Гвоздики

На столе у Мэя, как всегда, стояла жёлтая и белая гвоздика в хрустальной вазе. Однако, такая деталь, в их с Цзюнь У доме, совсем не радовала бывшего Владыку. Такое даже пугало его, но Няньцин не понял в чем дело, или делал вид, будто не придавая никакого значения цветам. Как бы то ни было, он отправился ухаживать за храмом. Было солнечное утро, в поле всё цвело и это был идеальный день для того, чтобы прогуляться с мыслями о прошлом. Только вот, Цзюнь У не горел желанием копаться в прошлом, наоборот - ему захотелось прибавить мелочей в совместную жизнь с Няньцином, чтобы она казалась ещё загадочней для других. Готовить он не умел, делать другие приятные мелочи - тоже. Посему, взглянув на гадальный стол Мэй-Мэя ему пришла странная идея. Открыв ящик, он вынул оттуда маленький пустой мешочек, подвязанный красной ниткой. Рядом также стояла корзина с несколькими яблоками и банкой мёда. Всё было прикрыто листом бумаги. Вынув содержимое и надев на себя доули, Цзюнь У отправился гулять. Ранее утро ослепляло своим великолепием, но теперь солнце ударило прямо в глаза. Цзюнь У зажмурился и пошёл вперёд по зелёной траве. Дойдя до пруда, он остановился и, вытянув руку, заметил бабочку. Было в этом жесте что-то необычное, ведь раньше он никогда не замечал бабочек. Бабочка медленно ползла по направлению к руке. Цзюнь У поймал её. Сделав несколько взмахов, он выпустил её в небо, наблюдая и придерживая шляпу. Немного оглянувшись, он снял свою обувь, спускаясь ближе к озеру и стараясь не замочить одеяния. И вот, он нашёл то, что хотел - камни, из-за которых он и пришёл сюда. Это были небольшие горные кристаллы, покрытые бархатистыми пятнами. В прошлый раз, пребывая здесь, он их посчитал особенными. Подняв один из них, Цзюнь У поднёс его к глазам, разглядывая неровный рельеф. Затем, он, тщательно отбирая каждый камешек, складывал их в мешочек. Положив последний, Цзюнь У спрятал мешочек в корзину и вернулся к месту, где оставил свою обувь. Надев её и вновь надвинув шляпу, он отправился в путь. Он шёл, внимательно глядя по сторонам и время от времени наклоняясь за очередным камнем. Однако, искал он полутень, в которой обычно пряталась гвоздика. И, чем дальше он шёл, тем ближе становился момент встречи с ней. Наконец, он нашёл то, что искал, - маленький кустик с мелкими красными цветочками на тонких ветках. Когда он протянул к нему руку, чтобы сорвать, со стороны поля до него донёсся голос птицы. И тогда он вспомнил слова, услышанные им много лет назад. Он и по сей день слышит, как Мэй называет его своим дорогим высочеством, а Цзюнь начал называть того птичкой. Он сорвал пару веточек, глубоко вдохнул их запах, сорвал ещё несколько и снова задумался о Няньцине. Неужели он намеренно срывал гвоздику тех цветов? Зачем? Но тут же ответил сам себе - грёбанное прошлое, о котором так жалеет его птичка. Мэй знает, как его любят и ценят, как им дышат, как ждут. Цзюнь У, в любом случае, уже пора было отправляться в хижину... Наконец, в последний раз тряхнув головой, он сложил букет гвоздики в корзину. Солнце уже не было таким жарким, поэтому он снял шляпу и накрыл ей корзину. Цзюнь У направился в сторону храма, в котором, в это время должен был находиться Мэй. Над монастырём стояла тишина, и даже птицы куда-то пропали. Не было ни малейшего ветерка, и лишь лёгкая дымка на горизонте напоминала о летней жаре. Подойдя к зданию, Цзюнь У понял, что внутри никого нет, кроме служащих, которые где-то прятались. Он тяжело вздохнул, и направился домой, Мэй должен был быть в хижине. Однажды Цзюнь У уже испытывал подобную тоску и жалость к самому себе, с тех пор он привык держаться от всех