Весна

Быть бы мне перстнем с печатью на пальце твоем: Ты бы меня берегла, Как безделушку, Из тех, что жизнь услаждают. (Древнеегипетская поэзия)

***

Черная дверь с шумом открылась, запустив в темное, скрытое в утесах на берегу Моря Призраков помещение морозный воздух. Внутрь ввалилась женская фигура, едва стоявшая на ногах. Дверь, скрипя, закрылась, оставила фигуру в полной темноте. Нужно быть осторожной, здесь много ступеней, ведущих вниз. Сжав зубы от боли, девушка припала к каменной стене и, оставляя на ней кровавые следы, спустилась на несколько ступеней. Усилие – еще несколько ступеней. Она уперлась в стену, повернулась и увидела где-то внизу слабый огонек – осталось немного! Только бы ее нашли здесь поскорее. Пот градом стекал со лба девушки с золотистыми волосами, заплетенными в длинную косу и изрядно подпаленными. - Бабетта, - поморщившись, прохрипела она, пытаясь вложить все силы в свой крик. – Бабетта! Нога девушки скользнула вниз, и она пролетела несколько ступеней, с трудом удержавшись о холодную каменную стену. Послышались быстрые шаги, свет стал ближе. О, Ситис, наконец-то. Может, Бабетта сможет облегчить ее страдания. Должна облегчить! Девушка зажмурилась от света фонаря и только по голосу поняла, что это была не Бабетта. - Слышащая! – испуганно воскликнул Цицерон. – Слышащая, что с тобой? Хранитель двинулся ближе, но девушка дала ему знак не приближаться. Только тогда она рассмотрела его перепуганное лицо. Это заставило Слышащую горько усмехнуться – наверное, она выглядела еще хуже, чем себя чувствовала. - Обопрись о меня! – воскликнул Цицерон так громко, что девушка снова поморщилась. – Цицерон отведет тебя вниз! Слышащая с трудом оторвалась от стены и сделала шаг к Хранителю, чтобы взять его за руку, но боль стала еще более невыносимой, в ее глазах начало стремительно темнеть, и, не успев ничего сказать, девушка утратила контроль над своим телом. Все вокруг поплыло и запрыгало, до ее ушей донесся взволнованный возглас Цицерона – и наступила кромешная тьма.

***

Когда Слышащая открыла глаза, она увидела перед собой светлое лицо Бабетты со звериными желтыми глазами. Боль все еще пронизывала ее тело, но уже не была такой острой. Сколько она была без сознания? - Как ты, Симонетта? – спросила девочка-вампир. Слышащая попыталась приподняться, но это оказалось слишком больно, и она сразу сдалась. - Немного лучше, чем было, - слабым голосом отозвалась Симонетта. Она осторожно потрогала свой правый бок – то место, где болело больше всего – и поняла, что Бабетта перебинтовала ей почти все тело. - Все так плохо? – спросила Слышащая. - Ну, во всяком случае твоя жизнь вне опасности, - ответила Бабетта. – Но у тебя много ожогов. Я их промыла, обработала, забинтовала, но эти бинты придется часто менять. Так что приятного мало. Симонетта нервно рассмеялась. Она хотела поднять руки, чтобы закрыть лицо, но поднять правую руку было невыносимо больно. Ей вспомнилось, что произошло: она не успела спрятаться от дыхания дракона, и все ее тело вспыхнуло, как свеча – Слышащей вообще повезло, что она осталась жива. Может, кровь дракона или та особая сила Драконорожденного все-таки защитила ее в какой-то степени, не позволила сгореть заживо? Остальным, кто был рядом, кажется, повезло гораздо меньше. - Много ожогов? – переспросила она. - Почти вся правая сторона тела, - пояснила Бабетта. – От шеи до бедра. Увы, эти шрамы останутся. Здесь я бессильна. Отлично. Жизнь Симонетты становилась все хуже и хуже с тех пор, как ее назвали Драконорожденной. Что дальше? Лучше бы этот дракон все же просто убил ее. Слышащая подняла голову, чтобы подступившие слезы не выкатились из глаз. В ее горле застрял ком, но все же переборов себя, она сказала: - Бабетта, оставь меня, пожалуйста. Девочка-вампир кивнула, ничего не ответив и поняв желание Слышащей побыть одной. Она вышла из комнаты, и Симонетта позволила своим слезам вытечь. Удивительно, когда она впервые вошла в убежище Темного Братства в Фолкритском лесу, она была такой жизнерадостной и молодой, а сейчас, казалось, постарела на сотни лет. Теперь она еще и будет уродом с изувеченной кожей. Симонетта углубилась в свои невеселые мысли, как вдруг дверь комнаты с грохотом открылась, и к ней влетел Цицерон. Девушка вздрогнула и быстрым движением левой здоровой руки смахнула слезы с глаз. - Слышащая! – воскликнул Хранитель, быстро очутившись рядом с ней на ее кровати. – Бабетта выхаживала тебя все это время, что ты была без сознания, и бедный Цицерон не находил себе места! Как же хорошо, что ты очнулась! О, дорогая Слышащая, мы все так за тебя переживали! Я уверен, и Мамочка переживала! Как же я рад, что ты спасена! Внезапно быстрый взгляд Цицерона изменился – он всмотрелся в мокрое лицо Симонетты. Девушка отвела глаза в сторону. - Что такое, моя Слышащая? – удивленно затараторил он. – Ты плакала? Хранитель схватил девушку за правую руку, и это было больно; Симонетта резко дернулась, выхватив свою руку, и предательские слезы опять потекли из ее глаз. Она отвернулась – не хватало еще, чтобы этот чудак видел ее слабость! Надо сказать ему, чтобы он ушел. Вот его Симонетта точно хотела видеть рядом в последнюю очередь. Но девушка не решалась открыть рот, слезы начали ее душить, у нее не получится ничего сказать так, чтобы не разрыдаться еще сильнее. Вдруг она ощутила, как Цицерон обхватил пальцы ее левой руки и сжал их. Это удивило Симонетту, и она осторожно покосилась на Хранителя: он выглядел необычно серьезным и несчастным. - Как я могу помочь тебе, моя Слышащая? – негромко спросил он. Симонетта покачала головой. Это ее немного успокоило. - Никак, - глотая слезы, ответила она. – Уйди, пожалуйста. Я хочу побыть одна. Цицерон кивнул, но не сразу отпустил ее пальцы. В тот миг Симонетта не смогла бы выразить это словами, но она никак не ожидала от Хранителя какой-либо теплоты. - Если что-то нужно, моя Слышащая, сразу зови своего верного Цицерона, - сказал он и вышел из комнаты. Но Симонетте не было нужно ничего. Ей хотелось только не существовать.

***

Шли недели, а за ними и месяцы, и раны на теле Симонетты постепенно заживали. Ей было уже не так больно двигаться и носить одежду, но, как и предвещала Бабетта, на всей правой стороне ее тела оставались шрамы от ожогов. Они были на шее, на плече и предплечье, на боку, на груди, на бедре. Кроме того, у Слышащей обгорели волосы. У нее всегда были длинные шелковистые волосы золотого цвета с рыжеватым отливом, но теперь они стали несимметричными, тусклыми, тонкими. В один из дней Симонетта поняла, что не может больше это выносить, и отрезала их до плеч. Все чаще она запиралась в своей комнате, чтобы никто ее не трогал, а особенно шумный Хранитель, который считал своим долгом заботиться о ней. Слышащая уже несколько месяцев не выходила на улицу и не хотела знать, что происходит во внешнем мире за пределами безмятежного убежища. - Ух, ну сегодня и снежно! – сказал как-то, отряхиваясь, Назир. Он спустился в зал, неся большую корзинку с продуктами. Все остальные члены маленького Братства были поблизости: Цицерон и Бабетта что-то громко обсуждали, Бабетта иногда начинала заливисто смеяться, и только Симонетта сидела у витража, не обращая внимания ни на кого. Ее светлые волосы выделялись на фоне ее черной одежды, и, несмотря на то, что прошло уже несколько месяцев, вид у нее был все еще болезненный: девушка была непростительно бледной, с впалыми золотисто-карими глазами. - Не хочешь прогуляться немного? – спросила Слышащую Бабетта. – Свежий зимний воздух пойдет тебе на пользу. - Не хочу, - мрачно отозвалась Симонетта. Она смотрела куда-то в пустоту, думая о чем-то своем. Цицерон обеспокоенно взглянул на девушку. - Слышащая! – громко произнес он, и голос Хранителя эхом отозвался по высокому залу. – Пойдем с тобой в Данстар! Убьем кого-нибудь! – Цицерон глупо захихикал. – Это должно поднять тебе настроение! Симонетта нахмурилась. Она бросила на Цицерона строгий взгляд. - Нет, не должно, - коротко ответила она. Она встала и направилась прочь из зала. Хранитель проводил ее долгим невеселым взглядом. Когда Слышащая скрылась в коридорах убежища, Цицерон взволнованно обратился к Бабетте: - О, дорогая сестра, нужно что-то делать со Слышащей! Она ничего не хочет! Что такого случилось с ней в прошлый раз? Девочка-вампир пожала плечами. - Да вроде бы ничего необычного, - ответила она. – С драконами она сражается постоянно. Думаю, она переживает из-за своих ожогов. - Да уж, - отозвался Назир. – Похоже на то, что Слышащая вообще собралась похоронить себя здесь рядом с Матерью Ночи. На лице Цицерона мелькнул испуг. - Нет, нет, так нельзя! – воскликнул он. – Хорошо, конечно, что Слышащая находится в убежище рядом с Мамочкой, как и должно быть, но нельзя, чтобы она страдала! Правда, Бабетта? Правда, брат Назир? Цицерон ведь прав! Мы должны как-то ее развеселить! - Правда, правда, - горячо согласилась девочка. – Но вряд ли ее развеселит убийство случайного прохожего. Не путай ее и себя, Цицерон. Хранитель задумался. - И что же нам делать? Бабетта не нашла, что ответить. Спустя какое-то время голос подал Назир. - Может, ничего не делать? – пожав плечами, произнес он. – Это должно пройти само. Мы ведь не можем излечить ее шрамы. Цицерон фыркнул. - Так не пойдет. Ты предлагаешь сидеть сложа руки, пока Слышащей плохо! - По-моему, это самое разумное, - ответил Назир. – Скоро наступит весна. Весной, насколько я могу судить, все девушки расцветают. Вот увидишь, ей станет лучше. Но, если она сама себе не поможет, никто не сможет это сделать.

