Небожественное чудо

Люцифер снова проверил телефон. И вылил в бокал все, что оставалось в бутылке. Это совсем никуда не годилось, подумал он. Каин игнорировал его звонки и сообщения. Каин вообще игнорировал его, Люцифера, Короля Ада и заодно прекраснейшего из ангелов. И делал это с самого начала, с самого своего первого появления в участке. И продолжал делать сейчас. Что-то, конечно, дрогнуло в голубых глазах Каина, когда Люцифер расторг с ним сделку. Ну как расторг — взял тайм-аут, решив поразмыслить над сложной Каиновой проблемой в одиночку, без самого Каина. Или пусть даже с Каином, только иначе. Он же чувствовал — разгадка Проклятия была так близка, и Каину нужно было просто подождать. Но нет. Вместо того чтобы спокойно ходить на работу и ловить преступников, — а также ловить на себе восхищенные взгляды коллег — тот завел настоящий служебный роман! О возмутительной интрижке лейтенанта Пирса и детектива Декер почти мгновенно узнал весь участок. И он, Люцифер, тоже узнал. И сразу подумал: удивительно, как Каину вообще удавалось скрывать, кто он такой на самом деле. Да еще в течение тысячелетий. — Какого черта, Люцифер? Двери лифта распахнулись, и виновник этого неудачного дня и еще более неудачного вечера стоял перед ним. — Я звонил тебе, — заметил Люцифер. — И оставил несколько сообщений. — У меня много работы, — заявил Пирс. — Очень много. И личная жизнь. — Которая не очень-то ладится, правда? — Тебя это не касается. Пирс многозначительно сдвинул брови. И даже скрестил руки на груди, правда это совсем не впечатлило Люцифера. В смысле, Люцифера всегда впечатляли и эти руки, и бицепсы, и раскачанные дельты, и вообще вся фигура нового лейтенанта. Но чем более суровый вид принимал Пирс, тем сильнее Люциферу хотелось откупорить новую бутылку бурбона и посоветовать лейтенанту расслабиться. — Касается. Детектив — мой лучший друг. — Ревнуешь? — Нет, — быстро сказал Люцифер. — А может, и ревную. Просто раньше чувство ревности было мне совершенно незнакомо. И дело не в этом, Каин. Видишь ли, Хлоя недовольна вашими с ней отношениями. Пирс округлил глаза. — Хлоя пожаловалась тебе? — Разумеется, нет! Люцифер вздохнул. Все началось с того, что утром к нему подошла мисс Лопес и утянула его в лабораторию. И с самым заговорщическим видом сообщила, что Хлоя и Маркус почти не делят постель. Как деликатно выразилась мисс Лопес, они слишком разные. «Так ему и надо», — бросил тогда Люцифер. Чем очень удивил мисс Лопес. Сперва он обрадовался. Именно этого Каин и заслуживал: расплаты за свой скоропостижный служебный роман. Но потом Люцифер решил, что этого совершенно точно не заслуживает Хлоя. И весь день пытался понять, почему от Пирса в постели нет никакого толка. Он представил того обнаженным — Люцифер легко раздевал людей глазами, а уж проделать это с Каином, который как нарочно носил футболки на два размера меньше, было проще простого. И все равно ничего не понял. Конечно, Пирс ничего подобного не замечал, но в участке на него засматривалась добрая половина всех копов — причем обоего пола — и каждый из них нашел бы, чем заняться со своим обнаженным лейтенантом, получив того в личное пользование. И если это не вышло у Хлои, стало быть, проблема была в самом Каине. — Не важно, как я об этом узнал, — грустно произнес Люцифер. — Но теперь беспокоюсь за своего уважаемого Детектива. — Тогда просто не лезь в постель своего уважаемого Детектива, и все будет отлично. — Я желаю Хлое обрести страстного любовника, который будет удовлетворять все ее желания, а не скучного лейтенанта, женатого на работе. Который еще на прошлой неделе был девственником и теперь из-за