Гравировка

Нил надолго запомнит эту ночь. А может и раннее утро. В Гнезде тяжело отследить время если уж быть совсем откровенным. Нилу же что находился тут впервые в жизни, и стоит надеяться в последний, это и вовсе было не под силу. Этот этап его жизни определённо заслуживает статьи в криминальной сводке, но Нил был рад, что подобного никогда не выйдет в свет. Дело не только в боли и ранах. Он и до этого видел много ужасного и испытывал на своей шкуре. Подтверждение тому множество шрамов на его теле и череда ран, что породят новые. Но и это было не самым страшным. Все эти шрамы были памятной гравировкой на листе метала в виде его тела. Напоминание об отце и жизни в Балтиморе. Напоминание о том, кто он на самом деле и от чего никогда не сможет убежать, сколько бы имён не сменил и сколько штатов не оббежал, он будет Натаниэлем Веснински. Будет им до тех пор пока это имя не вылетит из его головы вместе с мозгами. Это имя выгравировано на его черепной коробке. Он не знал, что хуже: открытые кровоточащие царапины и удары от ножа или мысли о своём настоящем имени. Но следующая за тем солёная вода удваивала все страдания разом. Постель тут же намокала, но это было просто мелочью. Жуткое жжение и сопровождаемая им боль была во много крат хуже в совокупе с мыслями что не желали покидать голову. Это было хуже всего на свете. Нил просто терял счёт времени и сколько это уже длилось. Но в память чётко врезался один момент. Это было не его настоящее имя, не стены комнаты Рико и не боль. Момент что он никогда не забудет. Секунда после всплеска воды, когда жжения не последовало. Нил думал, что теряет рассудок снова, но голос Петера убедил его в ином. — Хватит, — голос Петера был по-знакомому жёстким и упрямым. Нил повернул голову в сторону перепалки. Он на удивление прекрасно понимал, то что происходит сейчас, пускай не мог рассмотреть. Взгляд плыл, да и Петер стоял к нему спиной, закрывая собой Рико. — Я тебя не спрашивал, — парирует Морияма. Снова тишина. Нил различает как Рико поднимает руку, чтобы оттолкнуть Петера, но тот перехватывает его запястье не позволяя себя передвинуть. — У тебя или куриные мозги, или ты просто не пользуешься своими человеческими, — Рико вырвал свою руку, а Петер свободно отпустил его не сходя с места. — Ты, вообще помнишь, что не в том положении, чтобы указывать мне? В голосе Рико слышался знакомый триумф смешанный с раздражением. Тот факт что он ненавидит разжёвывать кому-то простые истины и тем не менее перед Петером делает это, Нила забавлял. Рико избегает лишних конфликтов с Петером, как и Петер с ним. Этот их хрупкий мирный договор действительно был похож на танец над огромной пропастью. Очень искусно и изящно. Даже Петер, что в большей мере предпочитал действовать чётко и прямо сейчас поступал достаточно обдуманно и дипломатично. Петер простоял в раздумьях не больше минуты, прикидывая мысли, что его тревожат и останавливают от того чтобы прямо сейчас вцепиться в глотку Рико. И похоже таковых было много. — С него хватит, — выделил Петер, чем заставил Нила окончательно очнуться от болезненного прихода. — Тут есть я. Если тебе нужно, продолжай на мне. Но его, оставь в покое. Нил буквально ощутил то как счастливо себя ощущал Рико. Эта блевотная аура заполняла собой всю комнату. Нил не знал что нужно было отрезать себе, чтобы не ощущать её, но если бы знал без колебания бы отрезал, при условии, конечно, что он останется жив. Восторг Рико прилично затянулся. Петер прекрасно мог разглядеть его сочащееся счастьем лицо. Нил знал что Рико согласен на этот обмен. Нанести Петеру очередной шрам, в попытке показать ему его место было для Рико ещё более интересным развлечением, по крайней мере до тех пора, пока Нил не