Необычная история старой дворняжки

War of Hearts — Ruelle — Папа! Догоняй! — мальчик бежит по сверкающему полю из ромашек, незабудок и ландышей. Теплое летнее солнце опаляет каштановые, коротко стриженные волосы, ветер поддается игре своего звездного друга и обдает круглое счастливое личико своим теплым порывом, разбрасывая пряди челки в разные стороны. Цветы щекочут юные плечи и бока, а мальчик лишь сильнее расправляет руки в стороны, задирает голову и улыбается во все тридцать два. Заливистый смех отдается эхом каждому живущему в этих просторах. Лягушки задорно квакают в ответ, ветер перекатывается среди листьев кустарников и прилетает в гнезда птиц, охраняющих яйца или своих птенцов, от чего получает недовольные чириканья в ответ. Он громит их домик и даже не извиняется. Ветер собирает опавшие листья или срывает их с дубов и клена, унося в поток заливистого смеха, радости и прекрасного времени. Приносит их маленькому мальчику, который тут же ловит и подбрасывает над собой, громко смеясь. Бан Чан бежал за своим сыном и улыбался ярче, чем светила самая большая звезда этой вселенной. Улыбка озаряла поле, лес, ручьи и лесных жителей, и заражаясь этим настроением, ветер смеялся еще сильнее, зарываясь в светло-каштановые волосы и творя в них хаос. Никто не обижался на ветер, всем нравилась эта атмосфера счастья, спокойствия и тепла в сердце. — Миён! Догоню-догоню! — отец слышит смех в более ярком звучании и сам начинает смеяться от того, что ребенок дает ему почувствовать себя расслаблено и беззаботно. Прямо как в детстве. Здесь, на поле, Чан отдыхал так, как никогда ранее, сын очень помогал в этом прекрасном времяпрепровождении, давая только положительные эмоции и яркие воспоминания. Чан подбегает к своей маленькой копии, хватает ту под грудь и начинает кружить среди полевых цветов, разгоняя бабочек и жучков. Сандалии мягко касались ромашек, а те улыбались в ответ, шелестя лепестками и перешучиваясь с ветром. — Папа! Ты же упадешь! А я вместе с тобой! — Миён освещал своим смехом всех присутствующих и на душе каждого становилось так тепло, как не было еще никогда. Разжигал пожар любви, счастья, ласки и детства. — Нас примут в свои объятия эти прекрасные цветы и мы станем одним целым! Так что не волнуйся, у папы все под контролем! — Бан Чан смотрел на ландыши и ромашки, а те улыбались в ответ и подставляли свои хрупкие лепестки, готовясь ловить двух счастливых детей. — Пусти-пусти! — Миён смеется от щекотки и прижимает ноги к груди, сворачиваясь в клубочек. — Я хочу туда! — маленький пальчик указывает на деревянный столик, находящийся в начале леса. Столик являлся проводником гостей. Гости преодолевали долгий путь, осыпая своими шагами, весом, разговорами, улыбками, слезами и историями тропинку на поле. На каждый цветок осаживалась, словно пыльцой, новая история, несущая за собой грустные и счастливые моменты. Моменты, дающие или разбивающие жизнь. Каждый цветок был индивидуален не только из-за своей красоты, цвета, формы, количества лепестков, высоты стебля или размера листьев, но и из-за историй, которые они собирали на себя за годы своей счастливой жизни под теплым солнцем и песни ветра. Сколько лепестков было на цветке, столько историй он мог собрать. Когда лепестки заканчивались, цветок просто ложился на землю из-за тяжести человеческих судеб и, желая своим друзьям прекрасной жизни, засыпал долгим и прекрасным сном. Истории расплывались по корням, создавая новые цветы и дающие новые окрасы для них. Цветы, поле, жизни — все было необычно в этом месте. Около старого деревянного столика была клумба, усаженная редкими, но такими прекрасными цветами — алтайскими колокольчиками. Обычный цветок, имея даже сотни лепестков, не смог бы вынести ту историю, которую дал бы им столик, рядом лежащая одинокая цепь, а также памятник старой дворняжки по кличке «Счастье». Миён подбегает к столику