Успокоение.

Жаркие лучи солнца грели кожу, легкие до краев наполнял душный, пыльный воздух. Под куполом не было ветра, даже легкого бриза, чтобы хоть немного остудить тело. Песок скрипел под ботинками удаляющейся в лабораторию Кейт в компании парящей рядом с ней Райи, поднимался небольшими облачками над землей и медленно оседал. Пока ничего кроме песка на поверхности и не было. АПМ пожрала все за считанные минуты, а восстановление растительности определенно займет некоторое время. Радан молча проводил взглядом скрывшуюся за поворотом девушку. События активно развивались и, как бы парень ни хотел, не мог поспеть за ними. Он вздохнул и перевел взгляд на стоящего перед ним комиссара, скрестившего руки на груди в каком-то защитном жесте. Его голова была чуть опущена, он смотрел на друга поверх своих очков, и в его взгляде было так много всего, что Радан при всем желании не смог бы сейчас отвести взгляд. Страх, растерянность, усталость и ещё что-то такое, что было предназначено только для него. Лололошка собрался с силами и, вобрав побольше воздуха в легкие, кинулся вперед, впечатываясь в рыжего всей верхней частью тела, крепко обхватывая руками широкую спину. Радан пошатнулся и инстинктивно обнял парня в ответ, оглаживая худые плечи. Он был застигнут врасплох неожиданными объятьями, но не отстранялся, чувствуя, как комиссар шумно дышит около его уха. Они простояли так пару минут, пока Радану не захотелось внести немного ясности в то, что, собственно, происходит: - Я, конечно, не против обнимашек, но… Он не успел договорить, как Лололошка спешно отодвинулся и сделал пару шагов назад, оставляя между ними метр. Он отвернулся в сторону, старательно делая вид, что его заинтересовал однотипный пейзаж, но рыжий видел, как стремительно и густо покраснели его щеки. - Хей, ну чего ты? – Радан подошел вплотную, притягивая шатена снова в свои объятья. – Я же не сказал, что против, - он ухмыльнулся тому, как смущенный румянец перекинулся на уши. - Прости, я просто, - Лололошка запнулся, но быстро совладал с собой, стараясь нагнать привычную спокойную маску. – Просто переволновался. Он больше ничего не уточнил, но рыжий понял. Комиссар ведь ещё день назад был уверен, что его единственных друзей уничтожили, стерли из этого мира. Так просто это не отпустить, слишком сильные эмоции он испытал в момент, когда Кавински рассказывал ему об этом. Как будто разом потеряли смысл все его планы, которые он изначально строил благодаря общению с Кейт и Раданом. Рыжий ждал, что Лололошка заплачет, но тот, сняв очки, убрал их в карман, поднял на него нежный взгляд и как-то странно печально-счастливо улыбнулся. Радан смотрел на него, затаив дыхание, боясь потревожить этот волшебный момент, когда он мог так близко рассматривать комиссара, как дрожат его до невозможности широкие зрачки, едва ли не закрывая собой всю радужку невероятного голубого цвета, и на маленький шрам на подбородке, искривившийся из-за не сходящей с губ улыбки. Рыжий почувствовал мимолетный укол желания коснуться этих губ, наверняка таких же мягких и приятных, как и в прошлый раз. Он честно пытался побороть это желание, но искушение было слишком большим, и он подался вперед, на пробу просто прикасаясь, без претензий на большее и с готовностью отступить, если шатену что-то не понравится. Но комиссар словно этого и ждал, лелея надежду, что сможет получить такую заветную близость. Он приоткрыл рот, впуская внутрь чужой проворный язык, позволяя втянуть себя в голодный, страстный поцелуй. Он был таким же, как они сами сейчас – полный эмоций, страха, волнения, неуверенности в будущем, но оттого отчаянным, диким, таким необходимым, чтобы знать, что они сейчас рядом, что можно отбросить назад все напряжение и просто остановить время в этом мгновении, когда они цепляются руками друг за друга, когда языки сплетены вместе, а губы горят от укусов. Лололошка первым разрывает поцелуй, и Радан невольно подается за ним, хотя им нужна передышка, чтобы набрать в легкие воздуха, хотя дышать хочется только друг другом. Рыжий близко прижимает комиссара к себе, почти до боли сжимая протез на его пояснице, пытаясь, кажется, спаять их в одно целое. Жаль, физика, сволочь такая, не может ему этого позволить. Едва переведя дыхание, шатен тянется за вторым поцелуем. Радан почти сразу перехватывает инициативу, но в этот раз действует нежнее, слегка утолив свой голод. Хочется продолжать в более спокойном темпе – в компенсацию тому