своей катастрофической неопытности не может понять, что нужно партнеру. То есть, партнерше. — Я не был девственником на прошлой неделе! — Правда? — удивился Люцифер. — А я так хотел поздравить тебя с первым сексом в твоей бессмертной жизни. Потому что у лейтенанта Пирса так много работы и ему не до этого, верно? Когда ты только появился в участке, я сразу понял, что у тебя давно никого не было. И ты даже не стал это отрицать. Каин нахмурился еще сильнее, и Люцифер понял: удар попал в цель. — Скажи, в постели с партнером ты тоже вспоминаешь все способы, которыми пытался лишить себя жизни? — Люцифер! — Значит, ты не стараешься. Тебе неинтересно пробовать новое. Ты слышал что-нибудь об оральном сексе? О прелюдии? О ласках? О том, как быть нежным. О том, как зажечь любовника, если он устал? То есть, она устала, — поправился Люцифер. — Или миссионерская позиция в спальне с выключенным светом — это твой максимум? Ну так что, Каин? Сперва Каин ничего не отвечал. Потом вдруг покачал головой. И неожиданно рассмеялся. — Я живу на этой Земле уже несколько тысячелетий. И миссионерская позиция в комнате с выключенным светом — последнее, что бы я стал предлагать партнеру, в смысле, партнерше, если только это не будет его желание. То есть, ее желание. Между прочим, я знаю множество способов, как разнообразить эту миссионерскую позицию. Но если мой партнер пожелает, чтобы я просто составил ему, то есть ей, компанию в постели, и не отвечает ни на одно мое движение, я не стану ее касаться. Быть может, ей нужно время. — Жалкие оправдания! Может, из-за твоего Проклятия у тебя просто не… — … из-за моего Проклятия я намного выносливей, чем обычный человек, — ввернул Каин. — Вернее, благодаря ему. Я действительно быстро восстанавливаюсь. Люцифер уже открыл рот — и осекся. Он ведь, если честно, никогда не думал о Каине с такой стороны. Вот о том, что без ужасных футболок и скучных джинсов Каину было бы лучше, он думал часто. А про такие побочные эффекты Проклятия — нет. — Обычно мне приходится это скрывать, — в голосе Каина послышалось самодовольство. — Свои истинные возможности. И в отличии от тебя, я всегда осторожен. Девяносто два партнера за четыре недели — это не мой стиль. — Завидуешь? — Просто я не трахаю все, что шевелится. И я стал щепетилен в выборе тех, с кем делить ложе. — В смысле, ты потратил тысячу лет, чтобы найти себе секс на одну ночь? А потом снова начал процесс тщательного отбора? Не все могут соответствовать высоким требованиям лейтенанта Пирса, верно? И самая красивая девушка — слабое подобие его мощной правой руки? — За свою жизнь я перепробовал все. Представь себе, я даже участвовал в оргиях. Люцифер присвистнул. — За это надо выпить, — сказал он. Отыскал непочатую бутылку «Олд Форестер» и поставил на стойку бара два чистых стакана. Разлил бурбон по стаканам, салютовал Каину и произнес. — Спасибо, что сообщил мне этот важный факт своей биографии. Каин хмыкнул. Но от бурбона отказываться не стал. — Знаешь, чем хороши оргии? — продолжил Люцифер. — Там так много участников, что никто не заметит, если ты вообще ничего не делаешь. — Я был на тот самом Каштановом банкете, который Чезаре Борджиа дал в Апостольском Дворце, — с гордостью сказал Каин, а голубые глаза его сверкнули. — В тысяча пятьсот первом году. Наверно, ты слышал об этом празднестве. Оно вошло в историю. Люцифер отвел взгляд в сторону. Переварить эту информацию было намного проще, рассматривая свою коллекцию виски. Конечно, он слышал об этом фантастическом пире с участием Римского папы и духовенства — а также и о пятидесяти куртизанках, развлекавших гостей. Но если раньше он немного