Чувствовать себя живым

Казалось, он всегда жил такой жизнью. Спокойное, мирное существование в маленьком городке на краю мира. Он был единственным священником здесь и на многие сотни метров вокруг. Крестины, помолвки, похороны, он приветствовал людей в этом мире, благословлял их союз, провожал их в последний путь. Он знал каждого на этой маленькой земле. Ясное дело, что все знали и его. Мако Рутледж, мужчина средних лет, был большим человеком. Очень большим. Для незнакомых людей он казался стеной из мяса, неприступный и смертоносный. Но здесь, в небольшом городке и на многие сотни метров вокруг, для всех он был обычным соседом. Ну, почти обычным. Добрый великан, который всегда был готов помочь словом или делом, приятный в общении во многом благодаря тому, что редко говорил и очень внимательно слушал. Он как будто излучал тепло и спокойствие, может быть потому, что он был чуточку ближе к Богу, чем все остальные? Молиться к нему приходили почти все горожане, и только некоторые старики оставались дома. Они были слишком стары или больны, и тогда Мако сам нёс им свой свет. Нёс с собой частичку Бога, и люди были благодарны ему. Это его отрада. Это его бремя. Писк будильника. Шесть утра. Как и всегда, день здесь начинается рано. Он должен быть готов. Чем раньше, тем лучше. В семь двадцать приходит его первый гость. Старушка Марта посещает его церковь каждый вторник вот уже пару лет, в одно и то же время, с завидной пунктуальностью. Каждый раз она молится за своего покойного мужа, иногда держит Мако за руку пару секунд, смотрит ему в глаза, затем разворачивается и уходит в полной тишине, только её тросточка стучит, отмеряя шаг за шагом. В последнее время этот стук будто преследует его. Где-то далеко, на периферии слуха. Где-то далеко, глубоко. Он слышит его. Может быть, он когда-то догонит его. Огонь догнал мужа Марты, загнал его в ловушку собственного дома. Грег долго кричал, его крик сливался с треском древесины, затем его заглушила сирена. Всё же, их городок, наверное, был не таким уж и маленьким. Тогда Мако казалось, что он слышал смех. Пронзительный, визгливый смех. Иногда страх играет с вами страшные шутки. Марта начинает его день. Его вторник. За ней приходят братья Браун, молятся, чтобы никого сегодня не постигла участь печально известного Весёлого Сэма, ставшего легендой всех здешних лесорубов, когда четырнадцатого декабря рано утром, ещё до восхода солнца, он отправился в соседний городок на своём грузовике за парочкой новеньких пил, а позже товарищи нашли его придавленным огромным ясенем. Грузовик был обнаружен глубоко в лесу, заваленный опавшей листвой и ветками, словно прошло несколько месяцев с тех пор, как он сюда попал. На полу, сиденьях и в траве повсюду валялись мелкие белёсые косточки. К десяти приходит семейство Гринт, скоро у них должен появиться второй ребёнок. Как долго они этого ждали? После смерти маленькой Никки, Люсиль долго горевала, как и любая мать, потерявшая своего ребёнка. Кто мог додуматься поставить медвежьи капканы в лесу, в котором самыми страшными хищниками были лисы и куницы? Позже Мако нашёл в чаще ещё несколько силков и удавок, спрятанных тут и там. В двенадцать церковь решили посетить Кейли и Джейн, сёстры близняшки, владелицы небольшой фермы, разводившие кроликов, кур, перепёлок, а с недавнего времени у них появилась и отара коз. Как ни странно, девушки вполне справлялись со своей работой. Ферма в их руках наконец начала приносить доход после того, как на протяжении четырёх лет они едва сводили концы с концами. Не последнюю роль в этом сыграл Барни Крит, ныне покойный отец Кейли и Джейн. Потеряв жену, он начал топить горе в алкоголе, позабыв навсегда дорогу в церковь, но всегда находя путь в бар. Сначала из хлева странным образом исчезли свиньи, затем разлетелись утки и гуси, лисицы вдруг повадились таскать кроликов и кур. В конце концов даже две породистые кобылки были обменяны на выпивку. Хотя, по правде сказать, кто-то действительно время от времени редил численность кроликов. Для Барни всё закончилось одним осенним вечером, когда дочери обнаружили его у открытой двери крольчатника. После четырёх лет измученное горем утраты и горечью спирта сердце мужчины перестало биться. Его нашли уже похолодевшим, а гримаса ужаса навсегда застыла на его лице. Возможно, тогда он увидел что-то. Что мог нарисовать мозг пьяницы, чтбы у того остановилось сердце? Кролики не перестали пропадать. До вечерней мессы ещё так много времени. Марта и Джек, замужняя парочка, лучшие охотники в округе, малышка Лили со своими бабушкой и дедушкой, работяга Льюис, виртуоз в работе с кожей, Адель, вырвавшаяся из своего цветочного магазинчика, Крис и Оленс, владельцы небольшой кузницы неподалёку. Расписание служений здесь выстроилось само по себе, со временем чётко сформированный по часам распорядок сменился всем удобным, деформированным, живым. Больше свободного времени утром, плотный график днём и вечером. Ох, что ждало его вечером. В десять собирались некоторые рабочие с полей, кураторы лесорубов, сдавшие свою смену продавцы, даже заместитель директора скачек Коленс Риф пришёл в этот вторник. Почему именно во вторник здесь должно быть столько людей? Что ж, возможно его городок был не таким уж и маленьким, как могло показаться на первый взгляд. Свершилось чудо, и вечерняя месса подошла к своему логическому завершению. Наконец-то тишина и покой. Долгожданный отдых. Он брёл вперёд, в непроглядных сумерках, фонари мигали тут и там, яростно сражаясь с мраком, безуспешно стараясь отгрызть кусочек густой тьмы. Мако любил это время. Иногда холодный ветер настигал его, но он же держал большинство людей в их домах, поближе к приятному теплу печи, туман приятной влажностью оседал в его больных лёгких, а мгла дарила умиротворение в своих липких объятиях. Он почти дома. Дома тепло, уютно и так спокойно. Почти дома. Вот его калитка, крыльцо, ступенька, ещё одна, дверь открывается с лёгким, ставшим уже таким родным скрипом. За порогом во тьме его встречает пара ярко горящих жёлтых глаз.