impossible

─ Проходи! ─ приветливо улыбается Тэхён, запуская меня в квартиру. Он выглядит очень по-домашнему: короткие джинсовые шортики и белая футболочка. Но есть одна пикантная и важная деталь, которая кричит о том, что мой Тэ вновь в Теме и готов к сессии. Его шею плотно схватывает тонкий кожаный чокер с металлическим колечком в центре. Намек на то, что я, как Дом, могу в любой момент посадить его на поводок. Но колечко меня только манит, ведь сейчас я просто Гук, которого пригласили на чай. Что ж, дождемся начала сессии. Переступаю порог и оказываюсь в тесном пространстве, где даже локти нельзя развести. Не впечатляют хоромы. Вероятно, не врал, что бабки нужны, а то снять бы что-то поприличнее, чем однокомнатная хрущёвка. Я в таких курятниках не был уже лет десять точно. ─ Привет, ─ на выдохе приветствует меня Тэхён и робко обвивает мою шею руками. Обнимает меня, но телом не прижимается. Мне такого формального объятия мало, так что я смыкаю руки на талии и рывком отрываю его от пола. Тэ, как когда-то, упирается ладошками в мои плечи, а я обволакиваю губами кончик носика и застываю так на пару мгновений. ─ Привет, ─ шепчу я в его пухленькие губки и аккуратно опускаю своего мальчика на пол. Прижимаю Тэ к себе и прохожусь губами по звездочкам на задней стороне шеи, пока ладони целомудренно лежат на талии, которая чудо как хороша затянутая в корсеты. Пусть кожей почувствует, что между сессий я буду давать ей ванильность «нормальных» отношений. ─ Пойдем, ─ зовет Тэхён, и я плетусь за ним по кишкообразному коридору, краем глаза заметив, что дверь в единственную комнату плотно закрыта. Присаживаюсь на стул и наблюдаю за Тэ, который привстал на носочки, чтобы достать с верхней полки чашку получше. Ему всегда нравилось быть муженьком-хозяюшкой. Меня же это всегда раздражало, ведь для готовки и уборки есть вольнонаемный персонал. У моего Сабы, хоть я на Тэхёне и женился, функция одна: кормить меня своими эмоциями. Но спустя пять лет, которые я провел в холодной тени его фантома, я понял, что хочу, чтобы Тэ после сессий подавал мне чертов кофе с сердечком, нарисованном на молочной пене, и сам гладил мои чертовы рубашки. Впрочем, не факт, что Тэхён до сих пор этого жаждет. ─ Ты чай будешь или кофе? ─ спрашивает, продолжая греметь посудой. Как в старые добрые времена. И квартира — такой же трэш. Иллюзия выбора. Знает, что буду кофе, но зачем-то приплел чай. Словно намекает на то время, когда я без конца предлагал ей уйти, а сам только крепче сжимал в руках поводок. Интересно, неосознанно Тэ это делает или так обижен, что пытается уесть даже в мелочах? Впрочем, он может так не стараться ─ его одинокие шатания по сессиям почти вызвали у меня инфаркт и заставили о многом задуматься. ─ Кофе. Черный. Погорячее, ─ чеканю я. Тэхён вздрагивает всем телом, а голые ноги покрываются крупными мурашками. Оборачивается и через плечо одаривает меня взглядом, в котором закручивается огненный смерч. Я точно знаю, что вспомнил наш первый раз. Тэ тогда был уверен, что нарвался на любителя грубого секса. Мой глупыш был совсем не в теме и о БДСМ-сообществе не знал ничего. Это было так волнительно для нас обоих. Я вложил ему в руки клубок красных ниток и наблюдал, как Тэхён медленно его разматывает, трансформируясь из примерного Сабы в ненасытного Мазу, который в конечном счете свел меня с ума. Тэ и сам был близок к безумию, но застыл в шаге от него, раз хватило рассудка сбежать. Ставит передо мной чашку и встает напротив. Какой же Ким Тэхён