и, тяжело дыша и все еще улыбаясь, сначала осматривает высокие кроны сосен и дубов, растущих рядом. Такого, вроде, и быть не может, но если необычно поле, то почему должен быть обычен лес? — Пап… — все еще переводя дух, мальчик продолжает смотреть на сотни деревьев, глаза которого утопали в зеленых тонах, бессчетном количестве листьев и просветах, через которые проглядывало солнышко сквозь макушки своих друзей. Его поражала сказочная красота, которую можно увидеть лишь на картинах или фотографиях с хорошей обработкой. Не мог поверить, что увидит лес своими глазами и сможет коснуться одного из дубов своим детским пухлым пальчиком. Если прислушаться, можно услышать, как старый дедушка дуб смеется с проказней юноши и старается укрыть своими ветвями от резвистого солнца, старающегося всех согреть своим теплом. — Да… — Чан подбегает к началу леса и, соответственно, своему сыну, улыбается и вдыхает запах сосны в свои легкие, оставляя там пару еловых веточек. Он знает эти места, он знает эти дубы и сосны, знает столик и знает этот памятник. — Пап, — юноша осматривает столик и ему на взор попадается старый, с комочками плесени, отколотыми кусочками в каких-то местах и слегка оцарапанный морозными метелями, памятник старой дворняжки. Время любило памятник. Любило во всем своем проявлении. Не жалело, когда метели окутывали Счастье своими объятиями, не жалело, когда ураганы откусывали по кусочку и уносили их в потаенные места леса, подавало солнцу, когда то опаляло поле и лес своим теплом, купало в весенних дождях. Время любило Счастье, а Счастье любило Время. — а что это? Эта собачка сделала что-то хорошее? — Ах… — Чан улыбается Счастью, но в глазах лишь печаль. Это была именно та печаль, которая давала сердцу тепло, улыбку и любовь. Даже у Счастья печаль была необычна. Все было необычно. Все было сказкой. — Да… Эта собачка была самой большой загадкой деревни, в которой я жил в детстве. — на глазах появляется влажная пелена. — Там, где живет бабушка? Мы же тут сейчас? — Да, это именно эта деревня, сынок. Эта загадка стала самой необычной и не поддающейся никакому объяснению. История стала байкой, которую рассказывают маленьким детям. Никто не верит в нее, ведь такого попросту не может быть. Но…если поверить в эту историю, то можно понять, что такое настоящая любовь. Ее не то, что можно понять, ее можно прочувствовать, утонуть с головой и никогда уже не выплыть. Плавать в вопросах, додумках, улыбках, слезах и тепле. Тепло распространяется по телу каждого, кто знает эту историю и когда вспоминает о ней. — Пап, а расскажи! — Да ты же не поверишь мне! — Ты сам говоришь, что в нее никто не верит, так чем я хуже? Тоже не поверю, но послушаю! — ребенок улыбнулся и топнул ножкой. Не услышав согласие отца, побежал к камню, находившемуся рядом со столиком и уселся, подпирая кулаками щечки. — Ну, — Чан усмехнулся, опустил на секунду голову и вновь поднял взгляд на сына, — Хорошо. Мужчина сел рядом с ребенком и взглянул еще раз на сосны, будто сообщая о том, что теперь эту историю будет знать еще один человек. Еще один человек станет частью сказки. Where's My Love Slowed — efehan — Дело было около пятидесяти лет назад. Меня тогда еще на свете не было, но зато уже была моя мама. Она рассказала эту историю. В 1971 году жил один юноша по имени Хван Хенджин. На тот момент ему было около шестнадцати или семнадцати лет, на самом деле, он был самым обычным пареньком: учился хорошо, друзей было много, все жители деревни знали его компанию и, естественно, самого Хенджина. Лето каждого года они проводили свое свободное время, когда не помогали бабушкам, дедушкам или родителям с огородом или хозяйством, на пруду, находящимся поодаль леса. Чтобы попасть на пруд, всегда нужно было проходить по тропинке через лес и через это поле. Ну, ребята, естественно, так и ходили. Всегда шли компанией, задорно болтали и играли