Кровавое утро

Утро начинается не с кофе. Хидан пытался вздохнуть, но лёгкие, полные дикими цветами и ростками, не дали это сделать. И он лишь бессильно зашелся в неумолимом кашле, при этом стараясь не разбудить партнёра. После кашля стало легче, и теперь он спокойно прикрыл глаза. Утро только началось, а он уже без сил. Решив, что нет смысла больше лежать и глядеть в пустоту, он потопал в кухню, по пути взглянув на дремлющего соседа и недовольно скривился. Вот именно из-за него его жизнь и скатилась ко дну несколько месяцев назад. Однако вопреки его гнусным мыслям, в сердце потеплело от осознания, что этот старик еще жив, и пока вроде помирать не собирается. Бессмертный дуэт как говорится. Неудивительно. В холодильнике пусто, как и в его голове на тот момент. Бутоны внутри давили, принося неимоверный дискомфорт. Однако Хидан не был бы самим собой, если бы не получал от этого своего рода удовольствие. То чувство, когда лёгкие распирают стебельки, трутся об стенки органа, царапая, марая изнутри всё, что только можно и нельзя. Оно прорастало не только в лёгких, а также переходя границу вдоль сердца, красные бутоны впивались в него, принося одновременно и боль, и наслаждение. Но было одно небольшое но. Хотя, как небольшое… Очень даже большое. Какузу было плевать на его чувства. Было бы довольно странно, если бы он об этом не узнал. Как только Хидана начало лихорадить, и в голову лез всякий бред по типу «Ёбаный Какузу, почему болит сердце?», «Я умираю! Продолжи мое верование в Джашина-сама» и так далее, Какузу обо всем догадался. И его реакция оставляла желать лучшего. Он просто посмотрел на него на последок нечитаемым взглядом, пару раз прошелся глазами по всему росту, будто запечатывая его этот образ в голове, и развернулся, как ни в чем не бывало. В тот момент бутоны внутри разбушевались не на шутку. Какузу всегда спасал его при любых обстоятельствах, однако в этот раз не спешил. Или вообще не собирался что-то делать. Мацураси старался об этом не думать. Решил, что, раз еды нет, то нужно хотя бы пройтись по лесу, надо бы снять напряжение. Направился на задний двор логова, где обычно сидит грустный Дейдара и лепит свои «шедевры». Найдя более-менее нормальный тенёк, он со вздохом плюхнулся в землю, которая сейчас, как никогда раньше, казалась холодной. Утро на то и утро, что пробирает своими чарами, ненадолго отвлекая от негативных мыслей. Хотя, как Хидан себя помнит, его такие мысли преследовали всю жизнь, и, похоже, покидать собираются не скоро. Вспомнился момент, когда Какузу, во время одной миссии в страну волн, расчленив все его тело на мелкие части, побросал по разным местам, со словами, что не вернётся. Никогда. Но Хидан верил. Верил до конца, что этот чурбан придёт и соберёт его тело обратно. Однако прошёл день. Второй. Третий. Неделя. Слёзы текли без его на то воли. Остановить их было трудно, но холодный проливной дождь привёл его в чувство, и он действительно почувствовал себя плаксой. Тело начало разлагаться. Уже и непонятно, сколько прошло времени? Всё его времяпровождение с отрезанной нахуй головой, он провел мыслями о нём. И, чёрт бы побрал этого Какузу, который всё-таки соизволил прийти через месяц отсутствия. Хидан уже не надеялся. Надежда потеряна. Напарник собрал его обратно, даже не соизволив взглянуть в малиновые, наполненные разочарованием глаза, не то, чтобы извинится. Хидан поклялся убить его. Но сердце решило иначе. Не по его правилам. Кровавые паучьи лилии. Так было написано в учебнике, который он нашел в сумке очередной жертвы, которая была принесена для его Бога. Это те цветы, которые наполняли его тело с ног до головы. Хидан давно потерял свой естественный запах. Его заменил более главенствующий, и на данный момент, убивающий его запах. Запах крови. Каждый взгляд, каждый вздох, каждое движение Хидан все впитывал и впитывал в себя, все время замечая, как неосознанно тянется к нему и его присутствию. А тот в ответ нет. И лилия в груди пробивает торс. Это произошло неожиданно, негаданно. Таким же утром, как и сейчас, он тихо пил чай, даже на удивление не споря с Дейдарой с очередной заявой. И тихий звук, пронизанной плоти резанул по ушам. И сознанию. Когда же его в последний раз ранили? Сейчас он уверен, что увечья, которых нанёс Какузу, сам того не подозревая, превышает те раны, что были получены по время битв. И это уже не удивляло. Пробитая насквозь грудь; лёгкие, полные лилиями, из которых так и сочится кровь и ошмётки, постепенно, медленно и мучительно убивали его. Но то, что ранило его больше всего, это взгляд тёмно-зелёных глаз, из которых так и пробирает до мозга костей то самое, чего он боялся. Безразличие и неприязнь. Он смотрел так, будто увидел нечто настолько мерзкое, что заставляет лицо кривится от такого вида. Хидан привык. Наверное. Сегодняшний день чем-то всё же отличался от других. Чем-то незначительным, незаметным для обычных глаз, но то, бросалось в глаза ему. Наверное, потому, что это утро, на удивление приятное и умиротворяющее, щекочащее нутро. Или потому, что это его последние секунды. Похоже, всё же второй вариант. Ведь последнее, что он услышал, был хруст его раздробленных костей, и невероятный, кроваво-красный букет лилии, что вырывается из его груди, и перестает дышать. В итоге, задохнуться от лужи крови любимого цветка его напарника, было не так плохо, как он себе представлял. Меня убили. Простите, Джашин-сама, но в этот ад я больше не вернусь.