Клоун

— Этому клоуну твоему не надоело еще кривляться? — раздается недовольное в трубке. Тэхен, закинув на плечо кухонное полотенце, тяжело вздыхает. — Пап. Это продолжается уже длительное время, и каждый телефонный разговор в конечном счете сводится к этому. — Я вот вообще не понимаю. Ты взрослый привлекательный омега, — начинает старший. — Тебе бы возле бизнес-центров погулять — и все! — восклицает он. — Хороший, умный и воспитанный мужчина твой. — Хороший, умный и воспитанный мужчина и так уже мой, — стонет в ответ Тэхен, надеясь, что такая простая вещь дойдет до его отца. Безнадежно, на самом деле. — Я бы не сказал, — возражает. — Скорее второй ребенок на твоей шее. Подумай, какой пример ты подаешь сыну, — повышает голос омега, взывая к мнимому здравомыслию, однако на Тэхена это перестало действовать примерно полгода назад. — Так. Я кладу трубку. — Как знаешь, — небольшая пауза, во время которой у младшего все же появляется крохотная надежда на мирное завершение этого разговора, однако: — Но я уверен, что этот мальчишка с комплексами, раз ведётся на омегу, которая… — договорить не успевает, потому что Тэхен с силой жмет по кнопке отбоя, отбрасывая телефон на столешницу. Он устало трет глаза и поворачивается к раковине, где из-за неожиданного звонка родителя остались несколько немытых бокалов. На часах семь вечера, Тэхен полчаса как дома и успел только переодеться и помыть посуду. Желание готовить еду пропало напрочь. Он нехотя вновь включает воду и губкой проходится по стеклянной кружке, вымывая чайные разводы. Сегодня утром они все опаздывали, поэтому решили, что помоет тот, кто первый придет домой. И Тэхен думает, что надо было все-таки согласиться на предложение коллеги выпить кофе. — Пап! Мы с Чонгуком собираемся в скейтпарк завтра. Не хочешь с нами? — из раздумий вырывает громкий голос и звук стакана, ударившего по столешнице, который Тэхен, закатывая глаза, переставляет в раковину. — Вы умеете кататься на скейтах? — оборачивается на альфу, намыливая принесенный им стакан. Непонятно, сколько дней он стоял в комнате подростка, потому что помимо липкого слоя сока омега вымывает еще и пыль. — Я — да, а Чонгук — лох, — самодовольно усмехается. — Он твой хен, Сону, — строго замечает Тэхен. — Уважение. — О, нет, — задорное в ответ. — Я видел, как он подавился вафельной трубочкой, а потом ещё час сморкался сгущенкой. Тэхен морщится, представляя ситуацию, и брезгливо вздрагивает. — Кошмар. — Не говори, — кивает, — чуть не умер человек. Так что там с парком? — У меня работа завтра. Могу присоединиться к вам после. — Договорились! — радуется в глубину кухонного шкафа, а после вылетает из кухни с пачкой печенья в руках. Тэхен убирает последний стакан в сушку и окидывает кухню беглым взглядом. Чисто. — Я дома! — дверь в прихожей захлопывается с тихим щелчком. Тэхен не выходит встречать. Роется в холодильнике в попытках сообразить что-нибудь к ужину. Он точно помнит, что видел на полке куриные голени, однако разочарование приходит сразу, как он находит их в морозилке. Холодильник закрывается. Он возвращается к шкафам и уже собирается доставать банку с рисом, как замирает, чувствуя на своей талии теплые ладони. Начало сентября радует солнечной погодой. — Еды нет, — отрезает Ким, на что альфа позади звонко смеется. — Что-то случилось? Ты очень уставший, — он разворачивает к себе омегу, заглядывая в темные глаза. Банка риса из рук убирается альфой обратно в шкаф, на мягких ладонях остается поцелуй, а Тэхена будто накрывает: он утыкается лицом в плечо Чонгука, сразу же чувствуя крепкую хватку на пояснице. — Папа звонил. Снова одно и то же, — отмахивается, а Чонгук понимает, о чем речь, и тему развивать не собирается. С самого начала его знакомства с этой семьей родня Кима относилась к нему более чем презрительно. Сначала за дружбу с сыном Тэхена, а потом и за отношения с самим Тэхеном. А виной тому, казалось бы, разница в возрасте, которая была старшему поколению неугодной — почти десять лет в обе стороны. — Ну и чего ты расстроился? Снова гадости говорил тебе? — гладит по голове, покачивая в объятиях. — Говорил. Я стараюсь не обращать на это внимания, но ты же знаешь, сколько сил надо, чтобы даже просто слушать это. — Знаю, малыш. Ты очень сильный. Тэхен слабо улыбается. Тает каждый раз, когда слышит «малыш» из чонгуковых уст, даже несмотря на то, что тот младше Кима на целых одиннадцать лет. Омега ищет в нем защиты и получает ее, когда скрывается в объятиях крепкого тела и вдыхает успокаивающий его альфий аромат. — Сону! — кричит Чон, прикрывая руками уши омеги. — Закажи что-нибудь на ужин. — Я все потратил! — доносится в ответ из глубин квартиры. — Оплати моей. — Окей! — Эй, — мягко зовёт, наглаживая лопатки, — ты обедал сегодня? — Ага, заказывали доставку в офис. — У меня такой замечательный омега, — сладко тянет Чон, прижимая стройное тело ближе к себе. Груз напряжения скатывается с плеч, Тэхен млеет в его объятиях, расслабляясь впервые за долгий день. Он целует альфу первый, нежно сминая губы. Вплетает пальцы в волосы на макушке и цепляется рукой за карман черного худи, в котором альфа вернулся с работы. Чонгук гладит его плечи, прижимает к себе за загривок и обводит языком кромку зубов. Они очень скучали. — Ебать! — разносится достаточно громко. — Ну опять вы, фу, — брезгливо бросает Сону, усаживаясь за кухонный стол. — Что я слышу? — хмурится Тэхен. — Мне девятнадцать! — Сону прикусил язык сразу же, как понял, что ругнулся вслух, но отступать не собирается. — Не возраст делает из тебя маргинала, — строго подмечает старший. — Кого? — морщится. — Чонгук тоже ругался! — Сгорел сарай, гори и хата, да?! — возмущается уже Чон. — Что за френдли фаер?! — При детях? — Ему девятнадцать! — А тебе почти тридцать. — Я и говорю! — сдается под взглядом омеги и обращается уже к Сону: — Твой отец невыносим. — То же самое могу сказать о твоем парне, — бросает в ответ младший. — Будете сквернословить — на ужин будет мыло. — Через полчаса будет пицца, — прикрывая зевок ладонью, возражает Сону. — Это разве еда? — вспыхивает Тэхен, бросая недовольный взор на сына. — Чонгук сказал