в какие-нибудь игры по пути. Мальчик слушал очень внимательно и смотрел на папу, не уводя от того взгляд. — Самое интересное и странное — на этом месте всегда сидела старая дворняжка. Тяжелая железная цепь окутывала ее шею, не было ошейника или чего-то, что смягчало бы ношу худощавой плоти. Эту собачку все знали так же, как и компанию ребят, но никто не знал, кто ее хозяин. Из-за своего вечно счастливого виляния хвостом, готовности к ласке в любую минуту и спокойствия, все ее прозвали Счастьем. Счастье было действительно олицетворением самого настоящего счастья. Рядом с собакой можно было спокойно посидеть, поболтать, а та лишь принимала на себя все плохие и хорошие эмоции. Всегда внимательно слушала рассказы и никогда не перебивала, не отворачивалась, не засыпала и не уходила. Счастье любили все. Особенно сильно пес радовался летнему сезону, когда каждый день встречал компанию ребят, шедшую на пруд и активно махая псу или жалея его по голове. Иногда они приносили чего-нибудь вкусного, а иногда просто останавливались и пытались помочь Счастью сбежать из оков цепи. Но собака всегда отходила в сторону, когда к ней тянулись, чтобы снять цепь. Счастье сидел на этом месте круглый год: зимой, весной, летом и осенью. Редко голодал, ведь жители часто приносили пищу и воду. Сидел на своем месте в морозы, метели, ливни, пекло. Сидел и никогда не пытался сбежать. — Папа, а почему Счастье был таким странным и почему его история загадочна? — Счастье был странным, потому что он всегда сидел на своем месте в ожидании лишь одного человека — Хван Хенджина. Пес очень любил этого паренька, ибо юноша проявлял к нему немного больше доброты, чем остальные. Чаще жалел, чаще общался, чаще кормил и поил. Счастье, к сожалению, был слегка глупым, в прямом смысле этого слова. Он не понимал, какое время года было, почему шла метель или дождь. Не старался укрыться, хоть и было неимоверно холодно. Он просто считал, что если летом Хван ходит на пруд и Счастье видит его каждый день, то так и будет весь год. Весь год и каждый день он ждал юношу, сидя на своем законном месте. Боялся упустить парня из виду и не поздороваться с ним, виляя хвостом. От частых обморожений, обычных простуд или солнечных ударов, ноги Счастья стали слегка дефектными. — Это как? — Метели обмораживали лапы, отчего те слегка атрофировались, и к лету пес не мог бегать так, как делал это год назад. Дожди поливали собой твердую, с кусками клочьев, шерсть, и ветер сразу же обдавал своим холодным порывом, отчего к еще одному году Счастье не могло поворачивать голову в сторону. Солнце часто било своим жаром по гладкошерстой пыльной макушке, из-за чего Счастье стал слегка заторможенным. Но не смотря на все это — пес был всегда рад видеть каждого человека рядом с собой и никогда не обижал пришедших гостей, а те лишь радовались и жалели собаку. — Пап…это очень грустно, но… Я не вижу ничего загадочного тут… — Ах, — Чан усмехнулся, — загадкой Счастье стал лишь после своей смерти. Мальчик пересел на траву, упираясь спиной о камень и складывая руки на щиколотки. — Каждый год Счастье радовал гостей своим присутствием, каждый раз согревал их сердца своими добрыми глазами, вилянием хвостом и ответной лаской на их прикосновения. Каждый день Счастье ждал Хенджина. Ждал, пока тот пойдет на пруд и обязательно заглянет и ждал, когда тот будет возвращаться, ведь тоже, непременно, хотя бы на минутку, но подойдет к собаке. Чан на секунду остановился, снова вдохнул аромат еловых веток в свои легкие, чтобы продолжить историю. — Лето 1973 года стало для Счастья последним. Все свои годы он твердо стоял на больных лапах, потрепанные легкие принимали кислород, а разбитое сердце пыталось держать Счастье в этом мире. — Почему сердце было разбитым? — Об этом жители узнали спустя некоторое время после смерти пса. Шестого июля Хенджин со своей компанией направлялся, как