***
1.
свои студенческие дни тигнари вспоминает, как одни из самых спокойных и беззаботных. сейчас его рутина лесного стража немного вошла в привычное русло и будни включают в основном патрули и избавление от опухолей. это больше не доставляет неудобств: коллеи, не сраженная болезнью, рядом лишь радостно щебечет о чем-то и не вызывает беспокойства, и в целом атмосфера стала будто более разряженной. но все же иногда, тихими вечерами, он скучает по студенческой суматохе. по противному научруку, которого ругал последними словами за то, что тот снова оттягивал проверку работы до последнего срока, скучает по глупым запискам сайно, по одногруппникам, даже по глупому абаттуи и его совершенно бесмысленным статьям. даже по ним тигнари скучает. пожалуй, помимо учебы и воскресных пьянок любимым развлечением всех в академии было наблюдение за одной неординарной парой. а все началось до банального просто. академия в те времена реорганизовывала весь внутренний распорядок. причиной всему были конфликты среди студентов. вряд ли руководство могло сказать, когда среди студентов различных факультетов начались разногласия, но, спустя пару месяцев напряжения и нескольких драк в коридорах, было принято решение подселить в общежитиях друг с другом студентов разных курсов и направлений. по мнению тигнари, это было одно из самых тупых решений. потому что с этого момента ему спокойная жизнь только снилась. как и одиночество. которое было нарушено двумя подселившимися студентами. студентами из кшахревара и хараватат. двумя самыми известными студентами своего факультета. с кавехом они познакомились в вечеринку посвята первого курса. с юным архитектором было невозможно не подружиться, тем более когда вы оба пьяные стараетесь держаться друг друга просто чтобы не свалиться посреди шумной толпы. кавех изначально казался ветреным, шумным, беспечным, и это было вполне хорошим описанием его характера. тем не менее, тигнари был значительно удивлен тому, что они не разошлись даже после утреннего отвратительного похмелья. кавех, скорее всего, посчитал себя его лучшим другом, ответственно взявшим на себя обязанность каждый раз садиться напротив него в библиотеке и каждую пятницу приглашать на ужин. тревожным сигналом стал момент, когда кавех, обычно относившийся равнодушно практически ко всем людям и по-настоящему не конфликтуя ни с кем, начал жаловаться на некоего зануду. тигнари всегда был смышленным и часто старался прислушиваться к своей интуиции, потому известие о драке не удивило, но весьма удручило. несмотря на то, что кавеха было довольно легко завести и вывести на эмоции, разозлить было весьма трудно. тем более довести все дело до драки. в тот период тигнари узнал имя зануды. аль-хайтам. имя, положившее начало его головной боли, а позже ставшее причиной нервного срыва. кавех совершенно невыносим, когда привязывается к кому-то. чуть позже, проанализировав все обстоятельства, тигнари возможно бы пришел к выводу, что слишком уж странное стечение обстоятельств повлияло на решение хайтама предложить тому придурку жить с ним. а может, так было привычнее. как уже было сказано, академия часто принимала совершенно глупые решения, и когда тигнари с порога заслышал ругань, то с огромным трудом подавил в себе желание выпрыгнуть в открытое окно, прямо на многолюдные улицы сумеру. — почему ты просто не можешь заткнуться? — ты говоришь это мне? как насчет повести себя хоть немного спокойнее? знаешь ли, не ты один рад всему этому. — истеричка. — ты говоришь это мне? у вас архитекторов вместо мозгов одни черточки? — вау, как остроумно. что ж. это ощущалось как начало конца. — просто не разговаривай ни с кем, ты кажешься умнее. — тебе даже молчание не помогает. архонты, сохраните. — между прочим, я должен был делить эту комнату только со своим другом, а не с какими-то проходимцами. — проходимцами? ты это о себе видимо. тигнари тяжело вздыхает, прежде чем открыть дверь, на пороге которой застыли две высокие фигуры. — вы зайдете или позволите всем студентам слышать ваши препирания? это сработало. это работало до тех пор, пока и аль-хайтам не начал вести себя так будто он вертел чужое мнение, потому что в курсе отношений этих двоих был, кажется, весь город. несмотря на все угрозы, истерики и попытки тигнари сбегать по ночам из общежития, их совместное проживание было вполне приемлемым. безусловно, эти двое продолжали ругаться, иногда драться и порой даже (слава архонтам) устраивать молчанки, но в целом это было приемлемо. пока тигнари мог быть в тишине и иногда в одиночестве, его все устраивало. — он невыносимый, почему мы не можем выкинуть его? — потому что у нас есть указ от руководства, — тигнари привык не отрываться от чтения даже на усердные попытки кавеха. — тебе он нравится? — блондин трагично вздыхает окончательно откладывая учебник в сторону. — ты ревнуешь, что ли? — совсем нет, просто интересно твое мнение. тем более, я знаю, что твой любимчик. тигнари хмурится, замечая в чужом взгляде что-то непонятное. — он неплохой. думаю вы похожи и вполне могли бы подружиться. — вот как. тигнари окунается обратно в книгу, не замечая, как сосед задумчиво смотрит в сторону, совершенно не обращая внимание на текст.2.
