Вот это поворот!

Меня здесь нет. И сомневаюсь, что буду в ближайшее время В прихожей Каменевых повисла тишина. Александр Львович и вышедшие Лев-в-квадрате и Анна Станиславовна молчали. Герасим и Вика украдкой переглянулись и тихонько прыснули, представив всю комичность ситуации. — Эм… — первым оклемался дед семейства Каменевых. — Ну, ладно уж. Что, из дома сбежал? — Вроде того, — не стал кривить душой Лешка. — Ясно, — хмыкнул Александр Львович. Снова повисло молчание. Вика, очнувшись, схватила Пашкова за руку и прошипела на ухо: — Куда ты уже вляпался? Лешка открыл рот, чтобы ответить, но тут Анна Станиславовна будто в себя пришла. Проследив за тем, как парень снимает ботинки, она лично расстегнула ему куртку и потащила на кухню: — Голодный же, наверное. — Но… — попытался было возразить Лешка, но младшая сестра любимого учителя продолжала тянуть его. Быстро наложив Пашкову что-то в тарелку, она наконец обратила на него взор: — Ты что, и правда из дома сбежал? — Да не, я с Сашком поссорился, — Анна Станиславовна мало отличалась от Андрея. Во всяком случае, в ее тридцать четыре года она была такая же моложавая, как и старший брат. И если внимательно смотреть, то родство высказывали и пшеничные локоны, в которых было куда больше золота, чем в русо-пепельных волосах Виктории и Герасима. Близнецы вообще пошли в отца. И темно-голубыми глазами, и оттенком волос, да и характером тоже. Герка — в папу, а вот Вика… хэх, родня в один голос утверждала, что младшая из семейства Каменевых — ну прямо вылитый дед. — Андрей там живой еще? — Вика вошла на кухню. — Живой, — заверил ее Лешка. Вошедший следом Герасим молча поставил перед ним чашку с дымящимся чаем. Лешка с удивлением посмотрел на него. Герасим пожал плечами и тихо буркнул: — А чего ты хотел? Все равно мама тебя просто так не отпустит. Пашков пожал плечами. Он уже не удивлялся ровным счетом ничему. В прихожей раздался звонок, но тут же он захлебнулся на высокой ноте. По квартире разнесся величественный голос Льва-в-квадрате: — Да? Лешка? У нас, конечно же. Да недавно пришел. Говорит, с братом поссорился… Нет, вы что, ничуть не обременяет. Завтра домой за вещами зайдет — и в школу… — А за тебя уже распорядились, — хмыкнула Вика. — Слушай, а что у тебя с Сашком там за междоусобица произошла? — поинтересовался Герасим. Лешка оглянулся и убедившись, что на них никто не смотрит, решительно потянул близнецов через весь коридор в их комнаты… ***** — И я теперь не знаю, что и делать, — закончил свой рассказ Лешка, — прямо беда какая-то: хоть в школу не ходи. Если Сашок так быстро узнал, то по школе явно уже просочилось. — Да ладно, — немного неуверенно начала Вика, — может, еще обойдется? — Нет, — мрачно ответил Лешка, — ничем тут уже не поможешь. Да и вообще… Он с досадой махнул рукой. Виктория все поняла и покачала головой: — Ну молодец, нечего больше сказать. — А что я мог сделать? — сердито буркнул друг. Виктория было открыла рот, но тут же сомкнула его обратно. В памяти отчетливо всплыло, из-за чего именно у друга такие неприятности. Она виновато опустила голову. В комнате они оставались одни. Герасим, заявив, что его организм уже не выдерживает такой нагрузки, исчез в соседней комнате. Старшее поколение не вмешивалось. — Единственное, чего я не понимаю, — Лешка, уткнувшись лбом в стекло, отсутствующим взглядом рассматривал машины, — ты, конечно, уже объясняла, но все-таки: почему мы не можем обратиться к Василенко или Безвинному? — А чего не к Шмелькову в Красные Горы? — лихо ухмыльнулась Виктория. — Чтобы уже совсем никто не выжил? — Почему не выжил? — окончательно смутился друг. — А ты сам посуди, — ласково отозвалась девушка, — мало того что Василенко и Андрея удар хватит, как они увидят нашу гоп-компанию, так еще я пройду по протоколу как главный и единственный свидетель! И выяснится, — она зловеще сузила голубые глаза, — что я в школе числюсь не под своей фамилией. И вытекающий из этого вопрос: а зачем? И что мне отвечать? И в итоге неприятностей будет куда больше, чем той же пользы. — Убедила, — тихо вздохнул Лешка. — Я пока не готова рассказывать всем о моих родственных связях. С этими словами Виктория снова погрузилась в ноутбук. — Попробую взломать милицейский сайт. — Зачем? — встрепенулся друг. — У тебя есть