Пепел к пеплу, прах к праху

      Всё, что осталось у девушки, – её верный меч, а также имя, которое она так и не смогла забыть, – Суртр.       Без памяти, без малейшей догадки о том, кто она есть на самом деле, одна из сарказов продолжала идти вперёд, ведомая маревом из обрывистых картинок-воспоминаний. Она ненавидела каждую из них всякий раз, когда ей приходилось вычеркивать очередное место, очередной пейзаж и очередную ложь, а также лелеяла опалённые осколки прошлой жизни, – возможно даже не её собственной, – когда удача улыбалась ей, и образ перед глазами отзывался в её раскаленной душе чем-то родным – чем-то любимым. Казалось, её путешествие только началось, но в реальности прошло уже много лет. Суртр даже не пыталась считать: блокнот делал это своими страницами за неё. Когда останется всего один лист бумаги, а она так и не вспомнит, – вот что пугало её сильнее всего.       С момента, как Суртр вступила в Родос Айленд, отслеживать зацепки из омута памяти стало значительно проще. На своих двоих она с большим трудом сумела исследовать лишь руины Казделя и малую часть территории Урсуса, в процессе, возможно, побывав на окраинах Йена, но теперь у неё появилась возможность достичь края света Терры: мерцающие золотым поля Казимежа, сверкающие в свете солнца курорты Сиесты, израненные войной земли Боливара, пропитанные душистым запахом свободы прерии Колумбии, ну и разумеется – готические пейзажи незабываемой Виктории.       Суртр повидала так много, повстречала стольких людей, но никто и никогда не узнает её истинных чувств, спрятанных за маской безразличия. На это она хотела надеяться, хоть и знала, что по крайней мере один надоедливый ангел всегда понимал, что у неё на уме, и всегда мог помочь в моменты невыносимой головной боли. Страницы блокнота перелистывались одна за другой, и вот настал черёд такой гордой, но заслуженно прекрасной в благородном сиянии лун страны – Лейтании. — Это уже седьмое место, и всё без толку. Так и знала, что от этой Лейтании не будет никакой пользы. Зря только доверилась тебе, — Суртр шла по усыпанной ресторанами национальной кухни улочке и ворчала под нос, попутно вычеркивая ещё одну строку в блокноте. — Воспринимай это как отпуск. И вообще-то, я ничего не обещал тебе, так что не бузи, а то привлечешь к нам ещё больше внимания, — ответил ей бледный юноша, протяжно зевнув. — И на что я рассчитывала, попав в этот мрачный городишко. Поверить не могу, что здесь столько престижных академий, кто вообще в здравом уме захочет учиться в таком месте. — Это ты ещё не видела другие города Лейтании. Инцидент в Волюмонде был не так давно, может слышала. А насчёт здравого ума… Ну, ты и так знаешь, — санкта потянулся, заканчивая свою вечернюю разминку.       Уже как три дня они провели в одном из ключевых торговых городов Лейтании, попутно исследуя самые тёмные и опасные закоулки, где можно было найти далеко не местных вычурных аристократов с надменными лицами, разодетых по последней викторианской моде. В лучшем случае это будет потерявшаяся пьяница, а в худшем – местные жандармы, которые ну очень любят спрашивать, что именно забыла парочка из санкты и сарказа в столь прекрасном, сугубо по их личному мнению, городе. — В таком случае мне стоило просто поехать с Кардиган на север подальше от душной шумихи города. Не припомню, чтобы в моём блокноте были записи о любимой аудитории Арена, или о любимом кафе Арена, в котором он любил читать очередные заумные статьи о контроле Артсов. Ах, ну и центральный парк… — Он был красивый, согласись, — ехидно улыбнулся Арен. — Ну, получше многих, это правда, — задумчиво протянула Суртр, но всё равно недовольно цокнула языком. — Но подумать, что я трачу бесценный отпуск на вот это всё, когда где-то там – далеко за угловатыми зданиями – в заснеженных лесах лежат возможные ответы на все мои вопросы… Почему-то это очень раздражает, знаешь? — Но ты всё равно выбрала в качестве компаньона меня, прекрасно зная, куда я тебя отвезу. Интересно почему же… Ах, точно! Потому что ты всегда выбираешь меня своим компаньоном, удивительное совпадение, если так подумать… — Порой слова, которые подбирал юноша, были такими же едкими и опасными, как его знаменитые Артсы, но в то же время он был почти единственным, кто таким образом мог разъесть временами кажущуюся непробиваемой стену, которую выстроила вокруг себя Суртр. — Ну вот, снова голова разболелась, — ответила девушка якобы равнодушно, однако её с головой выдавал тот факт, что она никак не парировала слова санкты. — Когда вернёмся в отель, я с радостью помогу тебе.       