заказать ужин, а не еду, — и показывает язык, вызывая смех старшего альфы. Он оставляет поцелуй на макушке омеги и уходит в спальню сменить одежду на домашнюю. Знакомство с семьей Ким Чонгук до сих пор считает лучшим днем в своей жизни. Тогда, два года назад, в его мастерскую заглянул альфа семнадцати лет. Высокий и щуплый, однако симпатичный. Притащил с собой системный блок и говорит: «Давай менять все на новое, а то игры не тянет». Сказал, что нашел мастерскую Чонгука из-за его странички в тиктоке, где тот выставлял как забавные видео, так и какие-то рабочие моменты из своей мастерской. «Это маркетинг, мелкий, ты ничего не понимаешь», а в ответ получал «снимать видео в зеркале под Билли Айлиш — это не маркетинг». Еще какой. Он зависал на работе у Чонгука несколько дней подряд и в перерывах между другими заказами старшего альфы советовался с ним и обсуждал, как практичнее и дешевле обновить железо в системнике. А Чону парнишка понравился. Того абсолютно не волновало, что Чонгук старше на девять лет. Сону почти сразу попросил номер телефона, сначала задавая вопросы по заказу, а уже чуть позже, когда узнал, что Чонгук тоже играет, смело кидал мемы, ссылки на обзоры и стримы. У них сразу сложилось, так вышло, что сошлись характерами и почти за месяц дошли до уровня, когда в принципе могли звать друг друга хорошими друзьями. И Чонгук уже считал это приятным событием в жизни, пока однажды у Сону не сломалась приставка, которую он тут же притащил к старшему, приговаривая «я пришел делать тебе прибыль». Возился с ней Чон недолго, и уже через несколько дней писал младшему, что можно забирать. А забирать он пришел не один. Помещение для приема клиентов у Чонгука не слишком большое. Перед стойкой оплаты несколько витрин с розничной продукцией: мыши, клавиатуры, флешки и прочая приблуда. Альфа хвалит себя за то, что не сказал что-то жуткое, как привык, когда приветствовал младшего, потому что видит рядом с ним красивейшего омегу практически одного роста с Сону. Тот что-то тихо говорит и отходит к витринам, рассматривая содержимое. — Не говори мне, что это твой омега, иначе мы не сможем дружить. — Меняешь дружбу на омежек, — тянет, ухмыляясь. — Как низко, хен. — Так это твой? — не отрывая взгляда, уточняет Чонгук, а Сону, поддаваясь азарту, выдает: — Мой. — Не повезло ему, — вздыхает, протирая руки спиртовой салфеткой. Младший на это вспыхивает, уже готовясь отвесить Чону через стойку, как его одергивают: — Долго еще? Тебе уроки делать. — Я знаю, — бурчит Сону, все еще стреляя глазами в старшего альфу. Чонгук отходит к стеллажу с готовыми заказами и достает коробку, в которой лежала консоль и провода. — Дедушка звонил. Тебе надо будет съездить к нему на выходных, — омега говорит негромко, но Чон все равно слышит, как и недовольное протяжное «ну па-а-ап», которое заставляет его чуть ли не свернуть шею, чтобы еще раз посмотреть на омегу. А на лице появляется озорная ухмылка, адресованная мелкому врунишке. Чонгук пробивает чек, протягивая бланк оплаты к подписи старшего, и, забирая квитанцию, подает терминал со словами «сегодня ангелам скидки», наслаждаясь смущением омеги и совершенно игнорируя долгое возмущенное «вот паразит» от Сону. Дружба их на этом не закончилась, однако теперь Чонгук не отказывался от предложений Кима-младшего порубиться в приставку у него дома. Пусть он и не совершал активных действий в сторону омеги, его приводила в восторг просто одна мысль о том, что он будет находиться у Кимов в доме и сможет увидеть Тэхена в домашней обстановке. Омега же общению и не противился. Альфа вызывал доверие, даже несмотря на то, что сначала казалось, что они с его сыном примерно на одном уровне жизнепонимания. — Ерунда какая-то, после обновления появились фризы. При запуске ладно еще, а в игре в файтах вообще на две-три секунды. Думаю, из-за обновления драйвера, потому что до него так не было, — щелкая кнопкой пульта, возмущается Сону, когда Тэхен появился в комнате. Чонгук же рядом скручивает провода. — А ты драйвер не пробовал откатывать? — интересуется Чон, украдкой наблюдая за омегой, убирающим стиранное постельное белье в большой шкаф. — Не получается! — стонет. — Я, кстати, в ауте с того, какая там детализация! — эмоции Сону меняются очень быстро, однако Чонгук отлично улавливает его настрой. — Да! Я своими глазами видел, как шевелятся волоски на его голове, это было потрясающе. Но согласись, что Кеноби могли бы и более похожим нарисовать. — Это единственный фейл, поэтому я готов их простить. Че, меня что, кикнули с сервера? — На каком языке вы вообще говорите? — бросает Тэхен из шкафа, все еще занятый складыванием простыней. Первоначально омега даже не думал о Чонгуке в романтическом ключе, поскольку укрепилась в голове мысль, что это друг его сына. Однако альфа медленно, но верно пробирался в его сердце. Сначала ненавязчивыми ухаживаниями, потом оказанной поддержкой. Тэхен не заметил, как начал сохранять видео с тиктока Чонгука, которые заботливо слал ему сын, сопровождая сообщениями «во дает». Действительно дает. Ким часто пересматривал, откровенно признавая, что альфа чертовски хорош. К отношениям их подтолкнул Сону, который почти полгода терпел вонючее поведение Чонгука, причем буквально. — Усмири свои феромоны, иначе я буду играть один,— язвил младший, за что получал в лоб. Естественно так, чтобы омега не видел. Поэтому спустя месяца три он не выдержал и сказал альфе о том, что, кажется, тот нравится его отцу. Однако Чонгука таким не возьмешь. Что значит «кажется»? — Ты вот если не уверен, то лучше молчи, — отмахивался Чон. — Он вчера разозлился на меня за то, что я не предупредил его о твоем приходе, а потом как ужаленный бегал по кухне с этим пирогом, — потом придвигается ближе к старшему и тише: — А еще он красится к твоему приходу. — Вау. Они стали общаться ближе, с инициативы Чонгука. Альфа часто приглашал Тэхена на ночные прогулки, куда малышам вход воспрещен, спокойной ночи, Сону. Встречал после работы, угощал вкусным чаем и чизкейками, а главное, к удивлению омеги, раскрыл себя как альфу, такого, на которого Тэхену будет не страшно положиться.