особенностью работы дори было знать все обо всем. не только потому, что информация была порой ценнее, чем что-либо, но и потому, что собирать сплетни было довольно занимательно. согласитесь, целыми днями ошиваться на улочках или в ближайших тавернах, продавая товар и зарабатывая мору, может быть утомительно. нужна драма! пусть даже и не в собственной жизни, упаси моракс от такого. новость о двух враждующих выдающихся выпускниках академии, которые не стеснялись открыто выражать свою неприязнь даже на доске обьявлений в центре, была перспективна. все же дори в какой-то части своей души, что не была поглощена любовью к звонкой монете, чувствовала себя виноватой после того случая. впрочем, наблюдая за жизнью ее бывшего клиента, даже эта часть быстро успокаивалась. а что? жить с красивым мужчиной, в неплохо обсустроенном доме в самом центре, так еще оплачивающим все твои прихоти. бездна, да кто от такого откажется?! впрочем, и на ненависть можно закрыть глаза, когда твоя жизнь финансово не ограничена. по скромному мнению дори, кавех жил вполне припеваючи.«а правда ли, что главный секретарь академии настолько нежный, что спит в мягких носках, потому что боится простудиться?»
«интересно, сколько бутылок вина нужно выпить, чтобы стать похожим на плесенника? такое знают только студенты кшахревара»
«секретарю и пить не надо, чтобы выглядеть как подгоревший плесенник» для дори стало традицией наблюдать за тем, как записки появляются на доске каждое утро. жаль, что по вечерам ее время слишком плотно забито встречами с клиентами, чтобы увидеть две фигуры, снимающие их вечером.3.
нилу нравится общаться с людьми. во многом это помогает и для ее танца. для того, чтобы больше чувствовать, больше ощущать. понимать людей и их эмоции. это порой бывает весьма занятно. однако ее общение с аль-хайтамом после их грандиозной кампании по спасению архонта все также состоит из чужой язвительности, заумных речей и, к ее большому разочарованию, скованности. для нее аль-хайтам — загадка. как и его отношение к окружающим. кавех же, напротив, выглядит открытой книгой. нилу часто видит его на базаре, пока тот торгуется у прилавка со свежими травами. видит его на улицах площади, в таверне и в стенах академии. и нилу не понимает, почему аль-хайтам испытывает к нему самые худшие чувства. с кавехом общаться приятно. в отличие от своего соседа, он общается свободно, у нилу возникает чувство, что они знакомы сотню лет. он приходит на ее выступления, всегда подбадривает, и нилу рада танцевать для него. видеть в чужом взгляде искреннее участие и детский восторг. потому слова аль-хайтама о том, что его глупый сосед снова где-то пропадает, задевают ее. — он пьяница. не удивлюсь, если он снова где-то за городом ищет приключения на свою дрянную голову. подумаешь, не пришел и не пришел, — хайтам закусывает губы. под его глазами залегли темные круги, а руки в карманах непривычно надетой кофты. — почему ты такой черствый? я понимаю, что вы не ладите, но пожалуйста, перестань. вдруг с ним что-то случилось? или он ранен? неужели тебе настолько безразлично? — нилу почти не сдерживает злости, что на милом лице девушки выглядит действительно пугающе. — я поищу его, если он не придет до вечера. напишу тебе письмо сразу же, — мужчина уходит поспешно, скорее всего не желая и дальше спорить по пустому поводу. нилу чувствует себя не в своей тарелке весь день, пока к вечеру не приходит письмо с печатью секретаря. «как я и говорил, ошивался за городом. жив» девушка впервые за день выдыхает.4.
