Лесник

С улицы донеслась приглушенная ругань и в помещение едва ли не ввалился Степан Карлович, держа за ухо лба, длинного и тощеватого, словно фонарный столб. С виду просто длинного несуразного еще, в силу возраста, подростка. Ореховые глаза пацана злобно зыркали по сторонам. Лесничий зло и тихо отчитывая пацана едва ли не швырнул того вставшему в это время Бьерну. — Да что ж у вас за семейка такая-то?! — зашипел старик. — Забери ты своего звереныша! Он мне только что трех дембелей отмудохал. Одному нос сломал. Молись, чтоб эти придурки на него заяву не накатали! — Они первые начали! — не до конца еще переломанным голосом пробурчал пацан, отирая кровь с разбитых губ. — Я коня на речку гонял купать, а эти придурки прикопались, Ренегата забрать пытались. Бухие все. Я их выкупал слегка и поехал. Так они тут нагнали на барбухайке разбитой, чуть не сбили. Вот пришлось им разъяснить политику партии. — Хватит! — рявкнул Бьерн, заставив младшего заткнуться и присесть. — У тебя без приключений никогда не обходится! Карлович, пойдем, разберемся. А ты, — он ткнул пальцем в грудь сына, — сиди тут и не дергайся. Ты уже свой лимит гадостей на этот квартал выбрал, щусенок! — Но… — Ингварр, сядь! — зло прошипел Герман, не двигаясь с места. Брат сел, надувшийся, словно разозленный индюк и лесник, наконец, смог рассмотреть его получше. За год, что они не виделись, младший стал еще выше ростом, чуть расширились мальчишеские плечи, а над верхней, пухлой губой уже пробился черный пушок. В отличии от Германа, будто являющегося ксерокопией отца, Ингварр был похож на предка только высоким ростом. Черты лица его, цвет волос и глаз были очень похожи на материнские. Характером же пацан удался в свою горячую, с налетом какой-то дикой ярости, тетку, чем часто создавал проблемы своему многочисленному семейству. Примерно такое было и сейчас. — Чего зыркаешь? — прошипел Ингварр, отирая кровь салфеткой, поморщился. — Хочешь со мной еще поругаться? — ухмыльнулся лесник и положил в рот кусок мяса. — Сам же знаешь, в узел заверну. — Рискни! — голос младшего стал похож на рык. — Сидеть! — глаза лесника налились желтизной. — Не надо на меня бычить, я тебе не мальчик. Что это ты вызвался с отцом ехать? Вроде бы после последнего раза обещался со мной даже не здороваться. А тут на тебе, сам нарисовался. — А я бы и не приехал, заставили, — пробубнил младший, отпивая чай из отцовой чашки. Милана фыркнула, встала и начала заводить омлет в большой миске. — Наш Ромео влюбился и из дома сбежал, — хихикнула она, — сюда. Представляешь, мне оборачиваться, а он в городе нарисовался. Я его пока нашла по геолокации, уши вылезли. Да, Ингварр? — Я никого не просил меня искать! — фыркнул тот и отвернулся в сторону. — И что бы мы нашли на следующее утро? Хладный, обворованный труп? — сестра поставила сковороду на плиту. — Головой когда думать начнешь или семя в нее ударило? — Что за разговоры о влюбленности? — Герман вопросительно вперился взглядом в младшего, давя авторитетом, пока тот не опустил глаза и не вздохнул. — В соцсетях познакомился. Она, как и я танцами занимается. Вы бы меня все равно не отпустили никуда. Вот я и прилетел сюда, надеялся найти. Ездил к ней, по адресу. Но ее там нет. Только мамаша придурошная. — Очень мило, ты, влюбленный джигит, а ты с ней вообще как договаривался? — Договаривались неделю назад, встретиться через две, а она пропала. Я занервничал и прилетел. Не знаю, что с ней и как. У матери вообще ничего не удалось узнать. Она в неадеквате с головой. — А ты, выходит, в адеквате?! — Герман захрустел новым куском печени. — Не узнал ничего толком, что за девка и полетел. Вдруг