***

Свернув коробки от пиццы так, чтобы они не занимали много места, омега уходит с кухни. Пока он принимал душ, альфы закончили с уборкой и сейчас сидели в гостиной перед консолью. — О мой бог, посмотри какая задница, — восторженно отзывается Сону, поворачивая персонажа из стороны в сторону. — У твоего папы лучше, — бросает старший, подмигивая проходящему мимо омеге. — А ну выйди из комнаты. Чонгук появляется в спальне после завершения игры. Он с удовольствием следит за действиями Кима, который, уже переодевшись в пижамные шорты и простую футболку, меняет наволочки. Чон обходит кровать с другой стороны и принимается за одеяло. — Ты так сексуально справляешься с пододеяльником, альфа, — понижает голос Тэхен, что вызывает у Чонгука искренний смех. — Я еще и посуду помыл, — хвалится. — М-м-м. Ранил. — И вчера протер пыль, — подмигивает. — Убил, — не сдерживая смеха, Тэхен валится на кровать, укладывая ноги прямо поверх только что постеленного одеяла. — Иди сюда. Чонгук, хитро щурясь, наваливается сверху, удерживая себя на локтях. Его омега очень красивый. Он наклоняется ниже и ведет носом от скулы к уху, оставляя нежный поцелуй на шее. Наслаждается дрожью тела под ним и тем, как Тэхен откидывает голову сильнее, позволяя пройтись широкими поцелуями до ключиц. У омеги острая линия подбородка, красивая шея и мягкие губы, которые Чонгук так любит целовать. Он чувствует тонкие пальцы в своих волосах, чувствует стройные ноги, крепко сжимающие его бедра, и чувствует дыхание на своей щеке, пока сам он выцеловывает скулы. — Ты обслюнявил меня, — шепчет старший, цепляясь руками за крепкие плечи. — Тебя это возбуждает, — Чон ни на секунду не отрывается от дела, кусая за подбородок. Ким не утруждает себя ответом, лишь хватает альфу за щеки и притягивает к себе для поцелуя. Чонгук горячий, тяжелый, но нежный, и целует так же. Цепляется зубами за нижнюю губу и совсем слегка оттягивает, вызывая лишь узел в животе и ни капли дискомфорта. Тэхен следит за ним взглядом, за трепещущими ресницами, за сведенными бровями и припухшими губами. Он уверен, что его губы выглядят сейчас так же ярко. — Сколько ты обычно стоишь в планке? — Чонгук немного дезориентирован и не сразу осознает вопрос. Он слышным чмоком отстраняется от губ, заглядывая омеге в глаза. — Что? Зачем тебе? — Стало любопытно, — Тэхен опускает руки на напряженные плечи и, едва касаясь, ведет по сильным рукам. — Ты достаточно долго в таком положении, — снова поднимает взгляд, останавливаясь на глазах. У него они тоже карие, но у Чонгука будто объемные, затягивающие и насыщенно-черные. — Моя омега заботится обо мне, — мурчит в щеку. Не может оторваться, потирается носом, словно не может жить без прикосновений. Он сцеловывает широкую улыбку Тэхена, снова вовлекая его в поцелуй, во время которого переворачивает их, усаживая старшего на себя. Тянется за одеялом, накрывая омегу со спины, зная, что Ким под ним разогрелся и чувствует мурашки под своими руками от прикосновения холодного, почти хрустящего белья. Ким не прекращает целовать, сильнее жмется к телу под ним и стонет в губы, когда чувствует, как Чонгук ведет по его бедрам вверх, останавливаясь на пояснице и с силой прижимая к себе, заставляет ощущать себя маленьким и крошечным. Альфа отстраняется первым, заглядывая в глаза. Он укладывает темную макушку к себе на грудь и наслаждается тихим умиротворенным дыханием. — Твой брат заходил сегодня, — делится прошедшим днем. Тэхен практически не реагирует, будучи разморенным недавними действиями. — Что хотел? — Принес принтер. Сказал, не печатает, — рука альфы соскальзывает на ягодицы, там и остается. Он несильно сжимает, но это побуждает Тэхена закинуть на младшего ногу. — Еще сказал, что не понимает, как я тут работаю и как я буду содержать тебя, но принтер все равно сдал, — заканчивает тихим смешком. — А зачем меня содержать? Чонгук знает, что этот разговор не вызовет в омеге ничего. Они оба давно к такому привыкли, однако обсуждение этого стало их рутиной. Оба прекрасно понимают, что держать в себе — не лучшая идея, и абсолютно уверены в том, что получат поддержку друг от друга. — Видимо, они думают, что ты нуждаешься в этом, — хмыкает альфа. Когда семье Ким стало известно, что они с Чонгуком вступили в отношения, одобрения от них не поступило. Потому что, по их мнению, малолетка ничего не может дать их сыну. Тэхену нужен сильный взрослый альфа, который раскрыл бы его как омегу. Слова о том, что именно с Чонгуком он чувствует себя счастливым, никому не были интересными, и внимания на них никто не обращал. Почти каждая встреча и каждый телефонный разговор сопровождался словами о том, что альфа ничего из себя не представляет, работает на какой-то свалке бытовой техники (единственное, на что Чонгук искренне оскорбился, потому что его мастерская была делом его души. Он искренне любил копаться в технике, и в целом это приносило немалый доход, однако хвалиться этим Чон не считал нужным, да и правильным), снимает дурацкие ролики в интернет, которые, по мнению родителей Тэхена, ничего кроме желания покрутить пальцем у виска не вызывали, так ещё и живет у своей омеги. Решение съехаться они приняли не скоро, однако и тут помог Сону. Понимал, что и папа, и Чонгук переживают за то, как их отношения скажутся на младшем альфе, потому быстро их успокоил, сказав, что будет куда проще, если они перестанут бегать друг к другу ночами, будучи уставшими после работы. Жить решили в квартире Тэхена, потому что одному человеку переехать проще, чем двоим, опять-таки, предложение младшего альфы, которое устроило всех, кроме, очевидно, старшего поколения семьи Ким.

