголь, на что покойник вопросительно взглянул на него. Чуть приподняв веки, тот поймал взор недоумевающих черных глаз, из-за чего тут же опустил глаза вниз. -Я не мог сказать тебе этого раньше, но ты.. - Высший замялся, а после продолжил, - ты жил не одну жизнь. Осознание сначала не пришло к нему окончательно, а лишь спустя несколько секунд словно ударило его обухом по голове. Сколько он жил? Что пережили окружающие от его смертей? Кто знал обо всем помимо того, кто стоял перед ним? -Послушай, да, я виноват в том, что не рассказал тебе все сразу, но я не мог. У меня просто были связаны руки и это просто ужасно! Мне пришлось молчать так долго. -Насколько долго? - Федор все еще ничего толком не понимал и из-за этого оба чувствовали себя хуже некуда. -Ты существуешь уже полвека. В этот период время крутилось только вокруг тебя, Федь. - признался Гоголь, вновь посмотрев в чужие глаза, - Изначально ты должен был умереть в 16 лет, и так и произошло. Ты рано осиротел и выход был один - секта. Ты жил с вечными мыслями о том, что на тебя смотрят, что твои наказания заслужены, хотя это было не так. Но со временем ты верил им все меньше и меньше из-за огромного уровня преступности и того, что тебя окружало. Таким ты им был не нужен, поэтому слова о распятии пришли в действие. Они так и сделали, заодно добавив в свой кровавый пир еще больше безумия, - они испили вина с твоей кровью, но ты оказался смышленее и воспользовался способностью, чтобы свести их всех в могилу. - Николай положил ладонь на его лоб и тихо сказал, - Можешь взглянуть сам. Голову мертвеца наполнили эпизоды из его жизни, о которой он только что узнал. Удары скакалкой по спине и рукам, слова о Всевышнем, молитвы и болезни - он словно видел воспоминания из собственного детства. Все было до ужаса знакомо, кроме мыслей о последней ссоре с бабушкой и его заключительных словах, сорванных с бледных губ - "Скажи, хранитель мой, ты есть?". В этой жизни было так же и знакомство с Ваней, с которым брюнет не успел сблизиться из-за своей смерти, но Гончаров увидел последствия того, что произошло. Он своими глазами видел церковь с горой трупов и мертвеца на кресте. Но помнит ли он об этом сейчас? *** -Почему, Крис?! С какого момента я никак не могу помочь своему другу или хотя бы что-то узнать о его нынешнем состоянии, хотя я старался быть рядом с ним две его жизни? - кричал Гончаров, глядя на начальницу, - Ты же следила за ним вместе с Гоголем, разве ты не должна знать столько же, сколько и он?! -Послушай, никто не ожидал, что он наложит на себя руки, тем более посреди своего собственного Дня рождения, но сейчас с этим больше ничего не сделаешь. Его времени недостаточно.. - спокойно пыталась объяснить та, но ее перебили. -Да какая разница сколько у него времени, Крис?? Это твой подчиненный!.. - тот стих, переходя на чуть разборчивый шепот, - Федя - наш друг. Мы же не можем просто стоять и.. - парень совсем смолк, закрыв руками лицо. Сигма вздохнул и, переглянувшись с Олегом, подошел к своему другу, обнимая его. -Вань, Коля со всем разберется. Думаешь, что он просто позволит Федору исчезнуть? - Иван помотал головой, - Я уверен, он бы не хотел, чтобы ты так сильно убивался из-за него. -Он всегда этого не хотел, но как мне просто принять это?? - буркнул инкуб. -Но он же как-то принял то, что его друг ходячий мертвец? Да и он был им всю.. все свои жизни, судя по рассказу Агаты. - парень взглянул на девушку, по виду которой было видно, что она задумалась, но ее мысли явно ей не понравились. *** -Во второй жизни ты рос обычным ребенком. Ты не был сиротой или сектантом, ты был абсолютно обычным ребенком в окружении любящих родителей. Я дал вам шанс на то, чтобы побыть счастливыми. Счастье длилось десяток лет, а после вы погибли в аварии и, знаешь, я искренне сочувствовал твоей семье, но меня особо поразил твой вид после произошедшего. Мне было больно смотреть на тлеющее вместе с вами авто, Федь. - он вздохнул, отведя глаза, а после поцеловал темную макушку, передавая поцелуй с воспоминаниями. Федор увидел маленькую копию себя за круглым столом, накрытым скатертью с маками. Рядом сидели мать и отец, приобнимая сына, перед которым была тарелка со стопкой блинов. Его родители улыбались, а за окном светило солнце. Все действительно было хорошо и в это плохо верилось, что подтвердилось следующим воспоминанием. В дымящейся машине виднелось его лицо, по которому катились струйки крови изо рта и носа. Округу оглушил грохот взрыва, но люди не пришли на помощь - они стояли и смотрели, охая и бесполезно болтая. Их не волновали жизни какой-то там семьи. Но Достоевский не успел опомниться, как он увидел темный силуэт, по щеке которого катилась слеза. Он не мог не узнать этот силуэт. Тут же все пропало и перед глазами вновь был Гоголь. Он, как и прежде, был в теплых объятиях беса, начавшего тихо и устало бормотать: -Я заставил тебя так много страдать. Слишком много. -Не думаю, что ты бы заставил меня страдать 50 лет просто так. Тогда для чего? - спросил покойник, чувствуя, как Второй дрогнул. -Вечная тьма или адское пламя. - сухо вырвалось из его уст. -Второй вариант звучал для тебя заманчиво, я уверен. - держа голову на чужой груди, утвердительно сказал тот. -У меня не было выбора, - легко признался Николай, - но я хочу