жалел, что не смог вовремя выбраться из Ада, то теперь он знал, что потерял. Потому что представить Каина на том пиру оказалось слишком легко. Обнаженного Каина, сжимающего в объятиях веселую, смеющуюся и такую же обнаженную куртизанку. Обнаженного Каина, не думающего ни о смерти, ни о проклятиях, с его невозможными широкими плечами, с великолепными мышцами, играющими под загоревшей кожей, и с членом впечатляющего размера, и с его не менее впечатляющей выносливостью. Он покачал головой, отгоняя морок. Получилось так себе. Настоящий Каин никуда не делся, и ничем не отличался от Каина из его воображения. Вот только сдаваться — и признавать, что он не разглядел в Каине что-то большее чем занудный лейтенант — Люцифер не собирался. — И что на этом празднике потерял ты? Решил разбавить общее веселье своим мрачным и суровым видом? Или ты подумал, что яд Лукреции Борджиа все-таки отправит тебя на тот свет? Каин вернул пустой стакан на стойку. И улыбнулся. — Представь себе, я тоже не грустил на том празднике. Но ты угадал. Меня вправду попытались отравить, причем даже два раза. Во-первых, потому что Папа распорядился выдать награду золотом тому, кто удовлетворит больше куртизанок. Догадываешься, кто получил приз и кому позавидовали остальные мужчины? А во-вторых, та самая Лукреция… — … ты не уделил даме должного внимания? Каин виновато развел руками. Конечно, Люцифер хотел съязвить в ответ. Добавить, что брать надо качеством, а не количеством. Сказать еще какую-нибудь колкость. И не смог. И просто промолчал, а пока Каин смотрел себе под ноги, Люцифер смотрел на него. И снова напоминал себе, что перед ним скучный лейтенант Маркус Пирс, большой любитель правил, совещаний и целибата. А вовсе не тот Каин из тысячи пятьсот первого года на пиру у Борджиа. — Пятьдесят куртизанок, — равнодушно пожал плечами Люцифер. — Ты что-нибудь слышал о Мессалине, жене императора Клавдия? Каин оживился. — Слышал. Но во времена Калигулы и Клавдия я предпочитал жить в Лондиниуме, — заметил он. — В Рим я вернулся позже. Так что, невероятный темперамент Мессалины — это правда? Говорят, она переспала с половиной Рима. Люцифер хмыкнул. — А еще она могла обессилить любого мужчину. Но в ту ночь, которую мы провели вместе, Мессалине не нужна была половина Рима. — Дьявола хватило только на одну ночь? — К сожалению, мне пришлось вернуться в Ад, — вздохнул Люцифер. — Не надо оправдываться, — ввернул Каин. — А то можно подумать, что в Аду ты от нее и прятался. Между прочим, у меня были отношения с одной требовательной женщиной. Я тогда жил в Египте. Искал работу поинтересней и хотел стать телохранителем их царицы. Мне повезло. Причем я получил не только работу. Как назло, на губах Каина заиграла мечтательная, расслабленная улыбка. Будто сейчас он вспоминал что-то приятное, и Люцифер уже понял, что именно. — А потом оказалось, что царица убивает каждого мужчину, с которым провела ночь. — Приятный бонус? — Совсем нет, — Каин покачал головой. — Я действительно этого не ожидал. Поверь, в постели с ней я никогда не искал смерти. Но чтобы она не делала, я всегда возвращался к ней, и мы снова прекрасно проводили время. В отличие от остальных мужчин, которые ее окружали, я ничего не боялся. Кажется, ее это заводило. Люцифер помедлил. Каин в самом деле ничего не боялся. Ни Бога, ни Аменадиэля, ни демонов из Ада. Не боялся он и дьявола. И на него, дьявола, это тоже действовало. Примерно как на Клеопатру. — А когда ты совсем надоел свой царице, тебя просто выгнали из дворца? — Нет, мы расстались мирно, — ответил Каин. — У нее появился другой мужчина, и я решил, что мне пора возвращаться в Рим. — И