***

Прошло еще около месяца, и в один из дней Слышащая вдруг вышла из своей комнаты в походном кожаном костюме и с луком и колчаном за плечами. Заколебавшись около комнаты Бабетты, она все-таки зашла к девочке. Та сидела на своей кровати с книгой. Увидев на пороге Слышащую, девочка-вампир подняла на нее свои желтые глаза. - Ты решила наконец-то выйти на улицу? – спросила она. - Не совсем, - хмуро ответила Симонетта. – Я опять ухожу. Как бы я ни пыталась избежать своей судьбы, никто не сможет истребить воскрешенных Алдуином драконов, кроме меня. Бабетта отложила книгу. - Ты уверена? Твои ожоги уже не болят? Слышащая покачала головой. - Я с ума сойду, если просижу здесь еще месяц. Бабетта ухмыльнулась. - Кстати о сумасшедших, - сказала она, - тебе лучше самой попрощаться с Цицероном. Он будет в ярости, когда узнает о твоем уходе. Симонетта удивленно взглянула на девочку. - Почему это? – спросила она. - Ну, он очень о тебе переживает. Ты же видела, как он крутился вокруг тебя, пока ты не вставала с кровати. После Матери Ночи ты для него – самое главное, что только существует. Симонетта вспомнила, как Хранитель обхватил ее руку, когда она очнулась, и ей стало не по себе. Слышащей всегда была в тягость забота, о которой она не просила, она не хотела чувствовать себя обязанной, тем более такому человеку, как Цицерон. - Хорошо, я поговорю с ним, - вздохнув, проговорила Симонетта. Она нашла Хранителя у Гроба Матери Ночи, он как раз намасливал останки священной мумии. - Слышащая! – радостно воскликнул он. – Куда ты собралась? Наконец-то ты пришла в себя! Цицерон широко улыбнулся Симонетте. Она же оставалась хмурой и не могла разделить его радость. - Я ухожу, - сказала она. – Не знаю, когда вернусь. И вернусь ли. Очередной дракон может стать для меня последним. Лицо Цицерона вмиг изменилось. Он быстро захлопнул железные створки Гроба и вытер руки. - Нет, - твердо сказал он. – Это исключено! Ты никуда не пойдешь одна, моя Слышащая! Цицерон пойдет с тобой. Это ошарашило Симонетту, и она даже не смогла ничего возразить. Цицерон сложил в ящичек все свои препараты для натирания Матери Ночи и закрыл его. - Сейчас, Цицерон только оставит все Бабетте и даст указания, как нужно ухаживать за Мамочкой! Подожди чуть-чуть, это займет всего пару минут. - Нет, - запротестовала Слышащая. – Я не возьму тебя. Цицерон внимательно посмотрел ей в глаза и заулыбался. - Я тебя не спрашивал, моя Слышащая, - медленно растягивая слова, произнес он. – Цицерон не может позволить тебе охотиться на драконов в одиночку. Глупый Цицерон уже отпускал тебя одну – и что из этого вышло! Я не хочу, чтобы ты страдала, чтобы с тобой опять что-то случилось. Нет. Цицерон абсолютно точно идет с тобой. Он двинулся к лестнице, ведущей в зал, но Симонетта, все еще удивленная и не знающая, как отделаться от назойливого Хранителя, остановила его. - Ты вообще представляешь, что такое дракон? – с чувством воскликнула она. – Он не сжег меня полностью лишь потому, что я Драконорожденная! Всех остальных эти чудища превращают в прах и кости! Я не собираюсь думать еще и о тебе, когда буду сражаться с драконами! Цицерон все еще улыбался и был совершенно спокоен. Это раздражало Слышащую еще сильнее. - Тебе и не придется обо мне думать, Слышащая, - ответил он. – Это Цицерон будет тебя защищать. Я не боюсь никакой твари. А дракона и подавно! Наоборот, Цицерон бы очень хотел пустить кровь ящерице-переростку! Его глаза сверкнули чем-то страшным, чего Симонетта никогда в нем не видела. Хранитель поспешил к Бабетте, и первой мыслью девушки было поскорее улизнуть из убежища, пока он за ней не увязался. Но куда она убежит? Цицерон догонит ее и последует за ней. Нужно было во что бы то ни стало его разубедить. Симонетта двинулась следом за ним. - Нет, Цицерон, - строго произнесла она. – Это не шутки. Я не хочу винить себя в твоей смерти. Хранитель обернулся и расхохотался. - О, не переживай, моя Слышащая, Цицерона не так-то легко убить! Ворвавшись в комнату Бабетты без стука, он поставил ящичек с препаратами на столик возле кровати. Девочка оторвалась от своей книги и пораженно уставилась на вошедшего. - Вот, сестра Бабетта, - сказал Цицерон. – Тебе придется ухаживать за мощами нашей любимой Мамочки, пока Цицерон будет отсутствовать. Это огромная честь и огромная ответственность, но Цицерон уверен, что ты не подведешь Братство! Верно же? Симонетта показалась в дверях комнаты, и удивленная девочка перевела взгляд на Слышащую. - У меня отвратительный характер, - выпалила девушка. – Цицерон, одумайся! Я никогда еще ни с кем не путешествовала. Я могу сама тебя убить. Хранитель снова рассмеялся. - Ну, попробуй, моя Слышащая, - ответил он. - Если я не сделала этого здесь, в этом убежище, когда ты ранил Арнбьорна, это не значит, что я не сделаю этого вообще, - сурово отозвалась Симонетта, разозлившись от того, что Цицерон не воспринимает ее слова всерьез. Бабетта молча наблюдала за происходящим. Хранитель подошел ближе к Слышащей. - Ты и не смогла бы этого сделать, даже если бы захотела! – воскликнул он с таким жутким кровожадным выражением лица, что Симонетта невольно попятилась. Воцарилась тяжелая тишина, которую прервал только тоненький голосок Бабетты. - С удовольствием поухаживаю за Матерью Ночи, - звонко произнесла она. – Можешь даже не беспокоиться об этом, Цицерон. – Девочка усмехнулась. - Повеселитесь. Наверняка охота на драконов очень увлекательна.

***

День был пасмурным и влажным: снег в Данстаре начал безоговорочно таять, и тонкие ручейки сбегали по всему городу в Море Призраков. - Давно не было видно тебя, Довакин, - сказал старый ярл Скальд. – Поговаривали даже, что тебя уже и в живых нет. Симонетта стояла перед троном и скорее хотела уйти. Ее походный костюм был сшит из черной кожи, длинный камзол напоминал мужской с высоким воротником-стойкой, который девушка поправила, чтобы прикрыть шрамы на шее. - Я была ранена, - ответила она. – И долго выздоравливала. Скажи мне, ярл, нет ли сейчас драконов в Белом Берегу? - Нет, - ответил старик. – Во всяком случае до меня такие вести не доходили. Однако я слышал о драконе в Вайтране. Вайтран недалеко, поэтому это вызывает беспокойство. Симонетта кивнула. - Тогда я сейчас же отправлюсь в Вайтран. - Погоди, - проговорил старый ярл. – Может, тебе нужны припасы в дорогу? Мы снабдим тебя всем, чем нужно, ты только скажи. Драконы – наша общая угроза, и это прекрасно, что есть Довакин, способный нам помочь. Девушка задумалась. - Да, мне бы не помешали вещи для ночлега. И меч. Короткий меч или кинжал. Ярл кивнул слуге. - Сейчас все сделаем. Симонетта вышла из дворца ярла с рюкзаком и новым кинжалом на поясе. Скучающий Цицерон ждал ее у входа, привлекая пристальное внимание стражников своим нелепым костюмом. Увидев девушку, он оживился. - О, Слышащая, ты не с пустыми руками! – радостно и громко воскликнул он. – Дай Цицерону рюкзак, Цицерон все понесет! Симонетта так и сделала. Взгляд Цицерона упал на новый кинжал. - Тоже что-то новенькое? У тебя же был свой кинжал, насколько я помню. - Был, - согласилась Симонетта, двинувшись по дороге, ведущей из города на юг. – Но он остался в туше того проклятого дракона, который меня поджег. - Куда мы идем? – жизнерадостно спросил Цицерон. - В Вайтран. Там был замечен дракон. Цицерон захихикал, торопясь следом за девушкой. - Ух, скорее бы его увидеть! – восхищенно воскликнул он. – Какие они, Слышащая? Огромные, правда? Симонетта взглянула на Цицерона и снова увидела в его глазах тот огонек одержимого, который был довольно пугающим. Она никогда не думала, что Хранитель настолько кровожадный и получает удовольствие от самого процесса убийства. В Фолкритском убежище они почти не общались, а потом девушку затянула сваливавшаяся на нее жизнь Довакина. Удивительно, что Мать Ночи не выбрала его Слышащим. - Разные, - ответила она. – Какие-то побольше, какие-то поменьше. Еще они бывают разных цветов: черные, белые, зеленые, красные, что-то вроде бронзовых и золотистых. И ту’умы они используют разные. - А каким был тот, что тебя подпалил? – с интересом спросил Цицерон. Симонетта поморщилась. - Черным, - ответила она. – Обычно черные используют огненные ту’умы. - Веселье, веселье, веселье! – нараспев громко произнес Цицерон. Путники вышли из города и направились по южной дороге. Снег вокруг был подтаявшим, мокрым, серым, и воздух, который наполнял все побережье, был таким чистым и опьяняющим, что Симонетта вдыхала его полной грудью. Наконец наступает весна. - Расскажи, как ты убиваешь драконов, - не унимался Хранитель. – Может ли простой смертный, как, например, скромный Цицерон, убить такое чудище? Или это под силу только Драконорожденному? - Может, конечно, - ответила Симонетта. – Бывают случаи, когда люди сами убивают драконов. Они состоят из плоти и крови, как и любая тварь. Но у драконов очень твердая чешуя, ее не пробить обычным оружием. Поэтому его трудно заставить приземлиться – только если целиться между чешуйками, но это не так легко. В небе дракон почти неуязвим. А я могу сбить его ту’умом. Цицерон взглянул на девушку с восхищением. - То есть с помощью стрел его все-таки можно поразить? – спросил Хранитель. - Можно, - согласилась Симонетта. – Поэтому я и не расстаюсь с луком. Но у тебя же его нет. - О, это вовсе не значит, что Цицерон не умеет из него стрелять! – радостно сообщил он. – Умеет, очень даже умеет. Девушка посмотрела на него с недоверием. Он, конечно, долгое время был ассасином, но одно дело – убивать исподтишка обычных горожан и крестьян, а совсем другое – сражаться в настоящей битве. Слышащая сняла с себя лук, достала стрелу из колчана и протянула их Цицерону. - Покажи тогда, что умеешь. Хранитель хищно усмехнулся, принял лук и быстро натянул тетиву. - Покажи, куда стрелять, моя Слышащая. Симонетта осмотрелась. Она указала на высокую одинокую сосну достаточно далеко от дороги, прикидывая, смогла бы сама попасть в стройное длинное дерево, как Цицерон прицелился и выстрелил – стрела глухо вошла в ствол сосны, и несколько воронов взмыли в воздух, шумно хлопая крыльями. - Видишь, Слышащая? – улыбаясь, произнес Хранитель. – Цицерон тебе не соврал. Симонетта присмотрелась. Да, стрела попала точно в цель. Более того, прямо туда, куда она показала, не выше и не ниже. Девушка замерла на мгновение, впечатлившись, но решила не показывать это Цицерону и забрала у него свой лук обратно. Может, ей и пригодится такой напарник. - Напомни мне найти тебе лук в Вайтране, - сказала она. - С удовольствием, моя Слышащая!