***

— Я переживаю, — решается на разговор Тэхен. — М? — Через десять лет ты будешь сексуальным альфой в самом расцвете сил, а мне будет пятьдесят. Ты будешь выглядеть как спелое яблоко, а я как малосольный огурчик, — он не поднимает взгляда и говорит куда-то в грудь, но так проще сказать то, что гложет его уже долгое время. — Такой же вкусный и аппетитный? — отшучивается Чонгук. — Такой же хрустящий. — Тэ, ты помнишь, как мы познакомились? — мягко начинает, поглаживая омегу по голове. Тэхен уютно устроился в его объятьях, и ничего не мешает ему наслаждаться голосом альфы, который сейчас звучал немного хриплым и низким. — Угу. — Даже несмотря на то, что я клюнул на твою очаровательность, — легкая улыбка слышна в его голосе, — полюбил я именно человека в тебе. Я влюблен в твои мысли, твои жизненные взгляды. Я люблю твои чувства, и я люблю тебя, Тэхен. Я давно вышел из того возраста, когда хочется ходить по клубам и зажимать омег. Я хочу семью, и создать ее я хочу с тобой. Малыш, посмотри на меня, — тихо просит он, касаясь подбородка омеги. — Только идиот променяет счастье и любовь на минутное удовольствие. — Я так сильно люблю тебя, ты просто не представляешь. — Представляю, правда, — оставляет невесомый поцелуй на макушке омеги и улыбается от пришедшей в голову мысли. — А знаешь, даже хорошо, что ты старше. — Почему? — оказавшись искренне заинтересованным, Тэхен приподнимается на локте. — Ну вот представь, что мы ровесники. Представил? — Угу. — Тогда есть шанс, что в шестьдесят ты останешься без секса, потому что мой член в принципе откажется вставать. После долгой паузы, во время которой омега осмысливал сказанное, Чонгук звонко смеется с абсолютно разочарованного лица Тэхена, который, очевидно, планировал услышать что-то стоящее. Тот закатывает глаза и со смешком бросает тихое «дурак», ударяя альфу по руке. — Хочешь сказать, что я в семьдесят останусь без секса? — Поверь, я найду как доставить тебе удовольствие. — Без зубов минет будет делать проще. — Вот и проверим. Рабочий день Тэхена проходит гладко, он почти решил, что будет готовить на ужин. Не омрачает его почти ничего, кроме звонка папы, который даже прося помощи с перевозкой комнатных растений все равно умудрился задеть его личную жизнь. — Отец будет занят, а мне надо забрать горшки, так что на субботу ничего не планируй. Детей не бери, только мешаться будут, — быстро звучит из трубки. — Детей? — недоуменно. — Ага, Сону и второй нахлебничек твой, — ну конечно, как он мог забыть. — У меня нет нахлебников. Мне надо работать, позвони ближе к субботе. — Твое дитя вчера снова в интернете вылезло. Знаешь, что делал? — Что? — Ничего хорошего. — Информативно, спасибо. — Все, Тэ, сбрасывай, я очень занят, — Тэхен даже не удивляется, однако, сбросив звонок, решает все же проверить аккаунт Чонгука на наличие новых видео. И думает, что лучше бы он этого не делал. На видео, опубликованном вчера, наложена какая-то популярная мелодия, телефон альфы, видимо, закреплен над рабочим столом, а сам он усаживается на свой стул-вертушку без спинки. И Ким даже засматривается на его осанку, на то, как сидят на нем свободные штаны с кучей карманов пшеничного цвета. На альфе защитные очки, волосы закрывают их часть, а в руках хорошо знакомый дремель . Тэхен дарил ему этот набор на день рождения. Он работает в перчатках, и омега не совсем понимает реакцию своего папы на это видео, пока не случается резкий переход между мелодиями. Тэхен пугается от резких действий на видео. Альфа в экране тоже пугается. Он практически отбрасывает машинку от себя, тут же снимая прозрачные очки, из которых торчал кусочек насадки от дремеля. А Тэхена распирает от злости на Чонгука за его неосторожность. Хотя, казалось бы, что альфа мог сделать? Он и так обезопасил себя как мог. Даже очки надел. Это его в какой-то степени и спасло, однако Тэхена совсем не волнует, что это случайность, неумышленно попавшая на видеокамеру, потому что, очевидно, Чонгук хотел снять что-то другое. Вспомнишь солнце — вот и лучик, думает омега, когда недавно отброшенный телефон вибрирует на столе, высвечиваясь именем альфы на экране. Он, не думая, берет трубку, уже распыляясь на ругательства, однако голос из трубки звучит быстрее. — Звоню тебе первым, как только разобрались. Мы с Сону в больнице. Скорее всего сейчас позвонит врач и попросит приехать. — Что? Что случилось? — вмиг забывает о том, что хотел спросить про видео. — Он упал, перелом. Тэ, только не переживай, но они не позволяют мне подписывать документы, пока тебя тут нет, — сожалеющий тон Чонгука лишь усиливает тревогу в нем. — Как перелом? Что сломал? Чонгук… — Успокойся, все живы, но ты нужен тут. Едь в больницу. Таксист