Тепло, что даёт нам жизнь

      Она была гражданской, самой обычной. У неё погиб отец, когда ей даже трёх лет не исполнилось, не осталось ни портрета, ни каких-то памятных вещей. Словно и не было у неё папа. И мать не любила говорить о нём. А если девочка и пыталась что-то узнать, то мама отвечала, будто читая давно заученную молитву: «Твой отец был хорошим человеком, он умер героем, защищая наш дом».       Но почему-то после того, как проверка объявила:       — У девочки мало чакры, шиноби ей не стать.       Женщина радостно шептал, делая вагаси, что они не заберут у неё дочь, как забрали мужа. Думала, что ребёнок не слышит, наивная. А девчушка грустила: не получится бегать по крышам, красиво кидать кунаи точно в центр мишени и использовать крутые техники.       Она была гражданской — откуда ей было тогда знать, что ей могут одним движением распороть живот, выпуская кишки наружу, её могут отравить ядом, из-за которого умираешь, давясь собственной блевотиной, поймать и изнасиловать. А её мать была женой шиноби и знала это, поэтому благодарила Ками, что дочь избавлена от такой участи.       И вот уже нет мамы.       Кири напала на Коноху: прорвала оборону пока многие шиноби находились на дальних рубежах. Мама тогда затолкала их в подвал, который отец укрепил печатями, умоляя сидеть тихо. Но в нём было всё ещё хорошо слышно, как кто-то говорил, что они наконец-то добрались до сучки Фумея. А потом гражданская девочка, закрывая уши младшему, слушала как кричит её мать — они убили её не сразу. Перепуганную, получившую за эту ночь седые пряди девчушку и её брата нашли и вытащили из подвала на следующий день.       И вот у них нет родителей, но есть дедушка.       Теперь они живут в большом доме, дедуля — мастер, что занимается созданием удивительных игрушек. И почему они раньше не ходили к нему в гости? Дедушка хороший, но ей страшно. Она кричит и плачет почти каждую ночь из-за кошмаров, боится темноты и взрослых шиноби. От них пахнет смертью и кровью, как от тех тумаников.       Дедушка хмурится, но не ругает её за недостойное поведение, наоборот, садит к себе на колени и показывает, как делать игрушки. А руки у дедули такие большие и теплые. Брат крутится рядом, с интересом наблюдая за ними.       Он очень быстро растёт, уже выше всех своих одногодок из семей других ремесленников! Дедушка хмурится. Она видит, как по вечерам он, сгорбившись, сидит в мастерской и смотрит на портрет их мамы. Даже когда девочка подбегает и обнимает дедулю, он не улыбается. Только кладёт руку и ей на голову и гладит. А рука у него большая и тяжёлая.       И вот ей 9 лет.       С лица не сходит весёлая, озорная улыбка. Она снова спит спокойно, спасибо Яманаку-сану. Даже взрослых шиноби перестала бояться, хотя от них всё ещё пахнет кровью и смертью.       Она с удовольствием помогает дедушке в магазине, некоторые игрушки на прилавках — её работа. Девочка не упускает случая похвастаться этим перед покупателями. Магазин дедушки считается больше местом для шиноби, но это не мешает заглядывать сюда и гражданским. Всё-таки чакры, чтобы игрушки раскрыли себя с удивительной стороны, надо совсем немного. Детство у детей защитников деревни короткое, поэтому родители спешат купить им игрушки. Пусть немного порадуются пока могут.       Дела идут хорошо, но почему-то мастер по игрушкам почти постоянно ходит хмурым, часто ругается на работников мастерских и недобро поглядывает на некоторых воинов. Что-то плохое скоро случится.       