***

Они шли весь день, и весь день Цицерон не замолкал ни на минуту: сначала он расспрашивал Симонетту про драконов и ее приключения, потом начал рассказывать о своих контрактах в убежищах Сиродила, и у девушки начала болеть от него голова. Она привыкла путешествовать в одиночку, привыкла углубляться в свои мысли, но сейчас Слышащая не могла сосредоточиться ни на чем. Наверное, Ситис решил, что она слишком много углублялась в свои мысли всю зиму, и отправил ей настолько шумного компаньона. Как только стемнело, путники нашли место в ущелье в отдалении от дороги, где почти не было снега – там они развели маленький костер и решили устроить ночлег. - Цицерон помнит эту дорогу, - хихикнув, заметил Хранитель. – Цицерон ехал здесь с Мамочкой, когда у него сломалось колесо. Помнишь, Слышащая? Где-то впереди ферма этого глупого крестьянина Лорея! Именно там мы с тобой впервые и встретились! Симонетта вздохнула, помешивая угли костра. - А Цицерон не может хоть немного помолчать? – мрачно бросила она, и тут же разозлилась сама на себя за то, что уже сама обращается к нему так же, как он к себе. Хранитель пропустил это мимо ушей. - Кажется, это было так давно! – мечтательно произнес он. – Ты тогда была такой… Он запнулся. Девушка подняла на него глаза, которые в отблесках костра выглядели такими же золотыми, как ее волосы. - Какой? – строго спросила она. Цицерон глупо захихикал. - Такой веселой! – воскликнул он слишком громко, чем следовало бы. – Такой жизнерадостной! Цицерон уже давно не видел твоей улыбки, моя дорогая Слышащая! – Взгляд его вмиг стал серьезным и участливым. – Что с тобой такое? Цицерон очень переживал за тебя все это время в убежище и сейчас переживает. Почему ты стала такой грустной? Симонетта опустила глаза вниз. Пожалуй, ей нужно доверять своему новому спутнику. Да и он наверняка заслуживает доверия – не похоже, чтобы Цицерон умел кривить душой. Тогда в Фолкритском убежище все знали, как он относился к Астрид, он никогда этого не скрывал. Все знали, но не придавали этому значения. Считали его дураком. Девушка осторожно покосилась на Хранителя. - Ты не поймешь, - ответила она. Не поймет ли? Может, как раз он и поймет? Симонетта прикусила губу и заметно заколебалась. Цицерон подвинулся ближе к ней, не сводя с нее пристального взгляда, но ничего не сказал, что было для него даже удивительно. - Ты чувствовал когда-нибудь, что на тебя взвалили слишком много? – проговорила Симонетта. – Больше, чем ты смог бы вынести? Она посмотрела на Хранителя, и тот лишь усмехнулся вместо ответа. Видимо, она попала в точку. - Я не могу, - продолжила Слышащая. – Эта задача для меня слишком тяжела. Это меня и поменяло. Цицерон взял девушку за руки. - Что поделать, - негромко сказал он, улыбаясь. – Но ты не должна сдаваться, моя Слышащая! Сколько драконов ты уже убила, будучи одной? А сейчас тебе поможет твой верный Цицерон! Погоди немного, и мы с тобой истребим их всех до единого! Симонетта ощутила, как внутри нее разлилось тепло. Впервые забота Цицерона не показалась ей чем-то неуместным и лишним. Она осторожно освободила свои руки. - Спасибо, Цицерон, - произнесла Слышащая. – Давай уже спать.

***

Чем ближе они подходили к Вайтрану, тем меньше снега им попадалось: видимо, в центральной части Скайрима он уже растаял. К тому же воздух становился все теплее и приятнее. Это вселяло надежду. - О, Слышащая, давай зайдем к Лорею! – воскликнул Цицерон с хищной ухмылкой. – Представляю его лицо, когда он увидит на пороге Цицерона! Хранитель расхохотался, но Симонетте не понравилась эта идея. - И к чему это? – хмуро отозвалась она. – Что ты хочешь ему сказать? - О, у Цицерона есть много мыслей на этот счет! Этот проклятый крестьянин не хотел помогать бедному Цицерону! По-хорошему ему бы следовало за это заплатить… По коже девушки пробежала дрожь. - Но он все же починил твое колесо, - напомнила она. - Да, - неохотно согласился Хранитель. – Только благодаря тебе, моя Слышащая. Солнце, медленно поднимавшееся над горизонтом за спиной путников, расцвечивало бескрайнюю серую степь Скайрима. Это солнце уже отличалось от тусклого зимнего света, который был в тот день, когда Симонетта получила свои ожоги. Золотая полоса показалась на неработающей мельнице недалеко от дороги. Цицерон посмотрел на нее с тоской. - Ну ладно, Слышащая, мы не пойдем к Лорею, - хмыкнув, недовольно произнес он. – Это было бы очень весело, но Цицерон будет слушаться. Когда солнце поднялось окончательно, впереди показались стены Вайтрана и высокий Драконий Предел. - У меня есть дом в Вайтране, - сказала Симонетта, когда они подходили к вратам города. – Остановимся там. Побудь в доме, пока я схожу к ярлу. Маленький двухэтажный домик в равнинном районе Вайтрана оброс пылью и паутиной. В закрытые ставни окон проникали тонкие солнечные лучи, освещая полумрак дома. - Как у тебя тут миленько! – воскликнул Цицерон. – И давно у тебя есть свой дом? - Не особо, - ответила девушка, оставляя лук и колчан возле стены. – С тех пор, как я стала таном Вайтрана. А это случилось, когда я убила первого дракона, и меня призвали Седобородые. Симонетта вернулась от ярла лишь спустя несколько часов, принеся с собой новый лук и мясной пирог. Цицерон разжег очаг, и при свете огня дом выглядел более обжитым. - Ну наконец-то, моя Слышащая! – взвизгнул Хранитель. – Цицерон уже думал, что ты сбежала от меня! Девушка поставила лук около своего, положила пирог на стол и села у очага, устало вытянув ноги к огню. Все же полтора дня пути после долгого отдыха давали о себе знать. - От тебя убежишь, - язвительно заметила она. – Я принесла тебе лук и еду, мог бы и спасибо сказать. - Спасибо, - отозвался Хранитель и сел рядом с Симонеттой. – Что тебе удалось узнать? Слышащая провела руками по своим волосам. Она привыкла заплетать свои длинные волосы, а с такими короткими – совсем, как у Цицерона – она не знала, что делать. Девушка встряхнула волосами и заметила на себе пристальный взгляд Хранителя. Он смотрел на нее как-то необычно. - На запад отсюда есть имперский форт, в котором засели разбойники, - сказала Симонетта. – Севернее от форта в горах видели черного дракона, который просто кружил над горами, но пока вроде бы ни на кого не нападал. - Черный, - хихикнул Цицерон. – Это значит, что у него огненный ту’ум? - Скорее всего. Симонетта поправила воротник, прикрыв ожог на шее. Какой же отвратительной становится кожа после огня, просто волнистое шершавое нечто. И как с этим чувствовать себя нормальным человеком? - Когда мы отправимся? – спросил Цицерон, и его темные глаза блеснули. – Мне так не терпится увидеть этого дракончика! Симонетта не могла разделить его воодушевления. - Завтра рано утром, - ответила она. – Сегодня я хотела бы отдохнуть. - Как скажешь, Слышащая, как скажешь! – воскликнул Хранитель. – Я тут немного осмотрелся, пока тебя не было. У тебя очень миленький домик! Но очень крошечный. На втором этаже почти ничего нет! Где прикажешь расположиться своему верному Цицерону? У тебя только одна кровать. Девушка протянула руки к огню. Хоть уже и наступила весна, в покинутом доме было еще достаточно холодно. - Одна, но достаточно большая, - ответила она. – Мы поместимся на ней вдвоем. Лицо Цицерона выразило удивление, которое быстро прошло. Он хотел что-то сказать, но Симонетта его перебила, продолжив: - Но только при том условии, что бы будешь спокойно спать, не болтая всю ночь и не мешая мне разговорами. Хранитель засмеялся. - Конечно, моя Слышащая! Как пожелаешь!

***

Закутавшись ночью в одеяло, Симонетта поняла, что не может согреться. - Цицерон, - негромко позвала она, - тебе тоже холодно? У Хранителя было свое одеяло, которое Слышащая получила от ярла Белого Берега, и кровать действительно была достаточно большой, чтобы они поместились на ней вдвоем и не трогали друг друга. - Ну да, моя Слышащая, - отозвался Цицерон. – Кажется, твой дом еще холоднее улицы. Он захихикал. Симонетта не оценила шутки и, не снимая с себя одеяла, поднялась, чтобы приоткрыть ставни и взглянуть в окно: на улице шел снег. - Отлично, - вздохнув, сообщила она и легла обратно на кровать. – Там заморозки и снег идет. Девушка отвернулась от Цицерона к стене. - Весна, - весело проговорил Хранитель. – Она такая переменчивая! Днем было так тепло и хорошо, а ночью выпал снег. Надеюсь, он растает! Скайрим слишком холодный для Цицерона. Симонетта ничего не ответила. Ей не хотелось спать, поэтому она просто лежала, вглядываясь в темную стену. Опять черный дракон. Она не боялась этих тварей, но теперь ее сердце екало от одной мысли снова оказаться в пламени. В этот раз может сгореть ее лицо. Или она и вовсе погибнет. Даже неизвестно, что из этого хуже. - Назир говорит, что девушки весной расцветают, - глупо хихикнув, продолжил Хранитель. – Но Цицерон не знает. Цицерон не разбирается в девушках. Даже в тебе еще не до конца разобрался. Симонетта хмыкнула. Это ее позабавило. - И что же во мне такого сложного? – спросила она. - Цицерон бы не сказал, что ты сложная, - ответил Хранитель. – Но ты такая грустная, моя Слышащая. Это делает Цицерона очень несчастным. Я уже столько ломаю голову над тем, как тебя развеселить, но ничего не получается. Девушка не сразу придумала, что ответить. - Ты не можешь мне помочь, Цицерон, - серьезно сказала она. – Я ценю твою поддержку, но позволь мне пережить это самостоятельно. - Как скажешь, моя Слышащая. Если ты все еще переживаешь о своих ожогах, то Цицерон уверен, что они тебя совсем не портят, и твоя кожа такая же красивая, как и была. Симонетта ощутила смущение, но не смогла бы объяснить себе, почему. - Ты не видел, - сурово произнесла она. Хранитель приподнялся на кровати. - Тогда покажи мне! - с чувством воскликнул он. – Цицерон уверен, что там совершенно ничего страшного. Девушка обернулась к Цицерону. Она рассмотрела его в темноте, на нем не было его дурацкого шутовского колпака, и выглядел он слишком уж серьезно и даже жутко. Симонетта почувствовала, как холодеет. Что она вообще знает о нем? Она делит постель с человеком, которого вполне можно назвать сумасшедшим, она только вчера узнала о том, что Цицерон получает удовольствие от смерти и крови. На что он способен? До этого момента Симонетта ни разу не усомнилась в верности Хранителя, но кто может догадываться, что у него на уме? - Цицерон, - медленно проговорила она, - давай спать. Я предупреждала тебя, что не хочу никаких разговоров. Мне хватает твоей болтливости днем. Хранитель вмиг смягчился. - Да, да, моя Слышащая, Цицерон виноват, - затараторил он, ложась снова на кровать. – Прости меня. Цицерон больше не потревожит твой сон. Симонетта отвернулась к стене, выдохнув с облегчением. Нет, он ее не тронет. Даже Бабетта сказала, что она для него слишком ценна. А вдруг он окончательно сойдет с ума? Потеряет контроль над собой? Эта тревожная мысль не давала девушке заснуть. Цицерон так хочет убить дракона, наверняка он умеет убивать и делает это хорошо. А если он вздумает, что она тоже его жертва? Слишком быстро она начала ему доверять. Симонетта закуталась в одеяло сильнее. Было что-то жуткое в его рабской преданности, то, что Слышащая никак не могла сформулировать словами. Может, это была извращенная форма любви, которую Хранитель выражал, как умел? Может, это была не просто абстрактная любовь?.. Может, он ее желал? От этой мысли Симонетта вздрогнула. Она прислушалась к ровному дыханию Цицерона. Нет, нет. Это ей кажется. Нет никакого скрытого смысла в его словах и действиях. И с чего она вообще решила, что Цицерон может вдруг помешаться? Ничего подобного с ним еще не было. В случае с Астрид у них было много разногласий. Нет. Симонетте очень хотелось верить в то, что Хранитель бескорыстно предан ей, потому что она Слышащая, и так будет всегда. Только отогнав все тревожные мысли, девушка смогла уснуть.