обычно, на пруд. Перед выходом они насобирали каких-то вкусностей как себе, так и Счастью, набрали воды, взяли полотенца и пошли по тропинке. Шумная компания озаряла лес улыбками и разговорами. Листья принимали на себя настроение каждого и передавали его, касаясь друг друга, всему лесу, чтобы зелень тоже смогла ощутить, что такое счастье и беззаботность. Ребята двигались по уже обычному маршруту и выходили из леса. Как только они подошли к собаке, которой уже кто-то из мальчишек доставал вкусности из сумки, то увидели, что пес лежит и не двигается. Хенджин аккуратно подошел к Счастью и медленно присел на колени, коснувшись морды собаки он заметил, что нос был сухой, а живот не вздымался. Сердце юноши быстро забилось, он сразу начал думать о чем-то плохом, но старался быстро отогнать от себя эти мысли. Хван взял собаку под голову и, подняв ее к себе, посмотрел в прикрытые глаза, наделся, что от такой легкой встряски пес очнется и снова завиляет хвостом при виде знакомого, но Счастье как не двигался, так и продолжал не двигаться. Юноша сбросил сумку с плеча и, схватив пса на руки, начал судорожно, с тревогой в голосе, звать его по кличке. Звал долго, слезы скапливались в карих глазах, а улыбка, появившаяся от тревоги, спадала с лица. Руки начинало трусить, а сердце стало биться быстрее, отдавая невыносимой болью в груди. Брюнет сидел около камня, держа пса в своих объятиях и утыкаясь носом в лохматую шею. Ему было плевать, какую заразу он мог поймать или какой запах шел от трупа. Он просто плакал и продолжал звать Счастье, пока ребята судорожно кружились вокруг этих двоих и пытались поднять друга на ноги, заставив отпустить собаку. Кто-то побежал за местным лекарем, чтобы тот осмотрел зверушку. К лесу сбежалась половина деревни, чтобы воочию увидеть то, что сказал Мигук, когда прибежал за лекарем. Но, по итогу, Счастье больше не очнулся, не отрыл глаза и не завилял хвостом. Счастье больше не пришел. Некоторые женщины пустили слезу от того, что их общий друг вот так, без предупреждения, покинул их. Мужчины стояли молча и тяжело вздыхали, опустив головы вниз. Маленькие дети стояли и просто разглядывали плачущего парня с собакой на руках. Они не понимали, почему он и еще несколько человек пускали слезы, им просто было интересно побыть со своими родителями и поприсутствовать на общем сборе. Счастье решили закопать через неделю. Его завернули в теплое одеяло и оставили на своем законном месте. Чан взглянул на сына, который слушал и не перебивал папу. Было уж очень интересно. — Спустя неделю, когда мужчины и пара женщин вернулись к началу леса с лопатами, цветами и тряпками, чтобы уложить ими землю после раскопки, то увидели, что одеяло по объему стало меньше. Когда лекарь взял пса на руки, он почувствовал, что животное превратилось буквально в камень. Все тело закоченело и было холодным, словно лед. Отойдя в сторону и позвав за собой женщин, давая мужчинам дорогу для того, чтобы те начали копать, он взглянул на ледяной комок в своих руках, печально улыбнулся и мысленно пожелал Счастью найти свою радостную жизнь в другом мире. Мужчины убрали опавшие в некоторых местах листья, откинули камни и ветки, свернули ржавую цепь, отложив ту в сторону, и принялись копать могилу. Лопаты было две и каждая с легкостью вонзалась в землю, но спустя пару минут, когда земля была уже свежей, но яма недостаточно глубокой, они почувствовали, как железо ударилось обо что-то твердое. Всех смутило, что около леса, где никто не жил, могло быть что-то закопано. Ссылаясь на то, что пес мог что-то закопать, они решили быстрым движением вытащить мешающуюся вещь и продолжить работу, но как только один из мужчин достал деревянную дощечку, взглянул на нее и распахнул свои глаза, в которых отражалось только шокированное состояние, все замолчали, остановили работу и подбежали к знакомому. Чан решил вздохнуть, чтобы набрать