Немое отчаяние

— Кёка, моя мама хочет приехать в гости завтра, — тихо произнес Сяо, вернувшись из кухни после долгого и не самого приятного разговора с матерью по телефону. Девушка поставила сериал на паузу и подняла на него безразличный взгляд. — Одна? — Да, и я так понял, что просто на чай. Девушка в ответ фыркнула, закатив глаза. — Она всегда приезжает «просто на чай», а потом в итоге сидит до самого вечера, — бросила Кёка и пожала плечами. — Я приготовлю кекс какой-нибудь. — Спасибо, — постаравшись придать голосу максимальную искренность, поблагодарил Сяо, вновь скрываясь на кухне. Большая часть их взаимодействия происходила в выходные, и то Кёка обычно под вечер уходила гулять с подругами, либо уезжала с ночёвкой к маме. И Сяо ее никогда не останавливал. Такие частые прогулки у нее начались относительно недавно. Около пары месяцев назад. Сяо подозревал, что это связано с ее нежеланием оставаться с ним наедине, но никак это не комментировал, опасаясь очередной ссоры. Когда Кёка была дома, Сяо проводил время либо на кухне с ноутбуком, либо в спальне, оставляя гостиную в ее распоряжение. Иногда, конечно, он уезжал к Венти, но эти выходные Сяо решил провести дома. В тишине и спокойствии. Налив себе очередную кружку чая, Сяо устало сел за стол. Он проспал, кажется, в общей сумме около пятнадцати часов, но организм все равно был безумно уставшим. Он смутно помнил, как просыпался несколько раз от очередных кошмаров, после чего, вроде бы, снова засыпал. Засыпал ли? Или это были не сны, а просто разбушевавшееся сознание? — Есть что-то общее в ваших снах? Сяо задумался на мгновение. Он прокрутил в голове наиболее яркие из своих кошмаров, пытаясь найти в них что-то общее. — Обычно в них много крови. В последнем сне я выковыривал собственные зубы, захлебываясь кровью. А в нескольких предыдущих я ломал себе ноги. Это повторялось из раза в раз, и я просыпался с ощущением фантомной боли, но тут же понимал, что все в порядке. Сяо поморщился. На языке отчетливо появился привкус крови, и Сяо ужасно захотелось сплюнуть. Он подавил в себе это желание, вновь расплываясь в улыбке, глядя в бесстрастные глаза напротив. Врач что-то бегло напечатал в компьютере, и Сяо на это нервно засмеялся. — Как много у вас таких же психов, как я? — сквозь смех выдавил Сяо, пытаясь увидеть хоть какую-то реакцию в ответ. — Вы не псих, Сяо. И другие мои клиенты не психи. Вы просто немного не здоровы, — мягко объяснил психиатр, и Сяо вновь зашелся истерическим смехом. На часах уже был седьмой час вечера, когда Сяо вынырнул из дремы. Чай на столе давно остыл, а спина отдавала легкой болью ото сна в сидячем положении. Прислушавшись, Сяо не услышал никаких лишних звуков в квартире. Наверное, Кёка уже ушла. Сяо завис, глядя в кружку с чаем. Тишина оглушающе давила на мозг, и Сяо на секунду показалось, что его мозг сейчас взорвется от того, как громко в этой тишине звучали собственные мысли. Он резко поднялся со стула, пошатнувшись и едва не упав. Держась за стены, он кое-как доплелся до коридора, путаясь в собственных ногах. Найдя дрожащими руками сигареты в куртке, он вылетел на балкон прямо в домашней одежде, не удосужившись даже обуть тапки. Его тут же окатило волной всевозможных звуков с улицы, и Сяо с наслаждением облокотился на оконную раму, подставляя лицо холодному ветру. Он задышал истерически, нервно хватая воздух. Спустя несколько таких глубоких вдохов его немного отпустило. Сяо даже смог поджечь сигарету и затянуться как следует. Сосредоточившись на гуле проезжающих машин, Сяо постарался избавиться от разъедающей навязчивой мысли, которую любезный мозг на повторе прокручивал весь блядский день — мысли о том, что было бы неплохо попробовать утопиться в речке за городом.