после своей реабилитации, или, как любила говорить буер, перерождения. куникидзуши считал себя более человечным. конечно, после месяцев заточения было сложно вернуться в мир не предвестником фатуи, озлобленным на весь мир, а простым странником с анемо глазом бога на груди, с легкой головой и обретенным спокойствием. проведя много времени с самим собой, странник думал, что научился понимать людей. — к звездам и безднам! — от бодрого голоса куклы сандроне уже начинала болеть голова, бездна, это утро уже слишком шумное. — да-да, пожалуйста, просто скажи, что от меня требуется на сегодня быстрее, и я пойду. странник честно пытается не закатить глаза, когда видит поручения. на месте путешественника он давно бы плюнул на неблагодарных людей. — если вам нужна какая-то помощь, обращайтесь. — да-да, катерина, и тебе хорошего дня. уничтожить лагерь хиличурлов, найти парочку замудренных грибов для ученых, разобраться со стражем руин в пустыне и передать письмо. типичный вторник. и селестии ради. ему нравится рутина, наполненная поручениями и прогулками по сумеру. но странник все еще ненавидит общаться с людьми. — добрый день, я из гильдии, пришел выполнить ваше поручение, — страннику совершенно плевать если его голос звучит не так радостно, как у катерины, однако это последнее поручение на сегодня. — оу, привет. мне нужно доставить это письмо секретарю академии, как можно быстрее, — парень поправляет свои блондинистые пряди, протягивая конверт, — не вскрывай его. — а так хотелось. всего доброго, к звездам и безднам. дверь захлопывается перед его носом и странник старается быстро посчитать до десяти, мысленно приводя аргументы, почему он вообще пошел по пути хорошего человека. секретаря видеть не хотелось. как и тащить тупое письмо через полгорода, однако ему ясно дали понять, что работа в гильдии сейчас то, за что он должен цепляться руками и ногами, если хочет как минимум окончательно восстановиться. кабинет аль-хайтама встречает его тишиной. — к звездам и безднам, вам письмо. — от кого? — мужчина даже не поднимает головы от документов, потому странник с чистой совестью закатывает глаза. — от вашего соседа, господин секретарь. куникидзуши почти забавно наблюдать за тем как меняются эмоции на чужом лице. секретарь выглядит странно, когда его щеки становятся румяными и возможно у него просто дергается глаз? из-за напряженной работы наверное. — я могу идти? — стой, сейчас отнесешь его обратно. честное слово, ему столько не платят, чтобы он был посыльным у тупых людишек. — хорошего дня, господин секретарь. куникидзуши в шаге от того, чтобы не переосмыслить свои идеалы, когда кавех отобрав ответ на свое письмо садится за стол, обмакивая перо в чернильницу. ему не платят так много, чтобы он был посыльным у двух людей, решивших поругаться через письма.5.
дэхья рождена в пустыне. рождена среди песков и палящего солнца. в месте, где нужно выживать, где люди рождаются чтобы бороться, хвататься за любую возможность, чтобы просто существовать. когда перед ней открыты все дороги и на душе нет бремени, она чувствует себя потерянной. совсем как в те времена, когда только попала в центр сумеру. неопытной девчонкой, пытающейся быть хоть кем-то. наемницей, прислугой. в городе, где никому нет до тебя дела. где все смотрят с презрением, а наниматели считают лишь расходным материалом. в городе, где некому прикрыть спину и просто расслабиться. безусловно, с годами стало проще абстрагироваться от чувств. сейчас у нее больше знакомств, более того, дэхья без зазрений совести готова назвать этих людей своими друзьями. милая нилу, что каждый раз приглашает ее к себе на выступления, госпожа с нежным взглядом, что пишет ей письма, путешественник и его спутница паймон, лесной страж со своей верной помощницей и даже матра. и даже аль-хайтам. как бы он ни раздражал. все-таки их совместная работа в сложной и трудной ситуации, чтобы после всего дэхья могла назвать его, с натяжкой, но своим другом. кажется она заразилась участливостью к чужой жизни, но видеть, даже издалека, непривычно тихого аль-хайтама, было странно. началось все в прошлый вторник, когда дэхья снова посетила площадь. выступление нилу должно было начаться только через два часа, а госпожа предложила встретится за полчаса до начала возле базара. от нечего делать девушка решила скоротать время в таверне. впрочем, не то чтобы она могла выбрать что-то еще. потому окутавший запах алкоголя и мяса, привычная вечерняя духота сумеру, подействовали расслабляюще. народу хоть и было много, однако неуютно себя не чувствуешь. напротив, атмосфера комфорта, жизни и радости окутывала, даря успокоение. на барной стойке привычно развалилось чье-то весьма