немного воздуха в легкие для дальнейшего рассказа. — Все подбежали к мужчине. Лес, цветы, поле и ржавая цепь увидели такое большое количество эмоций и выражений лиц, отличающихся друг от друга, какое не видели никогда в своей жизни. Страх, недоумение, вопрос, ступор — подобные эмоции царили на лицах жителей деревни. Один мужчина встрепенулся и, выхватив деревяшку из рук своего друга, откинул ту на землю и заставил отойти всех от неё. — Пап, а что там было? На деревяшке? — Когда лекарь положил Счастье в объятие цветов и взял брошенный кусочек дерева, то увидел лишь надпись: «Вы такие наивные. Нашли эту деревяшку первой. Прямо там, где я умер.» Выражение лица ребенка надо было видеть. С простой улыбки оно сменилось на шок и недоумение, но Чан, лишь улыбнувшись, продолжил рассказ: — Лекарь осматривал исписанное дерево и часто переводил взгляд на завернутый в серое одеяло труп. Он не понимал, что случилось, и что это означало. Быстро оглядев испуганные лица женщин и детей, отправил их домой и попросил мужчин остаться для помощи. Помощь заключалась в чем: нескольких мужчин он попросил привести своих друзей из деревни и чтобы те захватили лопаты и тряпки, а остальных попросил очертить круг на то расстояние, до куда доходила цепь пса. Когда расстояние было определено, то уже находящиеся там и пришедшие мужчины начали раскапывать всю площадь. Копали днями и ночами, находя все больше и больше исписанных деревяшек. Работа шла около недели и к концу этого времени рабочих осталось всего трое, хотя, изначально, их было около двадцати. Многие не выдержали того, что находили неизвестные деревяшки с надписями там, где жил пес. Пугались, что это мог делать кто-то из леса, поэтому ночью было особенно страшно раскапывать все это. Мужчины обыскивали лес на признаки кого-то, кто мог там тайно жить, но когда поиски не приносили плодов, то картина начинала пугать еще сильнее. К концу работы лекарь и три оставшихся мужчины насчитали около сорока деревяшек, исписанных красками, мелом или углем. — Пап! Что было на тех деревяшках и что стало со Счастьем? — Когда лекарь собрал все найденное в большой мешок, то перед уходом велел закопать пса так глубоко, как только возможно. Привести землю в порядок и сделать вид, что ничего не произошло. Мистер Ким просидел в своем доме около месяца, разгребая деревяшки и расставляя те по местам. Пытался понять, какая за какой идет и надеялся, что к концу составит хоть что-то, что даст ответы. Но нет. Он не нашел ответов, как бы не пытался разобраться с этой головоломкой. Что же было на деревяшках? Об этом жители узнали только после смерти лекаря. Мужчина не выходил из дома около месяца, никто не знал, питался тот или нет, спал или нет. Просто молчал и пытался найти ответы. Моя мама и еще пару женщин с мужчинами пришли к дому лекаря, сломали хлипкую дверь, и когда та отворилась, в нос сразу же ударил затхлый запах. Мужчины сразу же вынесли труп Мистера Кима из дома, а женщины принялись проветривать помещение. Одна лишь мама прошла в глубь дома и нашла комнату, где проводилась вся работа. Дальше, с ее рассказа, когда она вошла в комнату, то увидела пол, уложенный этими самыми деревяшками, а рядом с ними конверт. На конверте была надпись: «Прочтите это после того, как изучете каждую деревяшку.» Мама так и сделала, она подошла к первой и, начав читать, не смогла остановиться. — Что там было? Что увидела бабушка? — Давай я просто скажу, что было написано на каждой деревяшке, а дальше продолжу рассказ? Чан увидел резкий кивок головой и усмехнулся. don't leave me here` — Coldsteeze «Я сижу тут уже такое количество лет. Боже, это невыносимо. Поскорее бы Хенджин пришел.» «О, Хенджин пошел сегодня к пруду! Я так рад его видеть!» «Я тоже рад тебя видеть, Счастье.» «Когда же ты придешь? Я так скучаю.» «Когда вчера я шел на пруд, то очень рад был тебя увидеть. Завтра принесу тебе