Во власти страсти

      "Ваш муж вам изменяет в вашей постели. Аноним."       На несколько мгновений у актрисы всё сжалось в груди, и она не могла вдохнуть, казалось, что в комнате закончился воздух. Гурченко села на кровать и смотрела на печатные буквы в телеграмме, перечитывала снова и снова и отказывалась в это верить. Девушка хотела позвонить Иосифу, даже сняла трубку телефона, но передумала. Раз сегодня у неё выходной, то Люся решила приехать в Москву и всё увидеть собственными глазами.        Настроение было испорчено, актриса позвонила в аэропорт, взяла билет на самолёт и вылетела ближайшим рейсом. Всю дорогу она не могла успокоиться, думала об этой анонимной телеграмме, стоит ли вообще ей верить, и о муже, который клялся, что теперь у них всё будет по-другому. Ей так хотелось доверять ему, но короткая строчка телеграммы стояла перед глазами.        Уже в 3 часа дня Люся стояла на пороге их с Иосифом квартиры и не решалась войти. Актриса хотела открыть дверь своим ключом, но пальцы её не слушались, она нажала на звонок. Минута ожидания показалась девушке вечностью.        Дверь открылась, и Иосиф расплылся в улыбке, пропуская актрису внутрь. И: - Люся! Мужчина крепко обнял жену и вдохнул такой родной запах. Л: - Здравствуй. Девушка нервно улыбнулась, чмокнула его в ухо и выбралась из объятий. И: - Вот так сюрприз. Ты чего не позвонила? Я бы тебя встретил. Люся сняла пальто, сапоги, повесила сумочку и прошла в комнату. Л: - А я звонила вчера. Но все время было занято. С кем ты разговаривал весь вечер? Она внимательно смотрела на мужа, улавливая его реакцию, тот постарался не отвести взгляд, смотрел на жену честными глазами, но в душе скребли кошки. И: - Со связью, наверное, что-то... Я тоже тебе вчера не мог дозвониться. Девушка ходила по квартире и осматривалась, зашла на кухню и остановилась, увидев не убранный после ужина стол, одна рюмка стояла на столе, на полу лежали осколки второй. У Кобзона по спине пробежал холодок, как только Бестаева ушла, певец выпил пива и уснул, не успев ничего убрать. Л: - Ты вчера был не один? И: - Да. Товарищ зашёл, выпили по рюмке. Быстро придумал Кобзон. Люся взглянула на остатки еды, ее муж вряд ли мог приготовить что-то сложнее яичницы. Сомнения девушки только подтверждались. Люся нервно теребила рукав своего платья. Иосиф взял ее за руку, отворачивая от стола, и приобнял. И: - Я сейчас все уберу. Л: - В Ленинграде вчера вечером резко похолодало, у меня нет с собой теплых вещей. Пришлось приехать. Но вечером я улетаю, уже и билет взяла. Гурченко постоянно смотрела мужу в глаза, пытаясь уличить во лжи. И: - Вечером? Я так соскучился. Это непозволительно мало. Люся... Когда закончатся твои съемки? Мужчина погладил жену по щеке и поцеловал в щёчку, но Люся отстранилась. Л: - Йося, скажи честно, с кем ты вчера был? И: - Я же говорю, с другом, ты его не знаешь. Это мой новый приятель, он пишет стихи, из них могут получиться прекрасные песни. Неужели я стал бы тебе врать? Люся немного успокоилась, Иосиф вел себя обычно, и девушка решила, что кто-то пошутил над ней этой глупой телеграммой.        Пока Гурченко в комнате выбирала вещи, которые собиралась взять с собой, Кобзон быстро убирал со стола все улики вчерашнего вечера, проклиная Бестаеву, которая подвернулась ему под руку, и себя за слабость.        Наконец когда кухня была в порядке, Кобзон заглянул в комнату, Люся выбрала несколько вещей и сложила в чемодан. Он приблизился к ней и обнял со спины. И: - Милая моя, любимая, ты обещала принять решение по поводу нас... Я не нарушил нашего уговора, ждал тебя всё это время, не приезжал. Но я уже с ума схожу без тебя. Кобзон шептал ей на ушко, сложив руки в замочек на животе девушки и поцеловал в шейку, вдыхая родной аромат, медленно развернул ее к себе. Люся улыбнулась, положила руки мужу на грудь и потянулась на носочках, чтобы коснуться губ, обняв его за шею, девушке так не хватало его тепла, и она осознала, как сильно соскучилась. Мужчина прижал ее к себе и впился в губы поцелуем, руки скользили по тонкой талии девушки, он сделал несколько шагов, не выпуская ее из объятий, и они опустились на кровать. Иосиф мягко уложил жену и навис сверху, покрывая поцелуями шею, забрался руками под кофту актрисы, сгорая от желания. Люся и сама чувствовала, как внизу живота запорхали бабочки, и девушка подчинилась своим чувствам, целуя мужа в ответ.        