Необходимость

      С делами на день было покончено, и весь оставшийся вечер был свободным. Свободным абсолютно от всего… Какаши притормозил на кухне, остановил взгляд на холодильнике, но аппетита не было. Он прошел в спальню, где принялся снимать с себя более не нужную амуницию. Вынул из сумки книгу. Можно почитать. Конечно, можно, как и всегда. Да и не только почитать…       В этом был главный плюс нахождения дома. Тело ответило на эти мысли весьма понятным щекочущим огоньком внизу живота. Но… слишком тихо было в комнате. Слишком пустынно в тусклом освещении уходящего дня. И мысль о привычной мастурбации не казалась уже такой заманчивой. В то же время, на ее место залезла другая мысль… более интересная…       Он с хлопком опустил книгу на комод. Нет. Он же не раз говорил себе, что больше не будет так делать. Это… слишком странно, слишком неоднозначно. Да Какаши и сам не до конца понимал, как к такому нужно относиться…       Однако организм снова напоминал о себе. Настойчивым гудением, сладким, тягучим. Провокационным. Конечно, телу хотелось этого снова. И теперь оно закипало, предчувствуя. Как сводит желудок у голодного человека, который чует аромат пищи…       Но… нет же… Какаши подошел к окну, взялся за занавеску. В любом случае, он всегда может остановиться. Если вдруг почувствует дискомфорт, справиться с которым будет невозможно… Да и что он теряет? Будет неловко? Перед кем?.. Самим собой?..       Решив дать себе время подумать, он все-таки сложил руки в печать. И так и замер, глядя сквозь стекло окна, но ничего не видя. Странное чувство. Когда ты больше не один в комнате. И в то же время осознаешь, что с тобой вовсе не другой человек… Нет, это где-то за гранью понимания…       — Ты ведь уже все решил.       Собственный голос со стороны звучал по-другому, не так, как Какаши привык слышать его в своей голове, но, тем не менее, он напряженно выдохнул:       — Не надо. Не говори ничего.       — Ладно.       Решил… Да, наверно. Ведь если рассуждать от противного: был бы он против — то не стал бы этого делать вовсе. А, значит, он не против. Значит, опять идет на поводу своего тела. Или же дело не только в теле…       Сзади послышался звон от скинутого на пол протектора. Затем — приближающиеся шаги. Спиной Какаши чувствовал тепло. Но свой собственный запах не воспринимался им как запах другого человека, и это тоже вызывало беспокойство.       — Кто-то из нас должен быть увереннее, — все-таки снова прозвучал этот свой-посторонний голос. — Ты же сам обычно этого хочешь. Точнее, я этого хочу…       На его плечи мягко опустились руки. И Какаши застыл, перестав дышать. Медленно выдохнул:       — Да… ты прав.       И задернул занавеску. Не хватало еще, чтобы это кто-нибудь увидел… Прикрыл глаза, откинулся назад, привалившись к теплой груди. Позволяя впитывать это тепло. Которое все равно грело. Рука стянула с его головы бандану, а пальцы нырнули в волосы, и Какаши склонил голову, смакуя эти ощущения, от которых прокатывались мурашки даже по предплечьям.       Другая же рука стаскивала вниз маску, нежно погладила по щеке, по шее. Затем туда же, к шее, прижались губы…       Начинать всегда сложнее всего. Потом одурманенный рассудок уже отключается и не воспринимает происходящее в штыки.       — Давай не будем с этим тянуть?       Клон не мог читать его мысли, но просто думал о том же самом. Ведь это был он. Такой же Какаши, как и он сам…       Нет, это только сбивало. Какаши все-таки развернулся, но плотно зажмурился. Если не смотреть, то можно представить, что это кто-то другой. Кто-то… хотя бы просто не он сам.       