Слишком много.

Дима сидел немного сутулившись за столом и что-то выводил на листке. Линии с виду без какой-либо зависимости пересекали друг друга, ходили кругами по листку, пытаясь образовать что-то дельное. Вдруг их путь прервался. Дима не вытерпел и смял лист. Запустив руки в волосы, он опëрся локтями на стол и смотрел в какую-то точку между учебниками. В его голове играла грустная мелодия, которая утихомиривала гнев в его груди. Он глубоко вдохнул и откинулся на спинку скрипучего стула. За дверью послышались шаги. За секунду Дима выключил свет, перевернул все листы и лëг под одеяло. Это были шаги матери, которая шла в туалет. Внимательно прислушиваясь, Дима лежал на кровати и ждал, когда же она уйдëт. Дверь закрылась, выключатель щëлкнул, и в квартире не осталось освещëнных мест. Тяжëлый, освобождающий душу выдох распространился по комнате, освободив место новым мыслям. «Как же приятно наслаждаться темнотой и тишиной… Блин, я же так и не дорисовал. Там вроде неплохая зарисовка вышла? Да? Но мне не нравятся там руки. Руки хороши на другой! А если их соединить? Ну не знаю… А если…» — прервав поток мыслей в голове, он начал выпускать его наружу. Подходя к столу, в его голове уже прорисовывались яркие цветные пятна и композиция. Он включил свет и. Отойдя от светового шока, он взял карандаш и положил перед собой лист. Линии снова начали свой путь. Через пару часов Дима поднялся со стула, подумав, что он в жизни не сможет повторить это в цвете, но идея не пропадëт из его головы очень долго. Дима лëг обратно на кровать и зарылся в одеяло. «Бл*ть!» — он забыл выключить свет, поэтому пришлось выходить в этот холод, выключать лампу и ложиться обратно. Скоро середина сентября нового учебного года, а наш герой уже хлебнул трудностей учебных будней. Учебный год в выпускном классе — это совершенно другое. Расписание не щадит режим сна, а учительница по профильным предметам не щадит никого. Это действительно было тяжело. К тому же, заново начались проблемы в семье. Отец любил приложиться к бутылке. А на носу ремонт, переработка картошки, которую выкапывали они без него. На душе по-прежнему неспокойно. Середина недели. Учительница рассказывает новый материал себе под нос, класс сидит и пытается слушать то, что она говорит. Задние парты давно забыли, что идëт урок, и спокойно обсуждают насущные вопросы об играх, видео на «Ютубе» и девочек из других классов. Вдруг в углу класса раздался грохот. Все обернулись, кто-то громко рассмеялся. Смех очень хорошо разбавил эту нудную обстановку. Артем опять качался на стуле, рассказывая истории учительницы по биологии, и не удержался на стуле. Грохот и правда был сильный, но парень не пострадал. — Вот будешь ещё? — спросил Дима, смеясь над пострадавшим. — Конечно, — отряхнув руки, Артем сел ровно на место и поправил кофту на плечах. — Ну чего ты? Не больно хоть? — немного пристыдившись, Дима дëрнул его за рукав и посмотрел на Артемино лицо. — Да нормально, — с улыбкой Артем посмотрел на него, от чего его щëки немного покраснели. — Ну хорошо. — Он отпустил рукав и сел обратно. После урока английского они с Артемом остались одни в кабинете. Дима решил что-то нарисовать на доске. Сначала там появился один цветок, другой, и вот уже видна поляна. Артем же решил нарисовать комаров. Ведь что за летнее поле без комаров? Дима нарисовал божью коровку, Артем — самолëт, и так понеслось до забавных каракулей, смысл в которых смогут найти лишь эти двое. Ещё несколько минут из дверей кабинета слышался их смех, расплывающийся по классу и смешивающийся с разлитым густым жëлтым светом. Солнце врезалось в ярко-жёлтые шторы, которые колыхал ветер. Парни постепенно успокоились, так как и шутки, и место на доске уже закончилось. — Может уже пойдëм? Где вообще у нас ОБЖ? — спросил Артем, немного толкнув Диму в плечо. — Да, погоди. Я не знаю, где у нас урок, — продолжая рисовать, он шëл вдоль доски всë ближе к двери. — Давай быстрей! — уже стоя с другого края доски, Артем качался с пятки на носок с рюкзаком на правом плече. — Ладно! — Дима положил мел, тихо посмеялся и повернулся