***

Путники вышли из Вайтрана еще засветло. Утро было ясным, солнце поднималось на востоке все так же радостно и по-весеннему, но бескрайние степи вокруг города были запорошены тонким слоем снега, а пожухлая прошлогодняя трава обросла ледяной коркой. Симонетта и Цицерон миновали конюшни Вайтрана и направились по дороге на запад. - Холодно, - пожаловался Хранитель. – Скорее бы уже потеплело! - Ну, лето в Скайриме не такое уж теплое, - заметила девушка. - Всяко лучше, чем зима, - возразил Цицерон. Впереди замаячила дозорная башня, когда вдруг их догнал незнакомый данмер в капюшоне. - Ах, господа, как замечательно, что я встретил хоть кого-то, - начал незнакомец. Быстрым движением он достал нож, и Симонетта резко остановилась, попятившись назад. - Я не буду повторять дважды, - тихо, но твердо сказал данмер. – Гоните все ценное, и тогда никто не пострадает. Слышащая замерла. Все происходило быстро: она заметила, как Цицерон молниеносно выхватил свой кинжал. - Я так не думаю, друг! – рассмеявшись, громко воскликнул Хранитель, и данмер, отпрыгнув от него в сторону, кинулся к Симонетте. Девушка ощутила прикосновение холодной стали к своему горлу, не успев ничего предпринять. Данмер, оказавшийся очень близко, вдруг рухнул на землю, и его нож звонко упал на обледеневшую дорогу. Данмер закричал. Только пронзительный крик неудачливого вора вернул Слышащую к реальности, она увидела, что Цицерон, поваливший данмера, пытается закрыть ему рот. Сопротивляющийся данмер укусил Цицерона, и тот инстинктивно отпрянул; Симонетта быстро схватила нож вора и, отпихнув Хранителя, полоснула данмера по горлу. Кровь обагрила ее руки и снег, но зато он затих. Девушка обеспокоенно посмотрела по сторонам. - Это могли слышать! – взволнованно прошептала она. Цицерон кивнул и, схватив Симонетту за руку, потащил ее прочь от дороги. Какое-то время они бежали, не разбирая пути, пока не оказались достаточно далеко – холмы, которыми были усеяны заснеженные степи, скрывали их от того места, где остался холодеть мертвый вор. Девушка остановилась, чтобы отдышаться. - Нет, ну каков же наглец! – в ярости прошипел Цицерон. – Что-то воры в последнее время совсем потеряли страх! Нападать вот так, прямо на дороге! Недалеко от сторожевой башни! Симонетта, тяжело дыша, посмотрела на свои окровавленные руки. Оглядевшись, она нашла ручей с ледяной водой и опустила в них ладони, оттирая их от крови. - Попробуй потом объяснить стражникам, что он сам на нас напал, - хмуро произнесла она. Вода была слишком холодной. Смыв кровь, Слышащая быстро вытерла руки о свой камзол и потерла их друг о друга. - Кажется, нас никто не видел, - с надеждой произнес Цицерон. Симонетта хмыкнула. - Ты не при чем, - сказала она, продолжая тереть ледяные руки. – Это я его убила. Вон даже кровью запачкалась. Цицерон подошел ближе и обхватил холодные пальцы девушки. Он принялся растирать их своими руками, и Симонетта не стала этому сопротивляться. - Мы вместе его убили, - возразил Хранитель. Слышащая вяло усмехнулась. - Готов разделить со мной преступление? Цицерон поднял на нее серьезный взгляд. - Само собой, - уверенно ответил он. – Цицерон готов разделить с тобой что угодно, моя Слышащая! Любую радость и любую печаль. И преступления в том числе. С большим удовольствием! В его глазах снова блеснуло что-то кровожадное, и Симонетта выдернула свои руки из его. - Звучит как клятва, - язвительно заметила она. – Но мы, кажется, не в храме Мары. - Ой, как смешно, - скривившись, проворчал Хранитель. Симонетта посмотрела по сторонам. Они отклонились от дороги на север и теперь были ближе к горам. Девушка окинула взглядом горные вершины, освещенные солнцем, но они были совершенно спокойны. И где там прятался дракон? - Пойдем, - сказала она, указав Цицерону направление. Чем выше поднималось солнце, тем теплее становился воздух, и выпавший за ночь снег стремительно таял. Хранитель почему-то заметно притих, и Слышащая решила использовать это время тишины, чтобы подумать о своем. Ей вспомнились навязчивые мысли, не дававшие ей спать ночью, и она осторожно покосилась на Цицерона. Почему он помрачнел, почему молчал? Что она сказала обидного? - Цицерон, - позвала она наконец, отведя взгляд. – Я чем-то тебя обидела? Хранитель посмотрел на нее удивленно. - Нет, что ты, Слышащая! – воскликнул он. – Все хорошо. Цицерон натянуто улыбнулся. Надо же, все готов с ней разделить. Неужели он действительно сделает для Слышащей все, что угодно? Мысль о том, что у нее есть личный ассасин, который находится в ее власти, заставила сердце Симонетты забиться быстрее. Насколько велика эта власть? Вскоре перед ними золотой лентой распростерлась у подножия гор река Хьял. Когда путники подошли к мосту, девушка остановилась. - Подожди, - сказала она. – Давай немного отдохнем. У меня нога болит. Симонетта оперлась на перила каменного моста. Цицерон сразу же засуетился. - Болит? – переспросил он. – Где болит? Покажи, моя Слышащая! Почему болит? Девушка пожала плечами. - Не знаю. Наверное, я потянула ногу, пока мы бежали. Давай немного постоим здесь. Слева от них был тот самый имперский форт, в котором обосновались разбойники. Цицерон посмотрел на подъем в горы и обернулся обратно, где в лучах утреннего солнца возвышался Драконий Предел. - О, Слышащая, это очень плохо, - проговорил он, подвинувшись ближе к Симонетте. – Как же мы пойдем с тобой в горы? Как одолеем дракона? Может, нам стоит вернуться в Вайтран? Девушка покачала головой. - Не нужно. Это скоро пройдет. К тому же Вайтран уже далеко. Цицерон нервно осмотрелся. - Тогда давай найдем укромное место, где ты сможешь отдохнуть, дорогая Слышащая. Цицерон может отнести тебя, если ты не можешь идти. Даже так? - Нет. Мне уже становится легче. Пойдем. Цицерон приобнял девушку, когда она двинулась на мост. - Подожди, моя Слышащая, сейчас Цицерон тебе поможет! Обопрись о меня! Говори, если тебе станет очень больно. Симонетта позволила Хранителю приблизиться, схватилась за него, делая вид, что ей действительно тяжело идти. Ее глаза осторожно скользнули по серьезному лицу Цицерона, и на мгновение ей подумалось, что его шутовской костюм и странное поведение – это не более, чем актерская игра. Но для чего? Нет, это уже какая-то глупость. Когда путники миновали мост, Симонетта отпустила Цицерона. - Мне уже намного лучше, спасибо, - сказала она, опустив глаза и опасаясь, чтобы Хранитель не понял, что она притворялась. – Не знаю, почему она так внезапно разболелась. - Точно, Слышащая? – не унимался Цицерон, явно не желая отходить от Симонетты. – Ты уверена, что можешь идти? Девушка не успела ответить, как вдруг вдалеке раздался раскатистый рев, который принадлежал только одному зверю в мире. Симонетта подняла голову и увидела над белыми горными вершинами кружащего черного дракона. Цицерон сначала поразился, но его лицо быстро приобрело уже знакомое Слышащей кровожадное выражение. - Скорее туда, Слышащая! – восхищенно прошептал он, с силой сжав рукоять своего изогнутого кинжала. – Это его последний день!