красивый. Такой родной и понятный, но изменившийся раз и навсегда. Сижу полупьяный от созерцания своего совершенного бога. Богини в цепях, который когда-то послушно сидел у моих ног. Не знаю, чего хочу больше: наказать его, или приласкать, пропустив моменты с кнутом. Впрочем, для Тэ наказание ─ обязательное условие удовольствия. ─ Папочка! ─ звенит в ушах. В двух шагах от меня только что полыхнула водородная бомба. На пороге кухни стоит альфа лет четырех. Проходит мимо меня, таща за собой желтого медведя, который по размеру почти как он. От меня не осталось даже костей: все мое существо пожрал огненный ядерный гриб. Тэхён, забыв о моем существовании, бросается к ребенку. Подхватывает его на руки, и теперь, когда они голова к голове, я понимаю, что у мальчика его глаза. В закипевшем мозгу долбятся две версии случившегося. Одна хуже другой. Тэ сбежал от меня, переспал с другим альфой и родил от него. Или сбежал от меня уже беременный и сейчас держит на руках моего ребенка. Тэхён крепко прижимает к себе мальчика, словно защищая от опасности, а малой смотрит на меня, чуть приоткрыв ротик. Я тоже не свожу с него глаз, отчаянно пытаясь отыскать собственные черты. Вот они: бровки моей формы…И моя же горбинка на носу. ─ Папочка, а кто этот дядя? ─ шепчет малыш Тэ на ухо, но так громко, что я все слышу. ─ Гукки, ─ ласково проговаривает он, и до меня не сразу доходит, что в его устах имя сына, а не мое, ─ это дядя Чонгук, ─ голос дрожит. ─ Он наш друг. Мальчик тут же решает познакомиться и тянет ко мне ручку, продолжая держаться за Тэхёна плечо. Я касаюсь маленьких пальчиков, которых даже не видно в моей руке, и легонько их пожимаю. У Тэ слезы на глазах. У меня же пакостно щекочет в носу. Пазл сложился. Теперь можно хоть все плетки мира приложить к его плоти, и все равно это будет слишком мягкое наказание за то, что Тэхён сотворил. Считывает мою реакцию. Для Тэ это самая важная минута в жизни. И для меня, вероятно, тоже. Мозгом я понимаю, что это мой ребенок, но ничего к нему не чувствую. Только смутную симпатию. И возникла она потому, что у малого Тэхёна глаза. ─ Нам нужно поговорить, ─ говорю спокойно, а у самого внутри все рвется. Все, и правда, сложно. Все теперь неподъемно сложно. Тэхён кивает, покрепче прижимает к себе ребенка, будто тот ─ величайшая реликвия. Как такое может быть? Для него мой маленький тёзка ─ это целый мир, а для меня ─ просто ребенок. Такой же, как малые, которые играют на детской площадке под окном. ‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ ─ Пойдем, Гукки, включу тебе мультики, ─ щебечет Тэхён, и от шелковистой нежности его голоса на душе становится так муторно, что хочется бежать прочь. Малыш кивает и обнимает его за шею. Тэ, гладя ребенка по спинке, несет его в комнату. От них веет теплотой, о которой в возрасте маленького Чонгука я мог только мечтать. Делаю глубокий вдох и вцепляюсь пальцами в кромку стола. Чувствую себя солдатом, который истекает кровью в холодном окопе. Над головой со свистом и ревом рвутся снаряды. И вот, стрельба гаубиц стихает и наступает оглушительная тишина. Пара минут, чтобы выдохнуть и перезарядить легкие новой порцией кислорода. Секундное перемирие перед куда более ожесточенной битвой. Мультики орут так громко, что в висках начинает пульсировать. Самое мучительно лучше всего переживать, считая ─ тогда появляется хотя бы иллюзия контроля. Один, два, три, четыре, пять.