break the silence

      В квартире тишина. Возможно, где-то на верхнем этаже ругаются соседи, или за стенкой у кого-то шумит телевизор. А возможно, и вовсе сосед снизу делает ремонт, и каждый выходной день утром кому-то ездит по ушам противный звук дрели. Но Дилюк всё равно не слышит. Для него, в принципе, весь мир в большинстве своём окутан тишиной. Гробовой тишиной.       Парень бегло пробегался взглядом по страницам новой книги. От неё ещё исходил приятный запах свежей печати. Дилюк очень любил читать. Впрочем, он сам понимал, что было бы даже странно, если бы не любил. Это единственное занятие, которое позволяло полностью расслабиться, не напрягать мозг. Везде приходилось шевелить всем серым веществом. Даже когда разговариваешь с человеком, ты пытаешься понять те слова, что проваливаются посередине предложения словно в вакуум. Просмотр фильма – та же песня. Вглядываешься в губы актёров на экране, пытаясь разобрать слова, либо включаешь телевизор на всю катушку, чтобы хоть что-то разобрать. Хотя бы в кинозале можно было более-менее что-то услышать.       С книгой ты один на один. Никого не беспокоишь и лишний раз не переспрашиваешь, не вглядываешься, не думаешь. Просто не думаешь. Даже если в сюжете слишком драматичные моменты, сложные, заковыристые – не думаешь. Потому что чтение уже стало слишком привычным отдыхом.       По телу проходит крупная дрожь, когда боковое зрение видит силуэт. Дилюк резко отрывает взгляд от книги и видит растерянного Кэйю. Он что-то говорит, вроде объясняет. Не слышит. — Постой, я надену слуховой аппарат, — Дилюк кладёт закладку в книгу и прикрывает её, а затем встаёт с дивана, кидая на журнальный стол предмет.       Это тоже привычно уже многие годы. Но не привычны до сих пор головные боли от аппарата. Хотелось никогда его не надевать. Но и слышать хотелось. Слишком часто они менялись, и к каждому приходилось привыкать по-новому. К резким звукам, неприятному писку, когда надеваешь… Всё приходилось ощущать вновь. Дилюк уже задумывался над тем, что это всё психосоматика. Всё же этот слуховой аппарат уже долго у него, и молодой человек должен адаптироваться к нему. Но голова от осознания этого всё равно не перестала болеть. Кэйа останавливает, хватая за плечо. «Зачем?» — Кэйа бегло проводит ладонью по груди и чуть изгибает бровь, улыбнувшись уголком губ.       Язык жестов. Дилюк ненавидел это ещё больше, чем слуховой аппарат. Каждый раз чувствовал себя неполноценным. В грудь сразу забирался страх и сдавливал, сдавливал и сдавливал.       Когда слух начал слишком активно падать, врачи, конечно, забили панику. Дилюк и Кэйа тоже. Лечащий доктор активно рекомендовал учить язык жестов, потому что потом будет гораздо сложнее. Что будет гораздо сложнее? Почему? Слух вообще пропадёт?       Появлялось миллион вопросов. И опять страх. Дилюк просто отказывался в это верить, не хотел. Зачем ему учить язык жестов? Он же слышит. Не всё, но слышит.       Но Кэйа заставил ходить на занятия. Пинками, истериками, но заставил ходить. Вместе ходить. Даже было стыдно, Кэйа преуспел гораздо больше и уловил информацию гораздо лучше, хотя больше всего это нужно было Дилюку. — Потому что тебе будет тяжело общаться так, — молодой человек насупил брови и кивком указал на руки Альбериха. «Мне не тяжело» — Кэйа убирает ладонь с плеча, чтобы жестикулировать.       Дилюк вздыхает и садится снова на диван. Это контратака — его сначала милая улыбочка, а потом невозмутимое спокойное лицо. Было бесполезно спорить. Молодой человек поднимает взгляд на Кэйю, уже совершенно другая картина. У него слишком опечаленный взгляд, брови домиком. И сразу понятно к чему будет вести разговор. «У тебя снова падает слух» — жесты медленные, спокойные. Видно, что Кэйе самому не особо хочется поднимать эту тему - руки дрожат. — Давай, ты сначала переоденешься. Ты после работы. И я вообще не хочу обсуждать это сейчас, — Дилюк фыркает и затем тяжело вздыхает, поднимаясь с дивана. Желание действительно сбежать от этого разговора. «Давай откровенно, ты вообще не любишь обсуждать эту тему» — Кэйа злится, движения стали гораздо быстрее и жёстче. — А смысл её обсуждать? Что это изменит? — взгляд пробегает взглядом по силуэту Кэйи, — Что? Ну пойдём мы к Альбедо. Услышим, что слух упал еще. Что дальше?       Кэйа примялся, его плечи медленно поднялись. Вздыхает. Ответить нечего, потому что Дилюк прав. Это будет очередной бесполезный визит к врачу, очередное бесполезное подтверждение того, что слух начал вновь падать. Ничего нового они не услышат. «Давай начнём копить на операцию, что вернёт тебе слух» — Да что ты заладил с ней?! — Дилюк всплеснул руками и фыркнул, — Пока мы на неё накопим, полвека пройдёт. Она стоит как крыло от самолёта, Кэйа! «Кредит» — твёрдый жест и слишком серьёзное выражение лица. — Какой кредит? Чтобы мы его полжизни выплачивали? — молодой человек хмурится. «Но ты будешь слышать всю жизнь» — Кэйа смотрит сначала на свою руку, явно стараясь сделать акцент на предпоследнем слове, следя за собственными жестами, а потом поднимает глаза на Дилюка. Такой печальный взгляд. — Ты и так работаешь сверхурочно из-за меня. Готов на второй работе ещё впахивать ради этой операции? — бровь нервно дёргается, — Угробишь своё здоровье и свою жизнь, чтобы я слышал? «Я сам распоряжусь.. »       Кэйа двигал руками слишком быстро и резко, стараясь, наверное, внести что-то в свой монолог, который, судя по количеству жестов, был довольно большим. Глаза пытались уловить хоть слово, вычленить из контекста, понять, но тщетно. — Да ты можешь помедленнее! Я нихера не понимаю! — Дилюк гаркнул, заставив Кэйю явно вздрогнуть от резкого звука.       Альберих вздохнул и сделал пару шагов вперёд, подойдя вплотную. И начинает снова, медленно и чётко показывая жесты. «Я люблю тебя. Мы должны справиться с этим вместе»       Молодой человек вздыхает и опускает голову на плечо Кэйе. В волосы запускает ладонь, пробираясь пальцами сквозь прядки. Его ласково целуют в висок и прижимают сильнее. Дилюк уже обхватывает чужую талию и утыкается сильнее в плечо. — Мне так страшно… Я хочу слышать твой голос хотя бы нормально. Я так по нему соскучился. Вообще всё равно на остальное, — чужие ладони обхватывают лицо и осторожно поднимают с плеча. Дилюк чуть хмыкает, у Кэйи глаза на мокром месте. Вот ведь дурак, — Кэйа, я сейчас сам заплачу, что за грустная моська вообще, — Дилюк посмеялся и чуть польстился к одной из ладошке, — Всё будет хорошо? — Кэйа активно кивает, — Значит, не делай такую печальную морду, — молодой человек вновь хмыкает.