Show me how it's done

Чимин уверен, что у Чонгука нет недостатков. Он пытался найти какие-то, правда пытался, но каждый раз его мысли меняли курс с вероятности, что у Чонгука все же есть недостатки, на реальность того, что Чонгук безупречный, совершенный, потрясающий и много еще других прилагательных, описывающих то, насколько удивительным может быть человек. Если бы Чимину сказали записать все вещи, которые он любит в Чонгуке, ему бы и пятисот страниц не хватило бы. — Перестань доставать меня, хен, — ноет Чонгук, когда Чимин повисает на нем после практики, строя из себя обезьянку и, видимо, используя младшего в качестве дерева. Чонгук пытается отцепить наглые Чиминовы конечности от своей руки, но тот не поддается. Его решимость, как всегда, достойна восхищения. — Обними своего хена, — шепчет он Чонгуку на ухо, еле избегая пинка под зад, и надавливает на плечи Чонгука, повыше взбираясь на его спину. Он не в духе. Чимин может точно сказать, несмотря на то, что Чонгук десять раз угрожающим голосом настаивал на том, что «Он не хмурый». — Ты уверен? — Чимин наконец сдается и слезает с его спины, мягко похлопав по ней. Чонгук кивает, но Чимин все равно видит то, как Он стискивает челюсть, когда подходит к зеркалу, чтобы взять свою сумку. Дома Чонгук молча помогает готовить, тщательно нарезая лук и швыряя его в одну из многочисленных смесей Сокджина, и не произносит ни слова, когда все семеро садятся за стол. Чимин наблюдает за тем, как он поспешно запихивает рис в рот, как будто участвует в гонке, и ждет, пока он выдаст что-то странное, заставляя их смеяться до слез, но Чонгук остается тихим, сосредотачивая все свое внимание на еде. Он не из тех, кто будет говорить о своих переживаниях, Чимин понял это за годы, проведенные вместе. Даже раньше он всегда скрывал свои чувства и справлялся с ними в Одиночестве, не говоря никому. Наверное, если у Чонгука и есть недостаток, то это его неумение общаться, раскрываться. Чимин считает своим долгом разрушить эту неприступную крепость из эмоций младшего. Вечером, когда все мемберы уже разошлись, чтобы заняться своими типичными взрослыми делами, типа встреч с друзьями, непричастными к миру света и камер, Чонгук молча направляется к своей комнате. Чимин провожает его взглядом со своего места на диване. Из чонгуковой комнаты слышится пение, старший прислушивается, чтобы понять, какую песню тот поет, но может расслышать только одну строчку: «Пожалуйста, не смотри на меня, как на обычного мальчика, потерянного в мечтаниях». Старший слышит звук открывшейся входной двери и застенчиво улыбается застывшему в проеме Тэхену. — Где Чонгук? — спрашивает тот, снимая обувь и швыряя рюкзак куда-то в угол. Чимин жестом указывает на дверь, и Тэхен понимающе кивает. — Страдает в одиночестве, да? — старший на это мягко улыбается. — Я собираюсь прервать его, — он встает, разглаживая складки на своем спортивном костюме, и проходит мимо Тэхена, направляясь в комнату Чонгука. — Ты не вернешься живым, — кричит ему вслед Тэхен. Чимин закатывает на это глаза. Чонгук вздрагивает, когда он без предупреждения открывает дверь в его комнату, и всего на секунду у Чимина в животе все скручивается от страха застать младшего в какой-нибудь компрометирующей позе. Но он одет, сидит на кровати с ноутбуком на коленях и одним наушником в ухе. — Что? — его голос ровный и жесткий. Старший тихо закрывает за собой дверь, надеясь, что Чонгук понял, что он не собирается так быстро уходить. — И тебе что, — Чимин наигранно дуется в тщетной попытке разрядить напряжение между ними. До сегодняшнего дня ему еще никогда не хотелось так осторожничать с Чонгуком, и, даже всегда являясь тем, кто желает всем угодить. Чимин не может