щуплое тело, кажется, спавшее. — дэхья! доброго вечера, как обычно? — за стойкой владелец, приятный старик — армас, всегда узнает ее. — нет-нет, спасибо. мне бы просто чего выпить, все-таки я иду на выступление. передав стакан крепкого чая, старик как всегда тепло улыбнулся: — передавай нилу, что мы соскучились, хилан все спрашивает про нее, возраст у нас не тот, чтобы за вами угнаться. — конечно, и вы передайте, что мы желаем ей скорейшего выздоровления. тот кивает, поспешно переключаясь на нового клиента. — в гврл пр нилу? — тело рядом, кажется, пытается повернуться в ее сторону. — а? да, нилу выступает сегодня, — дэхья теперь может разглядеть чужое заспанное и довольно нетрезвое лицо. — охх, я нмго забл, ой, забыл, а вдьь общал придим, — опасно накоренившись, блондина от падения спасла только рука девушки. — эй, ты бы поосторожнее. зачем столько выпил, раз не знаешь меры. — был пвод. судя по спутанному рассказу блондина, тот похоже влюбился. хотя разобрать пьяную речь, попутно стараясь не упускать из внимания попытки парня упасть прямо лицом в пол, довольно трудно, но у дэхьи в этом опыт. как никак, но парня она понимает хотя бы в его чувствах. — он ткой тупой, но я кажтс его-, — недоговорив блондин проваливается в сон, съезжая головой на стол. практически в это же время дверь таверны с громким стуком открывается, являя довольно грозное, насколько это было возможно, лицо первого секретаря сумерской академии. и, честно, дэхья не завидует человеку, по чью душу пришел аль-хайтам. но наблюдает за тем, как он в два шага приближается к ней и, легко кивнув, ощутимо хватает ее нового знакомого за волосы. — ты такой тупой, кавех, невыносимо. практически в гробовом молчании, мужчина закидывает чужую руку на свое плечо, крикнув владельцу, чтобы записал все траты кавеха на свой счет. дэхья остается сидеть в оглушенном молчании, в то время как все остальные возвращаются к своим делам, будто видели подобное ежедневно. дэхья не завидует кавеху. определенно.+1.
с возвращением к должности генерала махаматра, а также с проблемами в управлении всеми структурами академии, сайно приходится довольно часто возвращаться из пустыни. не то чтобы это было совсем плохо, скорее добавляло некоторые неудобства. как минимум, ему приходилось снимать комнату на постоялом дворе, так как до леса авидья пришлось бы добираться довольно долго. впрочем, бессонные ночи также не были чем-то новым. потому, уже привычно забравшись на крышу, сайно делал то, что умел лучше всего. он наблюдал. за жизнью города и людей, что было довольно увлекательно. студенты бежали после занятий в таверну отметить еще один полученный зачет, наемники неспешно закупались в лавках, люди бежали каждый по своим делам. и даже парочки старались выходить на прогулку. пожалуй, погода и вправду была замечательная. он почти собрался уходить, когда в отдалении послышались смутно знакомые голоса. — ты серьезно издеваешься надо мной. — кто бы говорил. сначала обижаешься, потом лезешь, как кот на сметану, а сейчас я вдруг снова раздражаю тебя. ты уж определись в своих чувствах. чужой голос звучит странно. устало и практически разочарованно. — будто ты не знаешь. — не знаю. от тебя можно ожидать чего угодно, хайтам. сайно застывает услышав знакомое имя. он определенно точно должен прямо сейчас уйти, не издавая ни звука. — вот как. тогда почему ты пришел сюда? — потому что ты попросил. хотел поговорить нормально, и вот я здесь. сайно думает о заповедях матры и считает до десяти. — и будешь слушать? — я всегда это делаю, даже если ты занудничаешь и пытаешься меня оскорбить. я всегда слушаю тебя, хайтам. я тебя слышу. в ответ смешок, и сайно почти видит улыбку аль-хайтама. — я говорил серьезно. все, что касается тебя — серьезно. — и твои шутки обо мне? — нет, я… — я понял тебя, не надо. сайно непривычно слышать голос кавеха таким серьезным и будто уставшим. хайтама — неуверенным и, что удивительно, без ехидности. — прости меня, я был не прав. — ты много в чем был не прав. но я запомню. все-таки надеюсь, что тебя знатно грызет совесть за то, что сказал мне. — ты мог пострадать. — а ты тупица, потому что не можешь сказать «мой дорогой кавех, ты важен для меня, поэтому я ревную тебя ко всему, поэтому я переживаю за тебя, когда забираю твое бренное пьяное тело и готов помочь тебе в трудной ситуации, пожалуйста, давай жить душа в душу, заведем кошку и будем жить вместе, пока небо не упадет на нас». мужчина в ответ смеется, и сайно не слышит слова, которые он говорит в ответ, ощущая какой-то странный шум в ушах. сегодня ночью ему есть о чем подумать, поэтому он лишь неслышно спускается внутрь. уже не замечая, как кавех тянется к фигуре рядом.***