другие, более законопослушные варианты? — ехидно поинтересовалась Вика. — Нет, но… — попытался воззвать к ее здравому смыслу Лешка. — А если тебя засекут? Вика посмотрела на него так, будто мигом разочаровалась во всех его глубоких умственных способностях. Лешка уже даже пожалел, что просто рот открыл. — Меня — нет, — наконец с абсолютной уверенностью ответила Виктория. Лешка попытался еще что-то сказать, но заметив маниакальный охотничий блеск в глазах подруги, скрепя сердце повиновался судьбе. Вика расценила его колебание как молчаливое согласие. Пальцы залетали по клавиатуре. Вика решительно начала выделывать хитроумные кульбиты — глаза азартно блестели, губы были плотно сжаты — она оказалась в своей родной стихии. Все, кто знал ее достаточно близко, легко опознал бы это выражение лица — она была похожа на воина перед схваткой, на охотничью собаку, почуявшую след зайца… На детектива, увидевшего своего противника… Лешка невольно залюбовался. И старался помалкивать, не хуже других зная, что в такие моменты ей ни в коем случае нельзя мешать — иначе точно получишь по башке или чего похуже. Или тебя ласково задушат черным поясом по карате — вон, на стене гордо висит вместе с наградами с чемпионатов, даже идти далеко не надо. Его наличие еще никто не оспорял и не отменял. Тихонький щелчок оторвал его от размышлений и оповестил, что сайт открыт. Виктория неожиданно презрительно поморщилась и в сердцах стукнула кулаком по столу. — Что не так? — осторожно поинтересовался Лешка. — Да ничего, — все так же не отпускало подругу, — и это секретная база данных! На такой «защитке» долго ничего не держится! Она же самая примитивная, я такие в пять лет ломала! — Вика, я понимаю твой праведный гнев, но сейчас сюда весь дом сбежится, если ты будешь продолжать орать, — нарочито мягко произнес Лешка. — Упс, — смутилась та, но тут же возвратилась в полную боевую готовность: — вот он, голубчик! Пашков, мигом позабыв про осторожность, кинулся к компьютеру. Вика тихонько рассмеялась: — Осторожность, осторожность… А сам-то? — Викуля, не сердись, — широко улыбнулся Лешка. — Так я и не сержусь, — хмыкнула подруга. Лешка снова уставился на экран, молча вдумываясь в полученную информацию. — Ресторан «Миднайт» — тихо пробормотал он. — Вот, видишь, — показала Виктория, — фотография — вот, досье… — Подожди, — вдруг забрезжила у Лешки отчаянная догадка, — если на него есть досье, значит, он уже попадался? — Не-а, — отрицательно помотала головой собеседница после еще каких-то махинаций, — выступал в качестве свидетеля. — Интересная компания… Распечатать можешь? — Я так и сделаю, — заявила девочка, — а то мало ли. — Только что ведь утверждала, что тебя не поймают, — хмыкнул друг. Вика благоразумно промолчала и нажала на зеленую кнопку. Это благо цивилизации она приобрела лишь после долгих баталий с отцом. Из нутра черного принтера тихо вылезали листы бумаги. Вика устало поморщилась. Герасим увидит — убьет за порчу бумаги. Ведь на все восемнадцать морд печатает. — Все готово, — бодренько начала она, откладывая в сторону семь комплектов, — завтра отдашь своим и… Вика только сейчас заметила, что Лешки рядом нет. После недолгих поисков глазами он обнаружился (так и хочется добавить — в нетрезвом состоянии!) на ее кровати, при этом мирно посапывающим в обе дырочки. — Вот смотрю я и думаю: пятнадцать лет стукнуло, скоро шестнадцать раз за уши тягать — а мозгов ну ва-аще нет! — недовольно цокнула языком Виктория. Затем, немножко подумав, засунула под подушку распечатки. И удалилась в смежную комнату. — Герка… — нерешительно замерла она у входа. — М? — Не спишь? — с облегчением уточнила сестра. Светловолосое тело приподнялось на локте и посмотрело на нее. В темноте сверкали голубые глазищи — с каким-то хитроватым, даже лисьим прищуром. — Догадайся, — миролюбиво предложил брат. — Не хочу догадываться, — помотала головой девушка, — спать хочу. — Ну так спи, — удивился брат. — Двигайся! — невозмутимо скомандовала Виктория. Герасим, тихо офигевая, вжался в стенку. Горячо любимая сестра тут же отвоевала одеяло, нырнув под него. — А что ты хочешь? На моей Лешка уснул, — наконец удосужилась сказать она, — я, конечно, могу лечь и ним, но боюсь, что мама, папа и дед будут не в восторге. — Это точно, — пробормотал Гера. Лицо