Суртр оставила Арена без ответа. Голова раскалывалась, но девушка давно перестала понимать причины собственных мучений. То ли тоска по прошлому, мешающему ей жить в настоящем, то ли неприятное осознание настоящего, которое так и норовит оборвать последние связи с прошлым. Вдвоём с Ареном они прошли через множество приключений, разделили столько всего, – создали столько всего – и кажется, что внутри неё не осталось места для другой Суртр – потерянной в прошлом, разорванной на сотни разбросанных по миру осколков. Стоит ей собрать всю картину воедино, на девушку может взглянуть самозванец с похожим лицом. Суртр продолжала искать, чтобы найти своё прошлое, и в процессе она находила так много нового, что смысл искать дальше утекал мутным песком сквозь пальцы – не больше, чем серый пепел.       Самый обыкновенный прах личности, позабытой не столь миром, сколько ею самой. — Просто пошли уже скорее домой. Завтра утром кто-то из Родоса должен будет нас подобрать, — Суртр перевела тему и свернула в сторону арки, ведущей во внутренний двор их отеля.       Но к её удивлению Арен не последовал за ней. Когда она опомнилась, что её больше не сопровождали его шаги, Суртр обернулась, но увидела только собственную широкую тень, размазанную по стене чёрным. — Куда он…       Девушка поспешила обратно. Каждый шаг отзывался в висках болью, и Суртр была не в настроении играть в игры с ангелом, но, вспоминая особенности местного населения, он вполне мог попасть в беду. Не успела Суртр свернуть на рыночную улицу, как тут же врезалась в хрупкого с виду юношу. Столкнувшись с ним лбами, она почувствовала, как её рога обо что-то ударились, а зачем послышался глухой грохот. Суртр раскрыла глаза, и увидела сидящего на тротуаре Арена, неловко поглаживающего свой нимб. — Ай-яй… — протянул он болезненно.       Суртр недоумевающе смотрела на юношу, растерянно вздёрнув бровь. — Что ты делаешь?.. — спросила она. — Как думаешь, это считается за непрямой поцелуй? — непринуждённо ответил Арен. — Порой ты так невыносим, — Суртр тяжко выдохнула и протянула руку своему непутёвому компаньону.       Поднявшись, Арен отряхнул пыль со своих новых штанов и убедился, что с его любимой чёрной курткой ничего не стряслось. В его руках трясся белый пакет, которого раньше точно не было. — Что это? — решила уточнить Суртр.       Юноша опомнился и засунул руку внутрь пакета. Пошуршав внутри него пару секунд, он достал из него две палочки мороженого. — Вот, держи. Одно –- мне, другое – тебе, — а затем Арен мягко улыбнулся, пока нежный прищур его глаз словно бы растворялся за растрепавшейся после падения длинной чёлкой белёсых волос.       Суртр по началу опешила, но всё равно смущённо нахмурилась. — Ради этого ты молча остался позади, бросив меня? — Ну а как же. У тебя же болит голова, разве нет?       Сжав губы, посильнее зажмурившись, Суртр сглотнула. Девушка открыла глаза, но взгляд её не был направлен не на Арена, не на его подарок, но далеко на закатное солнце, скрывающееся за величественными соборами Лейтании. Оно напоминало ей о чём-то весь вечер, и вот, наконец, она, кажется, смогла вспомнить. Молча, без лишних слов и эмоций, она взяла мороженое. — Твои Артсы помогают мне куда лучше, — всё-таки выдавила из себя Суртр. — Но мороженое ты же тоже любишь, — сказал Арен, уже надкусывая своё.       