дать его тебе. Понимаешь, насколько ужасна безысходность? -Нам ли двоим не знать, что это за кошмар? - усмехнулся Достоевский, но тут же стер улыбку с лица. Он приподнял голову, смотря в чужие очи, - Я прожил три жизни, будучи человеком, которому суждено рано умереть. Узнав об этом, я не жалею ни об одной из них. Как минимум, я люблю свою последнюю жизнь и главная причина тому - ты, Коль. Его глаза распахнулись в удивлении. Бес растерянно захлопал белыми ресницами, глядя на возлюбленного, у которого постепенно мутнели глаза. Его взгляд становился мертвым и это до безумия напугало Второго, из-за чего он вздрогнул. Перед глазами промелькнуло два лица с таким же взглядом - маленький Достоевский и он же, только шестнадцатилетний и проживший иную жизнь. В голове невольно всплыли слова Юмэно и он сглотнул, отведя взгляд. Федор был в недоумении. Он притронулся к своему лицу и из-за холода его кожи по нему прошлись мириады мурашек. Он мертв. Он не вернется к жизни. У него больше нет времени. Страшно ли умирать? Не очень. Но страшно ли за любимого? Даже слишком. Брюнет чувствует, как его прошибает дрожь. На него нахлынула мысль о том, что он не хочет исчезать. Видя это, Гоголь берет себя в руки и, прижав возлюбленного к себе, целует. Он сам готов поддаться тремору рук, но все же не делает этого. Сейчас это совсем некстати. Их губы одинаково холодные, я бы сказала даже ледяные, но они рядом, из-за чего тепло разливается по телам. Когтистые ладони, обхватившие щеки, сейчас кажутся невероятно родными и нужными. Хочется отпустить всю боль вместе со слезами, но его глаза больше не намокнут. По крайней мере пока он здесь, на грани - грани этой ужасающей бездны. Руки обхватывают чужую шею, будто хватая последний глоток воздуха, который, впрочем, больше ему не понадобится. Коля рядом, значит не все потеряно. Жизнь? да плевать на нее, он ведь всегда будет в его памяти! Что еще нужно? Они не хотят останавливаться. Оба хотят, чтобы поцелуй длился вечно, ведь он до безумия приятный, как никогда. Но у них нет вечности! Вечность есть лишь у нечисти. Она отвратительна. Ты существуешь в вечной огненной агонии, которую кто-то может разбавить водой, слегка туша, но возможен и обратный эффект - еще большая агония. Это достаточный риск, на который многие не идут. Задумываясь об этом, - все еще будучи в поцелуе с бесом, - Федор все-таки сделал свой выбор. Держа чужое лицо в своих ладонях, Достоевский улыбнулся, отстраняясь. -Я хочу идти с тобой плечом к плечу. Больно или не больно - неважно. Коль, я страдал все свои жизни и раз у меня появилось счастье в виде тебя, тогда какая разница, как я продолжу существовать? - отстранившись, улыбнулся тот, - Пожалуйста. Я выбираю тебя. -Ты уверен? - слегка дрогнул тот. -Вполне. - спокойно ответил парень, взглянув сначала на бледное лицо, а после обернулся на Луну. Она покачивалась, выражая не то одобрение, не то протест. Только, что бы не выбрала Луна, Федор всегда выберет Колю. Вдруг позади он услышал рев и удар о перила. -Я не могу, не могу, не могу! - Второй взвыл, посмотрев на лицо мертвеца, - Я не могу причинить тебе боль, блять! Мои сердца разорвутся на мельчайшие частицы, я не могу.. - отчаянно шептал он, опуская взгляд. Возможно было немного наивно думать о чем-то подобном, но парень все равно задал вопрос, на который вряд ли можно получить положительный ответ: -Коль, разве нет способа преображения без боли? Неужто не было более таких случаев? -Есть, но я не хочу, чтобы мы пользовались им. Федь, правда, шанс равен чуть ли не меньше процента. Это слишком рискованно, если ты хочешь стать нечистью.. - бубнил он. -Но даже если так, разве тебе не будет спокойнее, зная, что я не страдал, исчезая? - бес вновь дрогнул, - Милый, мы ведь оба не уверены в моей удачи, так давай поручим все фортуне? Все, что должно произойти, произойдет, хотим мы этого или нет. -Ты буквально будешь исчезать и, если удача отвернется от нас, то даже следа не останется. -В любом случае я буду рад провести свои последние мгновения с тобой, Коленька. - его ладонь легла на такую же холодную кожу щеки, ласково улыбаясь. Николай был готов тут же пропасть в никуда, лишь бы это все было кошмаром, но это суровая реальность, в которой он живет не одно столетие. Она всегда бесила и печалила его, но сейчас ему захотелось до безумия сильно разрыдаться. Знает ли он, что слезами горю не поможешь? Знает, поэтому и сдерживает себя. -Коль, пожалуйста. Я обязательно вернусь, если у меня будет шанс. У него он вряд ли будет, и они оба в курсе этого, но все же бес дотронулся до чужой спины и тут же частицы тела стали развеиваться на ветру. Больно и вправду не было, но в голубо-желтых глазах виднелись неимоверные страдания. Они стали стеклянными и скоро они разобьются на мелкие осколки. -Коль, послушай меня, возможно это мои последние слова. Я безумно люблю тебя и ничто не заставит это измениться. Не забывай меня, бесенок. Никогда. - он улыбался, - Я вернусь. Обещаю, Коленька.. Достоевский быстро исчез. От него действительно ничего не осталось. Это означало лишь одно, и из-за осознания этого пространство пронзил истошный вопль, наполненный отчаянием. Услышав это, Крис посмотрела на всех присутствующих настороженным взглядом, по которому всем все стало ясно. Федора больше нет.