подальше. Он надеялся, что Мэй все поймёт и, наконец, поговорит с ним. Когда он приблизился к хижине, его радости не было предела. Открыв дверь, Цзюнь У почувствовал пряный запах корицы. Мэй был на кухне, поправляющий цветы, и вытирающий собственные слезы рукавом. Рядом стояла чашка с густой темной жидкостью, от которой поднимался пар. Мэй был очень расстроен. Цзюнь У заметил его печаль, и подошёл, поглаживая по спине, чтобы ободрить. - Что же ты так, птичка моя? - спросил он ласково, но Мэй молчал. - Скажи, что случилось? - спросил Цзюнь У, когда его пальцы нащупали лопатки под тонкой тканью. Мэй повернулся и поглядел на него тусклым взглядом. - Я... Я просто постоянно чувствую, будто разочаровываю тебя, моё высочество... - сказал он и отвернулся, чтобы нарезать ирисково-коричный пирог. Цзюнь У приблизился к нему вплотную и взял его за плечо, поворачивая к себе. - Няньцин... Что я могу сделать для тебя? - спросил он. - Ничего... - сказал Мэй, и обратил внимание на корзину. - А что это? Ты что-то купил? - Нет, но кое-что собрал для тебя. - он поднёс корзину ближе и снял с неё шляпу, открывая взор красным гвоздикам. Мэй поглядел на букет с умилением, разинув глаза. - Они так напоминают о тебе... Этот цвет ведь лучше, Мэй-Мэй? - и советник заплакал, взял цветы в свои руки и крепко обнял Цзюнь У, уткнувшись в плечо. - Моё дорого высочество... Я... Я не могу этого простить себе... Я не хотел, чтобы ты... - рыдал он. Величественное лицо Цзюнь У застыло в умиротворении, он обнял Мэя, поглаживая того по волосам и спине. Когда Няньцин немного успокоился, бывший Владыка дал ему мешочек с камнями, которые советник поочерёдно доставал, любуясь каждым. Они были красивы, несколько из них напоминали львиные глаза. Цзюнь У принялся распивать чай, сменяя цветы на столе; бывшие гвоздики в вазе были бесцеремонно выброшены в окно, и заметив это, Мэй произнес: - Как жестоко ты с ними поступаешь. - и взяв чайник со стола, - У тебя, наверно, нет сердца, раз ты позволяешь выбросить такие красивые цветы. - шутливо произнёс советник, разливая чай. - Сердце у меня есть, - ответил Цзюнь У, - просто признание в любви не требует этих цветов. - Мэй выпучил на высочество глаза и не заметил, как пролил чай. - А ты... Ты, - зашептал Мэй, - откуда знаешь, что я... что мы... что у меня есть сердце?.. ах... И посмотрев на Цзюнь У снова, он замолчал. Бывший Владыка улыбнулся, подойдя ближе и взяв советника за руку. Мэй, заметив это, побледнел, положил свою ладонь и опять застыл. Некоторое время они молчали. Няньцин стоял, виновато опустив голову. - Я люблю тебя, птичка моя, - прошептал Цзюнь У, - и это, конечно, не в моей власти, но поверь, я готов на все, лишь бы ты знал об этом... И я сделаю все, чтобы ты не грустил, и чувствовал счастье рядом со мной. - с этими словами Цзюнь У прижался губами к лбу Мэя, оставляя мокрый след. Няньцин поднял глаза и осмелился прошептать в губы бывшего владыки: - Я тоже очень люблю вас, моё дорогое высочество... И умоляю простить меня за все мои слова... Просто... - и он опять замолчал, но уже от губ накрывшие его, не дав договорить. Поцелуй получился нежным, долгим и скомканным. В него уместились и благодарность, и страх за своё незавидное прошлое, и странное, новое, незнакомое чувство, и горькое понимание, что Цзюнь У любит предателя всем своим сердцем... Пока Цзюнь У целовал советника, Мэй успел понять, что всегда любил принца больше других. Иногда эта любовь казалась ему смешной, иногда непонятной, а иногда - чем-то несоизмеримо большим, чем просто привязанность, но всегда в его сердце жило это удивительное чувство, и менять его, похоже, было уже некуда.