до конца понять, почему из всех в доме, из всех, Чонгук именно на нем отыгрывается за свои подростковые проблемы. Он садится рядом с младшим, слегка побаиваясь, что тот просто скинет его на пол, но, к счастью, тот этого не делает. — Ну. Хочешь рассказать мне, что случилось? Чонгук тут же выпаливает: — Ничего не случилось. Чимин прикусывает щеку изнутри, начиная нервничать, несмотря на то, что они говорят всего пару секунд. — Очевидно, что случилось. Чонгук качает головой, прикидываясь заинтересованным чем-то в своем ноутбуке. Старший ругает себя за то, что снял линзы ранее, и прищуривается, чтобы разглядеть, что на экране. — Ты учишь новую песню для кавера? — Чонгук смущенно ерзает, прежде чем кивнуть. Чимин поджимает губы. — Хочешь спеть для меня? Младший наконец поднимает на него взгляд, решительно посмотрев прямо в глаза. — Не очень… Он затихает, и старший замирает в ожидании. потому что тот, кажется, собирается с мыслями, чтобы что-то сказать. — Хен, у тебя были девушки, когда ты был младше? Чимин надеется, что Чонгук не заметил, как у него чуть не отпала челюсть. Он прочищает горло, собираясь с мыслями. — У меня была одна, когда я был младше, но мы просто держались за руки в течение пары недель, после чего она оставила меня с разбитым сердцем. И у меня была одна до прослушивания, так что да, Куки, у меня были девушки. Могу я узнать, зачем ты спрашиваешь? Чонгук притворяется очень заинтересованным В какой-то точке на полу. Он пожимает плечами, пытаясь казаться безразличным. — Мне просто интересно, — бурчит он. У Чимина дыхание перехватывает, потому что Чонгук всего в паре сантиметров от него. Он так ничтожно близко, что старший, забывшись, почти не замечает его хитрый взгляд. — Как насчет парней? Чимин мягко улыбается. — Мы не были прямо вместе-вместе, но у меня кое-что было с одним парнем старше меня на год, когда я учился в школе, да. Пак изучает его выражение лица, которое такое же нечитаемое, как и всегда, и пытается понять, о чем тот думает и куда он заведет этот разговор. После того, как от Чонгука не последовало никакого ответа, Чимин решил все же узнать его намерения. — А что? Чонгук снова пожимает плечами, но на этот раз он делает это не наигранно. Мне просто интересно. — Так поэтому ты дулся весь день? Потому что не знал, были ли у меня парни или девушки в прошлом? — дразнит старший, пытаясь заставить Чонгука расслабиться, но, кажется, от его слов тот становится еще более нервным. — Нет, нет, боже, нет, — резко выпаливает он, — это не то, это… Чонгук делает глубокий вдох и тихо произносит: — Хотелось бы мне тоже знать, каково это… — он затихает, — Чимин наклоняется вперед, чтобы расслышать каждое слово. Чонгук теребит пальцы, пытаясь отвлечься от роя беспокойных мыслей в голове, прежде чем выпаливает на одном дыхании: — Я хочу знать, каково это-целоваться. Чимин изумленно округляет глаза. — Что? — Ты целовал много людей, верно, хен, Наверняка, ведь у тебя, вроде как, были парни и девушки, и я помню ту ночь, когда вы с Тэ ушли куда-то, и потом ты пришел с девушкой… — он замолкает, кажется, запутавшись в собственных мыслях. Чонгук просто сломал старательно воздвигнутую собой же стену, и теперь все всплыло. — Извини, я говорю лишнее, — он яростно мотает головой, будто пытаясь вернуть собственные слова. Чимин подползает ближе и успокаивающе сжимает его плечо. Чонгук слегка вздрагивает от прикосновения. — Не извиняйся, Куки. Я бы не сказал, что целовал кучу людей, лишь несколько, — он широко улыбается младшему, пытаясь убедить в том, что совсем не осуждает за отсутствие опыта. — Но я хочу. Я хочу поцеловать кого-то, — он переводит взгляд на Чимина, будто бы пытаясь намекнуть на что-то, до чего старший