оказывается до ужаса болтливым, что абсолютно никакой радости не вызывает, лишь сильнее раздражает. В голове крутятся мысли о Сону, о беспечности Чонгука и картинки отлетающей насадки дремеля. В палату он вбегает, сразу же тыкая в доктора бумагами. Тут ему объясняют, что в целом не произошло ничего серьезного, что падение было удачным, насколько оно могло таким быть, и поэтому фиксации костей винтами не требуется. Все, что отложилось у омеги в голове, это: «упал», «кости» и «винты». — Ваш сын остался ждать в том коридоре, — доктор указывает на матовую белую дверь. — Сын? –Да, Господин Чонгук в зале ожидания, вы можете находиться там. Тэхен как будто не осознает. Он ужасно переживает за Сону, злится на Чонгука и совершенно не понимает, что происходит. — Что за цирк вы тут устроили, — громким шепотом нападает омега. В зале ожидания они одни, но Ким не позволяет себе повышать голос в общественном месте. — Он упал с рампы на согнутую в голеностопе ногу, — глаза Чонгука ужасно обеспокоенные, а речь быстрая. — Блять, я чуть с ума не сошел, это ужасно больно. — А ты где был? Опять ваши идиотские шуточки. И рано или поздно это случилось бы. А если бы он головой ударился? Вы вообще думали, когда шли? Господи, должно же быть минимальное чувство самосохранения. — Успокойся, все живы, все хорошо. — Все живы. Ты сейчас говоришь мне успокоиться, потому что все живы? Моему сыну могли сейчас вставлять железки в ногу, а ты говоришь мне успокоиться? Я должен быть спокойным, потому что вы — два ребенка, которых ни на минуту нельзя оставить? — Это могло случиться с кем угодно, — хмурится альфа от того, какие обороты набирает этот разговор. — Но случилось именно с вами! Вероятно, это твоя отговорка на любую опасную фигню, которую ты творишь. — Ты меня виноватым делаешь сейчас? — почти неверяще уточняет альфа. — Делаю? Зачем вы вообще пошли на эти рампы? — голос омеги срывается, даже несмотря на то, что он все еще говорит тихо, не желая, чтобы их ссору слышало все отделение. — Там кадры хорошие получались. — Ты снимал? — Да? — Потрясающе. Ногу моего сына собирают по кусочкам, потому что там красивые кадры. — Как ты это связал вообще? — на лице Чона настоящая обида. Не этого он ожидал от приезда омеги. — Ты сам только что сказал. — Ты не в себе, определенно, — нервная усмешка слетает с его языка. — Зато ты, видимо, в себе. В палате уже наснимал? Влог с места события. Как ты там представился? Его братом? — Я ему — никто, к твоему сведению. — Оно и видно. — Прекрати, — Чонгук долго смотрит ему в глаза и отворачивается, больше ничего не говоря. Когда с гипсом на ноге младшего альфы заканчивают, Тэхена утягивает за собой врач, чтобы выписать необходимые справки и проконсультировать по уходу за больным. Чонгук же в это время не спеша идет в палату. Сону выглядит уставшим. Он сидит на кушетке, свесив здоровую ногу с нее, и с интересом разглядывает гипс. — Круто, — заключает он и поднимает взгляд на вошедшего. — Ты чего такой кислый? Это я упал, а не ты, — вымученно улыбается, надеясь, что очередная шутка снимет напряжение. — Как ты? — тихо спрашивает Чонгук. — Балдеж, — бросает с веселым смешком. — Болит, конечно, но об учебе можно забыть. Главное, чтобы папа не решил взять отпуск. Чонгук не сдерживает легкого смешка и подходит ближе. — Придется выбирать тебе костыли, — треплет его по макушке Чонгук. — Я бы предпочел кресло-каталку. — А я бы предпочел надавать тебе по ушам, — строго перебивает их разговор вошедший омега. — О! Папуля. Атмосфера между ними неловкая и до ужаса напряженная. Врач салютует с коридора, проходя мимо кабинета, и говорит, что можно ехать домой. Однако ни кресла, ни костылей никто не предложил. — Хватайся, — говорит Чон, подходя к кушетке и подхватывая парня под коленями. Сону, удивленно выпучив глаза, не думая цепляется за шею и не по-мужски пищит, когда Чонгук поднимает его на руки. — Не урони, — вырывается у Тэхена. Ответ не получает, лишь быстро брошенный суровый взгляд и отвернутую спину. — М-м-м. А ты сильный, — с удовольствием отмечает Сону. — Папа, наверное, завидует, то-то и злой такой. Ты его тоже на руки возьми, он шелковым будет, — весело усмехается. Чонгук же такими советами абсолютно не впечатлен. — Сиди молча. До квартиры добираются не торопясь. Чонгук пронес альфу несколько лестничных пролетов, вплоть до самой квартиры, на каждом втором пролете закатывая глаза от подбадриваний младшего. Тот успокоился, услышав, что еще слово — и пойдет пешком. Тэхен пропустил их в квартиру первыми. Пока альфы стягивали обувь, он успел разобрать постель сына, открыть окно на проветривание и оставить свой пиджак в спальне. Омега торопился, велел Сону переодеться, а сам занялся