Братский кодекс

Аято едва сдерживает смех, это нарастающее чувство детского удовлетворения заставляет его задыхаться от ухмылки. Непристойный. Он думает, за это его сознательно накажут как комиссара, и все же… Есть что-то освежающее в том, чтобы быть в присутствии самого забывчивого человека, которого он когда-либо встречал. Невежество — это блаженство — так говорят. Учитывая всё, что он знает об Итто, это должно быть правдой. Хотя когда-то радостное и решительное лицо Итто теперь омрачено надвигающимся поражением. Довольно забавно наблюдать, как его жук летает высоко в воздухе. Итто ловит его в отчаянной попытке сохранить хоть немного приличия, размахивая руками, как будто это вопрос жизни и смерти, а не просто борьба жуков. «Неееет, только не Проворный Ниндзя Третий!» Он взвизгивает, когда крошечный оникабуто исчезает в кустах. Снова побежденный Итто, вздымается со своего места. "Что теперь?" Аято дразнит. Он знает точный счет этого небольшого романа, который они разделили за последние несколько месяцев. Немного эскапизма, сказал бы он со своей стороны. Хотя, возможно, ему слишком нравилось наблюдать за корчащимся мужчиной, застигнутым в муках поражения от детской игры. В конце концов, Итто… довольно характерный персонаж. "О да. Моя 22-я победа и, о, твое 22-е поражение, не так ли?» «Вы не можете проиграть, если никогда не сдаетесь! Лучше всего, э-э…» Итто начинает считать на пальцах. «Раз, два… нет, пять…» Аято не стонет и не ворчит из-за абсурдности всего этого. Вместо этого он запрокидывает голову и смотрит на ветви деревьев и нежное трепетание цветков сакуры. Его глаза закрываются, когда он слушает, как Итто парится над математикой. Бормотание, шаг. Восторженный порыв совершенно неверного ответа. Именно тогда, с медленным выдохом, у него появляется идея. «Итто». Улыбка скользит по его губам. Для каждого, кроме О́ни, это большая опасность. Но Итто прыгает к нему, как послушная комнатная собачка. Он местами немного грубоват. Хамский и дерзкий, гордый, но самоотверженно добрый. И этого достаточно, чтобы Аято принял решение. «Мы заключили пари, хорошо? Как лидер банды Аратаки, я ожидаю, что вы будете человеком слова. Или, может быть, это слишком много для такого правонарушителя, как ты?» «Ни за что, братан. Аратаки Итто — человек чести. Сто процентов! Ваше желание, и я прикрою твою спину честно-честно.» Он расплывается в мягкой улыбке. «Восхитительно с твоей стороны. И это всё до того, как я выскажу свои условия. Это самое мудрое?» «Э? Думаешь, я бы отказался от вызова?» Он ударяет себя в грудь один раз — бесстыдная бравада без капли самосохранения — и оскаливает Аято зубастой ухмылкой. «Ни за что! Ударь меня изо всех сил. Что ты хочешь от Великого Итто?» «Чего я хочу…» Аято пережевывает это так, как будто в нем есть какие-то сомнения. Итто ждет с нетерпением. Такой милый маленький щенок готов играть, и Итто думает, что это просто невинные развлечения. «Тебя.» Он говорит тихо, губы округляются над простыми слогами. «Это то, что вы предложили в нашем пари, и это то, что я прошу в рамках наших условий». Голова Итто склоняется набок. Предположение, стоящее за словами Аято, проходит мимо ушей. «Что ты имеешь в виду? Я прямо здесь.» «Да вы, но я думаю, было бы лучше, если бы ты стоял на коленях.» «На коленях? Знаешь, Кудзё просила меня о том же, когда побеждала» Бровь Аято приподнимается. Он ничего подобного не слышал. Для Сары… Итто, правда? Он думал, что она ненавидит этого человека. Это определенное откровение, которого Аято не ожидал. «Один раз!» Итто настаивает, когда он падает на траву, и внезапно высота великого они больше не возвышается над ним. Аято нравится это. Контролировать. Он послушен каждой его прихоти. Он должен использовать его чаще. Все это время Итто продолжает бушевать.