Миябе

Чуя был чёртовым импульсивным ублюдком. Поэтому Аими в очередной раз укутывает шею в шарф, а руки прячет за тканью свитеров, худи, водолазок и блузок. Благо, современная мода предоставляет огромный выбор всевозможной одежды. Миябэ потирает следы пальцев на коже, натягивает повыше гольфы и молится всем богам, чтобы псы мафии не узнали очертания пальцев в синяках на ногах. Хотя на что девушка надеется — если приглядеться, то по отметинам можно снимать отпечатки, а по укусам — угадать форму зубов и представить себе прикус. Аими вздыхает — Гин тихо смеётся, остригая длинные волосы. — Не жалеешь? — Интересуется Акугатава, — мы срезали больше половины. Миябэ рассматривает новую причёску в миниатюрном зеркале, которое было слегка испачкано пудрой. Зачем она носит с собой пудру не очень-то ясно, потому что после каждого задания девушка спешит в душ, чтобы смыть чёртову кровь, пот и грязь. Аими цокает языком, треплет локоны и усмехается: — Лучше так, чем совсем без волос, — Миябэ вздыхает, — он их выдёргивает во время… Её подруга затыкает ей рот ладонью, фыркает и отвечает: — Подробности знать не хочу. Аими пожимает плечами, сбрасывает руку с губ и издевательски тянет: — Зря, — Миябэ шкодливо ухмыляется, — я могу показать, какой у него… Гин демонстративно затыкает уши, а эспер смеётся, едва не падая со стула. Уходит Аими из квартиры Акугатавы далеко за полночь, когда ночь окутывает город. Издалека слышны выстрелы, видимо, кто-то из псов ведёт охоту. Но Миябэ плевать — у неё сегодня выходной. Вставляя ключ в замочную скважину, девушка думает о том, что всё вокруг будто бы затихает в ожидании чего-то. Обычно в природе всё останавливается, когда рядом хищник. Но они же не в лесу, а рядом не бродят дикие пумы, готовые разорвать тебе глотку. Раз. Два. Открыто. Стоп, Аими точно помнит, что закрывала дверь на три оборота. В природе дикие пумы — в городе бешеные псы. Чуя прибивает её к стене одной рукой, сжимая горло так сильно, что Миябэ невольно удивляется. Такой коротышка, а сколько энергии. Накахара щурит глаза, что-то шипит явно нецензурное и всё же её отпускает. Девушка невольно падает на колени, хватая ртом воздух. Шарф спадает с плеч, издевательски сваливаясь неподалёку от её кистей. Аими должна возмутиться. Что и делает в следующий момент, потому что чувство самосохранения к ней так и не приходит ни с возрастом, ни с опытом: — Ты ебанько? — Рычит Миябэ, — тебе бог на что послал язык? Отлизывать мне? Парень фыркает, садится на корточки рядом с девушкой и издевательски гладит её по голове, подцепляя короткие пряди: — Встречный вопрос: тебе рот дан только для того, чтобы мне отсасывать? Аими шипит, пытается встать и падает обратно на колени, потому что ноги продолжают трястись. По правде говоря, она вся трясётся не то от шока, не то от неожиданности, не то от испуга. Последнюю причину Миябэ в упор не хочет признавать. Потому что у Чуи кишка тонка задушить её наконец, правда же? Правда? Но девушка не привыкла себя обманывать, поэтому лишь качает головой, вторя своим мыслям — не тонка. Просто Аими ещё не достала его настолько, что чаша весов перевесила не в её пользу. Накахара некоторое время наблюдает за её попытками встать и, сочтя их жалкими, подхватывает Миябэ на руки, унося в сторону ванной комнаты. Девушка колеблется: надо ли ей уточнить на кой чёрт он её туда несёт? — Если решил меня утопить, — наконец нарушает молчание Аими, — то хоть скажи за что. Парень хмыкает, в несколько движений снимает с Миябэ одежду и аккуратно кладёт девушку в купальню. Вода оказывается тёплой, достаточно приятной, но всё равно Аими покрывается мурашками. Чуя опускается вслед за ней, располагаясь за спиной и протискивая ноги между бортами и Миябэ. Некоторое время тишину нарушает лишь журчание воды из крана — Накахара без слов подливает немного горячей. — Знаешь, — начинает парень, — ванна могла быть всё ещё нормальной температуры, если бы кое-кто соизволил написать хотя бы смс. Чуя пересчитывает пальцами выступающие рёбра