***
Мой внешний вид Нину очень ошарашил, скорее сказать, даже напугал. Несмотря на это, я уехала домой, где всех слуг было решено отправить на выходные, пока не вернётся моя мать — всех, кроме Нины и Лилы, которая нисколько не удивилась моему внешнему виду. — Но ведь я с госпожой уже десять лет, мне доводилось время от времени видеть её странности, я думала, она избранная служительница храма, но, оказывается, была звездой с небес. — Удивительно, что она ничего не говорила родителям, хотя учитывая то, что я была единственным и последним ребёнком в семье, девушка просто не хотела разрушать чужую семью. С каждым днём мне становилось хуже, я правда думала, что этого не будет, ведь после того, как всё вспомнила, мне стало, наоборот, легче, но всё-таки, если уже имеющаяся во мне энергия спала, а потом резко выплеснулась, то сейчас, когда она восстанавливается, мне становится неприятно. Тело словно отказывается подчиняться, силы уходят. Сначала я не могла просто взять в руки чашку — она казалась тяжёлой, потом в теле стали ощущаться трески, будто кости пересыхают. Энергия высасывает мою физическую силу для своего восстановления, а потом высосет жизнь. Спустя две недели вернулась и мать. — Госпожа, госпожа. — Утренний стук в дверь не заставил меня оживиться, подняться или даже хотя бы что-то сказать. Взвинченный голос управляющей не удивлял и не казался чем-то необычным. — Ваша матушка вернулась. — Нина прекратила стучать, и минуты тишины позволили мне открыть глаза и почувствовать неприятную усталость, перемешанную с выжимающейся из меня болью. Я приподнялась на кровати, вглядываясь на рассвет за окном. — Да что с Инес случилось? — В коридоре донеслись крик матери и быстрые шаги. — Прошу вас, не пугайтесь… — остерегающе пролепетала Нина. — Она моя дочь. — Ещё пару секунд держалась тишина, а потом зашла мать. Она будто сильно повзрослела. Строгие глаза, тщательно убранные волосы, длинное дорогое платье, подчёркивающее ту самую строгость, и — на мгновение — серый мрак, начинающий её скрывать, как и управляющую. — Не-не-нет… — Пытаясь отмахнуть эту пелену человеческих душ, которые я стала время от времени видеть, я мотала головой, сильно зажмуривая глаза. — Инес? — «Что с ней? Как слуги посмели допустить такое! Не надо было оставлять мою девочку одну…» Мать медленно шла ко мне с подобными мыслями, которые я стала чётко слышать глубоко в своей голове… прямо как раньше. Она непонимающе разглядывала мой внешний вид, подходя всё ближе и ближе. — Прошу, не подходите, мне страшно! — звонко вскрикнула я, зажимаясь на кровати как можно сильнее. Эта неожиданная мрачная пелена душ была перемешана с глухой болью в голове. — Почему? Что с тобой? Нина, что с ней? — Она… эсфирийка… — где-то возле порога послышался испуганный голос управляющей с тихим, почти неслышным ответом в конце. Она думала лишь о том, как мягче преподнести матери новость о том, что я умираю. — Чего? Инес, успокойся, я… твоя мама. — Она привычным движением задела мою руку и потихоньку начала обнимать меня, и я послушно расслабилась, принимая чужие касания, вдыхая аромат морских волн, который доносился от неё. — Очень хорошо, не переживай, не бойся… Она не ест? — ощутив мою худобу, женщина злобно крикнула, обращая на Нину внимание. — Госпожа, последнее время она не может даже чашку поднять, время от времени падает. Врач почти каждый день приходит, но говорит, что из неё жизнь… уходит. — Что? Как вы могли такое допустить?! — неожиданно зло крикнув, мать резко остановилась, делая голос мгновенно спокойным или, скорее, напряжённым. — Г-госпожа, пр-ростите, я недоглядела, она п-последний раз уходила в храм… она часто туда уходила… — Я слышала, как Лила, стоящая в комнате, опустилась