и в миллион лет бы не додумался. Он пододвигается ближе, и теперь Чимин может видеть каждую маленькую деталь на его лице — его шрам, почти незаметную щетину, следы от акне — все, он видит вce. Он видит то, что общество наверняка назвало бы несовершенствами», в отсутствии которых он был уверен. Наверное, это неправильно для Чимина — признать, что Чонгук действительно привлекателен, и вместе с тем, как он быстро вошел во взрослую жизнь, Чимин никогда не предполагал, что он настолько вырастет. Младший возмужал и стал действительно красивым. Чонгук высокий, и, что немного беспокоит старшего, все еще растет. Его голос стал глубже, и ему приходится изменять песни, которые он пел в пятнадцать, чтобы они подходили его вокалу теперь. И, конечно же, строчка Чонгука «Мне 18, и я знаю все, что должен знать» все время напоминает им о его юности. Может быть, ему уже и не восемнадцать, но у него все еще прежнее мышление. — Что подтолкнуло тебя к этому? Почему ты так зациклен на этом? — старший гладит Чонгука по голове, не в силах сдержать улыбку, когда тот прикрывает глаза и льнет к его руке. — Ничего конкретного…мне было просто интересно, — шепчет Чонгук, — И это как-то глупо, что мы поем о любви и обо всем таком, когда я даже не целовался, — он тихо смеется, и этот звук такой красивый и ПРИЯТНЫЙ Для Чимина, почти так же, как и его пение. Он кладет руку на бедро Чонгука, мягко массируя круговыми движениями его кожу. Тишина между ними ни разу не напрягает, на самом деле это классно-сидеть в компании друг друга и не чувствовать нужды наполнить воздух монотонной болтовней, чтобы избежать так называемых «неловких моментов. Чимину так комфортно, что он льнет ближе, чтобы соприкасаться плечами с рукой Чонгука, и думает, чувствует ли Чонгук эти разряды тока от каждого касания. Старший не знает, когда успел стать таким смелым, откуда взялась эта внезапная уверенность, но у него нет времени обдумывать свой странный порыв. — Ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя, Куки? — собственный голос внезапно такой низкий и хриплый, что сам Чимин слегка удивлен. Он чувствует, как Чонгук напрягается. — Ч-что? — он запинается, неловко почесывая затылок, но Чимин тут же заменяет его руку своей, перебирая волосы на загривке, и ждет, пока Чонгук слегка расслабиться. — Я…нет, то есть, да, но… — он замолкает и смотрит на Чимина. Чимин чувствует, как непонятная взволнованность поселяется в нем, когда видит, как потемнели глаза Чонгука. — Ты хочешь? — Чонгук хочет получить подтверждение. Чимин без колебаний кивает. Они оба поднимают ноги на кровать, скрещивая. и садятся друг напротив друга, так, что их колени соприкасаются, и Чимин пододвигается настолько близко, насколько можно в их положении. Мимолетное смущение одолевает старшего, когда он осознает, что взгляд Чонгука прикован туда, где, он думает, находятся его губы, и его подозрения оправдываются, когда младший тихо выдыхает: — Я всегда считал твои губы красивыми. Чимин чувствует, как щеки начинают предательски гореть. — Спасибо. Он кладет руки на колени Чонгука и пододвигается ближе, и тот нервно прикусывает губу. — Если ты хочешь остановиться, мы прекратим. Просто знай — если ты продолжишь молчать, я буду продолжать целовать тебя, пока ты не сможешь дышать, — и к полной радости Чимина, Чонгук всхлипывает и, сглотнув, говорит: -Хорошо, Чимин. Он закрывает глаза, надеясь, что Чонгук тоже их закрыл, и они соприкасаются носами, прежде чем наконец поцеловаться. Они целуются, и это странно, но захватывающе. Чонгук не врал, когда говорил, что никогда не целовался, потому что у него совершенно нет навыков, но Чимин не против, потому что это означает, что он сможет вести в поцелуе, что он