пласту ужасных эмоций, которые свалились на них так неожиданно. Он мягко двигает языком, сплетаясь с чужим, оглаживая изнутри и проходясь по кромке зубов. Его прерывает слабый стон Лололошки, который он не мог не почувствовать. Рыжий отстраняется, продолжая влажно дышать в чужие губы, соприкасаясь с комиссаром лбами, и поднимает правую руку, поглаживая того по темным кудряшкам, согретым солнцем. - Предлагаю пойти в одну из раздевалок, - предложил Радан, медитативно пропуская между пальцами пряди волос. - Не думаю, что здесь будет удобно продолжать, - задорно хмыкнул он, намекая на занесенную песком округу. Лололошка кивнул и позволил довести себя за руку. Как только они вошли, дверь за ними с тихим звуком закрылась, оставляя парней наедине друг с другом. Конечно, пуфики не могли заменить полноценную кровать и были крайне неудобными, но за неимением лучшего Радан усадил шатена на один из них, а сам расположился между его разведенных ног, проводя руками от колен до бедер. Он стиснул в пальцах талию и приподнялся, чтобы коснуться желанных губ, покрасневших из-за его поцелуев. Не проникая глубже, он мягко коснулся краешка губ, скулы, виска, спустился на челюсть, легко прихватывая нежную кожу зубами. Лололошка обхватил ладонями голову рыжего и потянул на себя, чтобы наконец-то получить настоящий поцелуй. Радан усмехнулся, глубоко целуя, большими пальцами поглаживая талию сквозь ткань толстовки. Разорвав поцелуй, он перешел на шею, носом отодвигая бандану. Не удержавшись, прикусил кожу, почти сразу зализывая пострадавшее место языком. Лололошка не издавал никаких звуков, если не считать тяжелое сбившееся дыхание, так что рыжий мог только надеяться, что все делает правильно. Он продолжал покусывать чужую шею, переменно проходясь по ней языком, смакуя соленый вкус пота комиссара, смешанный с ничем не сравнимым вкусом самого шатена. Вряд ли он смог бы сам оторваться от этого занятия, если бы его только не оторвали силой. Шея вся была мокрой, саднили оставленные засосы, но Лололошке было так приятно, что пальцы, которыми он сжимал чужие плечи, слегка подрагивали. Он никогда не подозревал, что шея была для него настолько чувствительным местом. Наслаждение разливалось по телу, скапливаясь теплом где-то внизу, все нарастая и грозясь вот-вот вылиться наружу. Радан едва не зарычал, услышав первый неуверенный стон, который комиссар уже не смог сдержать. Места на шее не осталось, но хотелось продолжать, кусать и кусать. Он ухватился руками за края белой кофты и дернул. Шатен поднял руки, помогая стянуть с себя верх. Он закинул голову назад, упираясь затылком в холодную стену, и зажмурился. Он знал, что рыжий сейчас видит, но это было в любом случае неизбежно. Радан сжал зубы, проводя рукой снизу-вверх по открывшемуся телу, от мягкого бока по ребрам до резко выделяющихся ключиц. В прошлый раз в плохом освещение, затуманенный ощущениями от их неожиданной близости, он не разглядел и половину того, что предстало перед ним сейчас. Десятки, если не сотни, шрамов, усеивающих молочную кожу. Совсем старые, затянувшиеся грубой кожей рубцы, новые, полученные совсем недавно; светлые, темные, маленькие, большие, глубокие и совсем слабые шрамы покрывали весь видимый Раданом торс. Он почему-то был уверен, что спина выглядит примерно так же. Тяжелый рык вместе с воздухом вырвался из его горла. Рыжего охватывала бессильная злоба, которую он не мог направить ни на кого конкретного, и в то же время каждый чужой приобретенный изъян манил его, желание пересчитать губами каждую ранку было слишком заманчивым. Радан уперся лбом в чужой живот, слегка дернувшийся от неожиданного прикосновения. Рыжему была нужна минутка, чтобы перевести дух, потому что возбуждение во всю пульсировало в паху, а он не хотел заканчивать так быстро. Лололошка запустил пальцы в его волосы, ногтями почесывая и массируя голову. Ему тоже был нужен перерыв от ласк, чтобы перевести дыхание и быть готовым к продолжению. Шатен переместил одну руку на загорелую щеку, поглаживая, и рыжий повернул голову, оставляя поцелуй на чужой ладони. Он посмотрел вверх, пересекаясь со взглядом слегка напуганных голубых глаз. Радан перехватил рукой чужое запястье, вытягивая его так, чтобы было удобно рассматривать кожу. На глаза сразу же попался шрам на ладони, проходящий от мизинца до основания большого пальца. Поддавшись порыву, он провел по нему губами, едва ощущая шероховатую линию на этом месте. Совсем старый. Рыжий ухватил