«Всего один раз, клянусь! Заставил меня ползать по земле перед всей Комиссией Тенрю и использовал меня как скамеечку для ног. Подставка для ног? Всемогущий Аратаки Итто?! Так деградировал?» «Я не буду просить тебя об этом, Итто.» Его рога… они прямо здесь и выглядят так заманчиво. На расстоянии вытянутой руки плавно наклонясь к нему. Одно касание. Это не могло навредить. Итто не отшатывается, когда Аято тянется к нему. Его пальцы идут к цели. Ах, резко. Он возвращается с малейшим уколом крови. Красный, соответствует восковому слою краски, которым Итто по-детски брызнул на них. Основание, укрытое пушком белых волос, остается цвета кости. Аято трогает его, трет то место, где он торчит из его головы, и тут Итто делает что-то странное. Он мурлычет. Это недолговечно, потому что, как только Итто понимает, что он прижался ближе, он плюхается. Его лицо становится ярко-красным, как будто его забросали бобами.«Я не… я не…!» «Все в порядке. Тебе будет комфортно рядом со мной». «О-они… чувствительны.» жалобно произносит Итто. «Я знаю, это очень не по-мужски с моей стороны. Ты можешь держать это в секрете? Как братан с братаном». «Конечно.» Аято соглашается с тем, что Итто хочет услышать. Его прикосновение скользит ниже, к челюсти, мягко поднимая подбородок Итто вверх, чтобы встретиться с ним взглядом. Аято многое в них видит. Смущение и, возможно… удовольствие. Итто ужасно скрывает свой характер. «братан с братаном». Он говорит, и это кажется несколько абсурдным только тогда, когда это слетает с его языка. Тем не менее, Итто упивается этим, улыбка на его лице полна облегчения и радости. «Я знал, что ты меня поймёшь, Аято. Ты настоящий мужчина!» Итто слишком хорошо о нем думает. Какой-то случайный человек, вырвавший его из хватки сёгуна, который, как оказалось, получает такое же удовольствие от игр. Детских или нет. Это далеко не так просто, но вряд ли он такой добрый человек, каким его изображает Итто. «Не могли бы вы открыть рот?» «Хм? Ага, ок… ммф!» Он задыхается от неожиданности и от двух пальцев, бесцеремонно засунутых ему в горло. Итто облизывает их . Его горло сжимается от давления, когда он приспосабливается к этому новому вторжению. Аято размышляет над выражениями, быстро появляющимися на его лице. Удивление с широко раскрытыми глазами. Очаровательный. А потом, позже, что-то еще… непристойное. Он не думал, что Итто способен на это. Пальцы Аято глубже погружаются в его влажный, теплый рот, довольный тем, что Итто принимает это без вопросов. Длина его языка (более грубого, чем он ожидал от человека) обвивает каждый палец, как эскимо. Все мягче, чем он себе представлял, преувеличенно острые зубы Итто легко избежать. Он проталкивается мимо них, к задней части горла Итто, и восхищается. Итто покраснел. Его глаза блестят вновь обретенной влагой, а эта идеальная гримаса, сжатая вокруг костяшек пальцев. Он думает о том, как бы он чувствовал себя на его члене. Он бормочет, когда Аято лениво проталкивает слишком глубоко. Его горло сжимается, слюна скапливается во рту и течет по подбородку. Нужно потренироваться. Он уверен, что О́ни согласится на это. В конце концов, как еще он сможет стать номером