***

Чем выше поднимались Симонетта и Цицерон, тем громче становился рев. Какое-то время дракон кружил над горами, оставляя на земле огромную темную тень, стремительно двигающуюся за ним, а потом вдруг все затихло. Черная фигура дракона застыла на одной из горных вершин. - Как нам достать его оттуда? – спросил Цицерон, внимательно следивший за движениями чудовища. - Он сам прилетит, когда заметит нас, - ответила Симонетта. В горах все еще лежал снег, несмотря на теплое пригревающее солнце. В какой-то момент Слышащая посмотрела вниз, откуда они с Цицероном пришли, и увидела широкую, необозримую степь, изогнутую реку Хьял, горы, имперский форт, дозорные башни, Вайтран – все это было залито приветливым солнечным светом. А она добровольно идет, возможно, на смерть. - Слышащая, - позвал ее Хранитель, заметив, что Симонетта остановилась. – Что такое? Снова нога? Девушка уже и забыла о ноге. - Да, - почему-то ответила она. Это было объяснить проще. Цицерон подошел ближе к Симонетте. Он не успел ничего сказать или сделать, как вдруг по ним мелькнула черная тень. Рев послышался прямо над их головой. Девушка быстро достала лук из-за спины. - Он нас увидел! – закричала она, чтобы Цицерон услышал ее среди драконьего рева. Черная тень, закрывающая небеса, начала стремительно кружить вокруг того места, где были путники. Симонетта увидела, что Хранитель тоже выхватил свой лук и практически сразу же натянул тетиву – стрела просвистела и отскочила от чешуи дракона на его шее. - ЙОЛ-ТОР-ШУЛЬ! Привычный к ту’умам слух Слышащей расслышал эти слова, и она помчалась ближе к скалам, ища, где можно спрятаться. - Цицерон! – воскликнула она, но не увидела Хранителя, когда на землю обрушился огненный поток. Снег под ногами задрожал, откалываясь кусками там, куда не попал огонь, он начал съезжать со склона. Симонетта ухватилась за острый каменный выступ, чтобы не потерять равновесие. Где Цицерон? Дракон продолжал кружить. Девушка натянула тетиву, выпустила одну стрелу, вторую, целясь в морду чудовища, но все они отскакивали, и дракон, зарычав, тряхнул головой, заметил девушку. Сейчас будет опять. Нужно успеть приготовиться. Дракон, черный, словно ночь, с ярко-желтыми, как у кота, глазами, завис в воздухе и, шумно и быстро махая крыльями, направил взгляд на Симонетту. Он раскрыл пасть, в которой уже засветилось пламя, как вдруг что-то его отвлекло – коротко взвыв, он вдруг закрыл пасть и обернулся в сторону. Слышащая заметила несколько стрел, торчащих из его кожистого крыла. Дракон не успел развернуться туда, откуда пришелся удар, как Симонетта набрала воздух в грудь. - ФУС! Дракон вздрогнул от внезапного порыва ветра, направленного именно на него. Он захлопал крыльями еще яростнее. - РО… Земля затряслась, мелкие камешки, откалываясь от горных уступов, звонко покатились вниз. - ДА! Дракон, словно подкошенный, заревел и начал падать. Когда его огромное черное тело столкнулось с землей, показалось, что началось настоящее землетрясение. Симонетта, опять схватившаяся за острый каменный выступ, почувствовала, как теряет равновесие: от выступа откололся огромный осколок, стремительно повлекший ее вниз. Что-то схватило ее за локоть, поэтому она не полетела вниз со склона, как и дракон. Чудовище с грохотом приземлилось у подножия горы. Только тогда Симонетта разглядела, что ее удержал Цицерон. Он помог девушке встать. - Ух, Слышащая! – воскликнул он, радостный и раскрасневшийся. – Это было так… так прекрасно! Увлекательно! Весело! Цицерон хочет еще поохотиться на драконов! На Хранителе не было его колпака. Симонетта хотела было что-нибудь сказать об этом, как вдруг снизу послышался пронзительный рев. Дракон был жив. Лицо Цицерона изменилось. Не сказав ни слова, он бросился вниз со склона, и Симонетта поспешила следом за ним. Черные кожистые крылья дракона были изогнуты в неестественной форме, и он пытался приподняться, словно змей, но у него это не получалось, и чудище просто металось, дергалось, поливая все вокруг пламенем из своей пасти. Остановившись на достаточном расстоянии, Цицерон выпустил несколько стрел в его морду – и дракон наконец затих. Степь вокруг дракона быстро занималась огнем. - Побежали скорее отсюда, - проговорила Симонетта, схватив Хранителя за руку. Когда они спустились, девушка увидела, как с тела дракона, сгорая, исчезла чешуя, кожа и плоть, оставив обнаженные кости, и светлое сияние настигло Симонетту, наполнив ее целиком, словно ветер. Цицерон остановился. - Что это, Слышащая? – встревоженно спросил он. - Так и должно быть, - ответила Симонетта. – Я забираю у драконов их души. Давай поскорее найдем безопасное место.

***

Пожар в степи быстро угас из-за влажности, которую оставил ночной снег. Симонетта решила сегодня больше никуда не идти, и они с Цицероном остановились в ущелье, полном мамонтовых костей. - Думаешь, в этих горах есть еще драконы? – произнес Хранитель, и его темные глаза сверкнули. Девушка пожала плечами. - Может и так. Наверно, мы отправимся вдоль гор к Рорикстеду, а потом дальше на запад до Маркарта. В Пределе сплошные горы. Обычно это очень привлекает драконов. На степь спускался вечер. Начинало холодать. Цицерон взглянул на Симонетту так, что по ее коже пробежали мурашки. Сейчас он, как никогда, выглядел как одержимый. - Нам пришлось бы туго, моя дорогая Слышащая, если бы ты не сбила его на землю, - произнес он, медленно растягивая слова. – Наверное, он бы все там поджег! Бедный колпак Цицерона тоже сгорел в его пламени! - А в прошлый раз загорелась я, - горько хмыкнув, заметила девушка. Она поправила свой высокий воротник. - Что еще могут драконы? – не унимался Цицерон. – Черного мы видели, какие ту’умы они еще используют? - Такой, как я, - ответила Симонетта. – Еще ту’ум, вызывающий снежную бурю. Или молнии. Много чего на самом деле. Цицерон выглядел завороженным. Неужели он совсем не боялся этих тварей? Сама Симонетта очень боялась приближаться к драконам в первое время. И она не встречала еще никого, кто бы с такой радостью хотел встречи с ними. Девушка, опустив голову, осторожно окинула своего спутника взглядом. Его рыжие волосы, не убранные под дурацкий колпак, обрамляли его лицо, лежали на плечах, и за эти пару дней нижняя часть его лица обросла едва заметной светлой щетиной. - Ты что, совсем не боишься смерти? – спросила Симонетта. Хранитель посмотрел на нее, будто только что очнувшись. - Ну, Цицерон не хотел бы умереть прямо сейчас, - засмеявшись, ответил он. – Но бояться смерти… наверное, это неподходящие для меня слова, моя Слышащая. Мы все умрем. Мы все отправимся в Пустоту к Отцу Ужаса, чтобы продолжить служить ему после смерти. Симонетте стало не по себе. - Давай лучше не будем об этом, - сказала она. – Я еще не поблагодарила тебя. Ты меня спас. Спасибо. Не знаю, что бы я без тебя делала. Хранитель был тронут. - О, тебе не нужно меня благодарить, моя дорогая Слышащая! – радостно воскликнул он. – Служить тебе – мой долг. Я для тебя сделаю все, что угодно. Симонетта снова почувствовала, как холодеет и дрожит перед его рабской преданностью. «Даже умрешь ради меня?» - подумала она, но ничего не сказала. Цицерон поднял на нее темные глаза. - А ты боишься, моя Слышащая? Девушка задумалась и поняла, что не знает, что ответить. - Не знаю, - отозвалась она. – В последнее время я все больше думаю о конечности жизни, и все становится как-то… безразлично. Хранитель подвинулся ближе к девушке. - Ты – Слышащая Темного Братства, - серьезно сказал он. – Драконорожденная, о которой знает весь Скайрим, а может, и за его пределами. Тебе ли бояться конечности жизни, моя Слышащая? Симонетта не сразу поняла смысл его слов. Вдумавшись, она положила свою руку на руку Цицерона. Тот ухмыльнулся. - К тому же Цицерон уже говорил тебе, - напомнил он. – Пока я рядом, тебе нечего бояться. Вместе мы убьем каждого дракона! Его выражение снова стало хищным, но Симонетта не испугалась этого и улыбнулась впервые за долгое время. Удивительно, она всегда считала Цицерона странным, несуразным, нелепым и безумным – и вот он один поддерживает ее в это трудное время. Готов защищать ее, готов ради нее на все. Слышащей стало стыдно за то, что она думала о нем раньше. Ей хотелось как-то выразить свою благодарность, но что такое простое «спасибо»? Поэтому она просто улыбалась, глядя на Хранителя, как вдруг тревожная мысль снова вернулась в ее голову. Так ли бескорыстна его помощь? Симонетта, смутившись, сразу опустила золотисто-карие глаза вниз. Нет, она не должна думать, что у Цицерона есть какие-то темные мотивы. За все их недолгое путешествие он еще ни разу не сделал ничего, что могло бы заставить Слышащую усомниться в нем. Откуда тогда возникают эти мысли? Это просто ее воображение? Или предчувствие? Или Цицерон все же проявляет к ней какое-то особое отношение, но Симонетта не может это назвать и выразить и лишь смутно подозревает? - Темнеет уже, моя Слышащая, - сказал Хранитель. – Цицерон разожжет костер. Он встал, но Симонетта не сводила с него пристального взгляда. Она уже попробовала проверить его один раз, так сказать, прощупать почву, чтобы узнать уровень его преданности. Почему бы не попробовать еще раз? Сердце Слышащей забилось тяжелее. Это может быть слишком для нее опасным. Но попробовать стоит.