***

— Как давно все это началось? Сяо услышал шорох за дверью и чей-то раздраженный голос. Но спустя пару секунд все снова затихло, погружая кабинет в гулкую тишину. — Я не знаю. Замечать ухудшения я начал где-то около года назад. Врач что-то напечатал в компьютере, вновь возвращая все внимание к Сяо. — Почему вы решили обратиться только сейчас? Сяо ярко улыбнулся, глядя пустыми глазами прямо в душу врачу, пытаясь углядеть там хоть какой-то намек на эмоции. — Потому что теперь у меня нет сил даже на то, чтобы покончить с собой, а раз я слабак, то надо как-то пытаться существовать. Входная дверь хлопнула, впуская вместе с женщиной холодный воздух с улицы. Сяо заставил себя натянуть дежурную улыбку и выйти в коридор. — Привет, моя дорогая, я так рада тебя видеть, — громко произнесла мама, обнимая встретившую ее Кёку. Сяо заметил на губах девушки яркую улыбку и внезапно задумался — а была ли эта улыбка настоящей? В последнее время он вообще не видел на лице Кёки что-то кроме безразличия и раздраженности, когда она была рядом с ним. Он уже и забыл, какая она красивая, когда улыбается. — Здравствуйте, мы вас ждали. Сяо, забери пакет на кухню, — мягко произнесла Кёка, обращая улыбку прямо на него и кивая на пакет, находящийся в руках матери. Бегло оставив поцелуй на щеке женщины, Сяо ушел на кухню, краем уха стараясь вслушиваться в то, о чем говорила его мать. Она ругалась на сильный снег, который сегодня шел с самого утра, и причитала по поводу того, что цены в магазинах снова выросли. Сяо про себя отметил, что и правда заметил повышение. Сигареты стали стоить дороже, чем раньше. На автомате разобрав пакет, в котором было совсем немного конфет и печенья, Сяо принялся наливать чай. Сегодня он, на удивление, чувствовал себя даже хорошо. Голова не болела, спать хотелось не так сильно, как обычно, и это уже был огромный плюс. Сяо даже не прилагал мучительно много усилий, чтобы держать подобие улыбки на губах. — А как у тебя дела, Сяо? Как твое самочувствие? — спросила мать, когда Сяо поставил кружки на стол. Он задавил внутри себя истерический смешок и язвительную шутку о том, что пока еще не купил веревку с мылом. Разводить очередной конфликт на фоне того, что его мать категорически не хотела мириться с тем фактом, что Сяо проходит лечение, не было сил. Он каждый раз лишь говорил, что все в порядке и молча кивал на ее советы о том, что лучше не пить таблетки, ведь от них не будет ничего хорошего. Сяо из раза в раз это проглатывал, не позволяя собственной истерии взять верх. Осознание того, что мать не принимает его, каждый раз било больнее, чем ожидалось. Даже после того, как он пытался покончить с собой, она все еще считала, что он не болен. — У меня все в порядке. Работаю, не жалуюсь, — односложно ответил Сяо, садясь за стол. Мать уставилась на него с сомнением, и у Сяо внутри все перевернулось от обиды. Он ненавидел этот взгляд — она смотрела так, словно он самое большое ее разочарование в жизни. Хотя почему словно. Так, вероятно, и было, и Сяо никак этого исправить не мог. — А твои таблетки… — начала было она, и Сяо тут же ее прервал. — Мам, Кёка приготовила вкуснейший кекс. Давай не будем портить друг другу настроение за едой, — с натянутой улыбкой попросил он, и воцарилась тишина. Спустя пару минут неловкое молчание нарушила Кёка, наконец, придумавшая тему для диалога. И Сяо был ей так благодарен, как никогда раньше, потому что его мать тут же отвлеклась, полностью погружаясь в то, что ей рассказывала Кёка. И все оставшееся время он тихо отмалчивался, делая вид, что ему ужасно интересно слушать все эти истории с работы Кёки и мамины воспоминания о прошлом. Хотя бы смог отвлечься, и это, определенно, было плюсом. Из оцепенения он вышел, когда Кёка резко поднялась из-за стола и извинилась за то, что ей пора бежать на встречу с подругой. Сяо лишь безразлично отметил про себя, что теперь ее прогулки стали происходить еще чаще, едва ли не каждый день. И это было довольно странным. Он попытался вспомнить имя хоть одной близкой подруги Кёки, но таковых у нее не было. Раньше не было. Может, появились новые на работе? Эта мысль тут же улетучилась, стоило девушке скрыться в спальне для того, чтобы собраться. Он перевел взгляд на мать, и по телу пробежали холодные, неприятные мурашки. В свои тридцать лет он до сих пор боялся и не любил оставаться с ней наедине. Потому что почти всегда она доводила его до истерии и практически нервного срыва своими разговорами. Конечно, сейчас Сяо стал гораздо более устойчивым к подобному. Таблетки правда здорово помогали, подавляя все эмоции и повышая его стрессоустойчивость, но ощущение страха все равно