один, чем он так гордо хвастается? «Б-бро, что ты делаешь? Почему мне так кажется…» Итто явно возмущён. Он задыхается, губы приоткрыты и покраснели. Бушующий румянец темнеет на его груди и поднимается вверх по шее беспорядочными пятнами. Взгляд Итто дрожит, туманный и расфокусированный, когда он скользит по Аято. Милый. Он ищет руководства. Аято даёт его ему, проводя подушечкой пальца по шву губ Итто, он проталкивается внутрь, вонзая пальцы под зубы, чтобы обнажить белые клыки. Ухмылка появляется на его лице, когда он снова любезно трахает пальцами рот Итто. «Сколько времени прошло с последнего раза?» спрашивает Аято, дразня пространство за зубами Итто. Его чуть не стошнит, но на этот раз ему удается сдержать слезящиеся глаза. «Хороший мальчик». Он бормочет и замечает, как бедра Итто сильнее сжимаются. «Милый мой.» Аято цокает, ударяя Итто по колену каблуком своего сапога. Простой жест заставляет они дрожать и стонать вокруг его пальцев. Третий скользит внутрь, грубо трахая его горло. «Я давно бы сказал, достаточно ли этого, чтобы вы начали говорить? Так ответь мне, когда тебя в последний раз кто-то трогал?» Аято дает ему передышку. Густая паутина слюны рвется, когда он убирает руку. Итто сидит там, сжав кулаки на коленях, едва в состоянии удерживать зрительный контакт в его состоянии. «Куки столкнул меня в океан после того, как на мне взорвалась дендро-слизь». «Ах, Итто. Это не то, что я имел в виду. Например, вот так…» Носок его ботинка скользит между ног Итто. Он впивается в набухшие очертания его члена. Крупный, судя по складке штанов, почти фут в длину. Обхват - лёгкая горсть. Он хотел бы иметь возможность увидеть это. До него дошли интригующие слухи об Они. Ему нужен более сильный толчок. Аято с радостью подчинится. Носок его ботинка давит вниз, и вместе с ним Итто стонет. «Вау! Вау… эй, чувак, это слишком…» ужасно пристыженный, он тихо бормочет. Хуже, когда Аято переминает его, даже Итто не может устоять перед ним. «Если ты… ах, ммф!» О, он такой милый — изо всех сил пытается сохранить самообладание. «Если ты продолжишь это делать, я…» «Кончишь?» прямо спрашивает Аято и смотрит, как Итто краснеет. Капли предэякулята испачкали штаны, под сапогом образовалось темное пятно. «П-пожалуйста.» Итто всхлипывает. «Аято.» Что-то пульсирует в его груди, но, что более важно, его член. Аято сужает взгляд, улавливая блестящие слезы и горячее дыхание всего в нескольких дюймах от его промежности. «Когда у тебя было, хм?» Он спрашивает это с жестокой настойчивостью. «Члены вашей маленькой банды? Комиссия Тенрю во время вашего плена? Возможно, другие они?» Сколько раз Итто плакал этими слезами, чтобы выбраться из беды? Аято берет одну на язык — сладкая, но соленая — и отстраняется с задумчивым звуком. Итто не шевелится. Не смеет прикасаться к себе. Вместо этого он мягко трется о каблук ботинка Аято. Он не думает, что это преднамеренное, скорее подсознательное стремление к удовольствию. «Как думаешь, ты был хорошим мальчиком? Хочешь получить награду?» Аято жесток. «Б-бро?» Он заикается. «Нервничаешь? Не нужно.» Итто сглатывает. «Нет. Я имею в виду… Великий Аратаки Итто никогда бы не попал в руки людям Сёгуна! И… моя банда… они мне как семья…» Странно. Ему не свойственно отвечать смиренно. Но- «Ой!» Дерьмо. Девственник. Как он мог быть настолько слеп? Архонты, с Итто все в порядке… Аято должен был знать. Как кто-то мог трахнуть настоящего О́ни. Это потребует огромного терпения, устойчивости. Тогда