***

На ясном ночном небе повисли круглые, розоватые Массер и Секунда, окруженные яркой россыпью звезд. Эта ночь была не такой холодной, как прошлая, но Симонетта все равно закуталась в свое одеяло. Цицерон расположился рядом. Девушка снова отвернулась от него, лежа на левом боку и рассматривая огоньки костра, который было решено не тушить, чтобы не замерзнуть окончательно. - Как там, интересно, наша дорогая Мамочка, - вздохнув, произнес Хранитель. – Цицерон опять ее оставил! Надеюсь, Бабетта действительно ухаживает за ней, как обещала. Симонетта усмехнулась. Цицерон никогда не мог просто лечь спать и замолчать. - Ну, я говорила тебе не идти со мной, - напомнила ему девушка. – Мог бы и дальше ухаживать за Матерью Ночи. - Но тебе тоже нужна помощь и защита, моя драгоценная Слышащая, - возразил Цицерон. – Разве нет? Сегодня Цицерон тебе помог. Ты сама это признала. - Можешь помочь еще, - с улыбкой, которую Хранитель не видел, проговорила Симонетта. – Мне холодно. Подвинься ближе. Немного поколебавшись, однако ничего не возразив, Цицерон передвинул свое ложе впритык к ложу Слышащей. Она ощутила его присутствие рядом, но все же Хранитель не решился слишком приблизиться к ней. Симонетта ощутила облегчение, но в то же самое время – непонятно, почему – что-то вроде разочарования. - Кстати, Слышащая, - начал Цицерон, - что значит, что ты забираешь души драконов? Симонетта пожала плечами. - Я и сама и не знаю, как это происходит, - ответила она, не поворачиваясь к своему собеседнику. – Но это делает мои ту’умы сильнее. С каждым новым убитым драконом они становятся более эффективными. Цицерон захихикал. - Да, я заметил, - сказал он. – Вся земля затряслась после твоего… крика. Это очень впечатляет! Может, поэтому Мамочка и выбрала тебя Слышащей. Ты одна такая. Сердце Симонетты екнуло. - Я наоборот постоянно думаю, что не особо подхожу на эту роль, - призналась она. – Я не чувствую такую же страсть к убийствам, как ты. Мне кажется, ты подошел бы лучше. Цицерон оживился и по всей видимости придвинулся ближе – девушка ощутила прикосновения его тела к своему через одеяла. - Ты так думаешь, моя Слышащая? – радостно воскликнул он. – О, Цицерон очень рад это слышать! Очень польщен! Но, увы, Мамочка сама сделала свой выбор. Ну то есть, Цицерон, конечно рад, что это ты… Симонетта не дала ему договорить. - Я поняла тебя, Цицерон, - сказала она. Воцарилась тишина. Спать Слышащей совершенно не хотелось. - Тебе еще холодно, Слышащая? – после паузы спросил Хранитель. - Да, - соврала она. Симонетта почувствовала, как Цицерон проник под ее одеяло и прижался к ней, однако руками не тронул. Это заставило ее сильно занервничать. К чему она вообще вздумала его проверять? Это было очевидно, что он ее хочет, только такая дура, как она, не поняла это сразу, хотя стоило начать задумываться об этом в тот момент, когда она только стала Слышащей – именно тогда отношение Хранителя к ней начало стремительно меняться. Неужели все дело в том, что она Слышащая? И будь на ее месте другая, например, Габриэлла, Цицерон относился бы так же к другой? Эта мысль показалась Симонетте неприятной. Но почему-то девушка не испугалась своих рассуждений. Возможно, тепло другого человека рядом было как раз тем, что было ей нужно. Правда, только тепло и ничего более. Странно, но чувствовать себя желанной – пусть даже таким эксцентричным человеком, как Цицерон – было приятно. - Все нормально, моя Слышащая? – осторожно спросил Хранитель, видимо, заволновавшийся от того, как притихла Симонетта. – Может, Цицерону отодвинуться? - Не нужно. Интересно, он может решиться перевернуть ее на спину и поцеловать? Может прижать ее к себе так, как мужчина прижимает желанную женщину? Симонетта почувствовала, что ее лицо запылало. Нет, она бы этого не хотела. Да нет, Цицерон этого не сделает. Девушка сама подвинулась ближе к нему, прижавшись к нему спиной и бедрами. - Обними меня, - сказала она. Ее сердце забилось, словно барабан, громко и быстро. Цицерон на мгновение замер, и Симонетта затаила дыхание, испугавшись собственных действий. Зачем она это делает? Она сама не могла ответить на этот вопрос. Рука Хранителя осторожно прошлась по ее бедру, скользнула выше, остановилась между ее грудями – и Цицерон прижал к себе девушку сильнее. Она шумно выдохнула, осознав наконец, что, возможно, играет с его чувствами – если они у него, конечно, есть. То, что он молчал, было для Симонетты страшнее всего, и она сама не решалась ничего произнести. Кровь застучала в ушах девушки. На мгновение ей даже подумалось, что прикосновения Цицерона ей приятны. Было бы неплохо, если бы он еще раз погладил ее бедро, спустился ниже по ноге… Но черта, которую нельзя пересекать, была слишком близко. Симонетта вспомнила, что на этом бедре и боку у нее теперь изуродованная кожа, и это словно облило ее холодной водой. Сможет ли она еще когда-нибудь хотя бы раздеться перед мужчиной? - Цицерон, - глухо прошептала она, - не надо. Хранитель резко убрал руки и отпрянул назад. - Как скажешь, моя Слышащая, - произнес он и повернулся спиной к Симонетте. Девушка пыталась разобрать в его интонации, что он чувствует, однако это ей не удалось. Ее сердце постепенно начинало биться спокойнее.

***

- Мой ярл, - произнес громкий, скрипучий голос старого управителя, - к тебе Симонетта Веспуччи, Довакин. В Подкаменной крепости царил обычный полумрак, хоть за ее пределами вовсю светило яркое весеннее солнце. Каждый день становилось все теплее, и в Пределе Симонетта впервые почувствовала, что ей даже жарко в ее плотном черном камзоле. - Рад тебя видеть, Довакин, - отозвался ярл, сидящий на каменном троне. – Чем мы обязаны твоему визиту? - Были ли замечены драконы в твоем владении в последнее время? – спросила девушка. Ярл взглянул на управителя, и тот кивнул. - Один, - отозвался управитель. – На юге отсюда. Напал на орочье поселение, камня на камне там не оставил. Охотники говорят, что он пожрал всех коз в горах и отличается буйным нравом. Симонетта напряглась. - Какого он цвета? – спросила она. - Вроде как коричневого, - ответил управитель. – Или что-то такое. Бронзовый. Неудивительно, что он разрушил целое поселение – обычно бронзовые используют буран, подобный тому, что использовала сама Симонетта, чтобы сбивать драконов с неба. - Я займусь этим, - сказала девушка, и лица ярла и управителя посветлели. - Мы будем очень тебе благодарны, - отозвался ярл. – Сделай это и получишь титул тана Предела. И мы, конечно, тебе заплатим. Эти драконы – настоящая напасть. Вскоре Симонетта вернулась в таверну, в которой оставила Цицерона: в этот раз им посчастливилось снять сразу две отдельные комнаты, поэтому девушка впервые за их совместное путешествие могла остаться наедине со своими мыслями в полной тишине. Правда, наслаждалась она недолго – Хранитель пришел в ее комнату. - Ну что там? – нетерпеливо спросил он, бесцеремонно разместившись на ее каменной кровати. – Есть на кого поохотиться? Слышащая всмотрелась в старое, возможно еще двемерское, бронзовое зеркало, висящее на стене. - Есть, - ответила она. – На юге завелся бешеный дракон, у которого ту’ум такой же, какой ты видел у меня. Цицерон захлопал в ладоши. - Ой, как это весело! – воодушевленно воскликнул он. – Когда выступаем? Может, пойдем уже? Симонетта поморщилась. - Нет, дождемся завтра. Тебе разве не хочется отдохнуть после долгой дороги? - Цицерону хочется убивать, - кровожадно заявил он. Симонетта пропустила это мимо ушей. Удивительно, ее светлая кожа уже не выглядела такой бледной и осунувшейся, под глазами больше не было темных кругов, а на лице даже появился румянец. Бабетта была права, свежий воздух пошел ей на пользу после долгого добровольного заточения в убежище. Или, может, это весна на нее так подействовала? Рассматривая себя в зеркале, девушка усмехнулась. Цицерон это заметил. В отражении Симонетта заметила, как он на нее посмотрел – и от этого ее снова стремительно бросило в краску. - Ты очень красивая, моя Слышащая, - сказал Хранитель. Нет, она не смутится. Решив обратить это в шутку, девушка обернулась к нему и лукаво прищурилась. - Ты тоже ничего, - смеясь, произнесла она. Цицерон открыл было рот, чтобы ответить, но Симонетта не дала ему это сделать. - Я была бы очень рада, если бы ты дал мне отдохнуть, - с улыбкой сказала Слышащая. – Я так устала карабкаться по этим каменистым холмам. Хранитель вскочил с ее кровати. - Конечно, моя милая Слышащая, Цицерон тебя оставит! Если что-то понадобится, приходи! Когда Цицерон вышел, Симонетта снова взглянула в зеркало. Милая Слышащая, забавно. Она опять нашла очень приятным тот факт, что нравится Цицерону. Девушка расстегнула свой камзол, увидела свои ожоги, которые не могла полностью скрыть льняная рубашка, – и улыбка вмиг сошла с ее лица. Что бы он сказал, если бы увидел их? Симонетта разделась и скользнула под одеяло на каменной кровати. Еще было рано спать, но ей хотелось лечь, выпрямиться, вытянуть болевшие ноги, однако маркартские каменные кровати не отличались удобством. Девушка осторожно коснулась своей уродливой кожи на боку, спустилась вниз по бедру. Собственные прикосновения не были так приятны. Вот бы Цицерон потрогал ее шрамы без одежды. Вдруг Симонетта устыдилась своих мыслей. Глупости. Ни одному мужчине, даже такому преданному, как Цицерон, не понравится вид ее тела. Еще хуже и унизительнее взгляда, полного отвращения, было бы неубедительное вранье, чтобы ее не обидеть. Нахмурившись, девушка закуталась в одеяло и повернулась на бок. Ну и наплевать.