Мужчина обхватил лицо партнера руками, не глядя поймал его губы своими. Получил встречный поцелуй, не слишком ловкий, но который действительно улучшался со временем… учитывая то, что весь их пережитый опыт удваивался…       Руки клона крепко прижали его к себе, в объятиях становилось совсем жарко, а в штанах — тесно. Не думать, наконец, получалось все проще, концентрируясь только на губах, на их ритмичных, мокрых встречах, на языках, залезающих в рот друг друга. На огне, который все сильнее пылал внизу…       Он не страдал нарциссизмом, вовсе нет, но все равно отмечал, что приятен самому себе. По крайней мере, физически. А это уже было немаловажно, это распаляло. Возбуждало… Какаши прервался, переводя дыхание, касаясь носом чужой теплой шеи. Чувствуя, как горячие ладони забираются под его одежду, проходятся по спине.       Приоткрыл глаза, все равно вздрогнул, точно внезапно оказался перед зеркалом. Только неправильным, не повторяющим его движения. Во взгляде партнера он читал такую же потаенную нерешительность, какую испытывал внутри, однако клон, в отличие от оригинала, точно понимал свою задачу.       Поэтому быстро расстегнул его жилет. Какаши не противился, наоборот, поднял руки, позволяя стянуть себя и остальную одежду, вплоть до майки. После этого клон приник к нему, припал губами к шее, придерживая за талию, не давая отодвинуться. Спустился по ключицам, к груди, влажно целуя кожу. Мужчина запрокинул голову, едва сдерживая стоны. Пытаясь отложить вечно лезущие в голову размышления на потом. Потом он успеет триста раз все обдумать… а сейчас…       Клон уже взялся за его штаны, быстро расстегивая. Удерживал за расстегнутые края, все еще держа его к себе вплотную, поймал губами сосок, а руками, преодолев слои оставшейся одежды, взялся за его зад. Хорошо.       Горячо. Странно, но до одури приятно. Какаши только дышал, пытаясь воспринимать это, и воспринимать правильно. Кажется, сам того не замечая, стал поглаживать своего клона по волосам.       Потом опустился на кровать, пока его любовник, существующий и несуществующий одновременно, стаскивал с него штаны. Запрокинул руки за голову, потягиваясь, глядя на потолок. Кажется, лишние мысли наконец ушли. Остались только ощущения. И, черт, как же давно он хотел именно такой разрядки…       Чувствовать руку на члене — вроде бы свою же, но и чужую. Неожиданные прикосновения, которыми он не управляет напрямую. Язык, проходящийся по его органу, погружение в рот, обхватывающее губами, так нежно, так плотно, так хорошо…       Знать себя, знать свое тело, знать, как сделать приятно самому себе — это ли не высшее умение, которым многие мечтали бы овладеть?       Он не сдержал стона, выгнулся, кайфуя от рук, гладящих его бедра, в то время как рот любовника так классно обрабатывал его член. Но клон поднял голову, заглядывая ему в глаза, как в самый точный детектор лжи.       — Сделаем так, как тебе обычно нравится? Или мне скопировать то, как делал человек, которого ты любил?..       Что-то сильно кольнуло внутри, и так же сильно закололо лицо. Иметь общий разум — все же не самое лучшее для постели…       — Нет, — только выпалил Какаши. — Ты что…       — Я понял, — клон начал подниматься. Он смотрел уже по-другому, не так, как обыкновенно. Не так, как Какаши смотрел на себя в зеркале. А, скорее, так, какой взгляд бы хотелось ему чувствовать на себе… но от настоящего партнера. — Тогда закрой глаза.       Он видит его насквозь… нет, он просто знает самого себя.       Какаши успел только выдохнуть. Клон подтянул его к себе, залез сверху, покрывая поцелуями. Затем перевернул, водя руками по спине, заставляя прогибаться, хотеть еще сильнее, сходить с ума от вожделения.       Поцелуи, прикосновения… Да, как и тогда… Но об этом не хотелось вспоминать, воспоминания несли боль. Но хотелось чувствовать. Чувствовать то, что он помнил так хорошо. И что все еще было живо, у него внутри.       Как напоминание того, что он сам еще живой. И все еще нуждается в ком-то… живом…       Но мысли вновь спешно вылетели из головы, когда теплые пальцы погладили его ягодицы. Затем, сдобренные смазкой, мягко проникли в него, выбив из легких громкий выдох. Какаши прогнулся, обмяк. И сконцентрировал все внимание только на этом. На движении внутри него. На невообразимо кайфовом покручивании. Ловкие пальцы безошибочно находили самое удачное положение, массируя наиболее чувствительные участки. Отчего удовольствие прокатывалось по телу электричеством, ноги вздрагивали, а из приоткрытых в улыбке губ вылетали стоны…       Потом — руки переместились на его бока, подтягивая к себе. А внутрь нырнул член — чужой… или же собственный… И — стон. Тоже принадлежащий то ли ему, то ли не ему. Но крепкая хватка ладоней возбуждала. Она призывала к покорности. Подчиниться любовнику. Подчиниться похоти. Своим рвущимся наружу потребностям.       