там изврат какой престарелый, поймал бы тебя, скрутил и отжахал. — Нет, она настоящая! — рявкнул с надрывом младший и начал хаотично рыться в смартфоне. Вот видео с ней! И в смартфоне застучали барабаны. На набережной пластично извивалась под их ритм тоненькая высокая девчонка лет двенадцати-тринадцати с длинными белыми волосами. Так легко делала сложные па, будто веса в ней не было совсем. А вот в стороне от нее… Герман даже прищурился. — Катя, — выдохнул он, наконец. — Нет, ее не Катя зовут! — Ингварр подхватился. — Я не про нее. Девушку знакомую увидел, — он указал на свою разноглазую ведьмочку. — А, так это ее сестра старшая. — Так ты можешь у нее узнать, куда делась Аля? — Номера у меня ее нет, но могу поискать через знакомых. Глаза младшего загорелись. Он сел ближе и друг выхватил у лесника из-под самого носа кусок мяса, заставив того зарычать. — Ну что, достоин я быть оборотнем? — ухмыльнулся он и сунул кусок в рот. Глаза его чуть округлились, но пацан продолжал жевать, чтоб не упасть лицом в грязь. — Ну, давай, доедай, раз уж начал! — ухмыльнулся лесник и положил в рот кусочек сердца. Медленно, демонстративно начал жевать. Ингварр пытался проглотить кусок, но, видимо моральных сил на это совершенно не было. Видно было, что это уже слишком для него. Рвотные позывы брат сдерживал с большим трудом. Милана так же наблюдала за ним. Медленно взяла с доски кусок печени и острыми зубами отхватила от него половинку. Это стало последней каплей. Ингварр, зеленый, как лист салата, вскочил с места и бросился во двор. — Он хотел, чтоб ты его цапнул, — Милана посмотрела на брата. — Говнюк до сих пор нам завидует, не понимает, какая задница за этим стоит, — Герман задумчиво посмотрел на сестру, — кто меня раздел? — Я, — произнесла она спокойно и тут же добавила, — не бойся, ничего предосудительного не видела. — Ага, — лесник посмотрел в окно, что не так видно было, что он краснеет, — не думал, что снова придется с Катей общаться. Но, видимо, судьба пересечься с ней вновь. — Это та девчонка, которую ты спас? — Да, — он коротко вздохнул и оперся лбом в кулаки. — Было что с ней? — А сама-то как думаешь? — он криво улыбнулся. — Ах ты ж шалаброд. Эй, да ты… — сестра обняла его за плечо. — Дурак, — выдохнул он, — только душа перестала рваться на куски и вот опять. — Ты влюблен. — Нисколько. Да, она хороша, да с ней мне было приятно, даже очень, как девочка, но живем мы с ней в разных мирах. А тут еще и херня какая-то творится под самым носом и решить эту херню я не в состоянии, элементарно потому, что не знаю ее причин. Ну, да ладно. Пойдем во двор, подымим. — Я бросила, не хочу здоровье портить. — Детей что ли хочешь? — Возможно. — Ладно, подожди тогда, я недолго. Герман встал у забора, искоса поглядывая на отца, который в это время, в очередной раз отчитывал за что-то младшего сына. Солнце нещадно палило макушку, отчего голова кружилась и глаза болели. Сигаретный дым ударил в голову долотом. Он закашлялся и бросил сигарету в ведро. — Здорово, орел недобитый, — Карлович встал рядом и протянул ему какой-то планшет, — вот возьми. — И что это такое? — Карта, — лесничий напрягся, — с координатами деревни одной дальней. Там староверы живут, как говорят. А еще мне сказали, что знают они то, чего не знают другие и у них очень много ответов на вопросы. — А мне это зачем? — Андрея эта карта. Он туда ездил еще по-юности. Учился. А еще там его дневник, прочтешь, поможет. — Чему? — Контролю над зверем. — А ему точно помогло? — Отчасти. Но, когда вернулся, плюсы были. Так что просто попробуй. — Посмотрим, — Герман засунул карту в карман треников и побрел обратно в избу.