сможет взять на себя контроль. Чонгук сначала напрягается, но его напряжение быстро испаряется, потому что как кто-то может не расслабиться, когда мягкие губы Чимина движутся навстречу его? Это больше, чем приятно. Младший внезапно разрывает поцелуй, и на секунду Чимина накрывает паника от страха, что он сделал что-то не так, но Чонгук просто хотел сесть ему на колени, чтобы было удобнее. Он тяжелый, и его колени сначала больно врезаются Чимину в бедра, но потом он быстро находит удобную позицию и снова соединяет их губы в поцелуе. Все хорошо, пока Чимин не начинает чувствовать, как что-то твердое упирается ему в бедро. Старший не обращает внимание на эту маленькую проблемку, сосредотачиваюсь на поцелуе, и решает перейти к более решительным действиям. Он отстраняется, чтобы вдохнуть и почти стонет от вида чонгуковых опухших от поцелуев блестящих губ, его расфокусированного взгляда и растрепанных волос — он выглядит совершенно оттраханным. — Продолжай целовать меня, — просит Чонгук. Старшему не нужно говорить дважды, он с широкой улыбкой снова впивается в губы младшего. Младший более расслаблен в этот раз. Он запускает пальцы в волосы Чимина на пробу оттягивая пряди, ловит губами его удивленный стон и стонет сам, когда делает это снова, но в этот раз Чимин разрывает поцелуй, прижимаясь щекой к щеке Чонгука и выдыхает: -Ox, Чонгук. Его собственный член уже больно упирается в ширинку, требуя внимания к себе, но они просто целуются. Этого Чонгук хотел. Он хотел, чтобы Чимин поцеловал его. Но Чонгук скользит руками по его груди, к бокам, настойчиво сжимая и царапая, и Чимин знает, что они собираются пойти дальше, чем он предполагал, но если Чонгук готов, то он сделает это. Чонгук быстро учится и уже начинает игриво покусывать губы Чимина, но скоро это уже превращается в полноценный укус, из-за чего Пак шипит от боли. Чонгук сплетается языками с Чимином и сжимает его футболку в кулаках, когда тот начинает посасывать его язык. Чимин чувствует, как Чонгук начинает двигать бедрами навстречу ему, сначала медленно, потом более уверенно крутит бедрами в поисках желанного трения. Трения, которое никогда не получал от кого-то еще раньше… — Погоди, — шепчет он Чонгуку в губы, — Малыш, подожди. . Он морщится, потому что, несмотря на то, что это сорвалось с языка, он не должен был говорить этого…или, в конце концов, должен был приберечь это для последующего свидания. Но теперь слишком поздно. Он вздыхает. — Малыш, — В этот раз получается более естественно, и Чимин уверен, что это ласковое прозвище подводит Чонгука все ближе и ближе к краю. — Давай притормозим, хорошо? — - Он убирает выбившуюся прядь Чонгука за ухо. Чонгук дуется и выражает свое недовольство, начиная двигать бедрами так завораживающе медленно, что Чимину бы челюсть с пола поднять. — Я не хочу замедляться, — шепчет он, и его голос такой хриплый, каким еще никогда не был, — Я хочу тебя, хен. Чимин блаженно закрывает глаза и приоткрывает губы, когда Чонгук наклоняется, оставляя мягкие легкие поцелуи на его шее. — Ты не можешь подождать? — Чимин запинается, когда Чонгук оттягивает ворот футболки, оголяя ключицу, и оставляет метку. — Боже, Чонгук, ты потрясающий. — Он урчит, кладя руки на бедра Чонгука, направляя его медленные дразнящие движения на нем. — Я не могу ждать, не хочу ждать. Я всегда нуждался в тебе, — хнычет Чонгук, и Чимин не может поверить, что Чонгук, его Чонгук, милый маленький Чонгук со своим бархатным голосом сейчас сидит на нем и трется своим твердым членом об его бедро. Такое ощущение, что это сон, но Чимин знает, что нет, потому что если бы это был сон, они бы давно уже были раздеты. — Ты опьянен страстью, — Чимин смеется между поцелуями, но его