на колени и, не контролируя дрожь, заикалась, плохо произнося слова. «Я не могу потерять эту работу, мне нечем будет кормить семью», — еле доносились мысли служанки. — Убирайтесь! — За моей спиной мама крепко сжимала подушку и, не вытерпев, швырнула её в слуг. — Как вы могли недоглядеть за ребёнком? — Когда они начали выходить, мама крепче прижала меня к себе. — Прошу, не кричи на них, — всматриваясь вниз на подол платья матери, я с какой-то тоской протянула просьбу, погружаясь в свои фантазии о том, как бы я хотела, чтобы всё было иначе, чтобы не приходилось выбирать, чтобы я родилась единожды, а не дважды, чтобы я не видела плохое в людях, чтобы я была такой же, как и все… — Это происходит из-за того, что я не человек… — Не неси чушь, похоже, в храме тебе просто промыли голову. — Посмотри на меня. — Отстраняясь от женщины, я заметила плавное испарение серой пелены, что скрывало мгновение назад всех, кто был в этой комнате, и с сожалением взглянула на её ошарашенное грустное лицо. — То, что ты видишь — разве твоя дочь? — Это они с тобой сделали? — Беря моё лицо в свои тёплые ладони, мама свела брови, смотря на меня потускневшими глазами. — Не глупи, я всегда была такой. — Отворачивая от неё своё лицо, я несильно сморщилась, чувствуя глухую боль в конечностях тела. Я старалась не подавать виду, что мне больно; старательно пыталась как можно лучше держаться в глазах матери, чтобы ещё сильнее её не пугать. — Что-то можно сделать? — она спросила это так, словно ощутила мою боль или услышала моё сбивчивое дыхание, но, несмотря на это, было понятно, что мать уже видела эти изменения во мне. Может быть, как и Лила, она видела лишь мимолётное изменение глаз в детстве, во снах. Или же мне просто показалось, и мама просто поверила. — Можно. — Поворачивая к маме своё осунувшееся лицо, я заметила, как из её глаз текли неконтролируемые слёзы. — Отпусти меня… туда, — показывая на окно, в котором разливалось помутневшее небо, я заворожённо улыбнулась, чувствуя запах дождя. — Я созову сюда самых лучших врачей, ты выздоровеешь! Обещаю, что будешь, как и прежде, здоровой и полной сил! — она проигнорировала мои слова, прячась за своими убеждениями. — Зря… — только и прошептала я вслед уходящей матери.***
Казалось, время идёт очень медленно, но я знала, что оно за пределами моего сознания течёт очень быстро. По ночам я чувствовала тепло и уют, Эль засыпал рядом; иногда, когда я просыпалась, он говорил утешающие и кажущиеся мне правдивыми слова. Он обязательно меня спасёт, но не сейчас. Он мог меня уже давно отправить на небеса, и я знаю, что, когда он говорит, что меня там, не переставая, ждёт настоящий отец, эсфирийцы с любопытством наблюдают за моей жизнью, ожидая моего возвращения, чтобы расспросить о том, каково это — жить среди людей, а каково — быть человеком. Всё это правда, и я тоже в какой-то мере хочу вернуться на свою землю, но… Я не хочу бросать матушку здесь, пока она сама меня не отпустит, и каждый день я ей говорю, что ни один врач не вылечит мой недуг, ни один лекарь не создаст чудо-средство, которое будет способно вернуть меня к жизни. Самое ужасное, что она меня понимает и знает, что вечно держать меня при себе она уже не сможет, но боится остаться одна. Недавно в наш дом приходили сыщики с докладом о том, что в кабинете бывшего советника был найден конверт Антуана Моренца с просьбой расторгнуть контракт по перевозке нелегального груза. По этой маленькой зацепке в итоге и было сформировано суждение о том, что отца убил Сэнтелигер. Папа занимался поставками запрещённых товаров, а когда отказался заниматься этим, советник решил избавиться от него руками слуги… Мирёна. Услышав данную информацию от Лилы, принёсшей чай в мою