Актриса вздрогнула и приподнялась, наткнувшись спиной на что-то острое. Немного повернулась и провела рукой по матрасу, нащупав женскую серёжку. Л: - Твой товарищ обронил? Гурченко села, оттолкнув от себя Кобзона. Эту сережку она сразу узнала, потому что сама дарила её несколько лет назад на день рождения своей подруге Татьяне Бестаевой.       Кобзон нервно сглотнул и удивлённо смотрел на украшение, которое Бестаева случайно или нарочно оставила в его постели, сердце застучало быстрее. Люся быстро встала, поправляя кофту, пока мужчина был в замешательстве. И: - Люсенька, я сейчас всё объясню. Актриса бросила серёжку на стол и дала звонкую пощёчину мужу. Л: - Можешь не утруждать себя. Мне и так всё ясно. Гурченко подошла к шкафу и стала без разбора хватать свои вещи и бросать в чемодан. И: - Люся, ну послушай, умоляю. Да, я напился вчера и... Так вышло. Я не хотел. Даже не помню, как все случилось. Кобзон хотел взять жену за руку, но она отдернула руку, не обращая внимание на певца, молча собирала вещи. И: - Любимая моя, единственная. Это случилось впервые. Был бы я трезв, то никогда... Но я же мужчина в конце концов. Люся бросила на него взгляд, полный гнева. Пыталась закрыть чемодан, наполненный вещами, даже села на него сверху. Кобзон потряс головой, взъерошив волосы. И: - Я говорю всё не то. Хорошая моя, родная... Ты же меня знаешь, как никто другой. Ты мой самый родной человек. Я ошибся. Прости, любимая. Л: - Так больно может сделать только самый родной человек. Врагу это не под силу. Гурченко продолжала закрывать чемодан. Кобзон с ужасом понимал, что любимая не простит предательства и теперь уходит навсегда, а он не может ничем ее остановить. Иосиф схватил бутылку виски, сел на кровать и сделал несколько больших глотков. Люся металась по квартире, открывая шкафы и ящики, наугад хватала какие-то мелочи и кидала в сумку, мужчина прямо из горла пил крепкий напиток, сморщился и вытер краем рукава губы. И: - Одна глупая ошибка перечеркнула всю мою жизнь. Неужели это конец? Пьяно бормотал певец, глядя на жену, отставил бутылку и резко приблизился к девушке. Мужчина прижал ее к шкафу и стал насильно целовать, надеясь на прощение. Гурченко пыталась его оттолкнуть, отворачивала голову. Л: - Отпусти меня! Певец прижимал её к себе, целовал в шею, тяжело дыша. Мужчина был возбужден, а алкоголь только подогревал его желание. Его достоинство всё ещё было напряжено, и он рукой поглаживал жену по ножке, забираясь под юбку. Люся упёрлась ладонями ему в грудь, останавливая руку мужа. Алкоголь начинал бить в голову, Иосиф перехватил руки актрисы, крепко держал запястья одной рукой, другой забрался под кофту и сильно сжал грудь. И: - Люсенька... Если не хочешь прощать, давай займемся сексом хотя бы как враги. Мужчина шептал ей прямо в губы, она поморщилась от запаха алкоголя, который разил от мужа. Л: - Ненавижу тебя... Ненавижу! Девушка уворачивалась от поцелуев, Кобзон схватил ее за шею и впился в губы, Люся укусила певца за губу, выворачивалась в его руках и ударила коленом мужа в пах. Оттолкнув от себя пьяного певца, она схватила чемодан и потащила его в коридор. Кобзон немного согнулся, приходя в себя от этой борьбы, он выдохнул и обречённо смотрел, как жена обувается и накидывает на плечи пальто, в его голове была полная неразбериха. Люся накинула на плечо сумку, толкнула дверь, волоча за ручку чемодан с вещами, мужчина тут же вырвал чемодан у нее из рук и сам вынес из квартиры. И: - Тебе нельзя тяжелое поднимать. Л: - Уйди, я сама. Девушка пыталась отобрать у мужчины чемодан, от бессилья стукнула его кулачком по плечу и всхлипнула, чуть не заплакав. Она накинула на шею шарф и медленно спускалась по ступенькам вниз. Кобзон шел следом за ней с чемоданом. Он поймал такси и засунул чемодан в машину, остановил Люсю за руку. И: - Я люблю тебя. Ты мне нужна. Гурченко бросила взгляд на мужа, задержавшись на секунду, освободила свою руку, села в такси, и машина тронулась с места. Кобзон стоял у подъезда в одной рубашке и смотрел ей вслед.       