… Дохожу до ста, и Тэхён вновь появляется на крохотной кухне. Пространство съёживается из-за наступающих со всех сторон флешбэков, от которых хочется орать, срывая голос. ─ Это мой ребенок? ─ задаю я обидный и абсолютно ненужный вопрос. ─ Если ты говоришь о своей биологической роли, то да, ты его отец, но это только мой сын …─ зло выпаливает Тэ, шпигуя мою душу кусочками свинца. ─ Я спас его от тебя и был рядом с самого первого вдоха! Как больно, Ким Тэхён. Ты сейчас понятия не имеешь, что четвертуешь меня острейшей катаной. Я готов во все горло вопить стоп-слово, но воспоминания уже не остановить. Фантомы прошлого оживают и тянут ко мне свои ледяные руки. Тэхён все продолжает убеждать, что сын ─ это не только его плоть и кровь, но и порождение души, самое дорогое существо в этом мире, но в этом нет нужды. Я кожей чувствую незримую связь, которая соединяет их крепчайшим поводком. Для меня это нечто непостижимое. Я никогда не смогу стать родителем, хотя и играл для Тэхёна отеческую роль в его очень извращенном понимании. Это неудивительно. Я не сын своих родителей. Нет смысла врать себе. И ему тоже. Я — несостоявшийся абортный материал, порочный в самом зачатке. Все началось много лет назад, когда безымянный на тот момент насильник надругался над учеником девятого «В» класса. Он насиловал омегу много часов подряд, пока этого нелюдя не спугнул случайный прохожий, которому приспичило справить малую нужду в том же темном переулке. Можно только гадать, что это был за ад для его тела и психики, но он не закончился той ночью…Через неделю омега, который еще вчера играла в куклы, узнал, что беремен от насильника. Несомненно, он имел право на аборт, но гуманно решили поступить не с ним, а с плодом. На семейном совете было решено, что нужно рожать, ведь первый аборт чреват бесплодием. Да и как можно не полюбить собственного ребенка, который мило агукает и смотрит на тебя как малой на Тэхёна? Можно! С каждым годом он ненавидел меня все сильнее, потому что я — «копия того козла». Это я знаю с его слов. Он повторял это всякий раз, когда щипал меня, таскал за уши до надрывов кожи или ставил на горох до появления на коленках кровавых ран. Сначала я плакал и умолял папу прекратить, а потом тычки и затрещины вошли в привычку. Тогда он стал беситься, что «воспитательные меры» по вытравливанию из меня его гнилых генов больше не доводят до слез и истеричного визга. Он упивался страхом, который видела в глазах ребенка. Не своего ребенка. Я был всего лишь отродьем ублюдка, который насиловал его три часа кряду. Я рос, и выбивать страх становилось все сложнее, и потому пытки приобретали все более изощренный характер. Ему не нужна была пепельница, потому что я всегда был где-то рядом и очередной окурок можно было затушить о мое тело ─ желательно там, где не видно. Каждый день этот омега, который считался моим биологическим папой, рассказывал, как я ему ненавистен, однако никогда не стремился отослать меня подальше ─ ни в интернат, ни к дедушке. Повзрослев, я понял, что мы были крепко связаны узами созависимых отношений. Я был нужен ему, ведь отрываясь на мне, он мстил ему и от этого кайфовал. И я тоже нуждался в нем, потому что любил несмотря на боль. С тех пор так и повелось: испытывать боль равно любить, и причинять боль тоже равно любить. Все просто. Если не можешь избежать боли, подружись с ней. Но такие отношения приемлемы между мной и ним. Мы должны быть вдвоем. Ребенок в эту схему не вписывается. Хотя, это я сейчас не вписываюсь в их идиллию, где нет боли, а есть только очищенная от него любовь. Мне теперь придется делить его