ужином. Размороженная со вчерашнего дня курица отправилась в кастрюлю. Из холодильника Тэхен достал пакеты с творогом, решив замешать его со сгущенкой в качестве перекуса. Сону теперь необходимо больше кальция. Мысли не тревожили его, пока он был занят домашними делами. В квартире стояла тишина, разбавляемая лишь шипением овощей на сковороде, и Ким был абсолютно расслаблен, пока слух не уловил щелчок входной двери. На тело как будто снова навалилась усталость. В травматологии у него было время подумать обо всем, что он наговорил альфе, и сейчас было невероятно стыдно за ту истерику, которую он устроил несколько часов назад. Тэхен корит себя за то, что поддался эмоциям, обвинил Чонгука, который абсолютно ни в чем не виноват. В какой-то момент его подкосила мысль, что он ведет себя в точности, как его отец, а в голове набатом «это что я вообще только что сказал?». На протяжении всего вечера его преследуют повторы их разговора, обиженный и уязвленный взгляд альфы, и от самого себя становится противно. Он устал. Чонгука в квартире не оказывается. Сону ужинает, что-то рассказывая, пока омега вытирает пыль в его комнате. Он волнуется и ужасно переживает. Мысли его абсолютно не здесь, и Тэхен даже не может точно сказать где. — Где Чонгук? — прерывает свой рассказ Сону. — Чонгук! — зовет громко, думая, что тот не слышал из-за двери в комнате. — Ушел, — тихо отвечает омега. — Куда? — напрягается. — Ты что, выгнал его? — возмущенно приподнимается на подушках альфа. — Что? Нет, конечно, — пугается омега, а после устало выдыхает: — Мы повздорили. — Извинись? — хмурится младший. — Кушай суп, мы разберемся. — В чем проблема? Если ты наговорил лишнего и жалеешь об этом, то скажи ему? — Сону, — строго. — Мы разберёмся. — И это называется быть взрослым? — альфа искренне разочарован. — Этого от меня хочет дедушка? И за это они терпеть не могут Чонгука? — пытает взглядом поникшего отца. — Почему вы поссорились? Я хочу поговорить, пап. — Я сказал ему много лишнего, и я даже не уверен, что это ссора. Я уверен, что обидел его, — Тэхен неохотно делится подробностями, но не желает портить отношения еще и с сыном. — Это из-за меня? — брови Сону жалостливо ползут вверх. — В том числе. Но ты не виноват, — быстро оговаривается старший. — Как и он. — Он не виноват в том, что я упал. — Я знаю это. — Но ему этого не сказал, да? — Ты что, в психологи заделался? — пытается уйти от разговора Тэхен. Ему не нравится быть уязвимым перед сыном. — Сейчас я покажу, подожди, — младший тянется к тумбочке, на которой лежит телефон. — Чонгук снимал на мой, потому что у него было три процента, которые он берег для того, чтобы встретить тебя с работы. А у Тэхена сердце сжимается от этого. Сону быстро находит галерею и протягивает ему гаджет, тыкая на последнюю запись. Кадры действительно красивые. Рампа подсвечивается закатным солнцем и красиво сочетается с окружающими ее площадкой и деревьями. На самой рампе болтается Сону, разъезжая туда-сюда на самокате, а Чонгук стоит поодаль на асфальте. Прямо у телефона. Сону говорил, что Чон не умеет кататься на скейтах, однако сейчас он пытается сделать простейшие перекаты и весело смеется, когда ноги соскакивают с доски. Он берет телефон в руки, когда младший что-то кричит ему с рампы. И Чонгук в ответ, смеясь, бросает ему «осторожнее». Голос у него нежный и приятный, и Тэхен невольно улыбается, смотря это видео. Кадр переводится — и на экране уже мост через небольшой пруд в парке, который был чуть поодаль, и все еще ярко горящее солнце. Камера дергается, когда слышится звук удара железа об асфальт, а дальше громкий крик Сону, отчаянное «блять» Чонгука, дрожь видео и черный экран. — Он очень испугался. Ты не увидишь, конечно, но я видел его. Даже я не так испугался, как он, было просто больно в ноге. «Ну подумаешь, шлепнулся. Интересно, самокат цел?» — поджимает губы и вновь продолжает: — Я думаю, что ему нужна была твоя поддержка. И сейчас нужна. Он очень любит тебя. И меня любит. И я его люблю. Не как отца, да, но он дорогой мне человек. И тебе дорогой. — Он трубку не берет, — сдается Тэхен. — Я очень волнуюсь. — Я же говорю: три процента берег для тебя. Видимо, закончились. Он в любом случае вернется. — хмыкает Сону. — Потому что Чонгук тут взрослый больше, чем вы все. Чуть позже к вечеру телефон Тэхена пугает его вибрацией. Омега тянется с кровати к тумбе и снимает блокировку. Чонгу: з «Я у себя, не переживай» У омеги по позвоночнику бегут мурашки от непонятного то ли облегчения, то ли успокоения. Тот факт, что альфа в безопасности, безумно радует его. «Потому что Чонгук тут взрослый больше, чем вы все», думает Тэхен и становится стыдно за то, что вообще происходит.