Суртр неторопливо вскрыла упаковку, в которой томилось мороженое лазурного оттенка. До встречи с Ареном оно действительно спасало в моменты, когда хаотичные воспоминания заполняли её разум. Во времена, когда она была совсем одна. Но теперь касание его прохладной руки практически заменило ей ледяное на языке лакомство. Предавшись ностальгии, Суртр незаметно, но всё же улыбнулась. Облизнувшись, она положила шершавую верхушку мороженого в рот, сделала надкус, а затем громко поперхнулась. — К-какого чёрта оно такое солёное?! — вскрикнула она, продолжая откашливаться.       Арен даже не сдерживал смех и громко хохотал на всю улицу, хоть и заявлял, что не хочет привлекать излишнее внимание. — Прости-прости, не смог удержаться. Неужели позабыла, что сладкое – не по моей части? — Прикрывая рот своими длинными, худощавыми пальцами, он ехидно смотрел на недовольную Суртр. — Это не значит, что мороженое должно быть только солёным!       Шалость удалась — вот какое лицо состроил санкта, и Суртр винила себя, что не смогла предугадать такой исход как минимум за несколько часов до. Однако она всё равно не таила злобы или обиды, ведь, наверное, лучше многих понимала его. Как и она, вечно прячущая свои истинные чувства за маской девушки, которой никто никогда не был и не будет нужен, Арен тоже не умел быть искренним с другими. Потеряв родителей, потеряв своё оружие, потеряв Латерано, остался ли он тем, кем был когда-то? Арен никогда не говорил ей об этом и вряд ли скажет в ближайшее время, но безобидные — в большинстве своём — розыгрыши, возможно, были для него единственным способом сказать по-настоящему дорогим ему людям: “Я люблю тебя”. — Слушай, — произнёс внезапно санкта.       Суртр недовольно сверлила взглядом мороженое, пропуская сквозь него свои Артсы, отчего оно неумолимо быстро таяло и медленно ползло вниз по палочке. Взглянув на Арена, она увидела на удивление кроткое выражение лица с полупрозрачной улыбкой. Взгляд его бледно-зелёных глаз был точно таким же, как в тот день, когда он впервые спросил у неё: “Тебе больно?”. Она не подавала виду, как сильно разрывалась её голова тогда, но он всё равно заметил, а затем, стянув с руки длинную перчатку, положил мягкую ладонь ей на макушку. И вот он смотрел на неё тем же взглядом, теперь уже тонувшим в красках охрового заката. Лучи солнца падали на лицо ангела, проходя сквозь полупрозрачные крылья Арена калейдоскопом из цветов, а его глаза переливались изумрудно-янтарным светом. Как никогда сильно Суртр поверила в то, что юноша перед ней не иначе как спустился с небес. — Что? — слетело с её губ. — Куда бы ты хотела отправиться в следующий раз? — задал Арен до глупого простой вопрос. — Ну, учитывая, что нынешняя поездка оказалась не очень продуктивной.       И ведь в его взгляде не было ни капли вины, но искреннее желание помочь. Суртр видела, замечала эти неуловимые моменты, а потому скромно улыбнулась ему в ответ. — На самом деле я хочу немного отдохнуть от поездок.       Арен удивился, но не стал перебивать. — Но… — девушка продолжила, — есть одно дорогое для меня место, где я давно не бывала.       Место, о котором она вспомнила по счастливой случайности, и всё благодаря удивительному закату в стране, где жили эгоистичные, заносчивые люди, где еда была если не пресной, то уж точно на любителя, где деньги значили куда больше, чем человеческие жизни; в стране, столь любимой дорогим ей человеком. Вскоре взойдут знаменитые на всю Терру лейтанские парные луны, и мрачный город заиграет новыми красками, но Суртр не желала прощаться с заходящим солнцем, вот только жаль, что никакие Артсы в мире не смогут остановить для неё эти мгновения.       Без лишних вопросов Арен ответил: — Хорошо.       Мороженое Суртр слетело с палочки и плюхнулось на мощёную дорогу – голубые брызги разлетелись по сторонам. Санкта и сарказ – испокон веков враждующие расы – вопреки всему миру нашли друг друга, утешили друг друга, а также излечили сердца друг друга. Вдвоём они зашагали в сторону отеля, а их пальцы, пускай мимолётно, но соприкоснулись.