нужен более мягкий подход. «Ты мне доверяешь?» «Ага! Я имею в виду, мы братья, и это на всю жизнь!» Что? Аято не помнит, чтобы соглашался на пожизненное заключение. «Тогда позволь мне…» Аято падает на землю. Жесткий нажим ботинка сменяется грациозным поглаживанием члена, зажатого в брюках. Он пульсирует. Аято чувствует что-то странное под тканью. Дополнительные выступы? Что мешает валу быть гладким. Он сжимает это, и, к его удивлению, Итто тут же кончает. «Неет…». Жар его жидкости расправляет промежность штанов и покрывает руку Аято кремовыми остатками. Он смотрит на свою испачканную ладонь и один раз на смертельно смущенного Итто. «Ой.» Аято может только моргать. Это было… недолго. «Хм.» Итто вскакивает на ноги. О боги, он плачет? Слишком смущен этим быстрым выстрелом, чтобы даже смотреть ему в лицо? Может быть. «Момент.» Аято встаёт вслед за ним, пытаясь его успокоить. «Итто». Он пытается снова. Только когда О́ни врезаются лицом в полутвердую форму водного клона Аято, он делает достаточную паузу, чтобы Аято мог вставить слово. «Послушай меня.» Аято качает головой. То, как он хочет трахнуть этого мужчину, поражает даже его прямо сейчас. «В этом нет нечего плохого. Я не осуждаю тебя. Чувствительность в таких ситуациях… это ожидаемо от девственника». Аято первым произносит это вслух. Итто немного извивается, оказавшись в объятиях клона. Вода в объятиях пропитывает его одежду. Соски покраснели из-за того, что они соскользнули под ремнем на груди, его член теперь более заметен под липкой и мокрой тканью. Аято бесстыдно смотрит на это зрелище, проводя языком в уголках губ. Есть что-то, что он видит в Итто, даже помимо абсолютно непристойного состояния его тела, пропитанного жидкостью его собственных гидросил. Честность на его лице, каждая небольшая реакция, хорошая или плохая, заставляет его член твердеть. «И Итто,» вежливо напоминает Аято. «Ты все еще должен мне мой выигрыш.» «Лучшего жука в Тейвате?» «Нет. Это были не те условия, на которые мы изначально согласились, не так ли? Я был снисходителен к вам, так как мне нравятся наши игры. Но…» Он ловит кожаный ремешок на груди Итто и дергает его. Он со свистом напрягается, прежде чем вернуться на место, и снова прижаться к его возбужденным соскам. Итто взвизгивает и прикрывает грудь рукой. «Д-для чего это было?» «Ну же. Не будь скучным. Я здесь, чтобы взять тебя». Его дыхание распространяется в опасной близости от пульсирующей точки на шее Итто. Это мучительно. Обнажение кожи вокруг ошейника, груди. Идеальное место для безошибочного следа от зубов. Аято тихо усмехается. Он размышляет об этом. Возможно, принимая Итто как собственную грелку для постели. Это была бы катастрофа. Он с большим юмором может представить скандал, который это вызовет в поместье Камисато. В любом случае, его вряд ли можно держать под замком, и это ужасно разочаровывает. Какая трата человека. Язык Аято задел заостренную раковину уха. Он отчетливо пахнет потом, но с привкусом чего-то сладкого. Конфеты, думает он. Как те уличные сладости, которые он так охотно показывал Аято в тот раз, когда признался, что никогда их не пробовал. Его зубы цепляются за ряд серьг, пронзающих его уши, и Аято резко дергает их. «Тебя» повторяет Аято. Дыхание Итто сбивается. «Меня?» Он пищит. Реальность, кажется, отразилась на этих горящих щеках. «Я имею в виду, да! Numero Uno Itto никогда не отступает. Я могу взять это! Я чертовски хорошо проведу время с тобой, братан!» Аято снова смеется, чуть