Братика забирают в Академию шиноби. Жаль, теперь он не станет наследником дела дедушки, не будет вместе с ней делать игрушки. Но она рада за него, ему-то повезло, а ей быть гражданской до конца жизни! А дедушка, получив эту радостную новость, только сильнее хмурится. Он сильно ругается с людьми, которые принесли в его дом эту весть, думает, что она не слышит, наивный. А ещё вечером дедушка достает саке и много выпивает, до этого он так ни разу не делал. На её вопрос о том, почему он не рад, не отвечает. Только смотрит устало. Махает рукой и говорит, что расскажет позже.       И не рассказывает даже через два года! Отмахивается, говорит, что рано ещё. Но она же не маленькая! Дедушка давно начал учить её читать и писать. Значит, она уже взрослая и ей можно сказать. Молчание злит, и сестра тихо просит брата приносить ей книги для будущих шиноби. Гражданским такие не дают читать в библиотеки.       Тот несёт разные книги: о чакре, об особенностях боя представителей других селений, о видах оружия, о том, как устроен организм шиноби и так далее. Среди них есть такие, где описывается как лучше перерезать горло, чтобы враг не издал не единого звука и другие способы незаметного убийства. Это пугает. Но гражданская храбрится, брата же учат этому, а он младше. Что она трусиха что ли?       По ночам её начинают беспокоить старые кошмары: снова подвал, крики матери и чужая, холодная чакра. Но брат рядом. Он крепко обнимает её после очередного ужасного сновидения. И обещает, что защитит от тумаников.       Дедушка находит её тайник с книгами. Он сильно злится и наказывает брата, до этого никогда его не бил. Брат, конечно, не плачет, он же шиноби, вернее скоро им станет, но это не важно! Он называет её дурехой и сам прячет книги так, что дедушка их больше не находит.       Но скоро становится не до чтения учебной литературы для шиноби, потому что покупателей в магазине всё больше. Старик решает, что пора учить внучку управлять магазином и мастерскими, раз наследника у него нет. Знакомые дедушки немного смеются над тем, что ему придётся делать из девочки мастера по игрушкам. Но он отвечает им, что его внучка очень способная и точно станет великой мастерицей. Гражданская всё слышит, ей приятно. А всё же, хотелось быть шиноби. Не уплатой налогов в бюджет она хотела помогать своему селению, хотя взрослые говорят, что это важно.       Брат рассказывает об уроках, хвастается, что у него огненный элемент, и совсем-совсем редко вздыхает: у него получается хуже клановых. Он и его товарищи из приюта мечтают скорее стать героями селения, уважаемыми шиноби. Она носит им бенто (сироты такие худые), и иногда отмечает, как грустно смотрят учителя академии на бескланновых. Дед же вовсе ворчит, что их «одной соплей зашибить можно» (она слышала, что их ещё называют «смазкой для кунаев»), когда брат наконец-то притаскивает своих друзей на ужин с ними. Она специально готовит побольше еды и даёт им ещё и с собой.              И вот нет брата.       После выпуска и формирования команд их сразу же отправили на фронт с Суной. Она получила всего одно письмо, в котором он заверял её и деда, что участвовать в сражениях они будут не скоро. Брат обещал, что всё будет хорошо и клялся, что раздобудет местные шелка для лучшей сестрёнки, так что пусть ждёт.       А потом к ним в магазин зашёл сенсей брата.       — Погиб, защищая лагерный госпиталь. — всё что им сказал человек с уставшими глазами, видевшими смерть таких юных шиноби не раз.       Дедушка тогда сильно ругался, кричал, что пусть Шинигами сожрут такую Коноху, раз за неё приходится умирать детям! И опять много выпил. А она рыдала по ночам. Брат, кто теперь защитит меня от тумаников? Почему он и его товарищи так рано погибли, это нечестно!       Детский смех, улыбки ушли из их магазинчика. Родители одергивали дочерей и сыновей, когда те начинали шуметь:       — У семьи горе, прояви уважение!       Люди отмечали, что мастер постарел ещё сильнее и согнулся, а его внучка ходила с заплаканными лицом и пустыми глазами, смотрящими сквозь людей.       