сестры он разглядеть не мог — оно было надежно скрыто ее собственной спиной и густой копной светлых прямых волос. — Вика… — вдруг решился он. — Да? — А ты не жалеешь?.. Ну, что к нам перешла, что гимназию… — Скользкие темы поднимаешь, — хмыкнула сестра, перевернувшись на спину, — хотя, знаешь… Я иногда подумываю закончить девятый экстерном и махнуть в две тысячи первую в десятый — к Лешке, к Сашку, к Андрею… Но… Тут ты, — посмотрела она в глаза брату, — и ребята твои… Они мне уже стали будто родными — не как Братство еще, но все же. — А гимназия? — немного ошалел от такого потока брат, — Единственное, в чем боль от ухода — так это в том, что я не могу заниматься в секции, — Виктория даже не попыталась выдавить хотя бы вымученную улыбку. Лицо ее оставалось собранным, а глаза странно блестели, — карате было моей жизнью. Я пытаюсь заниматься дома, но это уже не то. И пояс — на фиг он мне теперь? Разве что повеситься или по заднице кого лупить. Теперь в ее глазах и правда выступили слезы. Герасим, который уже тысячу раз пожалел, что затронул единственную воистину болевую точку сестры, неловко поглаживал ее по плечу. — Разве ты не можешь ходить на занятия? — Могу, наверное, — голос прозвучал непривычно тихо и прерывисто. — Но меня ведь вытурили — директрису я не боюсь, она мне не авторитет, но ведь сама секция идет от гимназии, хоть и отдельным зданием, но ее в большинстве своем посещают ученики гимназии… И я просто не смогу посмотреть им в глаза. Сэнсэю — тем более. Герасим помедлил, а потом прижал сестру к себе за плечи. Крепко-крепко, словно говоря, что в обиду никому не даст. Вика вздрогнула, дернулась — и затихла. В конце концов, а кто, если не брат?.. ***** — Каменев! — не выдержала наконец перешептываний Валерия Викторовна. — Ты меня вообще видишь? Для чего я тут стою? — Герочка не видит, Герочка страдает, — самым издевательским тоном протянула Варя. С утра она уже умудрилась поцапаться со всей мужской половиной Команды Отчаянных — и по этому поводу пребывала с самом скверном из возможных расположении духа. — Помолчала бы, — прошипел Герасим, тоже сильно обозленный на девочку. — А с чего бы? Я в отличии от тебя, хоть соображаю, — продолжала Варвара, ловко парируя его выпады. — Да ну? — не обращая ровно никакого внимания на учителя, изогнул бровь Герасим. — Да ну, — не успокаивалась Варя, — в чем ты нам помогал? Только мешаешь. Герасим вскипел. Кровь прилила к голове. Но ответить он не успел. Стул, стоящий рядом с ним, отлетел с таким грохотом, что все одноклассники невольно вздрогнули. Герасим резко обернулся, но уже было поздно. Вика, нарочно не замечая протестов учительницы рисования, резко преодолела расстояние, отделяющее ее от парты Марго и Вари и уперлась руками в светлую столешницу. Затем наклонилась к Варе так, что их лица оказались примерно на одном уровне. — Калинина! Немедленно сядь на место! — тонким голосом заверещала Валерия Викторовна. Мысленно справедливо рассудив, что это не ее фамилия, Вика даже не повернулась на обращение. Она продолжала немой поединок с Варварой. — Я могу стерпеть неуважение к себе, — прошипела наконец девушка, — но не к близким. Если ты этого не понимаешь — война объявлена. И не говоря больше ни слова, она, подхватив сумку, покинула кабинет. Громко хлопнула дверь. В классе моментально воцарилась гробовая тишина. Варвара почему-то невероятно тяжело дышала. Как бы там не было, но она и правда испугалась. И как только вспоминала яркие голубые глаза, светящиеся почти что ненавистью — как ей становилось дурно. Герасим будто бы ожил, и, собрав свои вещи, кинулся вслед за девушкой: — Вика, подожди!.. ***** Сестру он застал в буфете, сидящей в самом дальнем углу на подоконнике. Она отрешенно смотрела куда-то вдаль и поглощала шоколадку. Герасим тихонько вздохнул и приземлился рядом: — Ну чего же ты так разошлась-то, а? Вик, — посмотрел он на нее. Та лишь пожала плечами: — Не знаю. Хотя, — в ее голосе прорезались стальные нотки, — знаю! Уж больно меня достала эта дура, которая лишь мешается под ногами! — она в сердцах стукнула себя по колену. — Ну, мешается — не мешается, — справедливо заметил Герасим, — а раньше она нам помогала. — Раньше у нас компания не из восемнадцати человек состояла! — отозвалась Виктория. Затем, посмотрев на