смех быстро прерывается, когда проворные пальчики Чонгука проскальзывают сквозь резинку трусов. Чимин хватает Чонгука за запястье. Атмосфера между ними накаляется. Он изучает лицо Чонгука в поисках беспокойства, но его нет, и когда он спрашивает: — Ты уверен, что хочешь сделать это? Чонгук утвердительно кивает. — Ну раз уж мы все же сделаем это, то я не собираюсь отдавать тебе лидерство, — он ухмыляется. И, прежде чем Чонгук успевает что-то понять, он уже лежит на спине с Чимином, удобно устроившимся у него на бедрах, который пробирается руками под его футболку, оглаживая загорелое подтянутое тело. Чонгук молча наблюдает за ним и помогает снять с себя футболку, что не в первый раз, когда Чимин делает это, но в этот раз все настолько по-другому, настолько интимно, и как только его футболка оказывается отброшена в сторону, Чонгук терпеливо ждет, пока Чимин избавится и от своей. Пак проходится поцелуями по его коже, с радостью обнаружив, что голос Чонгука хорош не только в пении. — Bay, — выдыхает Чонгук, когда Чимин целует вдоль его груди, и, когда Чонгук втягивает воздух, он прикусывает выпирающие ребра, и Чонгуку это нравится. — Ты выглядишь так потрясающе, — выдыхает Чонгук, не зная куда деть руки, из-за чего они просто зависают в воздухе, но Чимин направляет их на свою голову, опускаясь к ширинке Чонгука. Он запускает пальцы в темные пряди. Чимин улыбается и приподнимает голову, чтобы посмотреть ему в глаза. — Я собираюсь снять твои штаны, хорошо? Чимин поднимает взгляд, чтобы увидеть реакцию Чонгука на то, что его штаны вместе с боксерами приспущены на его колени, и в груди разливается тепло, когда он замечает румянец на щеках Чонгука, выдающий его стеснительность, несмотря на то, что Он всегда строит из себя крутого. Скоро оба предмета одежды летят на пол, и Чонгук лежит перед Чимином во всей своей обнаженной красоте, выглядя еще более безупречно, чем когда-либо. Он не может ничего поделать с собой и восхищенно вздыхает, когда Чонгук смущенно скрывает лицо в ладошках. — Чонгуки, — пищит Чимин, поднявшись и начиная оставлять поцелуи на его руках, все еще прикрывающих лицо. Он удобно устраивается на Чонгуке, положив подбородок ему на грудь, и ждет, пока его смущение утихнет. — Не стесняйся, малыш, — шепчет он, оставляя многочисленные поцелуи на его груди. Чонгук что-то говорит, но его слова приглушенные из-за рук, и Чимин говорит ему это, так что он наконец убирает руки, но он все еще красный, как помидор. — Я не стесняюсь, — как маленький ребенок ноет он, и Чимин дразняще двигает бедрами на его члене, и внезапно все смущение Чонгука забывается. — Снова, сделай это снова, о боже, — просит он, и Чимин снова делает это, ухмыляясь, как дьяволенок, когда Чонгук вскидывает бедра в поисках трения. — Я собираюсь вернуться обратно на свое место между твоих ног, — говорит Чимин, смотря на Чонгука, чьи прикрытые веки свидетельствуют О том, что он давно потерял способность трезво мыслить. Когда он спускается обратно, откинув собственные штаны, Чонгук изучает взглядом каждый изгиб его тела. Чимин накрывает рукой член Чонгука, и ему приходится сильно прикусить губу, чтобы сдержать себя, когда тот вскрикивает, как только он начинает медленно двигать кулаком на его члене. — Да, — Чонгук стонет, — Да, Чимин, — Он толкается в кулак, и Чимину приходится накрыть собственный требующий внимания член, который твердеет сильнее с каждым сладким звуком, покидающим рот Чонгука. Он без предупреждения наклоняется, касаясь языком головки, и чонгуков задушенный всхлип заставляет самого Чимина застонать. Он делает это снова, и Чонгук стонет высоко и хрипло, урча от удовольствия. Чимин уверен, что он долго не продержится, так что он просто