Они получили от многих шиноби и гражданских соболезнования. Дедушка хмурился и даже не благодарил, это приходилось делать ей. Юной мастерице не нравилось, что их магазин стал таким мрачным местом. Он же был тихим, уютным уголком даже во время войн! Тут всегда смеялись дети и улыбались их постаревшие родители. И так должно быть всегда!       Её горе, решила она тогда, должно быть скрыто от других. Шиноби много потеряют на этой войне. Пусть лучше глядят на её улыбку, может она их чуть-чуть порадует.       И вот ей 17 лет.       Под её руководство уже почти все мастерские и магазин, старый мастер так и не оправился после смерти внука. Друзья дедушки уже не смеются, её признают достойной наследницей уважаемого рода ремесленников. А она искренне любит склады, где пахнет сухой древесиной, мастерские, где она ловко вырезает и собирает игрушки для детей, стеллажи магазина, где размещены результаты их трудов.       И, конечно, девушка обожает малышей, их искрение улыбки и смех. Невозможно остаться равнодушной, наблюдая за тем, как детки радостно держат только купленные игрушки, а родители с счастливыми глазами обнимают их. Она понимает почему дедушка так любит своё дело.       У неё что-то защемляло внутри, когда она видела у витрин ребят из приюта. Они так напоминали ей друзей брата, такие же худые, со злыми взглядами, что всегда ожидают удара или ругань. Девушка старалась сделать хоть что-то для них. На праздники ходила в сиротский квартал и раздавала игрушки или ждала их в магазине, где поила чаем и угощала сладостями. Ей не сложно уделить им время, подарить теплые улыбки, одиноким, незнающим тепла, похожим на маленьких зверят. Из-за этого в её магазине никогда не били стёкла, не писали похабные слова, не воровали. Никому не хотелось обижать «маму» приютских и навлекать на себя их гнев.       Девушка знала, что некоторых раздражает её открытость и дружелюбие, что её называют «простушкой». А те, кто хотел задеть посильнее, говорят: "Улыбка её напоминает ту, что тебя подарят в квартале красных фонарей (и быстро обращали этим на себя внимание сирот)." А она улыбалась всем. Всегда. Даже на грубость, на крики, на выпущенное ки она не отвечала ядовитой руганью. Нет, она слушал и пыталась говорить, нежно, осторожно, особенно с шиноби. Их защитники, итак, искалеченные люди, зачем причинять им ещё боль.       Они, бывало, приходили просто посидеть, выпить предложенного чая. А она улыбалась и говорила с ними. Это всё, что могла сделать она, обычная гражданская. Надеялась, что подаренное им когда-то тепло поможет не превратиться в икирё. А их девушка на улицах Конохи видела часто, видела их страшные, мёртвые глаза. Пусть шиноби и думали, что гражданские не замечают и не понимают, что происходит. Наивные.       Как-то к ней заглянул необычный гость. Её сразу же накрыла холодная чакра, что добралась до самых костей, прогнав по коже мурашки. А в нос ударил запах крови и смерти, он был намного сильнее того, что обычно исходил от шиноби. Даже для того, кто только вернулся с миссии это был перебор. Глаза, как и у многих старших воинов уставшие, практически мёртвые, глядели на неё с подозрением. «Наверное джонин, из элиты, да с долгосрока, » — подумала девушка, осторожно посматривая на шрамы, которыми было исполосовано всё тело.       Но она улыбнулась, как и всегда, и любезно поприветствовала гостя. Он искал подарок для сына товарища, совсем не знал, что взять ребёнку. Она хихикнула. Сколько раз слышала истории о том, как такие тащат в подарок настоящие, хотя и затупленное, оружие. Начала расспрашивать о мальчике: не клановый ли, какой элемент, а у родителей, какие традиции в семье, может они родом из другой страны?       