Ромашки в твоих волосах

[После Революции прошли годы, Брант оправлялся от всех последующих событий, пытался свыкнуться с потерей крыльев. Ему было одиноко, больно, с Совершенными ничего общего иметь не хотелось, братьям было некогда, один из них и вовсе пропал без вести, оставив после себя жуткую Зиму. Потому Брант даже в лес не мог податься и, будучи довольно уязвимым, бесцельно проводил дни во Дворце Весны. Там он и встретился с ним. Теоль был одним из тех немногих Дефектных, что решили остаться в Йорисе. Он пострадал от Совершенных, верно, но после того, как один из них спас ему жизнь, он не смог покинуть Дворец Весны из чувства долга. Теоль был слаб. Его ядро было крайне нестабильным, но он научился с этим жить и, несмотря на бесконтрольные панические атаки, умудрялся оставаться спокойным и жизнелюбивым. Он не скрывал свою слабость, не беспокоился об отрицательном впечатлении, однако радовался каждому доброму слову. Теоль говорил потрясающие вещи, которые вдохновляли Бранта. Он принимал свою нестабильность как часть себя, любые увечия для него были свидетельством его уникальности. Теоль убеждал Бранта в том, что он действительно особенный без своих крыльев, что его сила – это заявление всем ангелам о любви к себе, окружающим, о сострадании. Поначалу Дух совсем не понимал его слов, даже злился, что его дефект превозносится как нечто хорошее. Но вскоре осознал. Его дефект – символ силы, веры и жизни. Ангелы существуют с нетронутыми идеальными телами, из-за чего не думают ни о своих действиях, ни об их последствиях. Они могут упасть, но все равно останутся целы. Они могут столкнуть и попытаться ранить кого-либо, но и те будут целы. И потому Брант есть напоминание о том, как важно быть осторожными с самим собой и своими близкими. Теоль испытывал к Бранту, пожалуй, что-то слишком неоднозначное. Возможно, на его месте мог быть кто угодно, но нельзя отрицать, что это было тем, в чем отчаянно нуждался Брант все эти годы. Чья-то любовь. Теоль безвозмездно дарил свои чувства, зная, что взамен ничего не получит, он и не хотел этого. Дух поддавался, не понимая точно, как нужно отвечать на любовь; он впервые столкнулся с любовью и был растерян. Пусть Дух не чувствовал того же, что и Теоль, но это, к счастью, никому и не нужно было. Оба могли дать друг другу то, чего они хотели]. Пожалуй, это было довольно странно, но только со стороны. Теоль был преисполнен любовью и хотел отдать ее кому-то, а Брант в ней нуждался больше, чем кто-либо. Он отчаянно хотел поддержки, хотел, чтобы им кто-то г о р д и л с я , ибо самый близкий ему ангел просто... ушел. Навсегда. [Теоля забавляли цветы на его голове. Через пару тысяч лет там останутся одни сорняки, но пока среди белоснежных волос, которые нежно поглаживает ангел, цветут ромашки]. Видмар*. Это Теоль придумал. Красивое имя. [Он, бывает, перебирал пышущие жизнью листья, вдыхал аромат ромашек и тихо хихикал, пока Брант послушно сидел рядом с беспокойным видом, словно укрощенный зверь, вот-вот собирающийся вырваться. Такие непослушные волосы... и не связаны, как обычно. – Ты сегодня сам не свой, – мягко улыбнулся Теоль, и Брант медленно закивал. – Что-то случилось? – Я потерял в снегу дорогую для меня вещь. Обронил где-то за городом и не смог найти... Надеюсь, как снег растает, она найдется. Теоль промолчал. Он знал, о чём идёт речь, как знал и то, насколько эта вещь для Бранта важна]. Пережить потерю было тяжело. Пережить то, что одиночество вновь охватило его сердце, было ещё тяжелее. Внутри зияла пустота, до боли знакомое чувство. [ – Где Теоль? – распахнул Брант