проводит языком по всей длине, слизывая выступающую смазку. Когда Чимин решает взять на всю длину, Чонгук стонет на грани слез, касаясь головкой горла Чимина. — Черт, Ч-черт, — стонет он, и если бы рот Чимина не — был занят, он бы отругал Чонгука за мат. Он простит ему это. Только в этот раз. Сказав Чимину остановиться, потому что «Я на грани», Чонгук грызет нижнюю губу, прежде чем посмотреть на Чимина из-под ресниц, сладко спрашивая: — Могу я сделать тебе приятно? Я правда хочу. Чимин старается выглядеть спокойно, когда согласно кивает, и они меняются местами. Теперь Чимин лежит на спине. — Ты можешь делать все, что хочешь, — Чонгук смеется, и Пак мысленно кривится от собственных слов. — Как тебе будет удобно. Оказывается, что Чонгуку намного удобнее, чем он предполагал. Чонгук не тратит времени на разглядывание его члена, проводя рукой по всей длине, и мычит, будто соглашаясь со своими мыслями. — Чонгук, — предупреждает Чимин, но его слова остаются без внимания, потому что Чонгук, который всегда быстро учился, хочет за раз взять на всю длину. И он делает это. С поразительной легкостью. — Как ты сделал это, — выдыхает Чимин, когда он с хлюпающим звуком выпускает его член изо рта, и Чонгук самодовольно ухмыляется, невинно пожав плечами. Он не так талантлив, когда работает руками, потому что его движения на члене Пака слегка плавные, и он не совсем улавливает, что может ослаблять и усиливать хватку, чтобы продлить Чимину удовольствие, но это ничего, ведь он все же новичок в этом. — Повтори, что ты делаешь с собой, Куки, — хрипит Чимин, — Покажи, как тебе нравится. -Чонгук кивает, сдвигая брови к переносице, и это очаровательно-то, каким сосредоточенным он выглядит, как жадно он хочет научиться. По тому, как рука Чонгука двигается, Чимин понимает, что он любит дразнить себя медленными, плавными движениями, и слегка нажимать большим пальцем на головку, размазывая сперму. Когда Чимин начинает представлять распластанного на кровати Чонгука, когда единственный, кто может помочь ему — это он сам, ему приходится остановить Чонгука, иначе он просто позорно кончит ему в кулак. Чонгук быстро переключает свое внимание с члена Чимина и мурлычет ему в губы слова, которые тот никогда бы не ожидал от него услышать: — Ты хочешь трахнуть меня, Чимин? Чимину приходиться приложить большие усилия, чтобы не выдать то, насколько он на самом деле хочет. — Серьезно, Чонгук? Чонгук замирает, и Пак знает, что это из-за того, что он думает, что ошибся. — Прости, я просто думал, что все к этому ведет… Чимин прижимает его к своей груди. — Ты слишком милый, ты знаешь это? — он целует макушку Чонгука и вздыхает, когда тот удобно устраивается на его груди. — Я хочу, конечно же хочу, но ты уверен, что в ту же ночь, когда тебе впервые сделали минет и подрочили, и мы впервые сделал кому-то минет и подрочил, ты действительно хочешь дополнить это еще и сексом? Он не хочет спугнуть Чонгука, но у похоти есть тенденция затуманивать разум, срывать тормоза и делать так, что единственная связная мысль в твоей голове будет кричать о сексе. Но Чонгук твердо уверен, что если и есть кто-то, с кем он хочет сделать это, то только чимин. — Я знаю, что ты позаботишься обо мне, — шепчет он Чимину в грудь, и у Пака внутри все трепещет от милости его слов и эмоций, которые Чонгук очень редко показывает. И он позаботится о Чонгуке, он сделает все так нежно и осторожно, потому что он хочет, чтобы это было идеально, потому что он хочет, чтобы Чонгук вспоминал об этом не с сожалением и грустью, а радостно и счастливо, потому что отдал себя тому, кто действительно позаботился о нем. Он указывает Чонгуку лечь на живот и спрыгивает с кровати, чтобы найти что-нибудь, что