менее безрадостно. «Рад слышать, но не волнуйся. Эта бравада…» ах, Аято так хотел бы, чтобы она сломалась. «Я буду относиться к тебе хорошо». ---------------------------- Детали легко встают на место. Итто послушен под его рукой. На его побегушках, как нетерпеливый щенок, готовый проявить себя. Это преимущество того так называемого братского кодекса, который он постоянно упоминает? Если это так, Аято воспользуется этим. «Вау, чувак. Это чувство…» Итто прикусывает губы, самое милое выражение лица, когда Аято проводит рукой по его члену. В ту секунду, когда он пытается сказать больше, Аято затыкает его языком, засунутым глубоко в горло. Стон вырывается наружу, приглушенный слюной и зубами. Его бедра вздрагивают в поисках теплой руки Аято. Он всё больше и больше набухает в его хватке. Больше, чем он когда-либо считал возможным. Этот человек… он совершенно нелеп. Несмотря на это, Аято наслаждается яростным румянцем, от которого темнеет его член, каплями спермы, вытекающими с каждым деликатным движением его пальцев. Они цепляются за стержень за чувствительные выступы, тянущиеся по его длине. Аято потирает один из них, где они концентрируются кольцом под кончиком. Значит, тогда слухи были правдой. Колючки. Они мясистые. Твердые. Явно с целью размножения. Что-то из далекого прошлого. Создано, чтобы держать партнера в ловушке, послушным и забитым семенем. Как жаль для Итто, что здесь они почти бесполезны. «Какая трата». бормочет Аято с набитым слюной ртом, когда зажимает один из зазубрин между ногтями. «Ува!». Итто резко вздрагивает. Его член извергает половинную порцию спермы перед оргазмом. Вязкая, она стекает между пальцев Аято. Густая, сливочного цвета. «Хм? Там тоже чувствительно?» «Д-да.» Итто признается, и Аято делает это снова. Маленькая зазубрина между его пальцами наливается красным от свежей крови и становится тверже и больше от стимуляции. Он зажимает её и спрашивает «Каково это?» Глаза Итто зажмуриваются, словно он изо всех сил старается не кончить раньше времени. «Как будто я в-взорвусь.» Довольно мило, как его лицо искажается от сдержанного удовольствия. Как сияет его рот каждый раз, когда Аято играет с одной из колючек или проводит большим пальцем по сочащейся щели. Он копается там, ловко избегая самых чувствительных мест, и позволяет Итто корчиться от этого ощущения. «Открой свои глаза.» Мягко требует он. Итто делает это. Этот О́ни на грани потери контроля, скулящий блеск в его глазах, когда он пытается прислушаться к просьбам Аято. Добрый. Аято сказал, что будет добр. Итак, он предлагает ему целомудренный поцелуй. Итто стремится к большему. «Не разочаровывай меня сейчас.» «Нет, не буду. Я…» Итто так хочет угодить. Было бы ужасно и жестоко, если бы он воспользовался этим. «Тогда, ты…» рука Аято лежит на внутренней стороне колена Итто . «Раздвинь для меня ноги.» Брови Итто взлетают вверх, но только на мгновение. Его ноги раздвигаются настолько, что Аято умещается между его большими бедрами. О́ни обвивают его талию, и Аято напоминает себе, что нужно найти смену одежды, прежде чем вернуться в поместье таким… сомнительным образом. Пятна травы просачиваются ему в колени. Его рубашка давно разорвана. Разорвана настойчивыми руками О́ни. Хотя с такими ногтями он все равно не думает, что долго бы продержался. Его член пульсирует под ним, все еще в брюках и прижатый к впечатляющему обхвату Итто. Сказанный мужчина смотрит на него с самодовольной ухмылкой. «Братан, ты тоже твердый?» «Да.» шипит