двери, мрачно оглядывая затихших присутствующих. Зала, где обычно проводили время живущие во Дворце Весны, была наполнена самыми разными ангелами, но Норвика там не наблюдалось. – Он давно ушел, – неуверенно произнес кто-то, вжимая голову в плечи. – Куда? – потребовал Дух. – Сказал, что-то найти надо... за Йорисом... Без лишних промедлений Брант рванул с места и поспешил спуститься в город. Без крыльев сделать это было тяжеловато, как минимум потому, что сам Дворец Весны находился на парящем острове. Он едва не упал с летающего существа, спеша отыскать Теоля до того, как случится что-то непоправимое. У него ведь очень слабое ядро, он едва ли переживет долгое пребывание среди Зимы! Брант бежал, что есть сил, чувствуя, как он сам начинает замерзать, но, хвала Господу, среди белоснежных массивов снега, наконец, мелькнул голубоватый цвет, постепенно теряющий свою яркость. – Теоль! – воскликнул Брант и потянул его за собой, на плечо, но Теоль отозвался лишь ослабшим «Это ты...» и потерял сознание. Это был единственный раз за всю его жизнь, когда Брант жалел о том, что у него нет крыльев. Он бежал, что есть сил, к виверне, быстро взобрался на нее и боком усадил перед собой Теоля. Норвик приоткрыл глаза и протянул Бранту красную ленту, которую до этого крепко сжимал в руках. – Нашел, – с улыбкой прошептал он. Его ядро слабло с каждым днём всё больше и больше. Брант невольно винил себя в произошедшем, однако Теоля его недуг будто бы и не беспокоил вовсе. Хотя, конечно, он избавился от оледенения ядра за какую сотню-две лет, прежней его сила стать не могла, а всплески нестабильности участились. Теоль начинал дрожать, трястись, он плакал и рвал волосы на голове, а Брант молча прижимал его к себе одной рукой, зная, как в а ж н о сейчас Теолю не быть одиноким и с к о л ь к о уже панических атак он не имел рядом кого-либо]. Брант вздохнул, обнимая малыша Видмара, мирно сопящего у него на руках. Они оба остались один на один с жестоким и страшным миром. Но Брант был рад, что у его сына будет он; может, он не будет хорошим родителем, но Видмар хотя бы не останется один, как он когда-то. Теперь и Брант не будет один. [Когда Зима шла на спад, общество, наоборот, только начало просыпаться. Ангелов осталось мало, дома пустовали, работать на благо Йориса было некому. И потому кто-то вдруг вспомнил о том, что Отец и им даровал возможность породить новую жизнь. Это привлекло многих, в особенности привлекло их то, что и Духи, сильнейшие существа Йориса, тоже решили принять в этом участие, надеясь тем самым сгладить вину за произошедшую Революцию и последующую Зиму. Это заинтересовало и Теоля. Он загорелся мыслью зачать ребенка так, что потушить огонь этой навязчивой идеи было невозможно. Брант всячески отговаривал его, во-первых, испытывая сильную тревожность из-за надобности непосредственного контакта с Теолем, во-вторых, опасаясь за здоровье Норвика, ядро которого могло не пережить зачатия. Теоль знал. Знал, что он не выдержит, боялся этого, но все равно не мог избавиться от этой идеи. Конечно, в конце концов Брант не мог не согласиться. Если быть точнее, в один день Теоль просто обнял его и спросил, не будет ли тот против поцелуя. Дух просто безвольно наблюдал за его действиями, не находя в себе сил и дальше отговаривать Норвика от бездумного поступка. Это и правда сильно подорвало его здоровье]. Теперь его нет. Он медленно умирал, казалось бы, должен тихо и без лишнего шума распрощаться с жизнью, но, увы, дефект дал о себе знать, и Теоль в порыве безумия и безостановочных слез рассыпался в прах прямо на глазах Бранта.