второе запястье, притягивая к себе. На нем были два шрама, один длинный, от сгиба локтя до самой ладони, проходящий параллельно с отчетливыми венами, второй пересекал первый под небольшим углом. Парень поспешил провести губами и по ним, вслушиваясь в протяжный стон сверху. На бицепсах было много маленьких шрамов, один рваный проходил от плеча и до основания шеи и явно в свое время был крайне болезненным. С левой части груди один громоздкий шрам словно от удара молнии, с подпалинами от ожогов, с правой – длинный порез, переходящий на ребра. Радан оглаживал их все сначала пальцами, ощущая выпуклости и шероховатости подушечками, а после целовал каждый, получая от этого странное для него удовольствие. На животе была россыпь глубоких отметин, оставленных вражеским лезвием во время сражений. На правом боку с самого края узкая полоска шрама – след от прошедшей едва не насквозь стрелы. Слева множество кривых разрезов и среди них след от зубастой пасти дикого волка. Радан тяжело дышал, проходясь по каждому из них, завороженный этим действом и тихими стонами комиссара. Он не чувствовал ни холод, исходящий от пола, ни своих затекших от неудобного положения ног. Рыжий был занят исключительно Лололошкой, его многострадальным телом, перенесшим столько ран, и тем, как невероятно приятно было касаться его теплой кожи и слышать неловкие стоны. Потратив пару секунд на раздумья, Радан стянул с шатена ботинки, а за ними и форменные штаны, открывая себе вид на стройные бедра. Руки накрыли выпирающие тазовые косточки, успокаивающе поглаживая, когда комиссар зажал себе рот руками, издавая звук, похожий на задушенный всхлип. Взгляд рыжего зацепился за россыпь поперечных шрамов, тонких и неглубоких. От их вида становилось больно. Он склонился ближе, проводя по ним носом, ощущая слабую шероховатость. Радан прислонился щекой к правому бедру, глубоко вдыхая. Он никогда не замечал за собой таких склонностей, но комиссар пах так приятно, что хотелось ощущать этот запах постоянно. Из такого положения рыжий разглядывал левое бедро, на котором, наслаиваясь друг на друга, были еще два следа от челюсти дикого животного. Он протянул вперед ладонь, поглаживая это место большим пальцем, чем вызвал табун мурашек по телу шатена. Он поднял взгляд вверх, на лицо Лололошки, с зажатым обеими руками ртом и большими глазами, в глубине которых плескалось желание. - Ты прекрасен, - выдохнул Радан, резко поднимаясь, отводя чужие ладошки, такие маленькие по сравнению с его собственными, но покрытые мозолями от постоянного труда и достаточно сильные, чтобы постоять за себя. Он прильнул к лицу шатена, глубоко целуя, распаленный своими ласками и жаждущий разрядки. Рыжий опрокинул комиссара на пуфики, нависая сверху. Только сейчас он заметил, насколько сильно тот был возбужден. Головка его вставшего члена терлась о ткань трусов, на которой уже образовалось небольшое влажное пятнышко. Радан, упираясь протезом в пуфик рядом с головой шатена, вторую опустил вниз, стягивая чужие трусы. Он провел рукой по головке, выжимая еще пару капель смазки, и услышал громкий стон Лололошки. Рыжий понял, что и сам на пределе, ласкать чужое тело оказалось слишком приятно. Его собственный член неприятно стягивали штаны, так что он приподнялся и поспешил стянуть их, а заодно и мешавшуюся куртку, оставаясь в одной задравшейся серой майке. Он снова склонился над комиссаром, закидывая его ноги себе на талию, и придвинулся вплотную, рукой обхватывая оба члена и делая пару движений. Теперь уже он и сам застонал синхронно с шатеном. Лололошка закинул руки ему на шею, притягивая к себе и целуя. Радан продолжил двигать рукой с медленном темпе, отвечая на касания чужих губ, попеременно ловя чужие приглушенные стоны. Удовольствие растекалось по телу, пот скатывался на кожаную обшивку их импровизированного ложа. Им не понадобилось много времени, чтобы закончить, оба были перевозбуждены из-за затянувшейся прелюдии. Лололошка кончил первым, срываясь на вскрик и пачкая их животы. Он выгнулся от удовольствия, притираясь к Радану, и тот кончил следом. Все еще удерживая себя на протезированной руке, чтобы не придавить комиссара своим весом, он переводил дыхание, испачканной в семени руки оглаживая плоский, подрагивающий от остаточного наслаждения живот Лололошки. У шатена тяжело вздымалась грудь, он смотрел на отвлеченного партнера теплым взглядом, умиротворенно улыбаясь. Главное, что они ещё живы. Главное, что они нужны друг другу.