вкусностей.» «Хенджин сегодня снова посетил меня вместе со своими друзьями. Я так хочу пойти с ними. Хочу погреться под теплым солнцем, поиграть в игры или искупаться.» «Как придет твое время, мы обязательно возьмем тебя с собой.» «Боже, осень такая холодная, а ветра безжалостные. Моя кожа очень мерзнет после дождей. Я чувствую, как сильно болит моя спина, но не могу ничего с этим поделать. Надеюсь, Хенджин пойдет за грибами и порадует меня своим присутствием». «Ты не сильно замерз? Я старался прийти так скоро, как только возможно.» «Как прогулка с друзьями?» «С ними невероятно весело, но общение с тобой — намного лучше.» «Вот Хенджин снова пришел, снова погладил меня и пошел к пруду кормить уточек.» «Я скоро вернусь, Счастье!» «Ах, эта зима… Мне так холодно… Я уже не чувствую лап, но сам не знаю, как продолжаю все это писать.» «Хенджин не приходит уже около месяца, как он там поживает? Боже, холода меня убивают. Мои лапы уже отмерзли, но пальцы продолжают двигаться.» «Скоро весна! Значит, Хенджин скоро зайдет ко мне вновь!» «Боже, эти весенние дожди… Я больше не могу поворачивать голову на одну сторону. Перестал чувствовать лапы. Спасибо, что руки еще двигаются. Зима побила их сильно, а весенний дождь лишь подморозил.» «Наконец-то май!» «Я снова увидел Хенджина! Он такой красивый. Я так скучал по нему и по его улыбке.» «Счастье, ты даже не представляешь, как красив ты.» «Меня, на самом деле, зовут Феликс. Счастье — это ваше подобранное имя для меня.» «Феликс… А тебе идет.» «Вот и июль пришел. Как же жарко.» «О, Хенджин снова идет на пруд! Скоро он поднесет мне вкусности. Самостоятельно я уже двигаться не могу.» «Боже, солнце вчера сильно припекло макушку, и я упал. Ударился головой о камень. Было очень больно.» «Хенджин такой веселый сегодня! Я так скучал!» «Феликс, как твои дела?» «Я очень устал, Джинни.» «Ты хочешь отдохнуть?» «Разреши мне уснуть, Джинни. Мое тело уже не двигается и только руки спасают, чтобы говорить с тобой. Моя голова очень сильно болит, а лап я не чувствую.» «Ты хочешь отдохнуть от этого мира?» «Я правда очень устал. Ты всегда меня радуешь, греешь своими объятиями, словами, улыбкой. Ты буквально держишь меня на этом свете, но я понимаю, что больше не протяну.» «Хорошо, Феликс. Хорошо, Счастье. Я отпускаю тебя. Я люблю тебя.» «И я люблю тебя, Хенджин.» «Вы такие наивные. Нашли эту деревяшку первой. Прямо там, где я умер.» — Пап, а как ты их запомнил? Прям каждую. — Мне очень нравится эта история, отчего я переслушивал и перечитывал их несколько раз. Да даже не несколько, а, наверное, больше десятка раз. — А… А что это все означало? — Как только мама прочла деревяшки, у нее было сотни вопросов в голове, но, к счастью, она вспомнила о письме, оставленном лекарем и раскрыла сие творение безумца. Письмо гласило: «Вот уже несколько дней…или недель, уж точно и не упомню, я сижу в своем доме и пытаюсь разобраться с тем, что мы нашли в лесу. Эти деревяшки… Эти чертовы надписи сводят меня с ума. Кто мог написать их? Почему то, что писало это, говорило то о лапах, то о руках? Почему оно упоминало и человека, и животное в одном предложении? Я знаю Хенджина, и я понял, что тут говорится только об одном Хенджине. Других в нашей деревне нет. Я позвал этого парня к себе, и когда он сказал, что не писал ничего подобного, то мы вместе начали разбираться в этом деле. Моя голова уже не соображала достаточно хорошо, но спасибо молодому юноше, что помог мне в этом. Он жил у меня пару дней и ушел только после того, как выдвинул единственную теорию, пришедшую ему в голову. Эта теория мне понравилась, и я стал разбираться в ней. Какова же была теория? Феликс, тобишь Счастье — был и человеком, и животным, но сам этого не осознавал. Он знал, что у него есть лапы, есть собачье тело, но отчего-то считал, что оно ему не принадлежит. Он просто знал, что у него есть тело животного, но не считал