Сказка-задачка
В квартире сказочницы Марьяны царила тишина и почти полная темнота: даже луна не заглядывала в окно, потому что совсем недавно было новолуние. Убедившись, что хозяйка крепко заснула, из-под кровати выбралось странное, взлохмаченное, ужасно чумазое существо. И, оставляя цепочку маленьких чёрных следов, деловито затопало по полу, а затем — по стенам и потолку. — Ну-ка, посмотрим… — пробормотал домовёнок, заглядывая во все уголочки. — Пол метён… мусор вынесён… пауки-тараканы распуганы… одёжка стирана… Молодец хозяюшка. Вот где порядок… А вот это непорядок. На тумбочке рядом с кроватью лежала недоеденная шоколадка. — Вот беда-беда, огорчение… — засокрушался чумазый смотритель за порядком. — Кто ж тринадцать квадратиков-то оставляет… На самом деле квадратиков было девять, но Кузе-то шёл всего восьмой век, и поэтому считать как следует он ещё не умел. — Один… — набив рот шоколадом, пробормотал домовёнок. — Тринадцать без одного — одиннадцать… Непорядок — для ровного счёту ещё один надо… Ой, два отломились… Вот беда-беда… чавк-чавк… огорчение… А одиннадцать без двух… ням-чавк… восемь. Опять непорядок… Надо семь оставить — так удача хозяюшке будет… Восемь без одного… без двух… без трёх… Ой, беда-беда, огорче… — У-мгу-пу-гу-у, Кузь-ка! — донеслось будто из далёкой бочки. Это старый домовой Нафаня звал из вентиляционной трубы в ванной своего непутёвого помощника. И Кузя, торопливо отложив шоколадку, утёр физиономию рукавом рубахи, которая когда-то была красной в белый горошек. По правде сказать, эта самая физиономия тут же стала ещё чумазее. Но домовёнок, конечно же, этого не заметил. И немудрено: порядок в комнате проверил, а сам-то чего натворил… — Иду-иду, Нафа-ня! — ответил он старшему товарищу. И, выудив из-за пояса крошечный веник, старательно почистил видавшие виды лапоточки. А потом чисто-чисто подмёл все-все чёрные следы на полу, стенах и потолке. Вот теперь точно порядок. Можно и Нафаню догонять… ________________ Вопрос: сколько квадратиков шоколада осталось на тумбочке, когда Кузя ушёл догонять Нафаню?Сказка-путешествие
— Один да два… чавк-ммм-чавк… пять… да три… ням-чавк… нет, четыре… это семь. Вот и ладушки. Отнесу ребятёнку семь шоколадных печенушек… ну, и самому-то откушать надо — а вдруг невкусные… чавк-чавк… да нет, вроде есть можно. Кузя сгрёб в охапку отобранные печенушки (на тумбочке оставалось ещё несколько штучек), деловито засеменил по стене и — раз! — юркнул в небольшое вентиляционное отверстие под потолком. — Сказано было, — заворчал Нафаня, который уже ждал его на кухне, — сам не ешь — только мальчугану гостинец собери. Где это видано — старуху-то немощную обирать… — А я разве ел? — вытаращил глазищи Кузя. — Семь веков живёшь, а Нафаню вокруг пальца обвести надеешься, — насмешливо крякнул старый домовой. — На физиономии-то шоколаду… Ну ладно, сладкоежка, леший с тобой — пора за дело браться. — Угу, — с готовностью кивнул Кузя. Домовым-то быть — дело ответственное. В какой сказке за порядком проследить, а в какой — и мальчишке или девчонке голодной гостинец подбросить. — Тýры-пýры-буры-чуры, — таинственным шёпотом начал читать Нафаня заклинашку, которая должна была открыть переход в другую сказку…* * *
Гекльберри Финн медленно погружался в сладкую, расслабляющую каждый мускул дремоту. Вместо матраца и подушки, к которым он всё никак не мог привыкнуть, у него было чудесное — твёрдое и в то же время живое — дерево. Названия его юный бродяга, конечно же, не знал. Но я, пожалуй, открою тебе секрет: то был ясень. Старый, добродушный, с уютным просторным дуплом на такой высоте, что даже самый длинный взрослый не дотянется. Уютным это дупло считал, разумеется, не Гек, а смешная совка-сплюшка, которая не так давно там обосновалась. И вот теперь эта крошечная сова занималась очень важным делом: убаюкивала невесть откуда взявшегося здесь мальчишку. — Тю-ю… Тю-ю… Клю-ю… Сплю-ю… Сплю-ю… Она чуть ли не впервые видела здесь человека. От ближайшего городка человеческими ногами сюда топать и топать… А этот, видно, любит вольную жизнь. Вон какими глазищами — наверное, больше, чем у совы — разглядывал бесчисленные звёзды в ясном светло-синем небе… Ночи-то сейчас и не ночи, а так… Конец июня — самые длинные дни стоят. Самые жаркие, светлые и чудесные. — Туры-пуры-буры-чуры… — послышалось вдруг совсем близко. — Топай, Кузя, в штат Миссури… По ветке ясеня действительно затопало какое-то совсем странное существо: вроде человека, только слишком уж маленькое. И ещё чумазее, чем вот этот мальчишка, который уже крепко уснул, прислонившись спиной и затылком к доброму, тёплому ясеню. — Ты, клю-ю, кто? — и так, и эдак завертела круглой головой сплюшка. — Домовёнок я, Кузьмой зовут, — отвечало существо. — Ты тут мальчонку — белобрысого такого — не видала? — Тю-ю… Разуй глаза, — показала совка вниз крылышком, покрытым мягкими серенькими пёрышками. — Вот и ладно, вот и хорошо! — обрадовался Кузя. Вмиг скатившись по стволу ясеня в густую зелёную траву, он положил печенушки — все семь! — прямо на ладонь неисправимого бродяги. И юркнул назад в свою сказку…