ты отказался от тройничка с Клеопатрой и Юлием Цезарем? — Я всегда старался держаться подальше от большой политики. — В постели необязательно о ней говорить, — наставительно заметил Люцифер. — Даже если спишь с кем-то, кто потом будет править Империей. — Ты его знал? — удивился Каин. — Я был в Вифинии, когда ко двору царя Никомеда прибыл молодой посол из Рима. В ответ Каин пожал плечами. — Нет, я слышал, как в центурии Цезаря часто называли «муж всех жен и жена всех мужей», и про этот скандал с Никомедом, но я понятия не имел, что вы с ним… Каин не договорил. Он покрутил бокал в руке, допил все что там оставалось и сам плеснул себе еще бурбона. И самое главное, он отвел взгляд от него, Люцифера. И вообще, кажется, начал превращаться в серьезного и лишенного всякой радости лейтенанта Пирса. И это совсем, совсем не устраивало Люцифера. Но еще больше его тревожила пришедшая в голову неожиданная мысль. — У тебя прежде не было опыта с мужчинами? Каин чуть поднял бровь. — Это никогда не имело значения. Я спал с людьми обоего пола, Люцифер. — С людьми, — повторил вслед за ним Люцифер. — С людьми. Вот в чем было дело с самого начала, решил он. Каин даже не рассматривал для себя такую возможность. Даже не думал про это! — А с ангелами? — Сватаешь мне своего брата? — удивился Каин. — Извини, Аменадиэль не в моем вкусе. — Причем тут Аменадиэль! Каин открыл рот — и осекся. И теперь они стояли и смотрели друг на друга. Вернее он, Люцифер, смотрел на Каина. — И правда. Ни при чем, — вдруг согласился тот. И совсем уж неожиданно сделал шаг вперед. Объятие было легким и осторожным, будто Каин сейчас держал в руках не его самого, не дьявола, которому невозможно причинить боль и который до сих пор ощущал съедающий кожу адский огонь, а что-то хрупкое и почти бестелесное, какое-то сокровище, сотканное из облаков и звездных искр, что нужно беречь и хранить. И Каинов поцелуй тоже был нежным, но ничуть не робким. И горячим. И ничем не был он похож на тот первый их поцелуй, ненастоящий, на таком же ненастоящем празднике, когда они играли в ненастоящую семью, когда он, Люцифер, все пытался разгадать Каина. Когда он так злился на собственное бессилие, и делал одну ошибку за другой, и не мог понять, что за сила тянет его к Каину, а теперь все наконец понимал. И чувствовал, и слышал, и видел, и узнавал заново — всю красоту только что сотворенного мира, каким его помнил юный еще сын Адама и Евы. И теперь будто над ним самим мерцали звезды и сиял Млечный путь в ночной вышине, и это его будило оранжевое солнце на рассвете, его босых ног касался мягкий песок в излучине реки, и его влекло за собой журчание водопадов, и манила тропа, бегущая высоко по холмам, и будоражил запах костра и аромат диких лесных трав. И всего этого было много больше, чем он мог ожидать от лейтенанта Пирса и одновременно Первого убийцы, поэтому нужно было или оттолкнуть Каина, выпроводить вон и раз и навсегда забыть, что они вообще встретились. Или ответить. И Люцифер ответил. Он тоже стал облаком, мягким и нежным, и облако это теперь обнимало и укутывало собой старшего сына Адама и Евы. Он стал пламенем, но пламя это не опаляло, а согревало Каина. Он стал каждой звездой на небе, каждым созвездием во Млечном пути и стал тысячью солнц, и мгновенно вспомнил, как сам творил эти звезды в начале времен, и ему показалось, что было это вчера. И едва он вспомнил об этом, как он смог пролететь кометой над Землей, пролиться дождем над пустыней и взрастить леса, и водопадом упасть в горный ручей, и выйти из этого ручья на каменистый берег, и наконец стать тем, кем он всегда хотел быть. И теперь он будто шел