начнёт чувствовать хотя бы свои ногти. За эти несколько дней что он провёл в Гнезде, он видел пусть не много, но достаточно чтобы понять нечто важное. Гнездо боялось Петера и, конечно, на то были весомые причины. Но было ещё кое-что не менее важное. Рико тоже боялся Петера. И вероятно на это было ещё больше причин. Несколько кратких шрамов на его теле говорили об этом. Но больше всего выделялся один. Шрам заросший кожей в виде выемки под форму человеческой челюсти. Нил знал лишь двух людей которым хватило бы на это смелости и ярости. И один из этих людей был здесь. И Нил знал что это был он. — Я отцеплю его руки. Легкий цокот ключа заставил Нила заворочаться. Петер аккуратно обошёл его раны, отпёр наручники, вытащил руки и уложил ему на грудь. Руки измазались в крови, Петер живо обтёр их, краем глаза проверяя состояние Нила. Того всего колотила с головы до ног. Руки ужасно затекли, как и отдавленные ноги с синяками по коленям и голеням. Нил даже не мог толком пошевелится и от этого голова застыла в одном положении: повёрнутая к Петеру и Рико, что с довольством покручивал в руках своё блядский нож. — Твоя спина поджила? — веселье и искренний интерес в его голосе заставляли и Петера и Нила содрогаться внутри. Петер ничего ему не отвечает. Подняв руки он принимается снимать кофейную рубашку. Никаких повязок под ней уже не было. Шрамы что уже почти что зажили тут же предстали вниманию Нила. До этого он видел их достаточно часто, но не считал нужным пялиться. Сейчас у него нет выбора. Гравировка «PET» на крепкой белоснежной спине захватила всё его внимание. Темнее на несколько тонов чем сама кожа, розовые мясные проблески и лёгкие рубцы поверх ярких синяков. Как засохшая краска на пластиковой палитре. Чем-то напоминало это. Хотя цвета слишком грязные и тяжёлые. Ими не написать приятной картины. — К стене, — приказывает Рико уже с меньшим восторгом и терпением. Он смеряет Петера тяжёлым взглядом. И Петер подчиняется. Упёршись ногами в пол, руками он врезается в стену. Рико решил не разбазаривать свою фантазию на эту короткую забаву. Подручных материалов в виде ножа и солёной воды было вполне себе достаточно. Петер был приятным дополнением этого вечера развлечений для Мориямы, но точно не главной шоу программой. Рико просто слегка издевается над ним. Без фанатизма или ожидаемого восторга. Рико не питал иллюзий о подчинении Петера и, конечно, это било по его нежному самолюбию. И тем не менее он лучше многих знал, что подобное не сломит Петера. Пускай судя по изувеченной спине Петера, понял Рико это не так давно. У Рико был лишь один ключ к подчинению Петера. Короткий и хлипкий поводок. Неправильно потянув за него ты дашь Зверю сорваться. И тогда тебе конец. И Рико знал это. И это вдвойне уничтожало его. Тупая беспомощность, с которой он, как не странно, не мог ничего поделать. Кончик его ножа касается шеи, медленно спускается вниз оставляя красноватый след на пока что неповреждённой коже. Петер даже не дрожит. Рико смотрит на свою руку, на голову и руки Петера что даже не дрожат. — Не страшно? — предположил Рико, Петер молчал. Рико это не понравилось. Он коснулся остриём левого плеча Петера и чуть надавил, заставив густую струю крови потечь по спине. Петер вздрогнул, но скорее от неожиданности, чем от боли. — Отвечай, Зверюга. — Ты способен на более страшные вещи, — напомнил Петер хриплым усталым голосом, это была то ли насмешка, то ли напоминание. — Я просто подожду пока ты окончательно выдохнешься. Рико надавил сильнее. Лицо такое же пусто и бесстрастное. Струя становилось всё больше. Было не ясно что хуже, лицо Рико или факт будущих увечий. Нил помнил фанатизм отца в его работе и даже это было не так жутко как полное спокойствие Рико в