Что ж, пока шиноби-сан мучается с выбором подарка (уж очень много на прилавках игрушек), она немного расскажет о событиях в деревни. Недавно приехали торговцы из страны Ветра, сладости у них изумительные! А в новой лапшичной за углом падают прекрасный удон, вам стоит попробовать. Из страны Мороза привезли новую партию оружия, знакомые шиноби хвалят, может и вы что-то присмотрите? В лавках у Узумаки скидки на укрепляющие печати, стоит поторопиться, если хотите купить. А клан Нара продаёт новые лекарства, помогает от легочных болезней, вы что-то хрипите, может сходите к ним? А совсем недавно был выпуск Академии, таки счастливые ребятки! Вот носятся по деревни и выполняют простые миссии, как хорошо, что им не надо уходить на войну.       Его взгляд меняется, теперь он глядит будто пытается понять, а не иллюзия ли она. Всё сильнее хмурится. Как только она отошла запаковывать набор детского оружия и книгу об особенностях элементарных стран с цветными иллюстрациями, он быстро сложил печати давно знакомой техники для развеивания мощных иллюзий:       — Опять Учихи.       Но вот она вышла к нему, с такой же искренней, сияющей улыбкой. Он неуверенно улыбается в ответ, из вежливости ли? Не может оторвать взгляд, в котором плещутся разные эмоции, от её лица. Нет, всё-таки не иллюзия. Джонин быстро исчезает, а девушка беспокойно смотрит на дверь, закрывшуюся за его спиной. Что она сделала не так?       На следующий день он заглядывает к ней и приносит большой букет, она теряется, пытаясь прочесть смысл, собирал его точно хитрый мастер. Точно можно только сказать, что ей выражают признательность и высказывают некоторую заинтересованность? А ещё он угощает чаем, из своей личной коллекции, очень вкусный! Как он говорит, немного смущаясь, любит собирать редкие сорта. Она вот пьет чай с какого-то острова, что контролирует Туман. Она наклоняет голову и задумывается, а потом перечисляет знакомых ей торговцев, которые могут продать хороший, редкий чай.       — Они сейчас не в Конохе, но может шиноби-сан застанет их потом.       Он кивает и просит просто посидеть в магазине, если она не против. Она, конечно, не против, сколько раз у неё так сидели, многие говорят, что тут тепло и уютно, дышится легче. Конечно, девочка, тут лучше, чем в пустом и холодном доме.       Он приходит каждый день устраивается за кассой, чуть в стороне, его не сразу можно заметить. Приносит ей новые букеты. Она шутит, что не знает куда их ставить. Да и чая ей достаточно, он у шиноби-сана замечательный. Он кивает, но всё равно приносит новые цветы. А ещё внимательно наблюдает за тем, как она работает, с удовольствием слушает её рассказы, иногда что-то говорит сам. Хм, всё-таки гражданская.       Джонин смотри на неё, как будто девушка самое прекрасно создание этого мира. Это вызывает румянец на щеках и смущенную улыбку на её лице. Вот так часто к ней никто не ходил. Девушка не видит, но многие молодые шиноби вздрагивают от тяжёлого взгляда. Он им тут не рад, пусть уходят.       Как-то утром она замечает, что на улице её частого гостя останавливают ребята из приюта, что-то спрашивают. Лица у этих детей такие серьёзные, а вид воинственный, что невозможно не рассмеяться. Мастерица готовит магазин к открытию и украдкой поглядывает в их сторону.       — Всё хорошо? — Спрашивает она, когда слышит звон колокольчика, что оповещает: шиноби-сан зашёл.       — Твои ребята проверяли достоин ли я их «мамы». Хорошая у тебя охрана.       — И каков результат проверки?       — Мне было разрешено взять в жены Солнце Конохи. — Отвечает он уже ей на ухо, появившись за спиной. Он обнимает, осторожно, а она закрывает лицо руками, чтобы шиноби-сан не видел какое же у неё оно красное.       