рядом с юным Каином, поднимался с ним ввысь по тропе и вместе с ним любовался озерами и вдыхал тонкие запахи цветов, а потом… … а потом все исчезло. — Твой телефон звонит, — услышал Люцифер. — Что? — На столике, — сообщил требовательный, знакомый и одновременно незнакомый голос. — Что-нибудь случилось? Добравшись до телефона, Люцифер сразу сбросил звонок: разговаривать с Аменадиэлем не было ни малейшего желания. Это как если бы ему звонили прямо из Серебряного Города. С лекцией и поучениями. И подробно бы объясняли ему все опасности интрижки на одну ночь, да еще и с Первым убийцей. И как эта интрижка ломает все великие божественные планы. Еще как ломает, подумал Люцифер. Глянул в сторону Каина: тот уже успел почти полностью превратиться в лейтенанта Пирса. Стоял у окна и будто всматривался вдаль. В ревущий шумный город. Где можно было спрятаться еще на тысячелетие и никогда не повстречаться с дьяволом. И с самим собой тоже. — Каин, — позвал Люцифер. И тут же поправился. — Маркус? Каин повернулся: на его лице застыло искреннее удивление. — Не знаю насчет твоих похождений в Древнем Риме и Флоренции, но целоваться ты умеешь. — Я умею не только целоваться, — улыбнулся Каин. Улыбнулся так, как никогда и никому не улыбался лейтенант Пирс. А когда он еще и облизнул губы, стало очень жарко. И в пентхаусе, и во всем Лос-Анджелесе, и на всей земле, и на солнце, и особенно у него, Люцифера, внизу живота. Потому что сейчас у него там стояло, стояло колом, стояло на Каина, стояло так, как давно не стояло ни на кого, а сам Каин — несносный Каин с его невозможными бицепсами и синими глазами — как назло, все еще был одет. — А в тебе и вправду нет страха. — Меня проклял Бог, — Каин пожал плечами. — Чего мне теперь бояться? Меня тоже проклял Бог, хотел добавить Люцифер. И не успел: Каин выпрямился, а лицо его будто посветлело. И теперь Люцифер на мгновение увидел в нем другого Каина, юного и не ведавшего горя, темноволосого, любопытного, который вглядывался в звездное небо над древней Месопотамией и гадал, куда его приведет жизнь, и какие еще чудеса в ней случатся, и не знал, что вместо чудес случится беда. — Странно, что мы с тобой не встретились раньше, — заметил Люцифер. — И правда. Каин все еще улыбался ему, дьяволу, и внимательно его разглядывал. Конечно, Люцифер привык. Привык, что его — очаровательного и сногсшибательного мистера Морнингстара — всегда раздевают глазами. Привык раздевать глазами сам: женщин, мужчин. В этом не было ничего нового. И все же Каин смотрел на него так, как смотрел каждый — и никто. — Эту ужасную футболку необходимо уничтожить. Каин поднял бровь. — Ну или хотя бы снять с тебя. — Ладно. Ждать его Каин не стал. Просто стянул с себя футболку и бросил на стойку бара. И теперь, обнаженный наполовину, Каин был подобен античной скульптуре, и Люцифер не мог оторвать от него глаз, и не мог перестать думать о том, какова будет эта античная скульптура наощупь, насколько тверды эти великолепные, точеные мышцы, и насколько твердым окажется все остальное в Каине. Он провел пальцами по груди Каина — осторожно, самыми кончиками — и тот вздрогнул. И разочарованно выдохнул, когда Люцифер отдернул ладонь. — Теперь джинсы, — потребовал Люцифер. — Кстати, они тебе не идут. Где ты вообще нашел такое старье? — У нас разные вкусы, — возразил Каин. — Не все любят выпендреж. — Дело не в этом. Вот эти на тебе висят. И все равно ничего не скрывают. Я же вижу, что ты хочешь меня. Каин рассмеялся. И вздернул подбородок: вот он, гордый сын Адама и Евы. Знающий, как он красив и как горяч. — Ты очень хочешь меня, — добавил Люцифер. — Ты тоже. Да, подумал