Тем же злополучным днём Люся улетела обратно в Ленинград. Она была опустошена, разбита, но вида не подавала, скрывая ото всех свою боль за улыбкой. Но если бы удалось заглянуть в ее душу, то можно было бы увидеть там выжженное поле боя, как после бомбежки, раненое истекающее кровью сердце, в которое выстрелили в упор.        Два вечера подряд кто-то звонил в её номер, но она не подходила к телефону, а потом и вовсе сняла трубку, чтобы не слышать действующие на нервы звонки. Родителям и дочке она звонила сама. Актриса полностью выкладывалась на съёмочной площадке, несмотря на разбитое состояние, работа спасала и давала силы жить. Люся просила режиссера нагружать её по максимуму, чтобы у неё не хватало сил и времени на мысли. За эти дни девушка ещё больше похудела, она почти ничего не ела, сутками работала, без сил падая в кровать поздно ночью после съёмок. Целую неделю Гурченко прокручивала в голове все моменты их жизни с Кобзоном, не могла поверить, что их счастье оказалось так легко разрушить. Как сильно она его любила, отдаваясь чувству без остатка, прощала, даже когда он поднимал на нее руку, с головой кинулась в этот любовный омут и не заметила, как он ее поглотил и уничтожил. Ещё одно предательство в жизни, после которого она еще долго не сможет оправиться. Но она не могла не признаться себе, что несмотря на всю ту боль, которую ей причинил этот человек, тоска по нему разъедает ее душу.        После поедания самой себя изнутри девушка стала вспоминать, как Иосиф не раз напивался и потом почти ничего не помнил. И в её прекрасную головку закралась мысль, что, может быть, он говорил правду. Ведь Люся знала свою подругу, знала её хитрый и завистливый характер и, возможно, Татьяна намеренно напоила Иосифа, специально подбросила сережку, а потом прислала телеграмму. Ведь больше некому было это сделать.        Люся додумалась даже до того, что, может быть, у них и не было интимной связи, просто Бестаева выставила всё так, чтобы поссорить их, чтобы сам Иосиф поверил, что между ними что-то было. Люся ухватилась за эту мысль, как за последнюю спасительную соломинку, и ей стало немного легче, словно с души свалился камень, ей даже захотелось есть, хотя было уже очень поздно, а в сердце затеплился маленький огонёк надежды.       Наконец съемки подошли к концу, и Гурченко твердо решила для себя, что вернется в Москву и первым делом спокойно поговорит с мужем, глядя ему в глаза. Ведь если бы она не любила его, то и не стала бы придумывать оправдания его поступкам.       Кобзон всё это время переживал не меньше, много времени проводил на репетициях, чтобы не находиться в квартире одному. Он стал все чаще прикладываться к рюмке и заглушать свое чувство вины алкоголем. В его доме начали появляться малознакомые ему люди, которые были не прочь выпить за счет певца. А когда в доме алкоголь лился рекой, то любой желающий становился сразу другом. Кобзон не замечал, как вечерами опускался на социальное дно.       Прилетев в Москву, Люся заехала в свою квартиру, приняла душ, переоделась, взяв свою машину, сразу же поехала к Кобзону. Девушка остановилась у их дома, но не решалась выйти из машины, собираясь с мыслями. Актриса очень нервничала, ведь этот разговор окончательно должен был расставить все точки над "i".        Еще раз посмотрев на себя в зеркало заднего вида, Гурченко поправила волосы, улыбнулась своему отражению и готова была выйти из авто, как увидела Кобзона, который шел вместе с Бестаевой. Пара несла в руках две бутылки вина, Татьяна громко смеялась, прижималась к плечу Иосифа и что-то шептала ему на ухо, они вместе зашли в подъезд, не заметив машины Гурченко.        Нафантазированный счастливый финал этой истории в голове Люси рухнул в один момент, все иллюзии окончательно рассеялись. Девушка расплакалась, обхватив руками руль и положив на него голову. Теперь она сама видела, что ее мужа и бывшую подругу действительно связывают романтические отношения. Слезы не переставая лились по щекам, актриса поняла, что ее любимый человек врал, глядя ей прямо в глаза, жестоко предал ее, когда она так любила. Весь мир почернел и разрушился, Люся не понимала, какой теперь в её жизни смысл, если в ней нет любви.       