На этом интересные события в этот день не заканчиваются. К ней вваливается компания шиноби. Необычные, чем-то похожие на её друга. Они мгновенно находят товарища и, смеясь, вытаскивают его из магазина. Один из них, шутя, говорит ей, что они вынуждены украсть его у неё, совсем забыл друзей, не хорошо. Мастерица улыбается в ответ и шутит, что совсем не против, но пусть потом вернут. Ей нравится пить с ним чай. А кончики ушей краснеют от собственных слов. Гражданская не слышит, но на ухо влюбившегося в неё шиноби серьёзно шепчут.       — Что ты из себя Хатаке строишь, не пугай девочку. Уже который день ей спокойно вздохнуть не даёшь.       — Болезненный, у тебя что букет единственный подарок, она ими уже всю комнату заставила!       Он недовольно огрызается.       Она все чаще ловит на себе весёлые взгляды от старших шиноби, когда ходит в квартал сирот. А там уже её ребята спрашивают, когда же она выйдет замуж, они же дали ей своё благословение! Воспитательницы пытаются прекратить эти расспросы. Но не выходит, а мастерица просто смеется.       — Он ушёл, вот вернётся, получит благословение от моего дедушки, тогда и посмотрим. — Отвечает она им, дети серьёзно кивают и обсуждают, что положить в 7 конвертов.       У неё появилась новая охрана. Товарищи друга теперь неусыпно следят за её покоем. Вот рядом из воздуха возник шиноби и шутя, что химе-саме не положено носить тяжести, забирает у неё из рук короб с красками и инструментами. Её недовольство и слова, что она не беспомощная и такое ей носить не тяжело, вызывают у него весёлый смех.       Они заходили и к ней в магазинчик, незаметно для неё ставили печати, тихо создавая защитный контур. Мастерица ворчала на них, что распугивают клиентов. Шутник, улыбался и отвечал за всех, что те, кто ходил сюда за игрушками, никуда не делись. А другим тут делать нечего. Никто не смеет трогать их солнышко.       — А если химе-сама так беспокоится, то мы будем покупать товары из её магазина.       И делали же так, ёкайи. А ещё появилось немало новых покупателей.       Весь этот балаган вызвал весёлые пересуды между шиноби, но никто, кроме таких же спецотрядников, не смел шутить об этом в присутствие охраны девушки. А АНБУ, не сдерживаясь, смеялись, что их товарищи вокруг гражданской создали такой защитный контур, будто готовились к драке с биджу. А она и не заметила, как её магазинчик превратился в охраняемый объект и любимое место спецов. Если бы кто-то попробовал сюда вломиться, то беднягу ждала долгая и мучительная смерть. Что интересно, покупатели Учихи тоже исчезли, забегали разве что совсем детки, да и то редко. Этим выродкам тут делать нечего.       В Коноху пришли дожди, мерзкое время. Даже шиноби, особенно те, что прошли войну с Кири, лишний раз не любили появляться на улице. Вот и к ней после закрытия постучались товарищи друга.       — Мы принесли вам чай и сладости, надеюсь вам они понравятся.       Командир спецотряда выложил на стол её любимые вагаси и чай гёкуро. Всё куплено в лучших магазинах Конохи. Даже дедушка по праздникам её так не баловал!       — Оставайтесь, мне будет неловко есть это одной.       Ей не отказали. Она немного волновалась и иногда закусывала губу. Ей все хотелось кое что спросить, но смущение никак не позволяло. Отряд же делал вид, что не замечает волнения возлюбленной их товарища. Они дождались этого вопроса.       — Почему он называет меня Солнцем?       Гражданская не заметила, но в главную язву отряда мгновенно упёрлось два тяжёлых взгляда, не позволив ему и слова вымолвить. Так что ответил самый вежливый из них:       — Вас не только он так называет. Возможно, вам не очень хорошо известно, но в АНБУ тоже очень любят песни.       — Он иногда тихо что-то напевал, но потом не очень хотел повторять.       — Попросите его, как он вернётся, спеть его любимую. Он немного смущается, но думаю вам удастся его уговорить. — договорил медик и его обычно мрачное лицо озарила теплая улыбка.       Девушка заспешила за горячей водой. Ей было очень стыдно за свои глупые вопросы. Спецов же такое поведение только умиляло и заставляло улыбаться. Их смущенное солнышко.       — Ну, конечно, в АНБУ поют песни, что они не люди что ли! — сердилась она на себя.       Даже от самых грозных штормов можно найти убежище, где ты сумеешь наконец согреться. Хорошо, что их друг нашёл такое. Мы даже завидуем тебе, брат.       Она счастливо улыбается, сегодня новые ученики впервые посетили Академию шиноби. Там было немало знакомых ей сирот, она принесла им сладости, у ребят же праздник! Но не только они окружили её во дворе Академии, к ней слетелись почти все дети из бесклановых. Девушка смогла уйти от маленьких ёкай только часа через три. В большой сумке она несла их подарки: фигурки, альбомы с гербариями, открытки, цветы, красивые стекляшки, оригами и множества других ценных для детей вещей, — которые взрослые называли «безделушки». Ей настоятельно советовали вложить это в конверты, на счастья. Как не улыбнуться от такой трогательной заботы.       Кто-то подхватывает её. Сжимает так, что хочется закричать. А после вспышка головной боли и чернота перед глазами.       — Извини, тебя не было в магазине.       Он осторожно ставит её на пол, а она хватается за него, чтобы не упасть — голову, словно сжимает раскалённый обруч. Они стоят так некоторое время, молчат. Когда мир перестаёт крутиться, девушка осторожно поднимает глаза. Его взгляд немного пугает, он смотрит так будто прошёл через дзигоку, чтобы только увидеть её. Она смущённо молчит, а он всё-таки не сдерживается, сгребает в охапку. Больно. Девушка ойкает (стон удаётся сдержать). Он ослабляет хватку, но всё ещё крепко держит.       — Прости.       — Ничего.       — Это действительно не важно, пару синяков, не так страшно. На мне всё тоже быстро зарастает!       Он начинает её целовать, лоб, нос, щеки, губы. Резко, быстро, как будто боится, что сейчас её у него отнимут. Она пытается отвечать, не целовалась до этого. Покупателей в магазинчике почему-то, в праздник, нет. Где-то в стороне хмуро переглядываются шиноби.       — Повторяю, по слогам: ГРАЖ-ДАН-СКАЯ! А ты влетаешь в неё из шуншина! — Рычит командир.       — Ничего страшного.       — За это ничего страшного добавьте ему и от меня. — Раздражено бросает медик отряда в след шиноби, которые утаскивают своего друга на приватный разговор в сторону полигонов АНБУ.       — Пожалуйста, сидите, у вас трещина в рёбрах. С ним ничего не случиться, а вас надо беречь.       Он снова весь день в её магазине. И, не скрываясь, волком смотрит на тех, кто пытается, по его мнению, перейти границу. Но многие шиноби только ухмыляются в ответ. Ещё он тут своих товарищей пугать будет, ну-ну. Мастерица вздыхает, у неё опять сменилась охрана (и с каждым разом она всё злее).       — Убери ки, ты пугаешь детей. — Он послушно делает это, а потом, забывшись, опять выпускает.       Любимый постоянно прикасается к ней: обнимет, целует, таскает на руках. Так, будто сам себя пытается убедить себя, что это не сон, что она тут и принадлежит ему. Она всё чаще слышит от людей на базаре, что у них завёлся неучтённый Хатаке.       Его товарищи, периодически утаскивают его от неё, чтобы, как они говорят, дать вздохнуть.       — Наш дракон украл Солнце Конохи, и теперь охраняет, и никому не дает греться в его лучах. Не ты один хочешь тепла, успокойся.       И всё равно за товарища они рады, ещё бы чуть-чуть и влез бы в петлю. Дедушка ворчит, но сдаётся и приглашает любимого на разговор. Нечего ходить вокруг да около, времени у них не так много, ему ли, старику, не знать.       