Аято. Очень твердый, с новоявленным потом на шее сзади. Он второй человек, который поставил Итто в такое компрометирующее положение. Кудзё действительно упустила свою возможность. Подготовка, да. hydro vision — довольно удобная вещь в подобных ситуациях. Он покрывает его пальцы вихрем воды. Сгущает их слизью, поэтому, когда он дразнит под яйцами О́ни, оно цепляется за ягодицы. Аято скользит по скользкой дырке, а Итто бормочет что-то жалкое « холодно!» , когда его обод дергается, промокший, Аято проходит по нему, чтобы поиграть с его девственным входом. «Тебя здесь раньше никто не трогал, не так ли?» спрашивает Аято. Он наклоняется вниз, чтобы уткнуться в мягкую грудь Итто, и ловит набухший сосок языком. Он кусает его, проводит пальцем мимо входа Итто, и мужчина дрожит. Идеальный. Улыбка появляется на его губах, когда он говорит: «Даже сам?». «Н-нет. Я чувствую себя странно. Мокро. Х-холодно!» Итто задыхается, когда вода из глаза бога уходит внутрь, нежно. Он не может навредить Итто. Пока нет. Это его первый раз. «Терпение.» шепчет Аято. Больше для себя, чем для Итто, когда он сгибает пальцы. Вода наполняет его внутренности. Он расширяется и принимает форму в жаре кишок Итто. Формируется фальшивый член, меньше, чем у Аято, но, тем не менее, он расширяет дырку Итто. Он сияет в воде, обнажая розовые внутренности. Как это ощущается? Известно, что температура тела О́ни выше, чем у людей. Это сожжёт его, но так красиво возьмёт член внутрь. Аято дразнит его пальцами, погружаясь в Итто. Мужчина стонет. Его голова откидывается на траву. Прекрасная линия его горла обнажилась с неразборчивым стоном. «А? Говорите громче.» «Хорошо». Итто скулит. «Чувствует…-» Аято вонзает пальцы глубже и точно прибивает это маленькое пятнышко. «ХОРОШО!» Аято посмеивается над энтузиазмом и урчанием, которое вырывается из груди Итто, пока он продолжает гладить его чувствительную простату. «Я сомневаюсь, что у тебя когда-либо был оргазм от простаты. Это отличается от вашей руки. Я был бы рад показать вам. О, Итто,» голова Аято наклоняется ниже, и у него пробегает мысль о поцелуе. Он задерживается там, смешивая их дыхание, вглядываясь в блаженное выражение лица Итто. «Ты так хорошо меня принимаешь.» «Я?» Итто успевает задать свой вопрос, прежде чем он теряется в слюнявых, грязных муках умелых рук Аято. «Видишь?» спрашивает Аято с широкой ухмылкой, трахая Итто до кончиков пальцев. «Разве это не стоило того, чтобы довериться мне?» «Д-да, Аято. Ох~» Хороший. Отлично. «Думаешь, ты сможешь справиться с бо́льшим?» «Ага! Ара… »Он спотыкается. Его член дёргается на животе с небольшими брызгами предэякулята. Выносливость, которую он должен иметь, чтобы извергать так много спермы и при этом оставаться твердым как камень… заслуга О́ни или годы, оставшиеся нетронутым? Аято дёргает другой рукой член Итто и клянётся, что мужчина должен видеть Селестию от того, как он бормочет. «Я смогу осилить это!» Стон. «Давай! Вдвое больше? Легко. Ува!..» Легко, говорит? Из уст Итто это звучит как вызов, и Аято ловит его на слове и быстро расстёгивает штаны. Он поглаживает себя и удовлетворяет просьбу Итто и врезаясь в него. Слюна течет сквозь его зубы, когда его тело туго натягивается, а ноги сжимают Аято в тиски. «Это… Это…! Большой. Чувак, ты такой…» Он карабкается в поисках чего-то. Что угодно, за что можно держаться. Руки впиваются в землю под ним. Рукав рубашки Аято, испачканный и испорченный. Только когда Итто усаживается, переплетая