я «Прости меня»

Чонгу: з «Все в порядке» Этой ночью омега очень плохо спит. Чонгук возвращается следующим вечером после работы. Тэхен замечает на нем другую толстовку, вероятно, из оставшихся после переезда, и уставший вид. Они бросают друг другу тихое «привет», и омега, не решаясь поговорить сразу, уходит на кухню, решая сначала накормить. Он пока не совсем понимает, в каком состоянии Чон, поэтому хочет начать разговор аккуратно. Из гостиной слышится смех Сону, очевидно, Чонгук пошел проведать его и наверняка сказал что-то смешное. Он слышит тихие разговоры, возмущение сына, и это заставляет его улыбнуться. Дверь в комнату приоткрыта. — У тебя вообще ни капли совести, хен! — возмущается Сону. — Подай мне телефон, я погуглю ответственность за оскорбление чувств нездоровых. Тэхен редко слышит, как Сону зовет Чонгука «хеном», их общение в основном пронизано взаимными подколами, однако такие моменты вызывают в омеге неподдельные чувства к тому, насколько теплые отношения между самыми близкими ему людьми. — Каждый должен через это пройти, — весело отзывается Чонгук. Сейчас он выглядит бодрее и даже улыбается, пока роется на столе младшего. — Будешь возмущаться — сброшу твой прогресс в овервотче. — Ты не посмеешь, — шипит. — О, еще как. — Ладно. Во имя задницы Симметры. Делай, — он плашмя падает на подушки под задорный смех старшего альфы. Чонгук, щелкая маркером, плюхается рядом с ним на кровать и принимается рисовать что-то на гипсе. Волосы падают ему на глаза, пока он сосредоточенно выводит маркером какую-то надпись, и Тэхен увлеченно следит за происходящим из-за двери. — Долго еще? — демонстративно возмущается, приподнимаясь. Чонгук же, оценивая написанное, весело смеётся и перемещается к пятке, что-то оставляя и на ней. — «Я люблю паркур»? Ты серьезно? Я отрекаюсь от тебя. Мне ходить с этим еще месяц, — Сону протяжно стонет от отчаяния, но больше притворного. — Что на пятке? — Снимешь гипс — узнаешь. — Я пожалуюсь на тебя. — Сколько угодно. — Папа расскажет мне, что там написано, и тебе не жить. — Конечно. — Пользуешься тем, что я не в силах дать тебе пинка, хен, — кидает маленькую подушку, которую старший ловко ловит. — Вот поверь, как только я научусь с этим ходить, я пну тебя этой ногой. И мне не будет больно. — Надеюсь, это будет твоим стимулом, — смеется Чонгук, ласково взъерошивая волосы младшего. — Не делай так больше никогда, — уже серьезно говорит. — Я люблю тебя, знаешь? — И я тебя, правда. Чонгук возвращается на кухню спустя время, снова загруженный. Тэхен к этому времени ставит на стол последнюю пиалу с кимчи и поднимает на него взгляд. — Садись, — мягко просит. Чонгук не возражает, занимает место за небольшим круглым столом, стоящим в центре кухни, и ждет омегу. Тишина давит. Омега тревожно кусает губы, думая, как начать разговор. — Ты нервничаешь, — отмечает Чонгук, откладывая палочки в сторону. Следит за тем, как Ким делает то же самое и тяжело вздыхает. — Пожалуйста, прости меня, — смотрит в глаза. — Я не знаю, зачем наговорил все это, мне очень стыдно. Я правда не считаю, что ты виноват. Это было так глупо, прости, Чонгук. — Это твой сын, я понимаю тебя. И если я ужасно испугался, то представляю, как чувствовал себя ты. Все в порядке, — на лице альфы появляется едва заметная улыбка. — Не думай об этом. Приятного аппетита. Тэхен внимательно изучает его взглядом, он не уверен, что все в порядке, однако решает не надоедать. Ужинают молча, о прошедшем дне не говорят, да и говорить, в принципе, не о чем. Посуду моет Чон, пока Тэхен уходит проверить Сону и приготовить спальню. Ему тревожно, и он боится ложиться спать, потому что страх того, что Чонгук от него отвернется, никуда не делся. Альфа тихо закрывает за собой дверь в комнату, отворачивается спиной и переодевается у шкафа, вешая одежду на стул. Видимо, пора стирать. На нем оказываются легкие спальные шорты, футболки Чон игнорирует, поэтому Тэхен не отказывает себе в удовольствии понаблюдать за широкой спиной и крепкими мышцами рук. Он не знает, куда себя деть, когда альфа закрывает шкаф и идет к кровати, поэтому лезет в тумбочку, делая вид, что что-то ищет. Матрас прогибается под весом второго человека, и старший с силой жмурится. Достает из ящика какой-то крем и выдавливает на кисть, не торопясь размазывая. Крем растерся. Он выключает ночник, погружая комнату в полную темноту, и сразу же залезает под одеяло. В голове рой мыслей. Нормально ли, если он сейчас обнимет Чонгука? Или лучше не стоит? Он уверен, что искусал все губы и завтра они будут выглядеть ужасно, но ничего не может с собой поделать. Поворачивается спиной к альфе и утыкается лицом в одеяло. Сзади слышится копошение. Ким невольно напрягается, прислушиваясь, и замирает. Тепло расходится мурашками, когда альфа рукой прижимает его к себе и целует в шею. Этой ночью он спал спокойно. За неделю они все привыкают к тому, что Сону теперь не обходится без костылей. Чонгук помогает ему мыться, Тэхен пичкает продуктами с кальцием, но в целом все достаточно гладко. После того вечера все как будто вернулось на круги своя. — Ты помнишь? Ты обещал мне помочь с цветами, — голос из трубки звучит нечетко, видимо, на громкой связи. — Я помню, и я приеду, — кивает сам себе Тэхен. Он снимает очки и потирает глаза, потому что под конец недели усталость навалилась дикая. — Твой, кстати, одумался, что ли? — ненавязчиво заводит тему родитель. Однако младший Ким не совсем понимает, о чем речь. — Что ты имеешь в виду? — выдыхает. Он знает, что, задавая вопрос, сам толкает себя на продолжение диалога, но не может не спросить, потому что вопрос звучал странно. — Дружок твой понял, видимо, что негоже в тридцать лет клоунаду в интернете поддерживать. Удалил, кажется, — голос папы звучит довольно. — Как удалил? — теряется Тэхен. — Откуда я знаю. Сам спроси. Я в этих делах не разбираюсь. — Во сколько завтра тебя встретить? — переводит тему, не желая разговаривать с отцом о Чонгуке. — Я еще не думал, напишу вечером. Сбрасывай, у меня курица горит. Тэхен и рад. Он хмурит брови от услышанного, думает, что