Вторая попытка. Новая жизнь

      Нелегко было остаться одному на закрытой территории в окружении собак, подозрительно разумной кошки и демона-без-пяти-минут-первоклашки. Не то чтобы Огнестрел не сталкивался с этим за время своего сожительства с Денджи, вполне наоборот — бывало время, когда он оставался наводить порядки, если не выходил спасать человечество по долгу службы. Он мог забрать Наюту и привести её домой, проследив, чтобы она помыла руки перед тем, как потянет их к холодильнику; он запомнил клички собак, хотя Няко оставалась его негласным фаворитом (взаимным, если можно было судить по тому, с какой частотой она сворачивалась у него под боком или засыпала на коленях); соседи знали его в лицо и здоровались вполне себе дружелюбно, на что он старался отвечать вежливостью, поддерживая необходимые социальные связи. Однако одно дело единичные случаи, совершенно иное же — полноценные несколько дней. И всё же он не смог сказать нет, когда на лице Денджи буквально было написано то, насколько ему хотелось отправиться в поездку с одноклассниками, вдохнуть юность полной грудью и побыть обычным парнем. Он вообще порой был немного слишком повёрнут на собственной обычности, но после тех кусочков информации, что Огнестрел вылавливал то тут, то там, подобное не было чем-то удивительным. Вот он и решил погеройствовать во внерабочее время, дав Денджи заслуженную свободу на ограниченный отрезок дней. И вот так он остался наедине с Наютой и зоопарком. Право, стрелять было проще, чем домохозяйствовать. Как Денджи справлялся с этим в одиночестве — вопрос не первого дня.       К счастью, мало что поменялось в общем плане, и это уже радовало нотками триумфа. В океане безумия начинаешь ценить островки нормальности. В какой-то степени Огнестрел начал понимать философию Денджи. Без своего постоянного опекуна Наюта стала заметно тише, потеряв самого отзывчивого зрителя для мелких капризов. Она всё ещё попросила Огнестрела заплести ей косу перед выходом, он всё ещё нёс её рюкзак на плече, пока девочка размахивала небольшими сумками со всякими мелочами первой необходимости, думая о чём-то своём. Пытаться угадать её мысли было порой так же сложно, как пытаться угадать собственные. Со временем Огнестрел привык к этому таинственному ощущению и расслабился, делая вид, что не замечает изучающий взгляд, время от времени возвращающийся к нему, будто Наюта ждала подвоха.       Поймав её на подглядывании в очередной раз, встретил взгляд прицелом красных глаз и изогнул бровь, задавая невысказанный вопрос.       — Ты собираешься украсть Денджи? — в лоб спросила девочка, смотря прямо с такой непринуждённостью, будто поинтересовалась, что сегодня будет на ужин.       Ах, вот оно что. Немудрено, подобного стоило ждать. Где-то на закоулках околочеловеческого подсознания Огнестрел знал и понимал то, что дети не обязаны воспринимать появление незнакомцев в доме как что-то данное. Удивительно, что Наюта не задавала никаких вопросов до этого и вела себя так, будто у неё всё под контролем, как бы иронично это ни звучало.       — Это скорее он украл меня, поэтому не думаю, что подобное может случиться, — невозмутимо ответил он, пожав плечами.       — Правда? — переспросила Наюта, продолжая в упор смотреть на него, забыв о смущении. Разумеется: Денджи буквально сказал ей, что «нашёл» Аки, и теперь тот будет жить с ними. Вероятно, в то время Наюта восприняла его появление как пополнение в количестве собак дома, и лишь со временем до неё дошло, что Огнестрел несколько превосходит их по многим параметрам. А уже оттуда в открытый детский разум начали закрадываться сомнения.       Решив рубить с плеча, Огнестрел остановился и повернулся к девочке, присев на корточки, чтобы держаться плюс-минус на равных при разговоре.       — Давай так. Я обещаю, что не попытаюсь забрать у тебя Денджи, собак и Няко, — сказал размеренно и спокойно, после чего поднял руку, протянув мизинец.       Наюта посмотрела на предложенный палец, после чего вновь перевела взгляд на глаза, так похожие на её собственные.       — А ты?       Огнестрел нахмурился.       — Что «я»?       — Ты не украдёшь себя у нас?       Вопрос был настолько же странным, насколько имел смысл. Огнестрел никогда не заявлял, на сколько планирует задержаться в чужой обители, а Денджи никогда не спрашивал, явно избегая этой темы если не намеренно, то неосознанно. Неожиданно было услышать подобное беспокойство со стороны Наюты, ведь она явно была больше привязана к Денджи, чем к кому-либо ещё. Поэтому Огнестрел оказался немного сбит с толку, однако вовремя реабилитировался.       — Если ты этого хочешь, — сказал он, и только после этого Наюта соединила их мизинцы. Остаток пути она не выпускала его руку из своей, и Огнестрел чувствовал себя неожиданно важным. Слишком много открытий для одного дня, а Денджи отсутствовал всего ничего.       На этом открытия не закончились — просто перенеслись на ночное время суток. Огнестрел помог Наюте помыться, они вместе подготовили одежду и вещи на следующий день, расчесали собак и немного посмотрели телевизор до негласного отбоя, после которого Наюта ушла в их с Денджи спальню, а Огнестрел остался на диване. Он проверил входящие сообщения на телефоне, тихо порадовавшись, что за день небо изволило не рухнуть на землю, а его не выдернули на работу срочным звонком, оставив возиться с бумажной волокитой, касавшейся предыдущих дел. Этим Огнестрел и планировал продолжить заниматься, переместившись на кухню, чтобы иметь перманентный доступ к чайнику. Он уже приготовил бумаги и разложил их на столе в необходимом порядке, как рабочая рутина оказалась прервана ещё до начала топотом маленьких ног. Наюта неуверенно встала на пороге, смотря на него всё так же в упор светящимися в тени глазами. Будь перед ней Денджи, она бы уже озвучила своё требование. Огнестрел взял на себя роль ответственного взрослого.       — Что случилось? У тебя что-то болит? — спросил он, развернувшись к девочке всем телом, чтобы продемонстрировать своё внимание.       Наюта качнула головой и переступила с ноги на ногу. Огнестрел терпеливо ждал, позволяя ей набраться смелости. Интересно было наблюдать, как создание, способное заставить любое живое существо подчиниться себе, проявляло такую искреннюю детскую неловкость. В человечности Наюта преуспела куда больше, чем он.       — Денджи всегда спит со мной, — туманно объяснилась девочка, и брови Огнестрела нахмурились, после чего резко поднялись наверх.       — Не можешь уснуть одна?       Наюта кротко кивнула. Он посмотрел на бумаги и остывающий чай, взвесил свои решения, после чего поднялся со стула и подошёл к ней, присев на корточки и раскрыв руки.       — Как насчёт поспать в моей комнате? Я плохо сплю в окружении собак, — предложил, давая выбор и возможность отказаться.       Наюта подумала пару секунд, тоже что-то взвешивая, после чего подошла к нему и уверенно обхватила шею руками, позволяя поднять себя. Коленом выключив свет на кухне, Огнестрел направился в комнату, подцепив ручку и бедром закрыв дверь за собой, после чего всё таким же гимнастическим способом включил свет и дал Наюте осмотреться перед тем, как усадил её на кровать.       — Тут пусто, — сказала она почти разочарованно.       — А что тут должно быть? — спросил Огнестрел, оглянувшись. Ему казалось, что мебели было достаточно. Поставить несколько цветков? Собаки в эту комнату не заходили, поэтому мала вероятность, что они посбивают горшки.       — Я могу одолжить тебе игрушку завтра, — предложила Наюта, позволяя уложить себя и накрыть одеялом.       — Идёт, — согласился Огнестрел и выключил свет перед тем, как лечь на кровать. Наюта тут же подползла ближе, прижавшись к нему, как это делала Няко на регулярной основе. Оттуда и размытые границы между детьми и животными в его понимании.       Непривычно было чувствовать тепло другого тела рядом с собой, однако Огнестрел на каком-то инстинктивном уровне расслабился и приобнял девочку рукой в защитном жесте. Его тело двигалось по памяти без конкретных воспоминаний, и Огнестрел поддался импульсу, слушая тихое дыхание, вскоре сменившееся сопением. Он не понимал (и не знал), обнимал ли он так кого-нибудь когда-то или всегда спал наедине? После встречи с Денджи он часто задавался такими мелкими вопросами, и ответы на них ощущались подобно слову, вертевшемуся на кончике языка, но выскальзывающему из памяти в последний момент.       Следующие дни пролетели в подобном неторопливом ритме, и Огнестрел мог сказать, что неплохо справился. Был один случай в парке, когда чужая псина возомнила себя бессмертной и попыталась напасть на одну из его собак, оказавшуюся не в то время не в том месте. Раньше, чем животное (не его собственное) было разорвано на части по причине борьбы против большинства, Огнестрел выпустил холостой в воздух, тем самым успокоив и собак, и нескольких бегунов вдалеке. Стоило щёлкнуть пальцами, как поводки оказались у него в руке, и без лишних разбирательств он удалился, избежав конфликта и кровопролития. Надо будет сказать Денджи, что следующую неделю они будут гулять в другом парке.       