Бритье

Опасная бритва выверенными движениями мягко скользит по намыленной ноге. Шаркает, срезая волосы, собирает их в мышиного цвета полосу. Сероватый палец эту полосу осторожно смазывает и соскребает об удобный камень с острым краем. Повторяет снова и снова: на бедре, обходя коленку в болячках, на икре и даже ступне, пусть и немного - везде теперь гладкая и чистая кожа, которую Джек пока что оставляет греться в воде, принимаясь за вторую ногу. Равномерные, медетативные даже движения успокаивают, плеск падающей в немаленькую природную ванну горячей воды успокаивает, а прикрывший глаза Тоби, выпивший изобретенного Джеком наркотика - разумеется, добровольно - не может не двигаться, не говорить. Вернее - может, но для этого ему придется приложить такое усилие, что даже подверженный синдрому Туррета организм не готов на это. Он просто расслаблен, не считая сердца и грудной клетки, мерно поднимающейся и опускающейся. Он видит и слышит все, и может насладиться теплом и заботой в полной мере. Просто не поцарапается о бритву, дернув невовремя ногой. -Ты красивый. Закончив со второй ногой, Джек переходит к рукам. Испещренные шрамами - в подарок от самого себя или от других - без единого грамма жира, из сухих мышц с натянутой на них загорелой кожей и грязными ногтями. Теперь на руках нет волос, они гладкие и почти что ухоженные - не считая ужасных заусенцев, сбитых костяшек и мозолей. Волосы на груди Джек сбривает тоже за пару движений - их совсем мало - и переходит к лицу, коснуться которого так не терпелось. Видно, с каким усилием Тоби открывает глаза и чуть-чуть, едва заметно приподнимает уголки рта, тут же расслабляясь снова. Мычит что-то утвердительное сквозь приоткрытые губы со стекающей ниточкой слюны. Ему хорошо. Джек с нежностью улыбается, не в силах совладать с собой, и снимает маску - только на секунду, ради одного поцелуя. Ничего, что можно счесть пошлым, только легкое касание губами. Идеально гладкие, без единой трещины, ухоженные губы мертвеца и пухлые, избитые болячками и укусами, горячие губы еще живого. Маска снова на нем, Тоби умиленно мычит и чуть приоткрывает глаза - но уже поздно. Существо улыбается неудавшейся хитрости и осторожно берет в руку острый, весь в отросшей щетине подбородок. Выдавливает на него мыла и трет, вспенивая его и очищая лицо, слушая едва слышные стоны наслаждения. Мягко, осторожно проводит опасной бритвой по горлу, чувствуя лезвием бугорок кадыка и срезая шуршащие толстые волосы. С нежностью оглаживает смертельно опасным оружием юное лицо, снимая, как обертку, лишнее, мешающее увидеть идеал. Полощит бритву в воде, пальцем смазывает с нее пену и налипшие волоски. Скулит и откладывает, почти отбрасывает бритву на какой-то камень, обнимает, прижимая бережно и любовно, со всей возможной нежностью юное тело к себе. Прекрасный, самый лучший во всех мирах человек, с любовью к которому не справиться никак. Всего несколько секунд, и, кашлянув, Джек берет бритву в руки снова. Покраснел бы, если бы умел, но вместо этого перекладывает Тобиаса иначе, так, чтобы было удобнее достать до паха. Мылит кудрявые и упругие волосы, массирует яички и мягко оглаживает небольшой член. В горле пересыхает, когда становится видно, как с каждым движением бритвы пенис как будто набухает, медленно поднимаясь и краснея, становясь тверже. Он тихо смеется, доскребая пах и переворачивая парня на живот. Раздается недовольное мычание. -Неудобно?,- Джек осторожно перекладывает голову парня, подкладывая под нее стопку одежды и проверяя, чтобы не задохнулся от слюны или языка. В ответ - отрицательное мычание. Удобно, дело в другом. -Здесь?,- Существо кладет руку на висящий над водой, упирающийся в стенку ванны член. Весь в смазке... Слышится утвердительное мычание, Джек хмыкает. -Сейчас добрею и займусь этим. Потерпи. В ответ - только грустный вздох. Сероватые руки раздвигают ярко-розовые от тепла ягодицы, осматривая расслабленный анус и волоски вокруг него. В воздухе почти что пахнет нетерпеливым ожиданием, раздается тихий вздох. Бритва лавирует в складочках коричневатой кожи, снимая редкие и длинные волосы, останавливается только в те моменты, когда свободной рукой существо поддрачивает чужой член, чтобы желание не ушло. Последние остатки мыла смываются горячей водой, и можно наконец перейти к главному. Маска стукается о камень. Джек задерживает дыхание и мысленно просит вселенную о том, чтобы все прошло хорошо. Аккуратно касается ануса длинным и острым языком, обводя по кругу расслабленное колечко мышц, дразнит, облизывая и осторожно толкаясь внутрь, слыша тихие возбужденные стоны. В кишечнике жарко и узко, чувствуется вкус фекалий и другой человеческой грязи. Совсем не так противно, как это обычно описывается, даже приятно понимать, что теперь действительно в е с ь Тоби принадлежит ему, даже те его части, которые принято считать мерзкими. Вытянув язык еще дальше - несомненное преимущество перед людьми - Джек кончиком шарится по стенке кишечника до тех пор, пока не слышит громкого всхлипа, почти вскрика. Нашел. Анус неожиданно приятно сжимается, делая тесное пространство еще уже. -Джек!...,- Лекарство постепенно теряет силу, давая Тоби возможность двигать небольшими мышцами вроде губ, языка или анального сфинктора. -Все хорошо?,- Существо вытаскивает язык и целует ягодицу, чуть прикусывая. -Да... Тоби снова замолкает, часто дыша, а Джек продолжает. Со второго раза найти то же место легко, кончик языка толкается в простату, а одна из свободных рук сейчас занята членом, водит неторопливо вверх и вниз по нему, выбивая из парня громкие стоны и поскуливания. -Сильнее, пожа....,- Язык заплетается, у Тоби не выходит закончить предложение, но существо сейчас покорно, не хочет играть, и увеличивает, как может, темп. Неожиданно, ягодичные мышцы сжимаются, выталкивая лицо и язык, а ноги парня, дрожащие от напряжения, уже обнимают за талию. -Господи, блять, по-пожалуйста, продо-до-до... Джеку уже плевать, единственное, что он хочет - это наконец вставить и снять безумное и жаркое напряжение в паху. Но он разумен, он только размазывает по двум пальцам слюну и двумя фалангами доводит кричащего и ругающегося от удовольствия парня до оргазма. Когда тот отсасывает, лениво и сонно, смотрит прямо в глаза, но Джеку уже как-то не важно, что маска, вся в брызгах, лежит на камнях. Ему наконец-то хорошо.