***

      Суртр сидела на одной из смотровых площадок практически на самой вершине Родос Айленда, просунув ноги через ограждение. Она любила это место, и ведь немудрено: прохлада ветра и скоротечная красота закатов заполняли пустоту внутри её сердца, дополняя меланхолию её существования, но в действительности Суртр успела позабыть, когда посещала его в последний раз. Наверное, в этом просто пропала необходимость, ведь она любила бывать здесь одна, а теперь…       Теперь она могла разделить эти закаты с кем-то ещё. — Да уж, навевает воспоминания, — раздался позади мужской голос.       А затем послышался мерный отзвук чьих-то каблуков. Спустя несколько шагов звон утих, и голос продолжил: — То самое место, где я встретил тебя впервые.       Суртр повернула голову и увидела купающегося в кроваво-жёлтых красках Арена. Он глядел далеко вперёд, созерцая, как плавно и самую малость печально опускался к горизонту солнечный диск, намереваясь скрыться за пышными кронами деревьев викторианских лесов, среди ветвей которых, наверняка, затаились крикливые птицы. — Угораздило же нас влюбиться в одно и то же место, — добавил Арен, взглянул на Суртр и широко ухмыльнулся.       Не дожидаясь особого приглашения, он уселся рядом с девушкой, как и она просунув ноги через ограждение. Суртр таинственно хранила молчание, лишь слегка отодвинулась в сторону, чтобы обоим хватило места. Её чёрное платье приятно шуршало, а волосы развевались на ветру, ничуть не уступая в грациозности насыщенно-ярким языкам пламени.       Сложив руки на низких, явно не предназначенных для этого перилах, она опустила на мягкие рукава подбородок, продолжая любоваться закатом, пока перед глазами внезапно не всплыло нечто голубоватое, отдававшее приятным холодком. От удивления Суртр выпрямилась и увидела, как Арен протягивал ей соединённое друг с другом двойное мороженое. — Только-только из холодильника, — начал он. — Не поможешь?       Суртр нахмурилась и уставилась на юношу с подозрением. — В этот раз точно не солёное. Обещаю, — уверили её.       Тяжело вздохнув, она взялась за свободную палочку и через секунду без особых усилий разъединила две порции. Внимательно рассмотрев со всех сторон угощение, Суртр сначала понюхала, а затем аккуратно и осторожно лизнула мороженое кончиком языка. Её любимое. Прикусив верхушку зубами, она начала медленно рассасывать её, всё ещё опираясь локтями на перила. — Ефли буфеш так чафта полагачшса на Артфы, то станеф софшем хилым, — пробормотала девушка что-то нечленораздельное с мороженым во рту. — И это мне говорит та, кто каждый бой полагается на разрушительную силу собственных Артсов… И не говори с набитым ртом, не понятно же ничего, — недовольно ответил Арен и легонько тыкнул Суртр в плечо указательным пальцем.       Достав мороженое изо рта, Суртр ответила крайне самоуверенно: — В отличие от тебя, во время сражений я поднимаю вещи потяжелее тонкого посоха. Уверена, ты надвое сломаешься, если попробуешь поднять мой Лэватэйнн. И вообще, с каких пор ты ешь сладкое? — Просто нравится разделять с тобой вещи, которые ты любишь, вот и всё, — незамысловато объяснил санкта.       В аметистовых глазах Суртр что-то блеснуло, а на её лице пробился едва заметный румянец. Она довольно ухмыльнулась и донесла до Арена одно простое слово: — Показушник.       Пару окутывал прозрачный свет солнца, а редкие порывы ветра трепали их волосы. Приближалась осень, но небо всё равно было ясным, словно позволяя паре насладиться последними днями лета. И в этой тишине они, казалось, могли услышать дыхание друг друга, а также бьющиеся в унисон сердца. Это было место, которое и Суртр, и Арен нашли для утешения собственного одиночества, но так вышло, что теперь оно стало их общим – только для них двоих.       