к парню, ожидающему его. Сердце забилось немного чаще. Освещение, уединение, сомнения — всë это надавило на него. В груди появилось непреодолимое желание поцеловать Артема… Но это было лишь секунду. Дальше это чувство перешло в суетливость, и они ушли искать кабинет. Прозвенел звонок. Двое вошли в кабинет. — Вы где были-то? — спросила красноволосая девушка, пока Дима оббегал парты, чтоб сесть на своë место. — Целовались! — шутя ответил он ей и сел на своë место. Дима положил жëлтый от света мел рядом с цветком и отряхнул руки от мельной пыли. Он посмотрел на друга, который в верхнем углу рисовал комара-самолëт, и сердце его сжалось в плотный ком, который немного мешал дыханию. На лицо Артема приятно падал густой свет. Глаза блестели, зрачки были чуть шире обычного. По рукам, волосам, спине и ногам разливался жëлтый цвет. Всë было как будто под водой. Казалось, что и Артему передались те сомнения, но он просто пририсовывал лапки самолëту. Сомнения нашего героя немного отошли в сторону и встали на входе в кабинет, следя, чтоб никто не вошëл. Дима ткнул Артема в плечо и тот обернулся, держа мел на доске. — Чт… — он не успел договорить. Дима держал его воротник в кулаке, с каждой секундой всë сильнее сжимая. Рука Артема плавно упала на Димино плечо и оставила там светло-жëлтый отпечаток. Дима стоял с зажмуреными глазами, думая, что так страха будет меньше. И тут губы Артема немного дрогнули. Они больше не могли выдерживать такой близости чужих губ и оттолкнули их. Вечность прервалась… На самом деле всë продлилось не дольше трëх секунд. Оба казались краснее, чем были на самом деле. Во всём виноват жёлтый свет. Он плавно прошëл между парнями и отодвинул их друг от друга, чтобы они больше не чувствовали такого сильного смущения и наконец смогли сказать хоть слово. Но это не помогло. Они просто стояли друг напротив друга… В комнату вошла мать и крикнула: «Время полвосьмого! Встаëм, » — и ушла дальше собираться на работу. «Вот с*ка… Что же дальше?» — подумал про себя Дима и, совершая огромное усилие, поднялся с кровати. Холод сразу же обхватил его. Он весь продрог и пошëл одеваться. Утро нашего героя прошло как обычно. Он позавтракал кофе с пряником, умылся, почистил зубы, оделся и отправился в школу. В последнее время часто идут дожди, так что с утра голова его затуманена до самого обеда. На пути в школу ему попались утки. Они безмятежно ходили по мокрой траве и что-то друг другу говорили на своëм языке. В какой-то момент им это надоело и они сели рядом у неглубокой лужи и смотрели в отражение. Учительница аккуратно выводила формулы на доске, попутно слушая, что ей отвечает парень с первой парты. Дима сидел и записывал за учительницей. Новая тема казалась вполне простой. И вообще, когда сменили учительницу по математике, тревожность за экзамен немного спала. Дима так и не мог принять то, что сдаëт базовый уровень, а не профильный. Он думал, что сдаст профильный уровень и сможет этим гордиться. На самом деле ему хотелось утереть нос учительнице по математике из его прошлой школы, которая отказалась с ним репетиторствовать, потому что она «никогда не готовила к ЕГЭ и не знает как это делать». Дима думал, что он будет знать больше, чем учитель, но задачи в профильном уровне были ему не под силу… Его это очень огорчало. Он не хотел это признавать, но пришлось. Однако мысли о том, что он не может, что он может не пройти куда хочет, а там, где понравится, надо будет профильную математику сдавать, и что тогда делать (?), не оставляли его. Больше всего ему не хотелось говорить Артему о своём решении. Почему-то он думал, что тот его осудит. Позже этого не произошло, он просто немного посмеялся. На это вообще было глупо расчитывать. Почему он будет его осуждать? Возможно, и сам Дима не знал ответа на этот вопрос, возможно, он боялся не этого. Порывшись в пенале, Дима достал ластик, а тот решил полетать и упал вниз. Дима заглянул за парту и не нашëл там ластика, но его взгляд остановился на другом. Внизу, на стуле, он увидел прекрасные формы, подчёркнутые хорошо сидящими штанами. Артем постоянно