с ребенком. Моим ребенком, которого я совсем не воспринимаю. Ирония судьбы, которая пожестче любого секса: мальчик, рожденный в результате больных отношений, и его тоже зовут Чонгук. У моего сумасшедшего папаши когда-то так же хватило ума назвать меня в его честь. Вероятно, чтобы ненавидеть еще сильнее. И да, наша доблестная милиция сподобилась-таки поймать насильника, правда, когда тот успел надругаться еще над пятью омегами. Я никогда не видел этого человека, но по его вине возненавидел и себя, и свое имя. Тэхён смотрит на меня и никак не может понять, что скрывается за моим новым и, должно быть, очень странным выражением лица. Я же продолжаю дрейфовать по волнам памяти и вижу его в расплывчатой, пульсирующей красным виньетке. Тэ замолкает, отворачивается и начинает рыдать в голос, схватившись за край металлической мойки. Меня передергивает. Я никогда не забуду, как он ─ не могу даже в мыслях назвать этого омегу папой ─ засовывал мои руки в точно такую же раковину, включал либо ледяную воду, либо кипяток и держал, пока я не начинал орать и дергаться. Каждый раз я молился про себя, чтобы он выбрал холодную воду, потому что кипяток оставлял ожоги, которые и по сей день напоминают о себе тонкой патиной шрамов. Пытаюсь выдраться из колючей проволоки воспоминаний и вернуться к нему. Волевым рывком прерываю бесконечные блуждания в лабиринтах памяти и вываливаюсь в реальный мир. Тэхён ревет, а меня трясет и обливает потом. Оплетаю руками его судорожно вздрагивающие плечи и шепчу: ─ Прости меня, пожалуйста. Мне есть за что попросить у Тэ прощения, но сейчас эти слова обращены к совсем другому омеге. Я всегда хотел извиниться перед папой, потому что чувство вины варило меня в кипятке каждую минуту жизни. Но вместо того, чтобы сказать «прости», либо молчал, либо орал, не понимая, как облегчить его и свои муки. ─ Чонгук, нам очень нужна твоя помощь. Гукки нужна. Я тебя очень прошу, помоги. От его слов в голове опять перемыкает, и я наконец возвращаюсь в реальность в полном объеме: ─ Какая помощь, Тэхён ? Что происходит? ─ хватаю его за плечи и мягко встряхиваю, пытаясь привести в чувство. ─ Гукки заболел полгода назад, ─ объясняет так сбивчиво, что я никак не могу войти в курс дела. ─ Обычная простуда… даже температуры высокой не было. А потом, чтобы услышать, о чем говорят в мультиках, стал подходить очень близко к телевизору. И я не мог его дозваться…Понимаешь? ─ Тэхён, соберись! ─ прикрикиваю я, все еще не понимая, что происходит. ─ Что случилось с ребенком? ─ Он теряет слух… Если срочно не сделать операцию, наш сын оглохнет через пару месяцев. Наш сын. Его и мой. И ему нужна помощь. Очередной переворот в мозгу и сердце: я как компьютер, у которого горят все платы разом. Пофиг, что происходит между нами. Я хочу, чтобы мой ребенок был здоров и ничем не отличался от сверстников. Я не хочу, чтоб он был хоть в чем-то как я. ─ Почему раньше не сказал? ─ зло шиплю я, до сих пор держа его, маленькую и трясущуюся, в руках. ─ Зачем время тратил? ─ Ты же не хотел детей. Я не знал, как ты отреагируешь, ─ оправдывается Тэхён. ─ Наши «тёрки» ─ потом. Давай его медицинскую карту и все такое. Я найду лучших врачей, обо всем договорюсь и оплачу. ─ Гук, там сумма астрономическая, ─ вскидывает на меня глаза, украшенные мокрыми ресничками. ─ Я все решу. Ты понял? ─ спрашиваю я твердым, как сталь, голосом. ─ Да, ─ шепчет он притихнув. ─ Я позабочусь о вас обоих. Все будет хорошо, ─ обещаю я ему и добавляю: ─ Завтра после работы у нас сессия.