Однако, несмотря на всё, тоска так или иначе одолевала Суртр, и она никак не могла понять, для чего вообще решила придти сюда вновь. Девушка словно была на пороге некоего открытия о самой себе, но что-то всё ещё сковывало, не давало достигнуть желанного ответа. Толстые, тяжёлые цепи утягивали Суртр на дно – в самые глубины её разума, где многоцветные воспоминания в хаотичном водовороте обращались в один-единственный возможный оттенок.       В непроглядную, удушающую чернь.       И девушка всё тонула, тонула без конца, захлёбываясь, а крики о помощи глухо исторгались из её рта бесцветными пузырями, не достигающими поверхности. Она тонула и тонула, а внутри всё горело раскалённым огнём, что струился по её жилам вместо крови, сжигал дотла внутренности, но даже леденящая душу бездна не могла затушить его. От прошлой жизни Суртр, возможно, остался один лишь зыбкий пепел, но девушка ощущала, как похожая судьба подкрадывалась и к её настоящему, а вместе с ним и к будущему. Сарказ размышляла об этом, но на её лице была всё та же безмятежность. Арен видел Суртр такой далеко не впервые, поэтому обеспокоенно спросил у неё: — Почему так внезапно захотела вернуться сюда? Ещё и сообщила по возвращению Амии, что отказываешься от следующего отпуска. Это на тебя не похоже.       Та в ответ задумчиво промычала с мороженым во рту, а после резко откусила его верхушку. Даже немного агрессивно прожевав освежающий лёд, она сглотнула и стукнула каблуком по стальному корпусу корабля. Солнце неумолимо приближалось к горизонту — никто не собирался ждать. — Скажи, — начала Суртр, — ты вспоминаешь о своём прошлом? О жизни в Латерано?       Столь простой вопрос, который девушка не удосужилась спросить за всё время их общения. Наверное, подсознательно она старалась избегать этой темы, ведь из историй Арена всё и так было ясно, но впервые Суртр, как сарказ без прошлого, задумалась о ценности оного для людей вокруг неё. — Чего это ты вдруг?       Суртр пальцами одной руки вцепилась в мягкую ткань рукава, в пальцами другой надавила до красноты на палочку мороженого. Она никак не могла понять, почему осознание бессмысленности собственных действий так сильно раздражало. — В последнее время я всё меньше понимаю, почему так сильно цепляюсь за прошлое, за воспоминания, которые могут мне даже не принадлежать. Ты ведь тоже многое оставил позади.       По лицу было заметно, что вопрос не на шутку озадачил юного санкту. Возможно, он просто давно перестал размышлять о столь маловажных вещах. Тем не менее, у него нашлось, что ответить. — Отшутиться у меня вряд ли получится, так ведь? — Арен усмехнулся сам себе, но продолжил вполне серьёзно. — Если так подумать, то это прошлое уже давно никак ко мне не относится. Было частью меня когда-то, но теперь я не уверен. — Что ты имеешь в виду? — Арен, который изменился под влиянием минувших событий, давно сгинул. Вместо него сейчас сидит кто-то другой. Кто-то, кого точно так же изменили различные события, и кто продолжает меняться каждый день. Учёба в Лейтании, путешествия с тобой – всё это куда более значимое для меня прошлое. Но спустя годы, кто знает? Возможно ни Латерано, ни Лейтания, ни Родос Айленд, ни даже этот закат: ничего не будет иметь значения для Арена из будущего.       Суртр глядела, как мороженое таяло, а по его уже рыхлой поверхности стекали капли, собираясь на откусанном кончике. Ещё немного, и все они единым целым устремятся вниз, освободив место для новых капель, и так до бесконечности, пока от голубого лакомства ничего не останется. Почему-то в те моменты это сильно напоминало Суртр слёзы, а вместе с ними и безжалостную капель времени. — Хочешь сказать… ты отрицаешь своё прошлое? — спросила она, пытаясь осознать сказанное ангелом. — Ну, вряд ли я когда-нибудь смогу от него избавиться или хотя бы забыть. Но… — Арен задумчиво облизнул мороженое, а затем продолжил, — я не хочу быть его заложником, вот и всё.       