Из-за того, что Наюта теперь прописалась в его кровати, Огнестрел начал ложиться раньше и заметил, что зелёно-фиолетовые круги под его глазами не только не подчёркивали их цвет, но и вовсе оказались неестественным дополнением, от которого помогал избавиться здоровый сон. Как удивительно материальное тело.       Помимо этого он решил припахать свою подопечную с помощью на кухне и в уборке, потому что так было проще следить за ней, когда они находились в одной комнате. Стоило заинтересовать какой-то примитивной задачей и раздуть её «важность» — дело в шляпе. Спасибо советами воспитательниц в саду, заметивших отсутствие Денджи, после чего Огнестрел сообщил о поездке.       Возвращение блудного школьника было подобно лопнувшему пузырю. Из ушей Огнестрела будто вату вытянули: всё наполнилось звуками, от которых он успел отвыкнуть, и даже оттенки окружающего мира стали насыщеннее. И пусть вопли Денджи, трагично погибающего под вниманием домашней живности (кроме Няко, философски наблюдавшей с полочки), били по ушам, было в них что-то родное и привычное. Фраза «я дома» исподтишка ударила подзатыльником. Она была настолько банальной, и в то же время Огнестрел никак не мог представить, что когда-нибудь услышит её в таком ключе, ожидая чьего-то возвращения. Так странно было ощущать на себе течение времени, создававшееся этим ожиданием. До этого Огнестрел воспринимал десятилетие мгновением, не шибко зацикливаясь на календарях. Дни были для него чем-то слишком мелким, чтобы быть достойными упоминания, однако Наюта каждое утро говорила, сколько их осталось до возвращения Денджи, и Огнестрел сам начал думать об этом, поддавшись влиянию. А ведь люди постоянно считали что-то: годовщины, месяцы до отпуска, недели до каникул, дни до праздников, часы до конца рабочего дня, минуты до окончания урока, секунды до начала любимого шоу. Эти подсчёты были крючками, держащими их в состоянии существования. И впервые Огнестрел так чётко ощутил, как этот крючок оттягивал край мыслей, пока дни для подсчёта не закончились. А люди даже не задумывались о том, что делает их такими живыми.       После возвращения Денджи всё вернулось на круги своя: он — в школу, Наюта — на подготовительные, Аки — на работу. Когда он впервые сказал «я дома» после позднего возвращения, на которое Денджи уже не надеялся, тот чуть не споткнулся на ровном месте. Обычно Аки не заботился подобными мелочами, будто считал себя выше этого.       — С возвращением, — пробормотал он, успокоившись, когда посмотрел в родное перекрестье. Не подменили.       — Через неделю я отправляюсь в командировку, — сообщил Аки, стряхивая обувь и автоматически потрепав подбежавших собак по макушкам.       — Куда-то типа Киото? — спросил Денджи, стараясь не напрячься и не подать виду, что хоть как-то запнулся.       — Китай. Там какой-то из местных демонов доставляет проблемы, и Кишибе-сан сказал, что он по моей специальности.       Значит, много огня и много крови.       — Местный китайский Огнестрел? — поинтересовался Денджи, играя невозмутимость и отшагнув в сторону, чтобы Аки прошёл в ванную, сняв галстук и расстегнув первые пуговицы. Из-под белого воротника торчал предохранитель, прикрытый волосами.       — Я понимаю, что моё нынешнее физическое воплощение не отличается грозным видом, но поверь мне, когда я говорю, что подобный страх достаточно глобален, чтобы я не страдал от конкуренции.       Денджи намёк понял и благополучно отвял, отправившись на кухню, чтобы поставить чайник. Он не знал, насколько силён был Огнестрел даже с предохранителем на месте. И если быть честным, предпочёл бы не интересоваться, потому что вряд ли повод для подобного будет радужным. В таком редком случае Денджи устраивало блаженное неведение. Он не хотел отдалять Аки от себя подобными вопросами. Не хотел случайно потерять его снова.       Мысль о командировке назойливой мухой крутилась в голове, и ночью перед отъездом Аки Денджи не мог уснуть. Так как завтра был выходной, он мог позволить себе такое баловство, но неподвижность Наюты, лежавшей под боком, показывала, что не один он сегодня был с проблемами.       — А у тебя что стряслось, что ты не спишь? — спросил он, желая сменить тему.       Судьба посмеялась откуда-то с трибун.       — Аки-кун будет один, — пробормотала девочка, обломав все желания не в бровь, а в глаз.       Денджи провёл ладонью по лицу.       — Эта поездка будет почти как моя, просто подольше, — пояснил он. — Он вернётся.       Никто не мог этого гарантировать, но Денджи нравилось быть оптимистом.       — Он плохо спит один, — сказала Наюта, и это заставило Денджи задуматься о том, какое количество раз он заставал Аки бодрствующим, что подогревало провести эксперимент и подловить количество ночей, которое тот проводил вне своей комнаты.       