чересчур медленно, нарочно задевая ногтями кожу: — Ну там например: «милый, буду дома поздно, встреть меня», — Накахара намеренно говорит противно-высоким голосом, — или ещё что-то в подобном духе. Но нет. Парень сжимает Аими сильнее, едва не ломая те самые рёбра: — Мы же слишком гордые, чтобы позволить своему парню знать о своём местоположении, — Чуя шипит это на самое ухо, — давай установим тебе на телефон слежку. Чтобы я знал каждый блядский бар, каждую квартиру и каждый переулок, в котором ты бываешь, потому что что твой рот, по-видимому, действительно создан только для того, чтобы сосать член, а пальцы — дрочить. Миябэ задыхается от возмущения, поворачивается, намереваясь залепить пощёчину, но в последний момент её ладонь перехватывают, зажимая в тиски. Накахара целует. Целует ей чёртову руку, как в каком-нибудь романтическом фильме. Аими тут же тает, словно мороженое в жару. Гнев моментально испаряется, стоит парню осторожно прикусить подушечку её пальца, аккуратно его облизывая. Миябэ задыхается теперь по другой причине. Вторая рука давит ей на спину, заставляя развернуться обратно. В поясницу однозначно упирается стояк, отчего девушка инстинктивно ёрзает, а уже потом — из желания подразнить. Чуя языком собирает капельки влаги с её плеча, оставляет засосы на затылке и шее и резко загоняет член по самые яйца. Аими шипит, дёргается и пытается соскочить, но её крепко держат на месте. Накахара быстро находит клитор, начиная круговые аккуратные движения, что идёт вразрез с грубым, болезненным темпом толчков. Миябэ дрожит, словно осиновый лист, практически вырывается из объятий, но вовремя вспоминает. У неё есть чёртов рот. — П-погоди, — девушка всё ещё пытается вырваться, — вода заходит во влагалище. Очень неприятно, если так проходят роды — то я вот-вот рожу. Чуя хмыкает и тянет её вперёд, заставляя встать на четвереньки. Прижимается торсом к оголённой спине, отчего Аими покрывается мурашками. Руки грубо обхватывают талию и бёдра, оставляя после себя красные отметины. — Русалку? И Накахара возобновляет толчки, тянется вперёд и кусает за выступающие позвонки. Пряди уже давно намокают от влаги и неприятно липнут к лицу, но Миябэ глубоко плевать. От тёплого пара, который исходит от воды, на лбу выступает пот. Девушка пытается поправить теперь уже короткие волосы, как вдруг слышит над самым ухом: — Какого чёрта? Парень пытается намотать пряди на кулак, но выходит скверно, отчего Аими слышит очередное ругательство. Чуя действует ещё жестче, вбиваясь с такой силой, что Миябэ теряется в ощущениях и забывает, как дышать. Накахара это замечает, опирается на одну руку, а второй ведёт от женской шеи до живота и обратно. Пальцы вновь сжимаются на горле, а девушка едва не теряет сознание от переполняющих её чувств. — Только попробуй, — шипит парень, — только попробуй, блять, отключиться. Аими хрипит — мужская рука давит сильнее. Чуя наваливается на неё, заставляя прогнуться в спине и изменить угол проникновения. Миябэ дёргается, сипло стонет и мелко дрожит всем телом, пока из неё выбивают последние остатки сознания. — Ты отстригла ебаные волосы, — Накахара, кажется, переходит на змеиный, — и даже не предупредила. Опять. Девушка хочет что-то ответить, но воздуха совсем нет, пока парень не отпускает её, давая возможность вдохнуть. Аими кашляет, чертыхается и едва не падает в воду, потому что локти предательски подгибаются. Чуя вновь хватается за шею, тянет вверх, заставляя навалиться всем весом на себя. Опять пытается зацепиться за короткие пряди и опять матерится, потому что не получается. Миябэ чувствует каждый саднящий укус на спине, каждый грубый толчок и каждое движение пальцев на клиторе. В ушах звенит, в глазах темно и воздуха в лёгким теперь нет по другой причине. Оргазм накрывает их обоих едва ли не одновременно. Накахара действует довольно резко, всё ещё ощущая злость в груди. Но всё же выдыхает, произнося: — Тебе идёт. Миябэ хрипло смеётся. И этот смех, надорванный и тихий, предназначен лишь для Чуи.