Впервые Суртр видела Арена настолько серьёзным. Он говорил уверенно, явно без каких-либо сожалений, вот только, почему-то, во взгляде его бушевала бесшумным штормом тоска. — Заложником, значит… Наверное, это хорошо описывает меня, — сказала девушка словно бы самой себе. — Если честно, Суртр, глядя на тебя и профессора, создаётся впечатление, что, быть может, ни у кого из нас не существует прошлого, и мы все просто выдумали его, продолжаем цепляться, когда цепляться просто не за что. — Нет прошлого? — Ни ты, ни профессор ничего не помните о своём прошлом, но, несмотря на это, вы — всё ещё вы. Даже не так, вы это вы как раз потому, что у вас нет прошлого, но это никак не мешает вам существовать в настоящем. Вернув воспоминания, вы не обернётесь собою прежними. Вы… просто вспомните. Иными словами, не существует такого прошлого, в которое можно вернуться. Здесь и сейчас у нас есть только настоящее, а также будущее, ради которого мы идём дальше.       Суртр не смогла ничего ответить, только продолжила наблюдать, как вот-вот коснётся горизонта солнечный диск. Малодушно она думала про себя, что, наверное, именно это и хотела услышать. Своего рода оправдание: чтобы хоть кто-нибудь разрешил ей сдаться, пока не стало слишком поздно. Подсознательно девушка понимала почти всё, сказанное Ареном, но гордость не позволяла перечеркнуть все проделанные усилия. Глубоко внутри Суртр была готова принять решение. В конце концов, она уже давно не была одна. — Не существует прошлого, говоришь?.. Да уж, говоришь прямо как лейтанские философы, кошмар просто, — Суртр искренне рассмеялась.       Она называла это решением, неким выбором, но в действительности то было похоронами. Суртр изменилась. Вопреки собственным желаниям она изменилась. И Суртр хотела меняться дальше бок о бок с Ареном, подарившим ей пускай не ответы на загадки прошлого, но настоящее, о котором она не могла даже мечтать. — Так что ты планируешь делать дальше? Отпуск-то уже перенесён. — За всеми красивыми речами Арен совсем позабыл, что так и не получил ответ на свой вопрос.       Кротко улыбаясь, Суртр всё рассматривала тающее мороженое в руке, а на пальцы начинала стекать липкая сладость. Голова не болела, скорее наоборот — вместо боли были необъяснимая свобода и ясность ума. Сарказ дала свой ответ: — Сейчас я просто хочу быть здесь. Этого уже достаточно.       За один присест девушка доела мороженое, отложила палочку в сторону и немного откинулась, оперевшись на ладони. Она не сдастся, продолжит искать, но не для того, чтобы вернуть осколки утерянного. Закончится блокнот, и не сможет вспомнить — тогда отпустит, а если всё же удастся достигнуть правды — попрощается. Разожмёт кулаки, сквозь пальцы которых утекает пепел прошлого, и развеет его по ветру. Имя Суртр — последний подарок на память, и впервые девушка была благодарна хотя бы за это. — Вот как. Звучит совсем неплохо, — ответил Арен и опёрся на руки, повторив в точности за Суртр.       Медленно, с нежной осторожностью их пальцы соприкоснулись, а затем переплелись в замок. Суртр не была уверена ни в своём будущем, ни в прошлом, и даже настоящее казалось временами каким-то расплывчатым и неопределённым, но в одном только касании этой руки она ни секунды не сомневалась. — Слушай… — Оставалась последняя вещь, которую Суртр хотела спросить у санкты. — Ты ведь не будешь доедать?       Арен не сразу понял, затем взглянул на почти нетронутое, разваливающееся на глазах мороженое, и прыснул со смеху. — Некоторые вещи точно никогда не изменятся.       И вдвоём они всё провожали закат.