Наваждение

Я разбужу тебя шёпотом звёзд, Когда вновь придёт сладости время. Стану ветром, похищу из приторных грёз, Принесу в жертву тёмному змею эдема.

      Когда ты обречён топтать эту землю добрые тысячу лет, внутри тебя образуется алмазный стержень, который ты старательно закутываешь в кокон, сотканный из тех навыков, что помогут не сойти с ума. От чего? От времени, что горящим песком ускользает сквозь пальцы, унося с собой тех, кого ты так любишь.       Думали что любовь недоступна творениям Хаоса?       На самом деле, я готов отдать все богатства этого мира, чтобы не ощущать раскалённых тисков, сдавливающих душу и разум, стоит только сердцу забиться немного быстрее при виде голубых глаз. С другой стороны, любовь придаёт смысла жизни, делает её ярче, вкуснее, сочнее. Вероятно, заключив гудящий улей в груди в камень, воинственное странствие моей жизни закончилось бы несколько сотен лет назад. Но так ли ужасна смерть, как себе представляют и люди, и маги?       Голова лежащая на моём плече забавно фыркает и возвращает меня из ледяной мглы собственного рассудка. Стараясь не двигаться лишний раз, чтобы не потревожить сон своей Госпожи, кидаю беглый взгляд на неё и невольно улыбаюсь, завидев подрагивающие во сне реснички. Нутро заполняется сладкой тягучей нежностью, вязкой как мёд и столько же сладкой. Моя пташка: такая храбрая, острая как кинжал, горячая как пылкий огонь, но в то же время, чистая словно воздух на рассвете, нежная словно одеяло сочной травы в самом начале лета. Неподвластная этому миру и открывшая мне свою душу.       Жарче всего мне желается оттолкнуть её от себя, запереть за семью замками, десятью печатями, заточить в самой высокой крепости и сделать её неприступной, окружив водами реки Хубур. Я готов спрятать её в самой ночи, сделав таким далёким и от этого очаровательным созвездием. Вот только сердце велит лишь прижать сильнее и с упоением вдыхать запах знойного летнего дня исходящий от её волос.       — Кингу? — Хриплым голосом окликает Никкаль, и я чувствую на месте, где покоилась её голова неприятный холод.       — Да, госпожа? — Смотрю в её сонные глаза и не ведаю более той слабости, что представлял в себе ранее.       — Ты ел? — И вновь она беспокоится обо мне, прежде чем позаботится о себе.       — Нет… задумался. — Проницательный взгляд девчонки останавливается на моих губах, но тут же теплеет, выселяя из меня гнетущие мысли.       Солнце клонится к горизонту, норовя вновь спрятаться в водах бесконечного океана. Огненные всполохи расчерчивают безмятежную небесную синь, лишний раз напоминая об одной огненной магичке, злобно бурчащей на меня на заднем плане. Поворачиваюсь и через плечо наблюдаю как Никкаль аккуратно расстилает шкуры, предусмотрительно расположив их у спасительного тепла угасающего костра. Рыжие пряди волос ниспадают на её лицо, приоткрытые губы соблазнительно поблескивают в блекнущем свете огня, а глаза… любуясь я не заметил как они с вызовом смотрят прямо в мои, не давая и крохотного шанса оторваться от столь сладкого, но запретного плода.        Встаю с места и молча подхожу к замершей девушке, опускаюсь на колени и мягко обхватываю её прекрасное лицо руками. Она словно кошка льнёт в ответ на мои прикосновения, трётся бархатной щёчкой о ладонь. Одним лишь взглядом спрашиваю разрешение коснуться её губ и получая такое же безмолвное согласие целую Никкаль, исполняя своё самое заветное желание.       Солнечный свет запечатлённый её устами согревает, нежные пальцы зарываются в волосы, а я полностью готов отдаться в обжигающий плен лишь бы никогда не терять эту возможность прикоснуться к прекрасному. Бесконечно любуюсь тем, как привычно решительная и дерзкая, она раскрывается в моих руках словно нежный огненный цветок: божественно красивый, хрупкий, и столь же опасный.       