Случайный вальс

Тихая мелодия вальса растворялась в пустоте одинокого дома. А за окном бушевали, нет не гроза или ливень, а звуки артиллерии и взрывов. Но для двух фигур, плавно вальсирующих в такт мелодии, это не имело значения. Не сегодня и не сейчас. Для них мир был здесь, в этом доме, в этой гостиной.  Широкая, грубая ладонь Штирлица аккуратно лежала на поясе у своего шефа, бывшего шефа, хотя этот человек в реальности и никогда не был его непосредственным руководителем. Другая же ладонь лежала в руке Шелленберга, которую тот слегка сжимал, направляя пару. В другой руке начальника внешней разведки был небольшой парабеллум, который тот всегда носил с собой, обычно под идеально выглаженным пиджаком на ремне. Дуло пистолета упиралось прямо в висок советского разведчика. На лице Шелленберга была непринужденная, спокойная улыбка. А в глазах неподдельная ярость и обида. Штирлиц же старался не смотреть в эти глаза, под которыми были темные синяки и первые морщины. Он всячески отводил взгляд, то на лампу, что стояла в углу. То на камин, в котором он не раз сжигал задания, полученные от советской разведки. То на сам приемник, из которого играла мелодия вальса.  "Вам нечего сказать, Макс?" - прошептал Вальтер.  "Я не знаю, что вы хотите услышать от меня, Вальтер." - ответил Штирлиц так же тихо.  На очередном повороте в такт вальсу пистолет сильнее уперся в висок, обжигающе и одновременно кидающим в холод. А Вальтер прижался еще ближе к Максу. От него не пахло привычным строгим одеколоном. А скорее смесью алкоголя и сигарет. "Нестрашно?" - спросил Шелленберг. Было заметно, как его руки подрагивали.  "Хороший разведчик сказал бы, что нет." - ответил Штирлиц, "но вам скажу, что всегда."  Шелленберг только покачал головой.  “Проходите, Штирлиц, и закройте за собой дверь.” - Шелленберг не взглянул на своего подчиненного. Он сидел за столом и смотрел в большое окно отстраненно. А в руке тлела сигарета, но явно бригаденфюреру было не до этого. Он был слишком поглощен в свои мысли.  “Проходите, Штирлиц.”- повторил он на автомате, в этот раз поворачиваясь, “Садитесь.”  Макс подчинился указаниям шефа и сел в просторное кресло, что стояло перед столом, ожидая дальнейшего развития событий. Шелленберг молча протянул ему папку и наконец-то сделал затяжку. “Читайте, читайте.” - сказал Шелленберг. И Штирлиц подчинился. Он медленно открыл папку, внимательно вчитываясь в каждое слово, перебирая в голове каждую букву. Это было досье на него. Все его дела и поручения. Победы и провалы за время работы в СД. А потом, а потом доклад, написанный почерком самого Шелленберга, который так хорошо был знаком Штирлицу. В котором описывалось тщательное расследование, приводились доказательства и свидетельства работы Макса Отто фон Штирлица на Советскую разведку. Сам Макс Отто фон Штирлиц или Максим Исаев, или Всеволод Владимиров старался держать пустое выражение лица. Но это было сложно. Это был провал. Мужчина все ждал, когда же Шелленберг командным тоном позовет охрану, что всегда стояла на стороже у его кабинета. Но ничего из этого не происходило. Возникало ощущение, будто не он был на лезвие ножа, а Шелленберг ожидал каких-то вопросов.  "Вам нечего сказать, штандартенфюрер?" - спросил начальник разведки. Он наконец-то затушил недокуренную сигарету.  "Я не знаю, что вы хотите услышать от меня, бригаденфюрер." - ответил Штирлиц. Будет глупо сейчас все отрицать, если доказательства налицо.  “Верно, трудно тут подобрать какие-то логические слова. Даже у меня до сих пор не укладывается в голове…” - Шелленберг посмотрел прямо в глаза Макса, “все это было просто обычной работой? Приказом?”  Спрашивал ли Вальтер об его работе в СД и верности Рейху. Об их отношениях или жизни в Германии, Максим не знал. Но ответил, “нет.”  Бригаденфюрер покачал головой, “дайте сюда.” - Он протянул руку за папкой. И Штирлиц повиновался. Закрыл ее аккуратно, и вернул обратно. Шелленберг взял папку и достал листы с докладом, а затем сделал немыслимое: порвал их, а кусочки бумаги, скинув в пепельницу, поджег спичкой. Штирлиц наблюдал за всем этим с ужасом и страхом. Как будто перед ним сидел не всегда уверенный в себе и спокойный шеф разведки, а сумасшедший человек, который сейчас мог сотворить что угодно.  “Думали, Штирлиц, или как вас там зовут, что так просто отвертитесь?!” - спросил Шелленберг, наблюдая за тем, как тлеет бумага, “не в этот раз. Мы оба с вами прекрасно понимаем, что Рейх доживает свои дни. Нет, у меня уже давно нет никаких иллюзий. Поэтому сейчас действовать нужно любыми методами. А вы просто отличная возможность для меня.” “Я боюсь, что не смогу помочь вам.” - ответил спокойно Макс. Может ли он помочь себе в первую очередь?! “Я прекрасно знаю, что ваши товарищи категорически отказываются от любых мирных переговоров. Только полная капитуляция Германии. Но у вас есть связи, и вы можете мне организовать неплохое прикрытие.” - Вальтер расслабился и закинул ногу на ногу, скрестив руки, “например, расскажите, что я негласно способствовал вашей работе.”  Штирлиц покачал головой, раздумывая. А что он собственно теряет? Теперь это уже некий симбиоз. Чтобы выжить Штирлиц готов пойти на многое, особенно сейчас. И Вальтер тоже. А чтобы выжить обоим, понадобится некая сделка. А может в тот момент он руководствовался чувствами, что были между ними уже многие годы.  Молчание затянулось. И было заметно как Шелленберг в ожидании начал барабанить пальцами по руке. Грань между профессиональным и личном была тонка. Тоньше, чем когда-либо.  “Я согласен.” - просто ответил Штирлиц.  Бригаденфюрер заметно выдохнул. В любое другое время, всегда профессиональный Вальтер Шелленберг никогда бы не проявил столько эмоций. Но не сейчас.  Дорога до дома Штирлица прошла в полной тишине. Там их обоих не потревожит никто. Не сегодня. Там они смогут разобрать уже все личные вопросы. В одиноком доме, в просторной гостиной на небольшом столике стояли два недопитых бокала вина. Свет подали только недавно после очередной воздушной тревоги, но раскаты взрывов продолжали доноситься. И радио проигрывало мелодию вальса. “Скажите хоть слово.” - повторил Вальтер. “Вальтер,” - Макс запнулся, “Вальтер, я… Для меня все, что было между нами, было по-настоящему.” - было произнесено на одном выдохе. Шелленберг прикрыл глаза и глубоко вздохнул. “Это не было какой-то работой или заданием. Мои чувства к тебе настоящие.” - продолжил Штирлиц. “Все! Хватит! Я не могу больше...” - Вальтер убрал пистолет от виска мужчины и швырнул его на диван, “пожалуйста.” Он положил голову на плече Штирлица, “иногда мне кажется, что мы прокляты. Мы с вами обречены.”  И Максим Исаев не мог не согласиться со словами своего шефа. И правда, он сам думал об этому уже много раз. Мужчина аккуратно достал свою руку из руки Вальтера и обнял его, останавливая танец, “мы прокляты, вы, как всегда, правы, бригаденфюрер.”  Шелленберг усмехнулся и закатил глаза, “бросьте, штандартенфюрер, нам надо прекратить себя жалеть и подумать, что будет дальше. Я веду себя непозволительно компрометирующие.”  “Я вас слушаю, уважаемый Вальтер.” - сказал Макс. “Ну так слушайте, я отправляюсь в Швецию, с последней попыткой достичь хоть каких-то мирных переговоров. А вы должны отправиться в Швейцарию, чтобы подготовить мне и себе окно в случае провала.” - начал Шелленберг… Макс нежно поцеловал Вальтера в губы, придерживая того за подбородок. Сейчас между ними не было страсти, только нежность и меланхолия. Они сидели на диване в том же темном зале одинокого дома Штирлица, только радио больше не играло, а звуки обстрелов прекратились. “Я бы хотел знать твое настоящее имя.” - то ли самому себе, то ли Штирлицу, сказал Вальтер отстраненно. Он закинул свои ноги на колени к Максу, обнимая его за шею.  “Здесь для всех известен как Макс Отто фон Штирлиц, для своих Максим Исаев, для себя Всеволод Владимиров.” - так же отстраненно сказал Штирлиц. Он приобнял своего шефа за пояс, прижимая ближе.   Вальтер улыбнулся, “так по-русски… Не знаю за чтобы меня расстреляли в первую очередь - за отношения с мужчиной или за отношения с русским…”  “Почему-то мне чутье подсказывает, что второе было бы страшнее.” - ответил Макс. В его голосе чувствовалась бесконечная усталость.  Шелленберг ничего не ответил. Только потянулся за еще одним поцелуем, возможно последним.  После того как Вальтера Шелленберга оправдали на Нюрнбергском трибунале по просьбе Советской стороны, они снова встретились уже в Италии теплым летним днем. Высокий мужчина аккуратно возьмет за руку своего спутника, а тот, в свою очередь, переплетет их пальцы. Теперь-то точно можно отдохнуть. Ведь оба знают, что этот вальс у них не последний.