Люцифер. И давно. Целоваться и одновременно раздевать друг друга было непросто. Ему хотелось рассмотреть в Каине все, и всем полюбоваться, и всем восхититься — разворотом плеч и буграми мышц, перекатывающихся под кожей, мягкостью губ и каменным стояком. Очень большим впечатляющим каменным стояком. И все расцеловать. И Каин отвечал тем же — разглядывал и восхищался, и целовал, и первым упал перед ним на колени, и провел языком по его члену, и вобрал в рот его во всю длину, и принялся отсасывать, выпускать изо рта, и отсасывать снова, и можно было опереться на эти великолепные плечи и просто принять эту ласку, и почувствовать тепло чужих ладоней у себя на бедрах. А потом нужно было немедленно вернуть эту же ласку Каину, и тоже вобрать его член в рот, и провести языком по каждой темной вене, и коснуться головки, и заставить Каина вздрагивать и стонать от удовольствия, и просить, и умолять, и наконец позволить ему кончить, и почувствовать его терпкий соленый вкус у себя на губах. На мгновение Каин даже прислонился к стене. И сомкнул веки. — Эй, лейтенант? Уложить вас в кроватку? Я поставлю будильник на семь, хорошо? Чтобы вы успели на планерку. — Еще чего, — Каин немедленно открыл глаза. Выпрямился. — У меня совсем другие планы на эту ночь. — Неужели? Высокий, статный, покрытый испариной — он стоял совсем близко, и все его тело источало силу и небывалое тепло. А еще Каин — не лейтенант Пирс, а Каин — ничего не стыдился. Вообще ничего. Если бы он, Люцифер, знал об этом раньше! — Я же говорил, что быстро восстанавливаюсь, — с гордостью заметил Каин. И многозначительно глянул вниз. Люцифер сделал то же самое: там, если уж честно, было на что посмотреть. И хотелось снова обхватить этот член губами, снова довести Каина до исступления, а потом уложить его на спину и долго насаживаться него сверху, и посмотреть, как Каин будет извиваться под ним. И одновременно хотелось, чтобы Каин снова обнимал его так, как обнимают бестелесное хрупкое сокровище, и смотрел на него так, как давно — или никогда — никто не смотрел на дьявола, и чтобы Каин вообще был с ним. В эту ночь. И в следующую тоже… — Пойдем, — сказал Люцифер. Взял Каина за руку и просто повел за собой. А в спальне добавил: — Мы с тобой и так потеряли много времени. Так что можешь не сдерживать себя. Ты не сделаешь мне больно. В голубых глазах что-то дрогнуло. — Я не люблю делать больно. Теперь Люцифер не знал, что ему отвечать. Потому что за тринадцать миллиардов лет все, с кем он делил постель, считали это преимуществом. Что ему не бывает больно. Что с ним можно делать что угодно. Что можно вообще ни о чем не думать. Не думать о нем, и думать только о себе, о своих ощущениях и о своем удовольствии, потому что все остальное за тебя сделает дьявол, для этого он и существует на белом свете: проклятый, отвратительный и одновременно безумно красивый. Само воплощение греха и похоти. — Я помню, кто я такой. Поверь, я никогда не забывал. Но мне нравится, когда со мной получают удовольствие, — признался Каин. — Когда со мной хорошо. — С тобой хорошо, — ответил Люцифер. — Ты даже не представляешь, как с тобой хорошо. Каин улыбнулся. Распростерся перед ним на спине и раскинул руки в стороны. И добавил: — Покажи мне. — Тогда просто будь собой. И не стесняйся своей силы. — Ладно, — согласился Каин. — Ты тоже. *** Когда Люцифер открыл глаза, за окном как раз светало. Каин спал рядом, устроив голову на его плече и обняв за талию. Как будто это была не первая их ночь вместе, и не этой самой ночью Каин изо всех сил доказывал, что не боится дьявола. Будто они всегда так просыпались: как минимум, последнюю тысячу лет. Будто