брата, великодушно протянула ему «Милку»: — Будешь? Герасим лишь усмехнулся и отломил кусочек. По крайней мере, сестренка ради него готова отдать одно из списка самого дорогого, в который входил он сам, Лешка, Андрей, гитара и карате. Затем аккуратно положил ее голову себе на плечо. Виктория лишь пробормотала: — Только вот воевать я с ней не хочу. А придется теперь, — со вздохом заключила она. — Да ладно, может, еще и обойдется, — с непривычным оптимизмом подбодрил брат. — Надеюсь, — кивнула Вика, — а кстати! Распечатки же! Она полезла в свою сумку и извлекла на свет Божий листы бумаги. — Забыла, — объяснила она. — Ого, — присвистнул Герасим. — Вот-вот. Вчера с Лешкой нахаламутили. Гера даже не стал спрашивать, зачем. Он просто углубился в изучение бумаг. — Здесь на каждого, — тихо бросила сестра. ***** Лешка пружиной подскочил ровно в семь. Наспех воспользовавшись гостеприимством Анны Станиславовны, взял распечатки, унесся в дом рядом с Военной Книгой, схватил сумку и понесся к родной две тысячи первой школе. — На! — впихнул в руки Олегу бумаги он. — Что это? — изумился друг. — Сами просили, — цокнул языком Пашков, — а мы сделали. — Что там у вас? — поинтересовалась Катя. Лешка молча вытянул один комплект из рук Олега и протянул ей. Катя присвистнула: — Нехило. — А ты вчера в какой заднице пропадал? — внезапно возмутился Женька. В смысле? — поднял на него глаза Лешка. — Я тебе вчера звонил — нет тебя! — с возмущением грохнул Женька. — Тогда не в заднице, а у Вики, — с обидой за лучшую подругу произнес Лешка. Моя Длина резко повернулась к нему. Шедший неподалеку Андрей Станиславович так же резко затормозил и ошалело уставился на своего ученика. — Здравствуйте! — невозмутимо помахал ему рукой Лешка и снова повернулся к ребятам. — А нам сказать не мог? — продолжал Женька. — Во-первых, я и сам не знал, — с непривычными ленивыми и даже какими-то насмешливыми интонациями ответил Лешка, — а во-вторых: позвонить на сотовый слабо было? Заметив ошалелые взгляды, вызванные скорей его тоном, чем самой информацией, он, махнув рукой, первым вошел в здание школы. — Чего это с ним? — удивился только что подошедший Марат. — Да так, — хмыкнула Катя, — мальчик снял маску тихони и идет показывать всем Кузькину мать. — Хм… Ясно, — еще больше удивился Ахметов, — а с ней что? — кивнул он на Машу. — А с ней все гораздо хуже, — посмотрела на нее Катя. — Много-ноль в пользу Вики, — шепнула Олегу Таня. — Или Лешка специально Длину игнорирует, — пожал плечами тот. ***** Лешка, чьи плечи мелко содрогались от злости, на третьей перемене выскочил из школы и спрятался за углом. Его опасения и правда подтвердились. В классе на него пялились, как на какую-то диковинную зверушку. По школе на него смотрели точно так же. Куда бы он не пошел — везде взгляды и перешептывания. И стайка девчонок от семи до семнадцати. Лешка невольно вздрогнул. — Скрываешься от закона? — фыркнул кто-то сзади. — Машка, — даже не повернув головы, определил парень. — Что делать будешь? — поинтересовалась Школьникова. — Не знаю, — Лешка, последовав ее примеру, нервно закурил, — придется Вику просить опять мою девушку изображать. — В смысле — опять? — недобро блеснули глаза Моей Длины. — Ой, — понял, что проговорился Лешка и начал медленно-медленно отступать. — Меня сейчас интересует другое, — руки девочки сжались, — зачем нам было врать? Чтобы выставить дураками, которые тебя совсем не знают, да?! Лешка совсем не понимал причин истерики. Но произнес: — А что я должен был… — Вот не надо тут мне, — рявкнула Маша, — сам прекрасно знаешь! Любишь ты ее — так иди, зачем притворяться, врать, юлить? Ты же кроме как о ней и не думаешь вовсе! — Почему же? — искренне изумился Лешка. — И рассказывать что я должен был? Что я дружу с девчонкой? Вам-то какое до меня дело было? И вообще, — вдруг началась у него борьба за независимость, — тебе-то какая разница? А дальше… Дальше и он, и сама Школьникова долго не могли понять, что произошло. Просто Лешка ощутил прикосновение чужих губ — не властное, не особо нежное, а какое-то даже истеричное — затем знакомый запах сигарет. И замер в полном и безоговорочном шоке. Маша резко отошла, внезапно осознав свой поступок. Побуровев, затем побледнев, она замерла, а потом, будто бы ожив, кинулась в здание школы.