комнату, я села за туалетный столик и, сглатывая густую слюну, успокаивала своё бешено бьющееся сердце, которое заставляло меня думать о том, что отец был плохим человеком, таким, каких на этой земле бесчисленное количество. Он хотел получить богатства? Почему-то смутно подозревая подобное, моё сердце так болело, а мысли останавливались лишь на том, что я в любом случае во что бы то ни стало поступила так же, как сейчас, и отомстила за его смерть. Всё это очень сложно для моего понимания… И пока я была погружена в свои мысли, в дверь постучались, из-за чего от неожиданности я вздрогнула и подняла лицо. Заметила на пороге мать с обеспокоенным лицом, словно боясь за то, что я разочаруюсь в отце. — Почему он занимался этим? — Я тяжело поднялась со стула в своей комнате, ожидая от матери ответа, который мог бы оправдать поступки отца. — Этого же можно было избежать, он мог не заниматься подобными вещами! — Инес, понимаешь, — мать подходила ко мне ближе и будто старательно перебирала слова в своей голове, — не всегда можно отказать, если тебе угрожают смертью семьи. — Но он же смог потом отказаться. — В глазах на мгновение потемнело, а голова закружилась, и я как можно плавней села обратно за туалетный столик. — И ты видишь, чем это ему обошлось. Инес, он до последнего защищал нас. — Присев на корточки передо мной, она с грустью взглянула на меня и заревела так, будто с её плеч спал непосильный груз. Мать рассказала, что незадолго до того, как они меня отправили подальше от дома, отец услышал, для чего он перевозит незаконную кладь, тогда и понял, что является соучастником в сговоре против храма. Я чувствовала, как моё сердце разрывается, как к горлу подступает желчь и становится неприятно от понимания того, что мой папа был тем, кто, возможно, не понимая этого, помогал советнику в его грязных делах. Мать и отец хотели сбежать, хотели скрыться, но всё остановилось на смерти. Чек с крупной суммой, которая находилась в учётной книге отца, мать вернула властям, так, возможно, наша семья искупила свою вину за то, что занимались контрабандой, хотя, может, Звездомый постарался сделать так, чтобы нашу семью по минимуму затронуло данное преступление. Отец мёртв, оплата запретных товаров была возвращена в казну государства. Спустя ещё две недели мы узнали, что наша управляющая беременна и обручена с деканом летнего учреждения, в котором я училась — удивительно, и когда они успели сойтись! Надеюсь, всё будет хорошо, а главное, Нина не бросит мать одну, хотя мои желания слишком эгоистичны. Наступил и день, когда Эльрин встретился с моей мамой. Мы сидели за столом в зале. Рядом с эсфирийцем мои силы приходили на время в норму и боль уходила, потому ночами мне спалось хорошо, а последнее время Эль старался не отходить от меня, делясь своей жизненной энергией. — Вы же понимаете, что Ади… Инес необходимо вернуться домой. Вы хотите, чтобы она умерла или чтобы она жила? — Отодвигая горячую чашку с чаем, Эль взглянул на мать, сидящую рядом, ожидая её ответа. — Я желаю своей дочери только счастья, и мне не хочется видеть, как она… Вы правы, я готова всё отдать, лишь бы моя дочь жила… Как её звали на небесах? — Её назвали при рождении Аилденией, в честь всех адийских звёзд, и только её имя является точным названием всех, кто родился до неё адиийскими. Её зовут Адией. Эль подробно рассказывал о моём происхождении, о том, почему я умерла и стала человеком. Мужчина даже рассказывал о своих чувствах, заставляя впадать меня в краску. За этим столом мы были похожи на самую настоящую семью, и, уходя в эти фантазии, я наблюдала за тем, как здорово Эль ладит с моей матушкой, понимая её нежелание со мной расставаться. — Адия? — Мужчина и мать испуганно вскочили, когда я резко встала, роняя стул на пол. Тошнота всё ближе продвигалась к горлу, и я выбежала в уборную. — С ней же всё должно быть в порядке, когда она рядом с вами, — вскакивая за Эльрином, мать судорожно сглотнула. — Это не из-за того, что её тело формируется под душу небесных, что-то не так… — с этими словами он вышел из зала, направляясь за мной.***