его своим. В теле собаки он проводил намного больше времени, отчего отчетливо запоминал все детали мира и самого Хенджина. Ночью, по всей видимости, человеческое нутро вылезало наружу, и Феликс писал записки. Но почему казалось, что он с кем-то переписывается? В большей и единственной вероятности — юноша не помнил, как каждую ночь просыпался человеком. Новый день был для него новой жизнью. Когда он видел свою же записку, то не знал, что писал ее для Хенджина. Думал, что кто-то другой оставлял деревяшки и считал Хенджина его самого, отчего начал отвечать на сообщения. Каждый день в его голове были воспоминания о ребятах, холоде, жаре, боли и Хенджине, но он не осознавал, что это были воспоминания собаки. Он просто помнил и даже не задумывался, откуда такие яркие картинки в голове. А каждую ночь записывал свои переживания и воспоминания на дерево. Когда переживаний не было, то, проснувшись человеком, он находил зарытые в земле деревяшки и отвечал на них неизвестному. По сути, Феликс вел переписку сам с собой, не осознавая всего происходящего. Хенджин просто оказался подходящим обстоятельством, которое можно было описать. Феликс сам себя проводил в тот мир, но он знал, не думал, а именно знал, что его провожает некий Хенджин. Каждые три дня в этом существе сливались две личности, отвечающие за: собаку, первую личность, описывающую переживания, и вторую личность, отвечающую за Хенджина. Но если посмотреть глубже, личностей было столько же, сколько и самих деревяшек, ведь юноша не помнил ни один из проведенных дней в человеческом теле. Эта теория не подтверждена, да и вряд ли такую можно подтвердить, но это единственное, что мы с Хван Хенджином смогли составить. Что касаемо последней деревяшки: видимо, оно осознало, что кто-то найдет записки и его тело, поэтому закопало вещь прямо под собой. Но об этом оно думало, находясь в человеческом сознании, когда же наступило утро, и оно снова стало животным, то пес просто закопал вещицу по своим физиологическим животным инстинктам. Думаю, эта история навсегда останется загадкой для каждого, кто о ней узнает, ее никогда и никто не сможет понять или разгадать. Возможно, смог бы сам Феликс или Счастье, но уже, увы, не в этой жизни.» — Пап…я ничего не понял, честно признаться. Слишком много вопросов… — Да… Почему я и говорил, что в историю поверит не каждый, да и вообще, в принципе, никто. Это загадка нашей деревни, ставшая байкой или сказкой для детей. Нам можно ее просто послушать, но я не представляю чувства тех, кто жил в те времена, и эта история происходила у них под боком. — А что стало с Хен… Хван… — Ах, Хенджина никто больше и не видел. Когда лекаря нашли и узнали, что тот связывался с Хенджином, то сразу ринулись к дому парня, но ни мать, ни отец, ни кто-либо другой не смог найти молодого человека. Возможно, о его месте нахождения знал лекарь или Феликс, но, увы, юношу так и не смогли найти. Даже каких-то останков спустя много лет. Он просто ушел, не взяв вещи и не оставив весточку. История поразила деревню, отчего жители решили поставить здесь столик, чтобы приходить, садиться на камень и выговариваться лесу, как делал это Счастье. Поставили памятник дворняжке, ведь считали его чем-то из мира сего. Боялись, но восхищались тем, что это произошло именно в их деревне и именно с их жизнями, а также оставили цепь, сдерживающую Счастье каждый день. — А почему, когда с собачки пытались снять цепь, то она не давалась? — Честно, этого лекарь не написал, но я думаю, что Феликсу понравилось говорить с Хенджином и поддерживать незнакомца, поэтому он не хотел покидать его. Да, пес этого не помнил, но, возможно, бессознательно чувствовал, что не нужно срываться с цепи и убегать. Как и говорилось ранее: Счастье, тобишь Феликс или Феликс, тобишь Счастье — стало самой большой загадкой деревни, дающей красивую, но такую запутанную и необъяснимую историю.