***

Утром Симонетта проснулась с мыслью, что было бы неплохо помыться. Приоткрыв окно, она заметила, что солнце поднялось уже достаточно высоко. Наступал новый теплый день, и это рассеяло все печали Симонетты. Подумав, что уже как-то слишком давно она не видела Цицерона, девушка натянула свои сапоги, накинула камзол на рубашку и отправилась в комнату, в которой ночевал Хранитель. Неужели он все еще спал? Девушка хотела войти сразу, но заколебалась и постучала в металлическую дверь. - Цицерон, это я, - негромко позвала она. До нее донесся голос Хранителя. - Заходи, Слышащая! Симонетта вошла внутрь и нашла Цицерона, склонившегося перед зеркалом у железной лохани с водой – на нем не было его шутовской рубахи, и это заставило девушку замереть в дверях на мгновение. Она ощутила внезапно прилившее к лицу волнение. Цицерон коротко улыбнулся Симонетте и вернулся к зеркалу – он брился с помощью своего черного изогнутого кинжала. - Откуда ты взял воду? – пытаясь отвлечься, спросила девушка и наконец вошла в его комнату, закрыв за собой дверь. - О, Цицерон попросил об этом одну милую служанку, - ответил он. Милую служанку? Симонетта не сдержалась и недовольно фыркнула. Она села на каменную скамью, чувствуя, как подступает к ней волна злости, происхождение которой она понять не могла. Какое-то время девушка молча следила за движениями Цицерона, пока сам Хранитель не нарушил эту неловкую тишину. - Цицерон думал, что мы пойдем охотиться на дракона с рассветом, - хихикнув и не отвлекаясь от своего занятия, произнес он. – Слышащая проспала? Это замечание показалось Симонетте раздражающим. - Какая разница? – бросила она. Слышащая хотела добавить, что все равно, пока она спала, Цицерон смог найти себе компанию «милой служанки», но заставила себя замолчать. Это прозвучало бы как ревность, он бы мог неправильно это истолковать. А что это было на самом деле? Почему это так ее задело? Потому ли, что еще вчера он называл милой ее, а тут вдруг это слово оказалось применимо к кому-то еще? Симонетта незаметно подняла взгляд на Цицерона, осмотрела его сильное тело – и тут же представила, как он заигрывал с какой-то молоденькой девчонкой. Слышащая ощутила жгучую ненависть к человеку, которого она даже еще не видела. Неужели это и правда ревность? Ей так хотелось, чтобы Цицерон принадлежал только ей, принадлежал во всех смыслах этого слова, что она не могла даже представить рядом с ним какую-то другую женщину? Но это было как минимум несправедливо к нему. Его преданность к ней как к Слышащей не имела никакого отношения к личной жизни. Он мог делать, что ему заблагорассудится. Наверное. Симонетта запуталась в собственных чувствах. Цицерон снова захихикал, ничего не ответив. Зря она вообще пришла к нему. Только испортила себе настроение. Симонетта встала. - Собирайся, - строго сообщила она. – Пойдем сейчас. Девушка не успела выйти из комнаты Цицерона, как вдруг где-то совсем близко послышался хорошо знакомый ей рев. Хранитель встрепенулся. Симонетта застыла на месте от неожиданности, мгновение – и все вокруг затряслось, раздался грохот. Девушка встретилась взволнованным взглядом с Цицероном и бросилась в свою комнату за луком и колчаном. - Слышащая, подожди! В общем зале таверны была суматоха. Кто-то забежал внутрь, дрожа от ужаса, кто-то метался вокруг, не понимая, где можно спрятаться. Испуганные голоса выкрикивали примерно одинаковые слова. - Это дракон! - Какое огромное чудище! - Нужно бежать, он сейчас похоронит нас под грудой камней! Нельзя оставаться в здании! - И куда нам бежать? Сердце Симонетты бешено застучало. Она не успела рассмотреть людей в таверне, сразу же выскочив на залитую солнцем улицу Маркарта. И в то же мгновение прямо над ней промелькнула черная тень. Симонетта вскинула голову. Этот дракон был намного больше того, что попался им в горах Вайтрана. Его светло-коричневая чешуя отливала металлом. Взревев и изогнувшись, как ящерица, он набрал высоту и, пролетая над башней на стене города, схватил когтями одного стражника, сбросил его вниз. Тело с хрустом упало на каменную улицу. Симонетта так и стояла в дверях таверны, не зная, куда бежать посреди города, когда ее догнал Цицерон, успевший надеть свою шутовскую рубаху и тоже прихватить лук. - Не отходи от меня, Слышащая! – выкрикнул он, но девушка не обратила на это внимания. Быстро наблюдая за кружением дракона, она помчалась следом, за таверну. Хранитель, что-то воскликнув, поспешил следом, но Симонетте было не до этого – нужно было повалить дракона на землю как можно скорее. Но куда он упадет посреди города? - ФУС-РО! Дракон выдохнул бурю, обрушившуюся на высокий храм Дибеллы – камни задрожали, и огромная глыба – стена вместе с крышей – отколовшись от храма, стремительно полетела вниз. Симонетта, что было сил, побежала вперед, вскочила на каменную лестницу, ведущую в сторону кузницы, прицелилась и выпустила стрелу – дракон пролетел слишком быстро, и стрела отскочила от его чешуи. С разных концов города в него полетели новые стрелы, но почти все они отскакивали, только несколько застряли в крыльях. Но дракон не обратил на это никакого внимания. Он был слишком большим. Стрелы ощущались для него почти как комариные укусы. - Даэдра тебя побери! – выкрикнула Симонетта. Она выпустила еще несколько стрел, и с нее слетел наброшенный на плечи камзол. - Так мы его не одолеем, Слышащая! – воскликнул Цицерон, который постоянно был рядом с ней. - Нужно, чтобы он хоть на минуту остановился! – с чувством выкрикнула Симонетта. - ФУС-РО-ДА! Несколько зданий рассыпались, словно от взрыва. Симонетта и Цицерон заскочили под навес кузницы, чтобы спрятаться от града разлетевшихся во все стороны камней. Вокруг поднялось такое плотное облако пыли, что девушка едва рассмотрела Хранителя. Пронзительные крики и рев дракона оглушали. Как только пыль улеглась, Симонетта выглянула из-за навеса и увидела, что дракон сел на скалу около водопада. Подняв истыканную стрелами, будто мелкими колючками, шею к небу, он взревел. Это был единственный шанс. Слышащая выскочила на дорогу и набрала воздуха в легкие. - ИЗ-СЛЕН-НУС! Воздух вокруг стал таким холодным, что брызги водопада замерзали в полете, падали льдинками на дорогу и в воду под городом. Дракон, не успевший повернуться, так и замер с вытянутой вверх шеей, его бронзовую чешуйчатую кожу моментально сковал тонкий слой льда. Дракон пошатнулся. - Он падает!!! – незнакомый крик разрезал добрую половину Маркарта. Цицерон, не произнеся ни звука, крепко впился пальцами в руку Симонетты и потащил ее подальше от кузницы. Девушка послушно помчалась за Хранителем – коротко оглянувшись, она увидела, как трепыхающийся дракон с грохотом прокатился по ступеням, ведущим к Подкаменной крепости, упал на кузницу, сломав большую часть навеса. Каменные дороги города затряслись. Дракон задергался, послышался треск сковавшего его льда. Он заревел еще громче, резким ударом хвоста снес остатки навеса. Все еще бегущие как можно дальше Цицерон и Симонетта вдруг остановились: кусок храма проломил дорогу, утащив ее под воду. Желтые глаза дракона впились в Драконорожденную. Хранитель схватил девушку за руку еще сильнее. - Надо прыгать в воду, Слышащая! Нет, этой битвы ей точно не пережить. - Нельзя! – воскликнула она. – Он сейчас разрушит весь город! Мне нужно его остановить! Дракон, не сводя хищного взгляда с Симонетты, начал переставлять лапы, как огромный паук, спотыкаясь о груды камней. Он вытянул длинную шею, чтобы дотянуться до девушки, но вдруг на него со стороны Подкаменной крепости посыпался новый град стрел – он раздраженно обернулся на солдат. Только вблизи Симонетта рассмотрела, как он был истыкан стрелами и как из этих ран сочилась темная кровь. Цицерон бросил свой лук прямо на дорогу и достал кинжал. - Придется, Слышащая, - серьезно сказал он и неожиданно толкнул ее вниз. Только упав в воду и быстро вынырнув, Симонетта поняла, что произошло. Она не видела, что происходило наверху, но услышала страшный рев дракона. Только выбравшись наружу и осторожно поднявшись на улицу – а на это ушло несколько минут – девушка увидела метавшегося вокруг дракона с распоротыми от бесконечных стрел кожистыми крыльями, а на месте глаз у него были две окровавленные глазницы. Цицерона нигде не было. Симонетта не успела подумать об этом. Чудовище не затихало несмотря ни на что, и, быстро осмотревшись, девушка набрала воздух в легкие. - КРИ-ЛУН-АУС! Дракона охватило едва видимое свечение, и он заметно обессилел. Девушка выпустила несколько стрел в морду зверя, все еще боясь подходить к нему близко, но, чем слабее становились его отчаянные попытки сопротивляться, тем больше солдат подбегали ближе к нему. Симонетта не поняла, кто нанес последний удар – его все еще атаковали, когда плоть мертвого дракона задрожала и начала тлеть, обнажая его кости. Слышащая пошатнулась, когда его душа слилась с ней, но устояла на ногах. Бросив лук и пригладив мокрые волосы, она подскочила ближе к скелету дракона. - Цицерон! – закричала она, чувствуя, как начинает паниковать. Где он? Что произошло, пока она была в воде? Несколько солдат замахали ей руками, указывая на скалы за бывшей кузницей. Симонетта бросилась туда, не разбирая дороги, и, когда она увидела там несколько человек и что-то красное – ее сердце оборвалось куда-то глубоко вниз. Отпихивая людей вокруг, она приблизилась и увидела лежащего на земле Цицерона. Он лежал на боку. Его глаза были закрыты. Симонетта не могла дать себе отчет в том, что чувствовала в тот момент – потом она никак не могла вспомнить ничего, кроме самого Хранителя. - Цицерон! – закричала она, бросившись к нему. Девушка перевернула его на спину и безотчетно прижалась ухом к его лицу, пытаясь почувствовать или услышать его дыхание. Да, он дышал! Симонетта нагнулась к его груди и жадно прислушалась к сердцу. Оно билось. Девушка истерически рассмеялась. - Лучше не трогай его, - произнес один солдат. – Дракон его неплохо приложил. Может, у него что-то сломано. - Да, надо лекаря позвать, - отозвался кто-то еще. – Ну он и бешеный. Запрыгнул этой твари на морду и выколол ему оба глаза. Да моя жена никогда не поверит такой истории! Симонетта посмотрела на собравшихся вокруг нордов непонимающим взглядом. Он сделал что? - Слышащая… Цицерон открыл глаза. Он попытался поднять руку к Симонетте, но не смог. - Да ты самый смелый шут, которого я когда-либо в жизни видел! – воскликнул один норд. – Не двигайся! Сейчас мы тебе поможем. Симонетта не понимала происходящее. В этот момент ей показалось, что это все происходит не с ней, что она смотрит на все вокруг со стороны. Цицерон слабо ей улыбнулся. - Он мертв? – спросил Хранитель. Симонетта не услышала, что ему ответили, она упала ему на грудь и разрыдалась в голос.

