***
Линь Цюши добрый, отходчивый молодой человек — так говорит Наньчжу после каждой шалости. Цюши не может долго обижаться и супиться, особенно когда дело касается бывшего главы Обсидиана. Решив сгладить дневное происшествие и порадовать своего парня, он кое-что придумывает. Приходится забраться на стул, чтобы добраться до антресоли, где на верхней полке лежит коробка с вещами, которые Цюши предпочёл бы никогда не доставать. Его слегка потряхивает от воспоминаний, но перед глазами возникает образ Наньчжу, его радостная улыбка, когда он увидит его в этом, и Цюши, наполненный уверенностью, решается. Надев длинную тёмно-синюю юбку-солнце и безразмерный пушистый свитер, спадающий с левого плеча, он берёт с собой блокнот с ручкой, устраиваясь на кровати. В ожидании Наньчжу, он примеряет несколько поз, от кроткой и смиренной до откровенно провокационной. Не находя удобного положения — что больше понравится Наньчжу? — он елозит по кровати, сминая мягкое покрывало. Раздаëтся стук в дверь и Цюши замирает, сдувая с лица волнистую прядку. Его волосы почти касаются плеч, чуть завиваясь на кончиках после душа, поэтому он не стал прибегать к помощи парика. — Линь-Линь, — ласково басит Наньчжу из приоткрывшейся двери. В образовавшейся полоске света показывается острый кончик лодочки сорок второго размера, а затем силуэт в длинном облегающем платье. Белая ткань лежит на теле Наньчжу второй кожей, подчёркивая длину ног, линию бёдер, тонкую талию и широкие плечи. Цюши закусывает губу, чтобы не охнуть. «Байцзе!», пишет он на первом листочке, не скрывая широкую улыбку и блеск глаз. — Оу, — после секундного замешательства, Наньчжу подходит к кровати. Окидывает оценивающим и явно голодным взглядом Цюши, спрашивая игриво: — Немая малышка так рада видеть меня? Цюши согласно кивает, его щёки и кончики ушей алеют. «Что ты здесь делаешь?», спрашивает он на новом листочке, робко закусывая губу. Наньчжу громко выдыхает. — Пришла извиниться перед тобой, я слишком долго отсутствовала, — в бархатном голосе переливаются смешинки, но вопреки им, ладонь Наньчжу нежно прикасается к лицу Цюши, с трепетом гладит от скулы к виску. Линь Цюши растекается от откровенности прикосновения, его ресницы трепещут. Но он возвращает Наньчжу игривую улыбку, записывая в блокноте: «Тогда на колени». Брови Жуань Наньчжу ползут вверх. — Но я же в белом! — возмущается он. Цюши качает головой, сцепляя руки на груди, показывая, что по-другому извинения приняты не будут. Чтобы поощрить Наньчжу, он сдвигается на самый край, спуская расставленные ноги на пол. Он смотрит с вызовом, дописывая на листочке ехидное «сестрица». Наньчжу дуреет от дерзкого Цюши, присаживаясь на корточки между его ног. Даже в таком положении он кажется чертовски высоким. — Немая малышка простит меня? — смотря снизу вверх, поддевая пальцами подол юбки, сантиметр за сантиметром, он тянет ткань вверх, облизываясь словно лис, готовый напасть в любую секунду. «Заслужи», пишет Цюши. Почерк становится кривоватым и неразборчивым. Его обдаёт жаром, когда Наньчжу подбирается к силиконовой кромке чулка, и прикусив, одними зубами стягивает капрон с подрагивающих ног. Поднимаясь короткими поцелуями от щиколотки, Наньчжу размашисто лижет нежную кожу на внутренней стороне бёдер Цюши. Закусывая губу, чтобы не издавать звуков, тот часто дышит — раскрасневшийся, с оголённым плечом и подающийся навстречу — он являет собой потрясающе порочное зрелище. — А так? — распаляет Наньчжу, прикусывая гладкую кожу плеча, оставляя первый засос у маленькой родинки. — Немой малышке нравится, что делает с ней Байцзе? — щёки Линь Цюши горят огненно-красным, как и его тело, отзывающееся на бархатный шёпот Наньчжу. Его самая смелая фантазия оживает прямо сейчас — не за миром дверей, а в реальности, где лицо Байцзе, это лицо Наньчжу, где они оба всецело один человек. «Ещё», карябает Цюши у себя на ладони, пока Наньчжу проворно забирается под кромку свитера, оставляя отметины на груди, плавя и дразня чувствительные места. — Займёмся тем, что нельзя описать? — шепчет Наньчжу на ухо, оттягивая мочку зубами. Цюши кивает, подставляя шею жадным губам. Тяжело дыша, едва не всхлипывая, он только и может, что отзываться на каждое прикосновение, выставляя вперёд