Разум затягивает плотной пеленой желания и я, ловя последние крупицы самообладания, отрываюсь от её губ и сам не узнаю свой голос:       — Если ты не хочешь этого, скажи сейчас, — прикасаюсь губами к её шее, оставляю несколько торопливых поцелуев, — иначе я буду не в силах остановиться.       — Я… я, — шёпотом начинает она, обжигая дыханием моё ухо, — не понимаю какого лахаму ты медлишь. Хочу тебя всего, без остатка.       Чувствую внутри расходящийся пожар желания и отбросив всякую осторожность, накрываю её губы поцелуем: жадным, тягучим, одурманивающим. Жгучее возбуждение расходится от самого паха к шее, лишает возможности здраво мыслить. Наши тела жарко прижимаются друг к другу, в то время как мы не можем оторвать губ друг от друга. Истинная нежность, граничащая со страстью захлестывает с головой и мне непременно хочется взглянуть в глаза своей госпожи.        Расширенные зрачки, пожирающие небесный свет её радужки, напоминают всепоглощающий хаос. Затуманенный взор с поволокой лишает всяких сил сопротивляться её магии. Никкаль отстраняется и просит помочь с застёжкой платья. Не скрывая удовольствия расстёгиваю крючки, наблюдая за тем, как нежная кожа вторя моим прикосновениям покрывается мурашками. Она встаёт с колен, одежда падает у её ног и она, с важностью присущей лишь богиням переступает через неё. Смотрю на девчонку снизу вверх, сглатывая образовавшийся в горле ком, от открывшегося мне вида на неё. Наглая, упирается мне в плечо ступней и я захлебываюсь порывистым вдохом любуясь открывшимся видом. Мягко целую лодыжку и пробираюсь к самому сокровенному, ведя рукой по внутренней поверхности бедра. Ника закусывает губу от удовольствия и запрокидывает голову назад.       Соблазнительная. Прикасаюсь к лону девушки и улыбаюсь, услышав её тихий нежный стон. Она невольно подаётся вперёд и пальцы сами скользят внутрь неё. Мягко двигаюсь внутри, попутно пробираясь поцелуями от кончиков пальцев до колена. Губы сами шепчут сладкие речи о пленительной красоте моей госпожи, покорившей одинокого странника. Чуткая к моим прикосновениям, она с изящностью кошки соблазнительно двигает бёдрами в такт неторопливым движениям внутри неё.       Выдержка тает. Словно почувствовав, как внутри меня закипает желание, она отстраняет мою руку и хрипло шепчет:       — Не мучай.       А я только и ждал этого сигнала. Уложив её на шкуры, нависаю над Никкаль, упиваясь её открытостью, ярким возбуждением. Веду кончиками пальцев по бархатной коже от шеи к груди, захватываю губами нежный сосок и прикусываю его. Тело девушки будто пробивает молнией, она выгибается подо мной и впивается ногтями в мою шею.       Дрожащие руки Ники торопливо пытаются справиться с застёжками на куртке, не желая более мучить нас, расстёгиваю ремень и стягиваю брюки. Рывком вхожу в неё и упиваюсь громким тягучим стоном, сорвавшимся с уст девушки. Двигаюсь медленно, нарочно стараясь продлить момент истинного наслаждения. Ника обхватывает мой торс ногами, сдавливает, намекая на то, чтобы я ускорился. Не в силах противиться ей, исполняю это молчаливое желание, выпивая каждый её стон до самого дна. Прикусываю нежную кожу на шее, вдыхаю пленительный запах кожи возлюбленной и теряюсь в ощущениях.       Тело подо мной вновь выгибается, с губ Никкаль срывается громкий стон, она обмякает и сладко выдыхает.       Выхожу из неё, ложусь рядом и притягиваю подрагивающую девушку к себе. Лёгкий ветер неприятно трепет мокрые от пота волосы, миру возвращаются потерянные краски и звуки, а я с улыбкой наблюдаю за тем, как Ника безуспешно пытается бороться с придавившими её сном. Целую в висок и накидываю на обнаженное тело медвежью шкуру. Поддавшись искушению, девушка вытягивается и засыпает, выдохнув то, что заставило моё сердце упасть с высоты звёзд и вознестись к самому солнцу:       — Люблю тебя, Кингу.