на Земле существовал один единственный человек, который всегда был бы рад его видеть. И, наверно, согласился бы его ждать: даже из Ада. Особенно из Ада. Мысль была дикой. Ошеломляющей. Безумной. Высвободившись из объятий и осторожно подложив подушку под голову Каина, Люцифер выбрался из постели. Ушел варить кофе и долго наблюдал, как в джезве бурлит вода. И думал, что ни прощения от Отца, ни божественного чуда в его жизни больше не будет. Будет другое чудо: их собственное. Может быть. Если Каин вообще останется с ним. Если в Серебряном Городе их обоих не проклянут заново. В спальню Люцифер вернулся с небольшим подносом и двумя крошечными чашечками. На мгновение задержался на пороге, вдыхая тонкий аромат кофе, который сейчас так здорово мешался с запахом секса. С запахом Каина, с запахом самого Люцифера. С запахом дома, которого никогда не было ни у него, ни у Первого убийцы. Каин чуть пошевелился, растер глаза рукой и приподнялся на локтях. Лицо его светилось каким-то необычным спокойствием, а на губах играла озорная, лукавая улыбка. И Люцифер не смог удержаться: склонился над ним и коснулся его губ своими. И успел подумать, что будет желать его вечно. — Доброе утро, — прошептал он. Кофе они выпили молча. Каин все также улыбался, иногда поглядывая на Люцифера: словно не решался что-то сказать. Пару раз его лоб пересекала морщинка, и он чуть хмурился, а потом его взгляд снова светлел. Люцифер нашелся первым. — Знаешь, я не умею врать. Просто не могу. А если бы мог, все равно бы не стал… — Да, — кивнул Каин. Чуть сгорбился и весь посерьезнел. — У Хлои выходной сегодня. Я заеду к ней домой. И все объясню. — Я тоже. Они помолчали. Каин смотрел куда-то в сторону: вид у него был виноватый. — До сих пор не понимаю, что на меня нашло. Люцифер вернул чашечку на поднос. Бросил взгляд на Печать, черневшую на предплечье Каина. — Наверно, так и было задумано, — ответил Люцифер. — Проклятие, которое ты вечно носишь на себе, должно было притянуть тебя к божественному чуду. — Хорошо. А дальше? Люцифер покачал головой — он не знал. И не смел предполагать, и не хотел: когда он думал об этом, перед ним все будто расплывалось. Словно в этом случае будущего вообще не было. Зато была катастрофа. И Ад. Навеки. Будто у дьявола может быть иначе. — Люцифер, — позвал его Каин. — Люцифер, посмотри на меня, пожалуйста. Он поднял голову: синева ослепляла, а в сердце вдруг стало тепло. — Знаешь, на самом деле это не важно, — сказал Каин. — Теперь точно не важно. Люцифер кивнул. И все-таки тихо спросил: — Что я для тебя? — Свет. Каин улыбался ему, широко и солнечно, и на мгновение Люциферу показалось, что в мире больше нет Ада. И что такой мир можно придумать, и можно построить тоже: мир, где есть только свет и любовь, а Ада не существует, потому что он не нужен. — Каин, — начал Люцифер. И покачал головой. — Прости. Маркус… — Знаешь, ты можешь называть меня Каином тоже. Только не в участке и не при всех, хорошо? Когда мы вдвоем. — Ты уверен? Каин пожал плечами. — Мне нравится имя Маркус. Я сам его выбрал, и я редко был кем-то другим, а не Марком, Марко или Маркусом. Но ты произносишь мое настоящее имя так, что оно больше не звучит, как ругательство. Или как проклятие. Потому что оно и есть Проклятие. В смысле, было. — Если так…. Люцифер не решил произнести вслух того, что было у него в мыслях. Каин сделал это сам. — Да. Свою часть сделки ты выполнил. Мне больше не хочется умирать, и никогда не захочется. Наверно, это тоже чудо. Просто не божественное, а какое-то другое. Дьявольское, например. — Дьявольское. В ответ Каин снова улыбнулся. — И это чудо точно не последнее.