руку с его собственной, кажется, что он удовлетворен. Аято не сентиментальный тип, но его бедра дрожат от жара дырочки Итто. И, может быть, он чувствует себя немного успокоившимся в нежности и доверии, с которыми Итто смотрит на него. Он вздыхает, но ненадолго. Скольжение его члена сначала медленное, его темп увеличивается по мере того, как Итто открывается ему. Мужчина корчится, не привыкший к такому глубокому проникновению. Ощущение стимуляции изнутри, вероятно, поначалу кажется странным. Его бедра извивались, напрягались, как будто он не был уверен, что сможет погнаться за удовольствием или убежать от его всепоглощающей хватки. Аято поглотил его жар. Это не похоже ни на что, что он чувствовал раньше. Изнуряюще тугой. Его лицо покраснело, волосы мокрые от пота, падают на лицо. Он задыхается от тихого стона, когда Итто бессознательно дёргается вокруг него. «Коснись себя.» Братский кодекс будь ты проклят. Он хочет это увидеть. Всё. Радость. Поражение. Боль. Удовольствие. Экстази. Глаза Итто наполнились слезами, губы дрожали от его имени. Аято. Аято. Боги, этот человек даже не знает, что это значит. И это… делает все это еще лучше. «Тебе н-нравится это?» Дрожащие руки Итто сжимают его член. Сиськи подпрыгивают при каждом толчке, из члена вытекает непрерывный поток, который застревает между ними грязной паутиной. Аято проводит рукой под его талией, пытаясь приподнять и наклонить его получше. Итто бесполезен, он полностью обмяк. «Да, ты прекрасно справляешься. Ты тоже поможешь мне кончить, не так ли?» «Аваа…» « Итто». Он дразнит, постукивая по бедру. «Мне нужна ваша помощь. Ты немного тяжеловат.» «Ая… — хнычет он, поворачиваясь так, чтобы Аято мог перекинуть одну ногу через плечо. Он резко дёргает его, как только у него появляется рычаг, зацепляя колено и глубоко вдавливая яйца. Итто снова задыхается с неприглядным фырканьем. — Тоооо». Аято шлепает и кусает его толстые мышцы ног. Он шумный. Все крики, стоны и потрясённые мычания. Хотя, должен признать, Аято находит его жеванные рыдания довольно милыми. Вой, как будто он был пробит на пороге смерти. Рука вокруг его члена сжимается, и от внезапного толчка его тела он взрывается. Абсурдное количество спермы выдаивается из члена О́ни. Явная сила этого брызжет на его лицо непристойными брызгами, которые стекают по его подбородку. «Ая-аято.» Он говорит так тихо и нежно, что если бы не спазм оргазма, Аято уверен, что он бы кончил от одного только своего имени. Дерьмо. Он чуть ли не ругается вслух, вгрызаясь в щеку, когда неожиданно кончает. Обычно он не такой быстрый и не застигнут врасплох собственным оргазмом. Но что ж, Итто есть Итто, и у всего есть первое. Аято густо струится по его внутренностям, и Итто извивается от этого ощущения, лаская рукой свой испачканный спермой живот, где чуть глубже сидит член Аято. «Вау, очень жарко». Легкомысленно говорит Итто. «Тоже кончил. Я, ммм, был хорош?» Он смотрит на него своими щенячьими глазами, в то время как член Аято все еще занят дыркой Итто. «Я… э… — Черт. Он не может составить слова? Итто висит над ним, ожидая подтверждения, — Да… Итто. Ты был хорош.» Эти чертовски яркие лучи в его глазах. — О- о! Только тогда Аято падает на землю. Его спина касается травы, а Итто чудесным образом все еще сидит на его члене. О́ни улыбается самой широкой улыбкой, и Аято слишком поздно понимает, что он все еще очень возбужден. О, нет. «Тогда ничья! Можем ли мы сделать это снова? Лучше ещё два. Три? Может быть, пять?»