И — стонать, стонать, почти кричать от активного движения члена в его нутре. Горячо, горячо… даже дыхание обжигает губы…       Хлопки соприкасающихся в быстром ритме тел. Скольжение кожи, хлюпающий звук смазки… Хорошо. Так хорошо, что Какаши дотянулся до своего члена, чтобы усилить наслаждение. Чтобы испытать его до конца. Пока это еще хорошо. Пока оно не унесло его в пустоту… в пустоту бесконечного самоанализа, из которой просто невозможно было выбраться…       Нет. Сейчас — только удовольствие. Волны оргазма — от стимуляции члена, от трения внутри. И тело напрягается, чтобы потом расслабиться. И орган пульсирует в руке, и дыхание сбивается… И — брызги экстаза…       И все так приятно плывет. И мысли уплывают. Ведь это было так хорошо…       Какаши и сам хотел уплыть. Закрыл глаза, постепенно растворяясь…       — Если ты уснешь, я рассеюсь. Да и чакры у тебя осталось не так много. Надо было сделать это в выходной…       — Да…       Он открыл глаза, ничего не видя. Не желая ничего видеть.       В этом и была проблема. И боль. В том, что он понимал всю иллюзорность их связи. «Своей» связи… Но ощущения при этом были такими реальными, и тело было довольно.       Да и сам он был доволен. Но при этом — опустошен. И в хорошем, и в плохом смысле. Пусто. Нет напряжения, нет одурманивающего желания. Но и нет полноценного удовлетворения. В голове, в душе — нет.       Он знал, что это было ему необходимо. Но сам он не был никому необходим.       Он один. Все еще один в комнате. Несмотря на то, что дышит в «чье-то» теплое плечо… Потому что на самом деле он никому не нужен.       Надо с этим завязывать, точно надо…              Но тут раздался отчетливый стук во входную дверь. Не обычный, а настойчивый. Даже слишком. Бестактно-требовательный. И нетрудно было догадаться, кого могло занести в такой момент…       — Я открою, но ты все же оденься, — решил за него клон и поднялся, забрав с собой и тепло, без которого Какаши поежился. Любовник же подтянул штаны, затем — маску, после чего удалился из комнаты, прикрыв дверь.       Какаши медленно сел. Не хотел возвращаться в реальность. Совсем… Но он слышал звонкий голос Наруто, который что-то тараторил издалека, поэтому поспешил одеться — штаны, майка с маской… пригладил волосы рукой, быстро поправил кровать, засунул банку смазки под одеяло…       По полу застучали быстрые приближающиеся шаги. Клон исчез — Какаши это почувствовал, да и оставленные им вещи тоже испарились. А на мужчину в тот же момент обрушились пережитые его копией воспоминания, ощущения — словно двойной оргазм, так что в глазах темнело, а тело будто бы обдало водопадом эмоций, сладких, сочных…       В комнату же влетел Наруто, взъерошенный, перепуганный.       — Ой, а это… — парнишка на секунду застыл и выглянул обратно за дверь. — Вас почему два?.. Или нет… Да и ладно, короче!..       И принялся сбивчиво голосить, так что и без того потерянный Какаши не мог уцепиться ни за одно его слово.       — Подожди, подожди, — мужчина успокоительно поднял руки. — Сбавь обороты, давай еще раз, я вообще ничего не понял…       — …я же не знал, что он к бабуле Цунаде! Я вообще, блин, без понятия!.. Короче, Какаши-сенсей, спасайте, потому что он меня убьет!       — Да кто тебя убьет?..       Но Наруто, вытянув шею и явно прислушавшись, скривил гримаску и вдруг спрятался за спину сенсея. Прижался к нему и затих.       — Все, короче, меня тут нет и не было!..       Какаши так ничего и не понял, но засмеялся, теперь уже испытывая приятное облегчение на душе. Нет, кажется, он все еще кому-то нужен…