Совсем немного

– Ты и сюда пришёл! Вообще-то Маглор чаще чутко спал, по старой памяти. Но в этот раз только-только подумал, что, может, и впрямь стоит уже поиграть – и сон пришёл волной, как будто Маглор ночи три не спал совсем. А он и флейту-то просто так взял – посмотреть, попробовать. С чего-то надо начинать. Везде с чего-то надо. Сидел в наполовину переделанной, наполовину им же разворошенной гостиной, вот и задумался. В конце-то концов, если дом можно постоянно подновлять тут и там, медленно-медленно, то и к музыке можно так же подступаться. Потихоньку. Чуть-чуть, немножко, между делом. Все синонимы собрал? Отцовский голос в голове звучал всегда неожиданно; там, за морем, он ведь почти не вспоминал уже ничего этого. А здесь – кажется, руку протяни, и всё вернётся. Нельзя недооценивать силу места. Так вот – он собирался только подступиться, а вместо этого уснул с флейтой в руках, и накрепко уснул. И очнулся уже укрытым, с подушкой под головой, а флейта возлежала рядом, на столике с книгами. Кано почти увидел, как Майтимо её забирает аккуратно и даже не кладёт, а возлагает. Да, но что за крик? А снизу повторили, точней, Майтимо повторил довольно громко: – Ты и здесь хочешь!.. И с кем это он бушует? Это в дом матери ходили все, кто мог, а в этот, кажется, никто не забредал. С другой стороны – он сам ведь хотел выйти к остальным. Почему бы и не сейчас. Главное в этот раз так же внезапно не заснуть. Наугад пригладил волосы – наверняка причёска растрепалась, – и двинулся вниз. – Я только в гости, – отозвался кто-то ещё, и Маглор остановился посреди балюстрады. Голос знакомый до того, что и во сне узнаешь, и в то же время что-то с этим голосом… – Я только в гости к Маглору. Я ненадолго. Можно мне здесь подождать? Это бывает иногда, когда только проснёшься. Ещё не вынырнешь до конца, а уже вскидываешься в тревоге. Что-то не в порядке. – Ну жди, – откликнулся Майтимо, которого, вообще-то, мама ни в этот раз, ни в тот так не воспитывала, – а он тебя разве позвал? Кано как наяву видел вот этот его нынешний ракурс упрямства – уставится в пол, руки сцепит за спиной и говорит что думает. Нужно вмешаться. Но вместо этого Кано пошёл медленно-медленно, всё ещё как во сне. – Если он мне не будет рад, – отозвались задумчиво и ласково, – я уйду сразу же, вот и всё. – Ты говоришь как будто передразниваешь. – Кого? – Да Маглора же! Да? Кано чуть не рассмеялся – сам не заметил сходства, пока Майтимо не сказал. – Я не нарочно, – отозвались снизу, – просто он меня учил. – Когда? – Давно, – так плохо совмещался этот голос с тем обликом, который Маглор помнил. С двумя обликами. Ещё юнцы, птенцы, взъерошены и одновременно подавлены; только и ждут, чтоб огрызнуться, наскочить, поссориться, и одновременно так хотят ответов, и почему-то именно от них с Маэдросом. Ну, как почему. Нынешний Майтимо вон тоже хочет, кстати. – А чему учил? Разговаривать? – Нет, разговаривать я сам умел. Но говорить так, чтобы слушали – учил, да. – А петь не учил? – Немного. Чаще просто для нас пел. – Вот почему он для вас пел, а для меня нет? Ну, может быть, если сейчас эти двое сойдутся, перемывая ему кости – может, всё не так и плохо. Может, вот оно начало. Кто-то, кто хорошо их помнит, но не из семьи. Вот только честно ли его просить? Да он уже сам начал. Снизу отозвались будто в такт мыслям: – А ты не пробовал у него же и спросить? – Он не рассказывает, – пожаловался Майтимо как-то даже высокомерно, дескать, что ты о нём знаешь, и, судя по звуку, всё-таки подтащил себе стул и уселся рядом. Хоть бы малины какой гостю предложил, недавно же собирали. – А ты маму давно знаешь? – С тех пор, как сюда прибыл. – А она всегда одна жила? – Нет, – сказал Элронд, – не всегда. А можно мне воды? – Да там и сок есть, – отозвался Майтимо, и видимо, в его нынешнем исполнении это было «извини, что сперва был груб». – И молоко ещё, если ты вдруг такое пьёшь. – Воды достаточно, благодарю тебя, о гостеприимнейший из хозяев, – откликнулся Элерондо очень серьёзно, и Маглор покачал головой. А Майтимо, конечно, тут же вскинулся: – Тебе смешно, да? – Вовсе нет, ты что. – А что ты улыбаешься? – Рад тебя видеть. И рад, что увижу Маглора. – Вот почему вы все всех знаете, а я никого? Ну, кроме мамы и кроме Кано. И тебя немножко помню. – Правда? Спуститься вниз или нет. Окликнуть или нет. И что изменится, если сейчас заорёшь: «Не смей»? Правда, наверное, тоже как вода. Она просачивается. Никто не сможет стать плотиной. – Ты был дурацкий, – поведал Майтимо, – ниже меня. Всё время ходил с Маглором. А теперь я с ним хожу, ясно? – И не уступишь ни на миг? Двое с одним разве не могут подружиться? – Тебя и так было двое, – огрызнулся Майтимо, – постоянно. Везде вы. – А между прочим, ты нам тоже пел. – Когда ещё? Вот тут надо вмешаться. Надо было. Маглор так и стоял, вот разве что перила стиснул. Иногда всё идёт как идёт. Да, а помнишь ли ты, что было в прошлый раз, когда ты не вмешался? В последний раз, вернее. Или когда ты не