ладонь с размытыми чернилами, требующими: «ещё». Наньчжу скользит носом по капелькам пота на теле Цюши, мокро лижет, прикусывает кожу, а кажется, будто оголённые нервы. Цюши стонет, но не перестаёт тереться своим возбуждением о Наньчжу, пока тот крепко держит за бёдра. Они не раздеваются, только пушистый свитер Цюши летит на пол. Наньчжу задирает его волнистую юбку, не церемонясь, рвёт вырез на собственном платье, чтобы быть ближе. — Моя немая малышка, — шепчет, размазывая пальцами помаду на губах Цюши, позволяя их облизать. — Я буду брать тебя до тех пор, пока ты не выдохнешь моё имя, слышишь? Наваливаясь сверху, сцепляя ладони над головой, Наньчжу берёт его жадно, ненасытно зацеловывая каждый открытый уголок кожи Цюши. Он не остановится, пока не утопит его в нежности горячего языка и чувственных, обжигающих нутро движениях. Линь Цюши захлёбывается в смеси запахов, звуков и эмоций, в желании Наньчжу вылюбить его до потери сознания. С каждым своим вдохом, он чувствует Наньчжу ещё глубже, и без стеснения отдаётся ему, сжимая внутри. «Ещё, ещё, ещё», стёртое потом с ладони, оно читается во влажном взгляде Цюши, в его требовательных прикосновениях, в сжимающих талию ногах и сбитых стонах. — Давай, моя малышка, — подталкивает к краю Наньчжу, — не сдерживайся. — Он чувствует, как трясёт Цюши, и выбивает из него имя на самом пике. — Жу... Жуань... — хрипит Цюши, карябая ногтями его спину сквозь платье. — Байцзе! — кричит он и кончает, сжимаясь на члене Наньчжу. — Засранец! — выругивается тот, ожидавший услышать совершенно другое. Он толкается нарочито резко, размашисто выдавливая из гиперчувствительного Цющи новую порцию всхлипов, и тоже кончает. Отдышавшись, они обнимаются, разморенные и уставшие, не желая вставать. Прижимая Цюши к себе ещё ближе, Наньчжу любуется его довольной улыбкой, говорящей о том, что маленькая шалость удалась. Наньчжу кусает его в кончик носа, получая в ответ лёгкий, будто звук колокольчика, смех. Опустив подбородок на пушистый затылок, он нежит Цюши в своих руках словно в коконе, пряча своё сокровище от всего мира. — Наньчжу, — шепчет засыпающий Цюши, — Наньчжу. — М? — отзывается тот. — Что такое? — Ничего. Мне просто нравится твоё имя, — Линь Цюши зарывается носом в его грудь, закрывая глаза. — И ты тоже. — Я знаю, — Наньчжу не может сдержать улыбки, оставляя короткий поцелуй на его волосах. — Засыпай, сладкий.*
8 ноября 2022 г. в 15:32
Линь Цюши блаженно прикрывает глаза, едва не мурча от наслаждения. Тонкие пальцы Жуань Наньчжу, проворно перебирающие пряди, зарываются в отросшую копну, посылая по всему телу щекочущие мурашки. Цюши чуть наклоняет голову, устраиваясь удобнее на коленях любимого. Иногда он мысленно возвращается в момент осознания кем именно является Жуань Наньчжу. После колкого шока и последующего принятия — естественного и безоговорочного — единственное, что продолжает тревожить его — это время. Если неделя пребывания за дверью в реальном мире равнялась пяти минутам, то сколько лет провёл Наньчжу за одиннадцатой дверью, отсутствуя тут целый год? Страшно представить, как он бился в тщетных попытках отыскать ключ, пока чувство времени окончательно не размылось, грозя свести с ума. Линь Цюши крепче обнимает ногу Наньчжу, словно коала прилепляясь к нему — отважному и такому родному.
— Иногда, я скучаю по ней, — задумчиво тянет Наньчжу, собирая из прядок Цюши забавный хвостик.
— По Тань Цзаоцзао? — отзывается тот.
— Нет, глупыш. Хотя и по ней тоже. — Наньчжу закрепляет получившийся хвостик прозрачной резинкой. — Я про Немую малышку. Она была такой милашкой! — горестно выдыхает.
Линь Цюши распахивает глаза, резко подрываясь с нагретых колен. Жуань Наньчжу смотрит на него с вселенской тоской и печалью. Наигранной, конечно, но.
— Почему тебе можно скучать по ней, а мне по Жуань Байцзе нет? — Линь Цюши не замечает, как обиженно дует щёки, ещё больше становясь похожим на взъерошенного кота.
— Ты чертовски милый, когда так ревнуешь, — констатирует Наньчжу и тянется потискать его.
Оскорблённый до глубины души, Линь Цюши не даётся, вскакивая с дивана. Срывая с головы резинку, он бросает вещицу в Наньчжу, и гордо задрав подбородок, уходит. Вирус «королевы драмы» в этом доме передаётся воздушно-половым путём.