А ещё Денджи понял, что Наюта вовсе не переживала за его сон, а чуть ли не прямым текстом сказала, почему не может уснуть. Аки упоминал, что она не могла уснуть в его отсутствие. Подобная реакция вряд ли была здоровой, но Денджи не обладал достаточно каменным сердцем, чтобы послать маленькую девочку спать в гордом одиночестве. Что уж: он сам извлекал из этого определённую выгоду.       В этот раз он решил смухлевать.       — Скажи, где сейчас Аки?       Наюта закрыла глаза и задержала дыхание, после чего уверенно ответила:       — Курит на балконе.       — Можем попытаться вдвоём уломать его на одну ночь, — предложил Денджи, и Наюта согласилась без запинки. Очевидно, к этому всё шло с самого начала.       Они вместе вышли из комнаты и на цыпочках прокрались к балкону — темнота вызывала желание перемещаться бесшумно. Аки действительно болтался на перилах с зажатой меж губ сигаретой. По Денджи его взгляд скользнул без особого интереса, а вот при виде Наюты он затушил сигарету и помахал рукой, разгоняя дым, будто тот мог хоть как-то навредить кому-то из них.       — Чем могу быть полезен? — спросил сухо, подразумевая: «К чему организованное нападение два на одного?»       — Приютишь нас на ночь? — поинтересовался Денджи, проведя ладонью по шее. Казалось, это его квартира, и вот где он сейчас — снова просит приюта. На роду написано, не иначе.       Аки приподнял бровь, однако взгляд на Наюту, очевидно, ответил на невысказанные вопросы.       — Придётся стелиться на полу, — философски сказал он. — И никаких собак в комнате.       Денджи и Наюта синхронно кивнули. Девочка подошла к Аки, требовательно смотря в глаза, пока он не взял её не руки. Денджи открывал двери на их пути, диву даваясь тому, с каких пор эти двое настолько сблизились, и не была ли задействована телепатическая связь в таком случае.       Пока Наюта сидела на кровати, прижимая к груди плюшевого кролика, одолженного Аки «для уюта», сами Аки и Денджи занялись футонами, повозившись, чтобы сварганить импровизированную кровать, что напомнило Денджи о поездке, казавшейся хорошим сном.       Они устроили Наюту посредине, устроившись по разные её стороны. Проверив будильник, Аки выключил свет, и в комнате остались лишь звуки их дыхания. Неожиданно Денджи накрыло волной ностальгии, и веки защипало, хотя ничего грустного не произошло. Наюта сползла так, чтобы нырнуть ему под руку.       — Это первый раз, когда ты спишь так? — спросил Аки, лёжа на спине и держа потолок на прицеле.       Почему-то ощущалось так, будто первый.       — Не-а, — ответил Денджи. — Со временем привыкаешь.       Огнестрел хмыкнул. Посмотрим, — хотел сказать он, но не стал. Почему-то ощущалось так, будто он знал, что Денджи не врёт.       Денджи протянул руку, под которой устроилась Наюта, и устроил ладонь над сердцем Аки, ощутив ритмичные толчки под ней.       — Можно?       — Пожалуйста.       Считая удары чужого сердца, Денджи не запомнил, на каком из них отключился. Проснувшись, обнаружил себя привычно запутавшимся в конечностях Наюты, пока Аки повернулся к ним спиной, практически выкатившись из-под одеяла. На секунду Денджи даже показалось, что он всё ещё спит, но цвет стен и пустота комнаты говорили за себя. А когда собаки вычислили их местонахождение и принялись скрестись в дверь, пришлось выпутываться из-под одеяла и начинать новый день. Наюта перекатилась к Аки, врезавшись носом в его спину и поморщившись, после чего устроилась удобнее и продолжила спать. Денджи беззвучно хмыкнул и понял, что ночью принял одно из лучших решений в жизни. Таким выспавшимся он не чувствовал себя давно. И если бы не нарушивший идиллию будильник Аки, можно было бы решить, что жизнь прекрасна.       Аки уезжал налегке, закинув на плечи небольшой рюкзак с вещами первой необходимости.       — Будь осторожен, — сказал ему Денджи напоследок, не ожидая от себя подобных слов. — Я понимаю, что тебя хрен убьёшь, но всё же… будь осторожен.       Аки медленно кивнул.       — Я привезу сувенир, — сболтнул раньше, чем подумал.       Денджи широко улыбнулся, будто гора упала с плеч.       — Главное не забудь. И не задерживайся там, а то я сойду с ума, — сказал он, пусть оба они знали, как легко он адаптируется к любым условиям. Вопрос был в желании.       В итоге Огнестрел покинул квартиру с парочкой обещаний, крючками зацепившихся за его разум и сходящихся в одном месте. Это ощущалось подобно контракту, и пусть Огнестрел не практиковал таковые из принципа, он каждый день вспоминал, сколько ему оставалось до возвращения.