Любовь по разные стороны баррикад

      Дилюк проводил последнего гостя таверны и, резко захлопнув за ним дверь, упал на колени. Громкий свистящий кашель разрезал ночную тишину. Дилюк одним движением руки достал аккуратно сложенный белый платок из кармана сюртука и приложил его к губам, продолжая кашлять.       Кровь. Алыми брызгами она испачкала чистую ткань. Дилюк с горечью посмотрел на платок и с силой сжал его.       Как бы он хотел увидеть там только кровь, без всяких цветов.       Когда-то белые лепестки, теперь уже тоже замызганные алым, лежали в окровавленном платке. Дилюк с трудом перевёл дыхание, напоследок откашляв целый бутон, наполовину раскрытый.       Цветок очень напоминал сесилию — такие росли на утёсе Звездолова в окрестностях Мондштадта, но в то же время они совершенно отличались от тех, что были знакомы Дилюку. Более округлые лепестки и с бахромой по кайме. «Очень красивые!» — сказала бы любая девушка, подари ей такие, но Дилюк был им совершенно не рад.       К сожалению, он знал, что предвещали эти цветы. И он также знал, кто был виновником «торжества».       Дилюк устало опустился на стул возле барной стойки и уронил голову на руки. И почему именно он? Почему из всех возможных вариантов именно Тарталья? Дилюк измученно потёр переносицу в поисках желанных ответов, но это не особо помогало.       Тарталья был по другую сторону баррикады. Они не должны быть вместе даже мысленно, ведь это совершенно противоречиво! Дилюк, что боролся с силами Бездны и защищал город от Фатуи, и Тарталья — «дитя» Бездны и одиннадцатый Предвестник. Разве не бессмысленно? Им просто не суждено быть вместе.       От одной подобной мысли Дилюку становилось плохо. Дыхание сбивалось, рубашка словно сжимала тело, обрубая доступ к кислороду. Сердце ныло и просило невероятного, отчего голова шла кругом. Хотелось услышать лишь согласие, переплести его пальцы со своими и уткнуться в плечо, больше не думая ни о чём.       Но разум кричал о другом. И лишь он держал Дилюка в более менее трезвом уме и памяти.       Ночной воздух Мондштадта приятно освежал и приводил мысли в порядок. По дороге на винокурню Дилюк не раз останавливался, чтобы в очередной раз испачкать платок окровавленными цветами. Он медленно брёл по заднему двору, обдумывая свой план действий. Внезапное чувство опасности, холодком пробежавшее по затылку, вынудило его взяться за меч.       — А ты сегодня позже обычного, — усмехнулся Тарталья, скрестив свои клинки с мечом Дилюка.       — А ты следишь за мной? — бросил Дилюк, не сводя взгляда с напавшего. — Очень не похоже на уважаемого Предвестника.       — У тебя кровь на рубашке, а мы сегодня встретились впервые за последние несколько дней, — Тарталья ловко перевёл тему и сделал несколько шагов назад, убирая оружие. — Неужели нашёлся кто-то, кроме меня, способный ранить тебя?       — Всего лишь небольшая царапина, явно не стоящая такого внимания от тебя, — холодно ответил Дилюк, намереваясь уйти. В груди рокотало — знакомый приступ кашля подбирался всё выше и выше. — Если у тебя всё, то я пойду, мы ещё успеем друг другу надоесть.       — С нетерпением жду нашей следующей встречи, господин Дилюк, — и Тарталья словно исчез, оставив после себя лишь эхо своего голоса в голове Дилюка.       И снова кашель. Уже тяжелее и глубже. Воздуха едва хватало. Вены на руках точно выворачивало наизнанку, они чесались и горели огнём, но Дилюк был бессилен. «Как-то слишком быстро, времени почти не осталось, » — мелькнуло в мыслях, и он побрёл в свою комнату, даже не заметив, что окровавленный раскрывшийся цветок подобрал кто-то другой.

***

      Испачканная рубашка и сюртук сменились тёмной сорочкой — кровь будет меньше заметна на чёрном, чем на белом. Дилюк сидел за столом, перебирая важные бумаги. Какие-то он сразу откладывал в сторону, какие-то — убирал в ящик. За спиной колыхались белые занавески, подхваченные ночным ветром, и Дилюк даже не заметил, что в комнате он был не один.       — Если бы я не нашёл цветок, ты бы мне так ничего и не сказал, верно? — слегка расстроенный голос Тартальи раздался над ухом Дилюка, а длинные пальцы осторожно закрыли ему глаза.       Дилюк оценепел. Из-за своей болезни он совсем потерял бдительность, даже не заметив, как пришёл незваный гость. Он медленно сглотнул, стараясь сдержать внезапный приступ кашля. И почему в присутствии Тартальи он обострялся?..       — Цветок уже полностью раскрылся, как давно ты скрываешь? — казалось, что Тарталья вот-вот расплачется. Он опустился на одно колено рядом с Дилюком, сжав его ладонь.       — А есть разница? Даже если бы я признался, исход был бы один — цветы… — без особых эмоций ответил Дилюк, но его резко перебили.       — Исчезли. Они бы исчезли, потому что… — Тарталья осёкся и взглянул на Дилюка. Его синие глаза напоминали озёра. Он нахмурился и слегка прикусил губу, но уже через секунду ярко улыбнулся. — Я люблю тебя, вот почему.       Чем дольше Дилюк смотрел на Тарталью, тем легче становилось дышать. Не сводя взгляда, он взял его за руку, и они переплели пальцы.       — Хочешь, я повторю? — тихо спросил Тарталья и нежно поцеловал руку Дилюка. Тот медленно кивнул, всё ещё не зная, что делать. Тарталья рассмеялся. — Я люблю тебя, люблю…       — И я… тоже тебя люблю, — Дилюк немного хрипел от долгого молчания, что голос ему самому казался странно чужим. Тарталья ярко улыбнулся, и Дилюк, поддавшись эмоциям, наклонился к нему и осторожно поцеловал, и Тарталья ответил.       Так вот как ощущается свобода от сдерживавших оков. А на столе лежал белый цветок с засохшей на его лепестках кровью.