Наконец, подняв заплаканные глаза, Гурченко увидела, как на детской площадке смеясь катаются на карусели мальчик и девочка лет восьми. Гурченко вспомнила слова отца: «Ето усе временное, дочурка. Главное — береги здоровье. Не допускай до нервной системы. Ето вже прошло. Смотри уперед и себя береги на завтра». Люся взяла себя в руки, вспомнив о своей семье. По крайней мере у нее есть дочь, есть любимый отец и есть кино, которым она жила.       Девушка открыла бардачок, нашла в нем ручку, единственной бумажкой была та злополучная телеграмма Бестаевой. Вытирая слезы, Люся ненадолго задумалась и написала несколько строк на обратной стороне телеграммы, вышла из машины и подошла к ребятишкам. Актриса дала каждому по большой конфете, привезенной из Ленинграда, и попросила передать дяде, который живет на шестом этаже, ключи и записку. Мальчик обрадовался конфете и побежал в подъезд. Гурченко взглянула на окно шестого этажа, подняла воротник пальто повыше и вышла через арку со двора на оживленную улицу.       В квартиру Кобзона позвонили, и мужчина открыл дверь. На пороге стоял мальчик, который протянул ему ключи от автомобиля и листок. М: - Здравствуйте. Очень красивая тетя с грустными глазами просила вам это передать. Иосиф улыбнулся и забрал ключи и записку. И: - А где эта тетя? М: - Она ушла. Мальчик робко переминался с ноги на ногу, когда певец всё забрал, мальчик быстро побежал по лестнице вниз. Иосиф прошел в комнату, он сразу же узнал почерк своей жены. В записке было всего несколько строк: "Будь же проклят. Ни стоном, ни взглядом Окаянной души не коснусь, Но клянусь тебе ангельским садом, Чудотворной иконой клянусь, И ночей наших пламенным чадом — Я к тебе никогда не вернусь."        Перевернув листок, Кобзон увидел текст телеграммы, он опустился в кресло, и миллион мыслей пронеслись в его голове. На телеграмме стояла дата и время ее отправления. Теперь всё встало на свои места, он понял, почему Люся так неожиданно приехала к нему сразу после той злополучной ночи с Татьяной. И было ясно, что это Бестаева и отправила эту чёртову телеграмму, как только вышла от него.       Певец заходил желваками и ударил кулаком по столу, взглянув на дверь ванной, куда ушла Татьяна. Мужчина посмотрел на ключи в своей руке и выглянул в окно, у подъезда стояли зелёные Жигули. Было понятно, что Люся вернула ему его подарок. Это была жирная точка, поставленная ею, в которой виноват он сам. Т: - Милый, знаешь, я тут подумала... До него донёсся голос Бестаевой, которая вышла из ванной. Девушка завязывала пояс шёлкового халата, который принадлежал Гурченко. Кобзон уже был в ярости, но увидев халат Люси на Бестаевой, он просто рассвирепел. Он быстрым шагом приблизился к девушке, схватил ее за локоть и затряс изо всех сил. И: - Это халат моей жены! Никогда не смей трогать её вещи! Заорал Кобзон, срывая с актрисы халат. Девушка была в шоке, схватила полотенце, чтобы накинуть на себя. Т: - Йося, прости, но... Мямлила Бестаева, ее затрясло от страха, в таком состоянии она еще никогда не видела певца, у него были бешеные звериные глаза. Иосиф развернулся и дал ей крепкую пощёчину, девушка отлетела в сторону, упав на пол. Бестаева вскрикнула и зажала рукой щёку от его удара. Т: - Ты сошел с ума?! И: - Тварь! Как ты посмела вмешаться в нашу жизнь! Кобзон схватил Татьяну за горло и затряс перед ее лицом листком телеграммы. И:- Пошла вон отсюда! Убирайся, пока я не убил тебя! Певец швырнул её вещи прямо в лицо. Бестаева очень сильно испугалась, поняв, что Кобзон знает об этой телеграмме. Девушка тряслась, быстро одевшись, выскочила в коридор и только там осмелилась открыть рот. Т:- Ты еще пожалеешь об этом! Твоя Люсичка видела нас сегодня у подъезда. И уж поверь мне, она никогда к тебе не вернется. А ты сопьешься здесь один и сдохнешь! И: - Сука! Кобзон схватил телефон и запустил его в девушку, но Бестаева успела увернуться и выбежала из квартиры. Аппарат разлетелся вдребезги. Иосиф стоял один посреди комнаты, осознав, как жестоко над ним посмеялась судьба, но винить в этом было некого, кроме самого себя, и певец беспомощно закричал в пустоту.