После того как Муунна предстала перед судом, о чьей дальнейшей судьбе мне неизвестно, мы уже готовились к сборам в небесное царство. Мать отпустила меня, но сказала, что будет очень рада, если когда-нибудь я её проведаю и пообещаю, что однажды ещё раз обниму маму и одарю всем счастьем и любовью, которую она заслужила за всю боль, что ей пришлось пройти, и каждый день я буду вспоминать о своём отце, жившем и в будущем живущем на этой земле, с тоской и любовью. Понимание о том, что он не был образцовым человеком, на удивление не заставило меня его не любить, и, уверена, даже зная всё то, что сделал мой отец, я бы всё равно приблизилась к тому, кто лишил его жизни, и повторила бы то, что сделала сейчас. Очень спокойно на душе оттого, что все, кто сделал его жизнь беспокойной, мертвы, и я точно могу уйти в небесное царство без сожалений. Тем временем на центральной площади глашатай объявил всему государству о том, что на место нового советника встанет Миранда Реджербилия. — Внимаю всех жителей Эйфлерина! Был избран новый советник государства, им станет выдающий политик — герцогиня Миранда Реджербилия! Спасительница обездоленных, создавшая приюты для безродных детей… — И никому не будет известно, что она сестра Сэнтелигера, мать незаконнорождённого Мирёна и законнорождённой Рэмслии Реджербилии. Несмотря на свою единственную оплошность, о которой знает малое количество людей, женщина среди народа известна как выдающийся политик, человек, который помогает обычному люду, и также является главным членом парламента, что в свою очередь даёт новые возможности для восстановления убытков. Никто из горожан не запротестовал данному объявлению, ведь каждый обычный человек страдал от завышенных налогов, разрушений столицы и ближайших городов, ведь ни один мост, ни одно здание не подлежало ремонту из-за опустения казны, что говорило о пренебрежении государством из-за поставленной цели — Сэнтелигера, которую, в свою очередь, добиться ему так и не удалось. Накидывая на себя капюшон мантии, я ушла рука об руку с Эльрином в свет, который тянулся для нас прямо из небесных ворот, встречая давно покинувшую свою землю эсфирийку и того, кто наконец закончил свою службу на Земле в роли Звездомого, ведь душа Северного наконец нашла себе хозяина, который лишь через несколько месяцев сможет увидеть свет. Как и ожидалось, у Дерика, бывшего святого, должен был появиться ребёнок, в которого бы вселилась душа Северного, но несмотря на его смерть, свой род продолжила его сестра, Нина — человек, сохранивший кровь предков — поселенцев Брауары — там, где бушует море, там, где пахнет солью. — Теперь твоя жизнь будет полна счастья, никто из вас не увидит больше горя, — сплетая свои пальцы с моими, Эльрин искренне улыбнулся, смотря на меня мягким взглядом, — обещаю. На этом моя жизнь в роли человека была закончена. Я познала предательство, обман себя же, ненависть, глупость на почве поверхностных знаний, жажду мести, славы, богатства, и это ещё не все плохие черты человечества, ведь каждый из этих людей думает по-своему, для себя он — главный герой, старающийся выжить и жить так, как хотелось бы только ему, и неважно, кто что скажет! Лишь мы сами выбираем себе дорогу, какой бы склизкой и неровной она ни была. — Наконец мы дома, — глубоко выдохнув, облегчённо сказала я, прикладывая свободную руку к животу.Конец.