папа что-то перепутал, потому что съемку и монтаж Чонгук любит так же сильно, как свою работу. Он двигает рабочие документы в сторону, заходит в социальную сеть, сразу же кликая по одной-единственной подписке, — и застывает. Трижды обновляет аккаунт, но все, что видит, — лишь яркую улыбку альфы в аватарке профиля и ни одного видеоролика. На ужин омега готовит куксу, не желая сильно заморачиваться. Чонгук появляется дома в семь вечера. Привычно бесшумно раздевается и так же тихо появляется на кухне. Тэхен не успевает обернуться, как его тут же прижимают к себе. Он, смеясь, запрокидывает голову, наслаждаясь поцелуями за ухом. — Сумасшедший день, — делится альфа. — Где мой сынок, я должен потрепать кому-то нервы, пока не сошел с ума. — Сону убьет тебя. — Инвалидов не боюсь, — кусает за подбородок и мягко целует губы. — А стоило бы. Весь ужин Чонгук ведет себя как обычно. Потирает ушибленное от удара гипсом бедро и в целом выглядит не подозрительно. Младший снова вызывается мыть посуду, пока Тэхен убирает в комнате сына. И омега не решается завести разговор. Но надо. Он перехватывает альфу в гостиной, решая, что смелость есть именно в эту секунду. — Ты обижен на меня, да? — тихо начинает Ким, из-за чего Чонгук выглядит искренне удивленным. — Что? Нет, с чего ты взял? — Давай поговорим, — тянет за руку на диван. — Мне ужасно жаль, что я наговорил тебе это все. Я знаю, что сказанного не вернуть, но я правда так жалею об этом. — Тэ, я же говорил, что все в порядке, — он тянет омегу к себе на колени и обнимает за талию, смотря в глаза. — Ты удалил видео, — говорит с сожалением и закрывает глаза, когда Чонгук откидывает голову на спинку дивана, долго собирается с мыслями, перебирая в руках ткань футболки за спиной омеги, и выдыхает. — Мне кажется, что я не подхожу тебе, — начинает, но видит, что Тэхен уже готов его перебить. — Подожди. Я договорю, — вновь собирается с мыслями. — Я ненавижу себя за это. За то, что допускаю мысли о том, что тебе нужен более серьезный альфа. Ты взрослый и умный, Тэ. И тебе необходим кто-то, кто смог бы соответствовать этому. Но самое ужасное, что я не готов отпустить тебя. Я никогда в жизни не прощу себе, если ты вдруг найдешь альфу, который будет подходить тебе больше, — Тэхен вздрагивает в его руках, пугаясь этих слов. — И это гложет меня с каждым разом все сильнее. Мне так стыдно, что я не могу быть сильным для тебя. Омеге смотреть на него больно, от мысли, что Чонгук никогда не делился с ним этим. Он поджимает губы, укладывая ладони на щеки альфы, заставляя того поднять взгляд. — Два года назад, когда мы только начали общаться, я думал о том, что не хочу погрязнуть в рутине и быть стереотипным омегой за сорок, который ненавидит свою жизнь, — сглатывает ком. — Который с презрением смотрит на всех ухоженных омег и додумывает в голове, каким образом они получили свои дорогие тачки. Ты умело скрашивал мои будни, при этом даже не стараясь. Ты живой, активный, и твоя непоседливость пробуждала во мне задорную искру и не давала терять интерес к жизни. Когда я сказал тебе «да», я знал, что правильнее человека для меня нет. Я знал, о чем ты мечтаешь, знал твои приоритеты и цели. И они подходили моим, знаешь? Я в восторге от того, насколько хорошо ты ладишь с моим сыном, и я без ума от того, что ты чувствуешь ко мне. Я таю в твоих объятиях, чувствую себя крошечным и защищённым, словно никаких проблем больше нет, когда твои сильные руки на моей талии, — и, наклоняясь, совсем тихо: — Ты невероятно ценен для меня. Вы двое — моя семья. И я никогда не жалел, что доверился тебе. Чонгук, не сдерживая порыва, мягко впечатывается в чужие губы. Хватка на талии Тэхена только крепчает, от чего он восхищенно выдыхает в поцелуй и прижимается еще ближе, сидя на коленях альфы. Чонгук крепкий, твердый, и в такие моменты, когда он напряжен от количества энергии в нем, омегу пробирает дрожь. Ким, спуская руки с щек, с нажимом проводит по груди, обводя мышцы пальцами, и хватается за плечи, вздрагивая от ощущения языка на шее. — Я люблю тебя, — шепчет альфа в ключицы, шею, губы. — Я так люблю тебя. — Идите в свою комнату, а? — достаточно громкий и определенно недовольный голос Сону прерывает их. Взгляд Тэхена тяжелый с поволокой падает на губы альфы, красные и припухшие от многочисленных поцелуев. Он совершенно не обращает внимание на присутствие сына в соседней комнате, когда снова утыкается носом в шею Чонгука, проводя языком по жилке. — Мой альфа, — ведет носом по скуле. — Мой самый лучший альфа. — Закройте хотя бы мне дверь, — снова подает голос младший, больше жалобно, чем на самом деле недовольно. — Спи! — отпускает Чонгук, приходя в себя. В его руках разнеженный омега. Тэхен ощущается легким и почти невесомым, однако таким значимым и уютным. Он вдыхает запах общего шампуня, уткнувшись в висок, и будучи совершенно не в силах сдержаться, невесомо целует, улыбаясь. — Должно быть, я спас вселенную в прошлой жизни, раз мне достался ты.

***

— Что ты нарисовал мне на пятке? Я абсолютно не дотягиваюсь, — бурчит Сону, сидя на кухонном стуле. Не так давно он приловчился бегать по квартире без костылей, чем до сих пор доводит своего отца до белого каления. Чонгук, открывая камеру на телефоне, делает быстрое фото гипса, после чего сразу же передает устройство младшему альфе. Тот морщится, рассматривая изображение. — ЧГ плюс ТХ плюс СН равно сердечко? — бровь его выгнута под идеально вопросительным углом, сам он недоверчиво смотрит то на Чонгука, то на своего отца. — Как-то это… ну… — теряется, — против законов божьих, не знаю. В общем, давайте как-нибудь без меня, — хватаясь за угол столешницы, резюмирует он. Тэхен, не сдерживаясь, громко смеется, крепко обнимая своего мужчину. Он живет самой счастливой жизнью, которая только может быть. — ЧГ плюс ТХ плюс СН равно сердечко? — хитро интересуется он. — Что-то не так? — с вызовом бросает альфа в ответ. — Не так, — соглашается, и ловит непонимающий взгляд. — Имен должно быть четыре. — Что? — Кстати, хен! — кричит Сону из комнаты. — А куда ты дел мой самокат?