И вот она уже жена уважаемого джонина.       Любимый приходит редко, много миссий, всегда появляется неожиданно, сжимает в объятиях, так что становится трудно дышать, осыпает поцелуями. От него пахнет смертью, он часто грязный и заляпан чей-то кровью. Но она не жалуется, понимает.       — Ками-сами! Как Хатаке, прежде чем лезть к жене сними форму и помойся хотя бы, не пугай!       — Она не пугается.       — Дурак. Повезло тебе с ней.       Ничего не может поделать с собой, каждый раз боится, что всё это иллюзия врага или проклятых Учих. Он должен убедится, что она настоящая, что она его.       — Как всегда, не слушает. И что с ним делать? Если не пресечь, то дойдёт до того, что и убьет в порыве чувств. Заберёт наше солнышко. Мы тебе это не простим — размышляет командир отряда, смотря на вечернюю Коноху через прорези в маске. Закат был алым.              Дед, несмотря на одобрения их отношений, не любит её мужа. Мастерица дедушку любит и пытается сгладить углы.       — Шиноби очень одинокие и травмированные. Поэтому они вцепляются в полюбившегося им человека так, что даже в другую страну не сбежать. — Старательно объясняет она дедушке, тот лишь хмурится и качает головой.       — Знаю. А ещё знаю, что и убить тебя может, не сдержавшись. Нечего связываться с шиноби.       Мастерица вздыхает. Шиноби столько делают для них, ей совсем не сложно дать что-нибудь взамен. Спасибо, девочка. Как жаль, что дедушка этого не понимает.       Они вместе чуть больше года, когда его товарищи приходят и, пряча глаза, говорят, что он больше не вернётся к ней. Где погиб, как погиб, не могут сказать, не положено. Она спешит отвернутся, чтобы они не видели, как она пытается сдержать слезы. Вот только, девочка, мы же шиноби, от нас такое не скроешь. Больно видеть искаженное горем лицо их солнышка. Но даже сейчас она улыбается им почти как обычно, только глаза ещё красные от слёз.       — Я беременна. — её слова заставляют что-то с хрустом прокрутиться внутри них.       Теперь он фарфоровая для целого отряда АНБУ. Ошибаешься, нас намного больше. Товарищи мужа как с цепи сорвались: постоянно рядом, заботятся, помогают, никого лишнего не подпускают. И они носят ей букеты те самые, что муж дарил. Оказывается их собирал самый молчаливый член отряда. Яманака старается сделать их похожими на старые. Ещё они заваривают последние сорта чая из его коллекции и ищут, где достать похожие. Её ребята из приюта тоже не дремлют: теперь они таскают ей сладости, утешают и ждут, когда у них появится новый друг.       Она устало вздыхает, сколько не говори её охране, что они пугают клиентов и не дают работать, всё мимо. Кивают, но в глазах всё тот же металл. А шиноби осторожно шутят, что в их мастерица оказывается химе. Так о беременных только в кланах и пекутся. Она солнышко, она лучше любой химе.       Она всего лишь гражданская, у которой погиб отец шиноби, мать убили туманики, а брата прикончили суновцы. Она была женой элитного джонина, что погиб на секретной миссии. Она мать многим приютским. А совсем недавно у неё родился сын, скорее всего он станет шиноби. Да, она самая обычная гражданская Конохи. Мастер по игрушкам, что держит свой магазин и мастерские. Если будете проходить мимо его окон вечером, то прислушавшись, узнаете любимые песни АНБУ. Хотя можете и послушать сирот, они поют такие же.       И пока их шиноби умирают, чтобы они не знали горестей, она будет дарить им тёплые улыбки и нежные слова тут, дома. Её магазинчик открыт для всех. Это всё, что она, обычная гражданская, может сделать, для людей, которых перекорёжила война, часто одиноких и забытых.       Спасибо тебе, девочка, ты наше Солнце в этой тьме.