осталось. — Сколько вы уже с Кёкой вместе? — вдруг спросила она, и Сяо нахмурился, сбитый с толку. Он ожидал чего угодно. Очередного разговора о том, что психиатры — зло. О том, что ему просто нужно уверовать в бога и тогда ему сразу станет легче. О том, что это Венти на него плохо влияет. Но никак не вопрос о том, сколько лет он встречается со своей девушкой. Сяо судорожно начал рыться в воспоминаниях, пытаясь вычленить оттуда тот день, когда он предложил Кёке встречаться. Он даже вспомнил точную дату. — Скоро будет три года, а что? Мама повернулась в сторону закрытой двери в спальню, потом вновь вернула внимательный взгляд к Сяо и, понизив голос почти до шепота, спросила: — Когда ты собираешься делать ей предложение? Сяо не дрогнул ни мускулом, хотя захотелось зайтись истерическим смехом. Предложение? Он с трудом держится, чтобы не предложить ей расстаться, а мама спрашивает о свадьбе? Это начало заходить слишком далеко. — Еще рано, я не думал об этом. — Рано? Сяо, тебе тридцать. У тебя прекрасная девушка, и я хочу, чтобы ты уже вырос, наконец, и завел семью… — с нажимом заговорила мать, и Сяо закрыл глаза, пытаясь держать себя в руках и не принимать близко к сердцу все слова, что она говорила. — Меня уволят, если узнают? Психиатр на это только вскинул бровь. — Что вы имеете в виду? — Я ведь преподаватель. Если на работе узнают, что я псих, который состоит на лечении, меня ведь уволят, да? Врач на это спокойно покачал головой, натягивая на лицо дежурную полуулыбку. — Никто не узнает об этом, если вы не пойдете и не заявите об этом лично. Вы можете быть уверены, что информация о вашем диагнозе и получаемом лечении не окажется у руководства института. Мы гарантируем вам анонимность. Сяо тихо засмеялся, чувствуя, как по щеке стекает обжигающая слеза. — Вы бы отдали своего ребенка учиться к тому, кто пытался убить себя? Врач молчал. Он внимательно смотрел в глаза Сяо, кажется, не моргая, и его лицо не выражало абсолютно ничего, за что можно было бы зацепиться. — А вы говорите об этом со своими учениками? Сяо засмеялся еще сильнее, стирая неконтролируемо бегущие дорожки слез ладонями. — Конечно, нет. Я стараюсь вложить в головы своих студентов только самое лучшее. Врач протянул Сяо несколько салфеток, которые он с благодарностью принял. — Я уверен, что вы замечательный преподаватель, Сяо. Вам обязательно станет лучше. — … перестань меня игнорировать! — послышался почти оглушающий голос матери, и Сяо нехотя открыл глаза. Как же он устал. Устал от вечных обвинений, от этого разочарованного взгляда, от того, что весь блядский мир, казалось, чего-то хотел от самого Сяо, в то время как он сам не хотел абсолютно ничего. Хотел ли он смерти? Скорее всего да, но из последних сил цеплялся за жизнь. Почему? Сяо и сам не знал. — Я не игнорирую тебя. Мне просто нечего ответить, — спокойно произнес он. Мать окинула его злым — хотя скорее просто расстроенным — взглядом и резко поднялась со стула. — Время не резиновое, Сяо. Тебе нужно осознать это. Сяо вновь подавил нервный смешок. Если бы она только знала, как сильно ему наплевать не только на время, но и на все остальное, то не говорила бы ему эти громкие фразы. Сяо часто любил представлять себе, как он все ей выскажет. Как он распишет ей во всех подробностях всё, что ощущает. Что он представляет себя в петле, болтающим обреченно ногами и задыхающимся от удушья; что представляет ту боль, какую испытает, когда будет перерезать себе горло, стоя у зеркала в ванной; что он каждый раз, проезжая по мосту, едва держится, чтобы не съехать на машине прямо в реку. Потому что только смерть может прекратить поток бесконечных мыслей в голове. Только смерть может освободить кричащее от боли сердце и дать ему, наконец, свободу. — Сяо, я пойду, — послышался голос Кёки из коридора, и он почти резко подорвался, чтобы проводить ее. — Если останешься у нее ночевать, то предупреди меня, хорошо? — произнес Сяо и оставил легкий поцелуй на щеке девушки на прощание. В груди разлилось давно забытое тепло. Да, он определенно любил ее когда-то, но сейчас это были лишь остатки от тех разбитых вдребезги чувств. Сяо просто привык к ней. Привык к ее постоянному нахождению рядом. Привык к тому, что она маячит перед глазами. Это просто привычка, поэтому ему так тяжело от мыслей о расставании. Он точно не решится сделать это первым. Сяо устало закрыл за ней дверь, оставаясь с матерью наедине. Нет, он лучше дождется, когда Кёка сама его бросит. Так будет правильнее, потому что это он испоганил ей жизнь, а не наоборот. Сяо вновь грустно усмехнулся мысли о том, что он почти для всех являлся синонимом к слову разочарование. Даже для себя самого.