заменит лубрикант. Его паника длится недолго, потому что Чонгук тихо шепчет: У Намджуна в ящике. Чимин не спрашивает, откуда Чонгук знает, где Намджун держит это, и он не спрашивает, зачем Намджуну из всех людей, нужна большая баночка лубриканта в ящике, он просто не спрашивает, потому что реально не хочет знать. — Если будет слишком, ты можешь… — Да, хен, я понял. Ты остановишься, если мне станет неудобно, — заканчивает за него предложение Чонгук, и Чимин шутливо шлепает его по заднице. Первый палец встречает легкое сопротивление, и у Чимина сердце разрывается от болезненного всхлипа Чонгука, когда он проталкивает палец до конца. — Шшш, я знаю, знаю, — Пак успокаивающе гладит его по левой половинке. Он не добавляет второй палец и терпеливо ждет, пока Чонгук привыкнет к незнакомому чувству, которое не совсем болезненное, но и не особо приятное. Чонгук вскрикивает, когда он добавляет второй палец, звуча в этот раз еще более болезненно, и Чимин пытается отвлечь его, оставляя мокрые поцелуи на ямочках на пояснице, и скоро Чонгук мычит и тихо шипит, когда Чимин двигает пальцами внутри, пытаясь отыскать ту самую точку, которая заставит его забыть о всех неприятных ощущениях. Он не добавляет третий палец, потому что, когда он задевает рукой какую-то точку, комнату наполняет протяжный стон Чонгука. — Это, о б-боже, это приятно, там, снова, — Чимин делает это снова и улыбается, когда Чонгук в поисках опоры хватается за изголовье кровати, — Да, Вот так. Пак поспешно раскатывает по своему члену один из презервативов Намджуна — старый добрый НамДжун — и обильно смазывает его лубрикантом. Чонгук переворачивается, потому что хочет видеть, как Чимин будет трахать его, хочет узнать, как Чимин выглядит на пике удовольствия — ему всегда было интересно. Это слишком. Это больно, в уголках глаз скапливаются слезинки, но Чимин сцеловывает их, шепча одобряющие слова. — Хороший мальчик, все в порядке, малыш, я знаю. — Его голос напряжен, и он с трудом сдерживает себя, чтобы не толкнуться бедрами навстречу удовольствию, которого он так жаждет. — Поцелуй меня, — хнычет Чонгук, и Чимин нежно целует его, гладя по щеке и уверяя, что он все делает прекрасно, что он прекрасен. Кажется, проходит вечность, прежде чем слезы Чонгука высыхают, и разум снова затуманивается желанием, и Чимин начинает толкаться, медленно, и это красиво, Чонгук красивый. Он такой гибкий и податливый, так стремится рассказать Чимину, как Он чувствует. — Мне нравится, — Он протяжно стонет, когда Чимин в первый раз резко толкается, — Черт, мне так нравится. — Шшш, — Чимин тихо смеется, — Тэ услышит, — предупреждает он, хотя знает, что Чонгуку абсолютно плевать, услышит Тэхен или нет. Чонгук ведет руками по его телу, царапая и врезаясь ногтями в кожу, и Чимин трахает его медленно и глубоко, заставляя блаженно закатывать глаза и поджимать пальчики на ногах. Внизу живота обжигающий жар. и Чимин делает только хуже, накрывая рукой его изнывающий член. Чонгук долго не выдерживает и, выгибаясь дугой, кончает с именем Чимина на своих устах. — Вот так, малыш. Чонгук скулит, повторяя снова и снова одно и то же, что он распознает, как «спасибо», и Чимин не выдерживает. Оргазм настолько сильный, что перед глазами тут же темнеет, и он осознает, что упал на Чонгука, пока восстанавливал зрение. Слышится только их тяжелое дыхание, пока они счастливо лежат в объятьях друг друга. — Не могу поверить, что я только что трахнул тебя, — хрипит Чимин, и Чонгук очаровательно смеется. — Я тоже, — шутливо говорит он, целуя Чимина в щеку. Пак поворачивается к Чонгуку лицом и улыбается, шутливо говоря: — Теперь ты не такой грустный, да? Чонгук наигранно хмурится и дует губы, делая вид, что обиделся.