настоял на своём. Да не поздно ли настаивать, если тут у тебя и правды своей нет. Не получится всё скрывать. Он спросит, где отец, почему одно имя, как так можно без отца. Продолжит спрашивать, где остальные. Сложит в одно не только маму из видений, но и тебя самого. Сложит всю историю. – Мы были маленькие, – сказал Элронд очень медленно. Видимо, тоже думал: можно ли. Да кто бы знал, как можно. Мама сказала – Майтимо такой один. Никто не перерождался больше. – Мы были маленькие, и Маглор куда-то делся, мы не знали, куда, и не могли заснуть. В той вашей крепости сперва тревожные сны снились, если спать без его песен. – Нашей? Как у меня могла быть крепость? – Но ты же сам её помнишь. – Но тогда я не пойму, как… Ведь ещё можно было сбежать вниз. Закричать. Спрыгнуть, в конце-то концов. Последний момент. Но Элронд ведь не мог хотеть зла, не сейчас, не ребёнку, по крайней-то мере, это бы вывернуло наизнанку вообще всю их историю, и потому Маглор остался на месте. Может быть, это всё тогда ещё решилось, на Амон Эреб. Иногда, если доверяешь – отпускаешь руки. – Ты ведь всё помнишь, – повторил Элронд спокойно. – Сам же сказал: ты нас был выше. – Но потом-то что случилось? Маглор спустился всё-таки, хотя смысла уже не было. Остановился в дверях кухни, не входя. Там, в той истории, так застывал Маэдрос иногда. – Я был большим, – повторил Майтимо сердито, – а теперь вот такой. И как это произошло? Как будто весь мир должен был ему ответить. Как будто он едва отвернулся, а Кано со средними устроили тут в пылу ссоры что-то непотребное, стулья сломали, стол перевернули. Удивительно. Голос другой, а интонации сохраняются. – Ты ушёл, – сказал Элронд, – в темноту. Так бывает. А потом, чтобы выйти, нужно было стать помладше. – И что, – спросил Майтимо всё ещё скорее сердито, чем испуганно, – это все так уходят? – Кто-то всё время был здесь или на свету. Зависит от истории. – А кто ушёл – все возвращаются? – Почти все. – А те, кто здесь… – А этого я не могу тебе сказать, – ответил Элронд всё так же спокойно, и Майтимо скривился, – я их не знал ведь. Я говорю только о том, что знаю сам. Тут Маглор всё-таки вошёл. Безумная встреча. Думал – если увижу, будут нежность и вина, и все эти мысли «как он вырос», ну, вот что-то вроде них; а сейчас хотелось… – Привет, – сказал Майтимо Маглору и посмотрел оценивающе. – Наверняка же я и тебя был выше, правда? – Точно был, – отозвался Маглор мрачно и повернулся к Элронду: – Что это ты тут рассказываешь? Но ответить тот не успел. На Майтимо нашла охота уточнять: – Ты поэтому ничего не говорил? – Чтобы не признаваться, что был ниже? О да, конечно, ни одной другой причины. Самое важное. Всё, ты меня раскусил. Позор мой вечен. Майтимо явно вспомнил что-то, но не всё, потому что если бы вспомнил всё – не сидел бы сейчас вот так спокойно и не задавал бы глупых вопросов. – Да ты не понимаешь! Почему тогда? Да потому что я не знал, что с тобой будет! Потому что никто не ждал, что ты придёшь таким, и потому, что непонятно, как жить с двумя жизнями в голове, пусть одна пока и дана только в отрывках, и потому ещё, что я ужасно боюсь в этот раз тоже всё сделать не так. Ничего этого Маглор не сказал, конечно. – Потому что эта история очень грустная, – объяснил по-другому, – и я не знаю пока, как тебе её рассказывать. – Так я же сам вспомню! Я же ведь даже уже… я же никак не мог понять, что ты, что мама, я думал, если вы молчите, там что-то совсем… А у меня была крепость отдельная или только одна с тобой? Уму непостижимо. «Прости, – попросил Элронд очень тихо, – проводишь меня?» – Нет уж, – ответил Маглор довольно-таки свирепо, – нет, никаких теперь «проводишь»! «Оставайся-ка ужинать и объясни мне, с чего ты вдруг решил, что можно просто взять и…» «Но ведь всё получилось. Посмотри, никто не плачет». «Ещё бы он из-за тебя ещё и плакал!» «Я тоже скучал». Да почему они все сегодня говорят не то, что должны были бы! Тьфу. Маглор вылил на себя кружку воды. Плевать, что лужи. Со стуком вернул на столешницу. Раньше расколотил бы. «Я просто не хотел, чтоб вышло как у нас. Видишь – пока он маленький, это проще. Потом не знаешь, куда всё это приспособить. Любые знания, которых не было, я имею в виду». «А если бы…» «Видишь, он спрашивает, кто как жил, а не кто как погиб». «Пока что!» «Пусть привыкнет постепенно. Зато теперь он знает, что ему не кажется». – Что вы там шепчетесь? – Маглор ругается, – пояснил Элронд, будто каждый день так спорил, – поскольку переволновался. Это ничего, не страшно. И в кого он такой непрошибаемый. И кто научил. Мда. – Но всё же хорошо, – сказал Майтимо и подошёл к Кано поближе, – ты что? А, ты боялся, что мы с этим поругаемся? – Не с этим, если уж на то пошло, а с Элрондом. – Ну с Элрондом. Зато он рассказал. В том-то и дело, Майтимо, в том-то и дело. «А я уж думал, – Майтимо редко первым начинал в осанвэ, а тут как будто бы устал и привалился, и ждал, чтоб Маглор его приобнял, – а я уж думал – мне неправильно всё кажется».