***

Половина города лежала в руинах. Стоял поздний вечер. Весь день Симонетта ничего не ела и не чувствовала ни малейшего голода. Она спустилась в зал в таверны только для того, чтобы попить воды, и вдруг в дверях показался сам ярл вместе со своим управителем. - Мой ярл, - почтительно проговорил хозяин таверны. Ярл, на удивление, выглядел намного старше, чем вчера. Заметив Симонетту, он сразу обратился к ней. - Мы обязаны тебе, Довакин, - сказал он. – Если бы не ты, боюсь, этот монстр уничтожил бы весь город целиком. Я буду благодарить богов за то, что ты оказалась в Маркарте как раз в этот момент. Симонетта устало кивнула. Ей не хотелось говорить ни о чем. - Ты, как я вижу, не ранена, - продолжил ярл. – А твой друг? Тот, который ослепил это чудовище? Лекарь приходил к нему? - Приходил, - ответила девушка. – К счастью, у него ничего не сломано. Просто сильный ушиб. - Я обещал тебе титул тана, - сказал ярл. – И я дарую тебе его. Ты можешь жить в этой таверне, сколько потребуется, мы возьмем на себя все расходы. Ярл сделал знак управителю, и тот выложил кошель с септимами на стойку перед хозяином. - Спасибо, - без энтузиазма отозвалась Симонетта. – Много ли погибших? - Два стражника, четыре ремесленника и три жрицы, - ответил старый управитель. – Слава богам, могло быть гораздо больше. - Если тебе что-то потребуется, милости просим в Подкаменную крепость, - заключил ярл. Вскоре девушка вернулась в комнату Цицерона. Хранитель лежал на каменной постели в окружении нескольких подушек, которые Симонетта смогла ему найти; его и без того старая шутовская рубашка разорвалась в нескольких местах, поэтому он был без нее – и на его левом плече виднелся огромный почерневший в вечеру кровоподтек. Такой же, только еще больше, был на его спине. - Цицерон подумал, что ты ушла спать, - деланно вздохнув, сказал он. - Вряд ли я сегодня буду спать, - отозвалась Симонетта. Она села на кровать около Цицерона. - Может, хочешь чего-нибудь? – спросила она. – Поесть? Или воды? Хранитель покачал головой. - Нет, моя Слышащая. – Он поморщился. – Но, если честно, Цицерон бы не хотел, чтобы ты уходила. Побудешь здесь? - Я и не ухожу. – Симонетта уставилась невидящим взглядом в его черные синяки. – Как тебе такое только в голову пришло? Вырезать дракону глаза! Ты же видел, какой он огромный! Он мог проглотить тебя целиком! Цицерон лукаво ухмыльнулся. - Ну, это, наверное, помогло, - ответил он. – Правда, он довольно быстро сбросил меня с себя, так что я этого уже не видел. Прыткая гигантская тварь! Невесело ему, наверное, было без глаз! Хранитель захихикал, и от этого девушке стало не по себе. Их луки, как и камзол Симонетты, остались где-то на разрушенных улицах Маркарта. Ее рубашка и брюки уже высохли – изначально она даже не придала этому никакого значения, думая только о Цицероне. Надо быть осторожнее со своими желаниями. Утром она проснулась с желанием помыться. - Я тебя предупреждала, - сурово напомнила ему Симонетта, - говорила, что сражаться с драконами слишком опасно. Но ты все равно пошел со мной. Цицерон посмотрел на нее снисходительно. - И что такого произошло, моя Слышащая? – произнес он, заложив правую руку за голову – поднять левую ему было слишком трудно. – Все же нормально. Это вызвало у Симонетты злость. - Нормально? – воскликнула она. – Ты мог погибнуть! Ты хочешь, чтобы я потом обвиняла себя в этом? И что за глупость – столкнул меня в воду! Девушка запнулась и отвернулась от Хранителя. Она понимала, зачем он это сделал. И все же должна была это сказать, иначе это раздражение точило бы ее изнутри. Чувства снова захлестнули Симонетту – и страх, и злость, и усталость. Она почувствовала, как прилила кровь к ее лицу, а на глазах выступили слезы – нет, нельзя позволить им опять вылиться. Цицерон приподнялся и подвинулся ближе к девушке. - Не переживай ни о чем, моя Слышащая, - негромко сказал он. – Цицерон обещает, что впредь будет паинькой. И не будет выкалывать никому глаза без твоего разрешения. Ну… скорее всего. Он положил голову на ее плечо. Симонетта вздрогнула от неожиданности, и к ее запутанному клубку чувств примешалось еще одно, которое она никак не могла описать. - Знаешь, наверное, я все-таки пойду к себе, - хмуро произнесла она. Хранитель состроил недовольную гримасу. - Нет, Слышащая, останься тут, - протянул он. – Бедному Цицерону будет совсем одиноко одному. - Спи, уже ночь, - бросила Симонетта и вышла из его комнаты. У себя она снова всмотрелась в старое зеркало. Казалось, она все еще слышала в ушах рев этого огромного дракона. Воистину у него был буйный нрав – обычно они не нападали на крупные города. Девушка устало приземлилась на кровать, стащила с себя все еще влажные внутри сапоги, размяла свои ступни. Неужели он действительно был готов погибнуть, чтобы спасти ее? Он набросился на эту тварь, когда никто не решался даже приблизиться! Понятно, почему это так поразило местных. Жаль, Симонетта сама не смогла это увидеть. Хотя, наверно, ей хватило переживаний на сегодня. Обида, злость, гнев, неудовлетворенность собой – все это накапливалось внутри Симонетты, как снежный ком, не находило никакого иного выхода, кроме периодических слез. Вот же дура, опять разрыдалась после битвы у всех на виду. Слышащая не могла себе этого простить. Она начала расстегивать рубашку и потерла свои ожоги. Из клубка противоречивых эмоций Симонетта наконец смогла вычленить единственное приятное, что согревало ее изнутри. Это чувство возникало все явственнее, чем больше она думала о Цицероне. Слышащая опустила голову и едва улыбнулась. Это была не просто преданность, вызванная чувством долга. Неужели он ее любил? Эта мысль заставила Симонетту вспыхнуть еще сильнее, чем тогда в степи Вайтрана. Да, вряд ли сегодня она сможет заснуть.

***

Металлическая дверь скрипнула, и Цицерон поднял голову. Босая Симонетта остановилась в дверях, не решаясь зайти. - Как думаешь, мы вдвоем на этой кровати поместимся? – спросила она у Хранителя, и его лицо засияло. Он подвинулся на край, освобождая для нее место. - Конечно, моя Слышащая! – радостно воскликнул он. – Цицерон так рад, что ты вернулась и не бросила несчастного Цицерона умирать от одиночества! Девушка бесшумно приблизилась, легла рядом с Хранителем и повернулась к нему спиной, чтобы не видеть его лица и не смутиться больше. Цицерон сразу прижался к ее спине, прикоснулся рукой к ее плечу. - Как ты себя чувствуешь? – спросила Симонетта, не зная, какую отвлеченную тему ей выбрать. Рука Хранителя осторожно прошлась по ее предплечью, после локтя свернула к талии, остановилась на животе. Сердце Симонетты забилось намного быстрее, она жадно вдохнула ртом воздух. - Ну, у меня болят все кости, - жизнерадостно сообщил Цицерон. – Теперь у Цицерона тоже есть увечье, так что тебе не о чем переживать, моя Слышащая. Симонетта фыркнула. - Твое скоро пройдет, - заметила она. – Мое же со мной останется до самой смерти. Пальцы Цицерона двинулись чуть-чуть ниже, и девушка на мгновение затаила дыхание. Решится ли он на что-то большее? Хранитель еще ни разу не нарушил тех границ, которые она сама не позволила ему нарушить. В месте его прикосновения возник жар, быстро разливавшийся по всему ее телу. Симонетта чувствовала, как горит ее лицо. - Покажи мне, Слышащая, - прошептал Цицерон ей на ухо. – Прекрати бояться. Девушка заерзала, прижавшись к Хранителю сильнее. Неужели он испугается каких-то ожогов? Симонетта не хотела в это верить, но темное пятнышко сомнения заставило ее заколебаться. Как же приятно осознавать, что тебя хотят. Слышащая поймала себя на мысли, что была бы совсем не против, если бы Цицерон сам проявил инициативу – то, что раньше ее пугало и ставило в тупик, сейчас показалось ей таким желанным, что она ощутила, как стало влажно и горячо между ее ног. Почему он не опустит свою руку ниже? Симонетта расстегнула свою рубашку. Ее сердце заколотилось, как сумасшедшее. А что, если эти шрамы все-таки покажутся ему отвратительными? Что, если он посмотрит на нее с презрением? Руки девушки задрожали. Перевернувшись на спину и приподнявшись, она распахнула свою рубашку, стащила ее с себя и бросила на пол, оставшись в одних только брюках. Симонетта не сразу подняла взгляд на Цицерона, опасаясь увидеть в нем то, чего бы ей видеть не хотелось. Несколько секунд, которые показались Симонетте вечностью, замерший Цицерон не делал ничего – а потом вдруг коснулся ее изуродованной кожи на боку. Девушка встретилась с ним взглядом. - И этого ты так боишься, моя дорогая Слышащая? – усмехнувшись, произнес Хранитель, и взгляд его в этот момент стал пугающим. – Цицерон уже говорил тебе, что ты очень красивая. Цицерон не отказывается от своих слов. Его пальцы поднялись выше, погладили ее ожоги. Симонетта не могла отвести от него своих золотистых глаз: у Хранителя появилось такое жуткое, томное выражение лица, что девушка задрожала. Он не врал ей. Почему она не сразу увидела, каким красивым бывает его лицо? Рука Цицерона продолжала нежно поглаживать ее шрамы, и Симонетта, быстро потянувшись к нему, поцеловала его в губы. В этот раз Хранитель не растерялся и, прижавшись к девушке, впился в ее рот, обхватил ее лицо. Симонетта отпрянула, тяжело дыша, взглянула ему в глаза – и от этого ее бросило в жар еще сильнее. - Снова не надо? – глядя на Слышащую пристальным смеющимся взглядом и медленно растягивая слова, произнес Цицерон. Симонетта покачала головой. - Надо, - выдохнула она. Удивительно, но Слышащая очень быстро полностью забыла о своих ожогах. Выгнувшись, она поцеловала Цицерона снова, жадно обхватывая его губы и язык, мгновение – и Хранитель с силой вжал ее в каменную кровать. Его рука, все еще нежно касавшаяся ее шрамов, скользнула к груди девушки, с силой ее сжав. Симонетта обхватила руками тело Цицерона, почувствовав жар его кожи. Между ее ног стало очень мокро. Пальцы Цицерона, настойчиво блуждавшие по ее телу, проникли ей в брюки, пытаясь настичь ее самого пылающего места – Симонетта, поняв его намерение, быстро расшнуровала свои брюки. Рука Хранителя опустилась ниже, коснулась самого чувствительного места, спустилась к горячим нижним губам, а затем – к влажным «вратам», запустив в них пальцы. Симонетта изогнулась, вывернулась от его губ, посмотрела на Хранителя с вызовом. Девушка не успела ничего сказать или предпринять, как Цицерон обхватил ее руками и перевернул, словно куклу – Симонетта оказалась сверху. Она ощутила больше свободы, приподнялась над Цицероном, пригладила волосы назад – их полные желания взгляды снова пересеклись. На мгновение Симонетте показалось, что Хранитель с самого начала их путешествия планировал затащить ее в постель, и это так ее позабавило, что она рассмеялась. - Ты изначально знал, что так будет? – тяжело дыша, проговорила она, расшнуровывая его брюки. Симонетта выпрямилась, упершись коленями в твердую каменную кровать. Цицерон хищно ухмыльнулся, потянувшись здоровой рукой к ее разгоряченной груди с остро торчащим соском. - А тебя это смущает, моя Слышащая? Симонетта задвигалась на его бедрах. Кое-как стаскивая с себя брюки, девушка заметила свои ожоги, но поняла, что больше не стесняется их. То, как смотрел на нее Цицерон, заставляло чувствовать себя желанной, а все остальное не имело значения. Хранитель приподнялся, сел, оперевшись о стену, и снова обхватил обнаженную Симонетту. Быстрым рывком он поднял ее верх, из-за чего она вскрикнула от неожиданности, и посадил на себя, введя в нее свой член. Девушка прикусила губу. Продолжая держать ее бедра, Цицерон задвигался, сначала медленно, потом все быстрее – Симонетта уперлась в стену, пытаясь сохранять равновесие и тоже двигаться, но Хранитель не давал ей этого сделать. Цицерон становился яростнее, в какой-то момент он прижал ее ближе к себе, впился губами в ее подскакивающую вместе с ней грудь. Симонетта громко застонала. Хранитель немного замедлился, возможно, подумав, что их могут услышать в соседних комнатах или в зале. Девушка, шумно выдохнув, воспользовалась моментом и, вырвавшись из крепких рук Цицерона, выпрямилась, начала двигать бедрами сама. Цицерон поднял на нее взгляд, который показался ей устрашающим, звериным, серьезным – от этого по ее коже заметно пробежали мурашки. Хранитель впился пальцами в ее бедра и снова ускорился. …Проснувшись, Симонетта нашла себя в объятиях Цицерона. Осторожно выскользнув из его рук, она, обнаженная, остывшая после ночи, приоткрыла окно, и в комнату ворвался яркий солнечный свет. Цицерон открыл глаза и прищурился. - Что там такое, моя Слышащая? – сонно спросил он. Симонетта улыбнулась. Несмотря на удручающую картину полуразрушенного города, она впервые услышала весеннее заливистое пение птиц. - Весна, - ответила она.