предвкушении чужой боли, что он так обожает. Но для Петера и это не имело значение. Нилу просто нравилось думать, что всё это задевает Рико сильнее чем он показывает. — Комариный укус, — без дрожи в голосе заметил Петер. Рико тут же рванул нож сторону углубив и увеличив рану на несколько миллиметров. Петер дёрнулся, плотнее врезавшись в стену. Нож тут же спускается ниже, на каждом сантиметре касаясь остриём спины Белого Ворона, словно он придирчиво отмерял сколько кожи ему надо срезать. Петер стоически выдерживал эту пытку ожиданием. До того мгновение пока Рико не коснулся открытого места на «P» на левой лопатке. Вот тут Петер зарычал и резко опустил голову, плотно сцепив зубы. — Я даже не надавил, — со смехом заметил Рико. Через мгновение он плотнее перехватил нож и Петер взвыл раненым Зверем, руки чуть съехали. Рико схватил его за копну белых волос и врезал лбом в чёрную стену. — А сейчас — да. Но вроде не так сильно. Раньше ты бы даже не дёрнулся от этого. Что такое? Рико позволил себе едкую насмешку и отпустив голову Петера, локтем врезался меж его лопаток прямо на букву «E», в то время как нож в руке Мориямы повернулся параллельно позвоночник. Надавив на рукоять он медленно повёл её вниз. Петер беспомощно упирается в стену редко вздрагивая, пока Рико всё сильнее давил то ножом, то локтем. — Не рыпайся, я хочу ровный разрез, — предостерёг Рико. Петер замер, задержав дыхание, словно отключаясь от Вселенной. Рико не давал ему и секунды продыху на эту манипуляцию. Продолжая так же медленно и ювелирно выводить свою новую гравировку. В тоже время в голове Петера заново из раза в раз пробивалась другая. «Жан… Жан… Жан…» Петер не издаёт ни звука кроме дыхания и редких рыков, но он не прекращает произносить Его имя. Беззвучно как молитву или мантру. Это было его способом забыться. Это было то что позволяло ему держаться. Точнее тот кто помогал ему не сломаться. Нил не понял как разглядел это, пускай и происходило это лишь в нескольких сантиметрах от его лица. — Хватит бормотать, — приказывает Рико. Петер не слышит его. Он неглубоко дышит, старясь не шевелиться, позволяя Рико снова по локоть испачкаться в крови, пока себе он не позволяет просто отключится. Это имя, этот человек держал его в сознании. «Жан». Он произнёс это чуть громче чем беззвучно, пустым шёпотом. — Ты хочешь его позвать? — со смехом предположил Рико. Петер ничего ему не отвечает. Униженный, избитый, изрезанный и обожжённый он должен был давно отключиться. Но вместо того, он отставляет руку в сторону и поворачивает голову, глядя на Рико глазами полными звериной ярости. Дрожащие под действием болезни зрачки лишь добавляли внушительности. Петер привычно игнорировал это неудобство. — Я могу встать в любой момент, Рико, — напомнил Петер хриплым низким голосом. Совсем не похоже на его обычный спокойный тон. — А ты успеешь добежать хотя бы до двери? Рико смотрит на него бесстрашно, но не подходит. — Встать? — повторил Рико. — Хочешь сказать на сегодня ты сдулся? Петер плотнее сцепил руки и зарычал. Но уже совсем не по-человечески. Это был звериный тяжёлый рык полный злобы и сдерживаемого желания пролить кровь обидчика. Рико же не ведёт и бровью, словно видит эту картину каждый день и она его уже не впечатляет. — К стене, — бесстрастно повторил Рико, крутя нож в руке, упирая его остриём в указательный палец левой руки. Петер смотрит на него ещё мгновение. Предупреждает. И всё же отворачивается, снова плотно упираясь в стену, как и в начале он опускает голову. И стоит Рико подойти, как его нож вонзается в область второй буквы на спине Петера, и его губы снова принимаются беззвучно шептать одно и тоже: «Жан…» Из всех их «гравировок» Нил был уверен, что эта — самая прекрасная.