елозит по стулу, но как бы он не повернулся, формы всегда остаются одинаковыми. Дима аккуратно достал телефон и щëлкнул Артемин зад. Ластик он нашëл позже под стулом. За сегодняшний день он ещё несколько раз увидел эти прекрасные формы и позы. На других переменах и уроках он как обычно потягивался или протягивал куда-то руку, выгибая еë, вытягивал ноги. Часто он, сидя на стуле, немного отклонялся назад, поднимал руки до уровня плеч и сгибал их, будто мерялся силой. Дима не отрывал взгляд. В его голове рисовалась какая-то картина, которую он ещё не мог понять. Но он чëтко представлял обрывки этой картины. За окном уже давно было темно, но всë ещё тепло. Небо занесено облаками, пара звëзд выглядывала из-за них. Свет небесного зеркала пробивался сквозь тернии облаков. Громко выл соседский пëс, раздражая этим весь переулок. Дима долго ходил по комнате. Мысли никак не складывались в одну картину. Ему нужно было, чтобы кто-то встал перед ним, и тогда картина превратится во что-то одно. Это точно должен быть он, так как он и являлся источником этих мыслей. Свет, гамма, поза — всë было примерно определено в его голове, но не хватало опоры. Этой ночью он снова заснул поздно. Картина по-прежнему была абсолютно отдельна от его сознания. Он лëг на постель, изнемождëнный мыслями. Клонило в сон, но спать не хотелось, не моглось. Мозг подавал всë больше идей, картин, фраз, которые могли натолкнуть на завершëнный образ, но ничего не получалось. Он уснул в этих мыслях. Он стоял на тропке, расходившейся в три стороны. Вокруг зеленели травы, впереди него стояли огромные деревья с округлой зелëной кроной. Солнце слепило глаза, отражалось в листьях и чëм-то глянцевом за деревьями. Сделав пару шагов босыми ногами, молодой человек в белой рубашке увидел за деревьями бесконечное море, светло-голубое, почти серое небо, по горизонту разлилось солнце, пересекающее красным острым лучом блаженное небо. Парень увидел между кустами тропку, спускающуюся к берегу. — Ну как же так? Тебе стоит лишь попросить его. Он точно согласится, — послышалось с берега. — Я не могу! Он не согласится на такое! — Отвечал гневный крик, более низкого голоса, чем был до него. — Стоит лишь попросить, лишь поверить… — Нет! Крики прервались до того, как Дима успел остановиться на последних ступеньках спуска. На чистом пляже с белым песком и редкими сухими кустами стоял высокий человек, похожий на ангела. Он был в белых одеяниях, развивающихся вокруг него, хотя ветра вовсе не было. Волнистые волосы были так же белы, как песок вокруг. Весь воздух вокруг него сверкал волшебным блеском. Он смотрел на человека, стоящего на коленях напротив него. Он был в широкой незаправленной белой рубахе, высоких тëмно-зелëных брюках, еле державшихся на нëм, руки были испачканы в чëм-то красно-золотом. Ангел смотрел на него с гордой милостью и одновременно порицал его. — Я не могу… — со слезами на глазах, он смотрел на ангела перед ним. — Почему? — приподняв острый подбородок, ангел продолжал смотреть на художника белыми глазами. — Я сделал всë, что было нужно, а ты отказываешься. — Я… Люблю его… — Он поднял взгляд на ангела. Ресницы парня были мокрые от долгих слëз. — Я не могу совершить такого преступления! — Ты просто избавишь его от ненужных ему чувств. Ничего такого в этом нет. Для него это спасение, — ответил тот. — Ты должен. Художник припал лбом к песку. — Я… Попытаюсь… — оперевшись на руки, он пытался встать. Ангел немного отступил от него. Песок разлетался вихрем от каждого его шага. — Молодец. Я надеюсь, ты оправдаешь мои надежды, — сделав ещë шаг, он в миг сжался в тонкую нить и исчез. Художник заплакал. Проснувшись посреди ночи, Дима ничего не понимал. Он лишь запомнил линию пляжа, закат, плачущего художника и грозный взгляд ангела. Через полчаса на листе появились узнаваемые черты ангела, граница моря и неба, черты художника. В них он разглядел что-то похожее на себя. Ведь и одет он был так же. Но всë это показалось ему ужасной глупостью. Просто сознание не смогло составить другой портрет. Поэтому он лëг на кровать и спокойно проспал до утра.