i was trying my best

      Чарли резко выпрямился, садясь на скрипучей самодельной кровати и обливаясь холодным потом.       Он огляделся по сторонам и пошарил руками по постели. Пустые холодные простыни. Никого рядом словно и в помине не было — Слайм как раз этого и боялся.       Проснулся в одиночестве от какого-то невнятного кошмара об очередном прошедшем чудовищном дне, хотя засыпал с любимым человеком рядом. С тем самым, кому категорически не сиделось на месте, и которому вечно надо было куда-то бежать. Даже среди ночи, когда на улице и во всех зданиях, кроме их дома, были несчетные полчища зомби. Чарли просто молился всем известным ему богам, чтобы этот идиот не забыл взять с собой оружие, а ещё не пренебрегал всеми остальными мерами предосторожности.       Самое главное он уже отбросил ко всем чертям: не покидать дом без острой необходимости.       Слаймсикл несколько раз кликнул зажигалкой, рукой прикрывая пламя от прохладных потоков воздуха, и зажёг свечу на том, что здравый человек никогда в жизни не назвал бы тумбочкой. Деревянный побитый ящик без одной стенки, который раньше использовался для транспортировки продуктов. Но лучшей альтернативы здесь всё равно не было.       Он уже свыкся с тем, что приходилось довольствоваться тем, что было. Не привыкнуть было бы просто-напросто опасно для жизни.       Томми вот, судя по всему, никак привыкать изначально не собирался. Другого объяснения его глупости Слаймсикл найти просто не мог — или не хотел искать, впрочем.       Чарли даже после того, как их мир погрузился в непроглядную тьму, продолжал оберегать и защищать Саймонса. Их отношения были тем малым и столь нужным, что осталось от прошлой мирной жизни. До всего того ужаса, что происходил прямо сейчас.       — Томми, — шёпотом, со слышимой надеждой позвал Слайм. Он бы позвал громче, но боялся шуметь, да и не пил уже полтора дня. Отдавал всю воду Саймонсу.       Впрочем, если он направился как раз на поиски воды, Чарли ему простит. Даст по шапке за то, что Томми его не предупредил, но просто будет рад, что тот вернулся. А если Саймонс полез за какой-то глупостью, вроде сияющих украшений в ювелирном магазине, которые ему так понравились, то Слаймсикл ему собственноручно голову открутит. В прошлый раз Томми таким образом натаскал сюда бесполезных и ненужных мягких игрушек, а поэтому Чарли не знал, чего ожидать. И хуже того, Слайм совершенно не знал, как его от этого отучать.       Чарли понимал, что, если подобные его вылазки не прекратятся, то в один из дней он просто не вернётся. Станет зомби.       Слаймсикл не хотел видеть свою любовь столь лишённым разума и жаждущим съесть то, что находилось в его слизневой черепной коробке. От подобных кошмаров он как раз и просыпался, подскакивая так, что доски кровати чуть ли не трескались. Даже во снах ему было больно видеть Томми обезумевшим и потерявшим всякий контроль, гортанно ревущим лишь для того, чтобы привлечь только больше своих гнилых сородичей. От одной лишь мысли об этом Чарли уже хотелось запереть Саймонса в их маленькой спальне без окон — только бы, чёрт возьми, он бы сидел ровно на своей пятой точке.       До тех пор, пока это всё не закончится.       Слаймсикл до сих пор верил, что из этого всего был хоть какой-то мнимый выход. Что с его не такими уж скудными познаниями в химии можно было придумать антидот от этой гадости.       Чарли этим себя тешил. Должно быть, зря и слишком наивно.       Просто в такой ситуации ему надо было во что-то верить, это было жизненно необходимо. Иначе он бы сошёл с ума. Томми, например, ничего подобного не требовалось, ведь на его молодые хрупкие плечи было взвалено кратно меньше. Ему не надо было бороться со злом с помощью сложных химических формул и раствором невесть из чего — у него всегда с собой был меч. Хорошая альтернатива, с которой Слаймсикл даже не брался спорить.       Он считал исключительно правильными те моменты, когда Саймонс размахивал оружием, лишь бы защитить себя. К счастью, он делал это достаточно умело, чтобы не отрубить ничего самому себе или Чарли.       Слайм подошёл к куче вещей, которую они с Томми звали шкафом. Надо было убедиться, что там не доставало меча и одного из пистолетов. В противном случае надо будет как можно скорее отправляться на поиски. Главное только самому при этом не забыть амуницию.        Меча не было, а вот все пистолеты — на месте.       Чёрт возьми.       Слайм сразу подхватил пистолет и свою сумку. Там был запасной магазин, а ещё полевой набор медикаментов по минимуму. Только всё самое нужное.       Чарли затушил свечу и вышел из комнаты. Тут всё было видно благодаря лунному свету, проникающему через широкие высокие офисные окна. Слайм не стал запирать их каморку на ключ — мало ли, Томми вернётся, пока его не будет дома.       Слайм выглянул в одно из окон и чуть не поседел на месте, затем с тяжёлым сердцем продолжая идти по коридору.       Там были десятки, если не сотни зомби. К счастью, они просто бездумно шагали по улицам и бурчали. Никуда не бежали, а их глаза не горели от жажды поживиться людьми, у которых ещё остался разум. Значит, они не гнались за Томми — и это был уже несомненный плюс.       Чарли ненавидел ночи здесь. Он не употреблял слово «сейчас», он говорил именно «здесь» — будто их забросило в другой мир из прежнего. Ему это казалось лучшей альтернативой. К вере в то, что Слайм сможет решить весь этот кромешный мрак самостоятельно, прибавлялся вариант, что их заберут из этого мира. Вот так вот просто — как забросили, так и выдернут обратно, просто по чистой случайности. Был ещё третий вариант, состоящий из того, что это всё — затянувшийся кошмар Чарли, и совсем скоро он проснётся.       Все три варианта в его голове звучали максимально абсурдно, но Слаймсикл в них верил. Просто не мог не верить.       Ни одно из этих предположений Чарли не выносил за пределы своей черепной коробки. О них не знал даже Томми, а он, вообще-то, был единственным разумным существом рядом с ним. Просто Слаймсикл боялся, что Саймонс одним своим укоризненным взглядом развеет все эти надежды по ветру, будто их и не было.       Вообще, после того, как начался этот ад, они разговаривали друг с другом кратно меньше. Делали это скорее по делу, да и то только в те моменты, когда Чарли не был занят. Тот практически не спал, а всё думал о том, как выбраться из этого дерьма.       Параллельно с этим Слаймсикл обустраивал их жилище, пока Томми вечно пропадал где-то среди этих коридоров. Чарли лишь убеждался, что Саймонс в тепле, при еде и воде, ничем не болел, и позволял ему прожигать эти дни за художественной литературой.       Он даже не мог судить Томми за то, что тот рассудил эту ситуацию в пользу того, что теперь можно беззаветно поглощать тонны информации, мародёрить и хватать что угодно, что плохо лежало. А если лежало хорошо — это тем более надо было забрать. Одна из комнат у них была до самого потолка забита книгами и комиксами. Электричеством их, очевидно, мир решил обделить — в случае, если бы оно было, Томми пересмотрел бы все фильмы и сериалы в мире.       Просто казалось, что Саймонс либо не понимал всей серьёзности ситуации, либо уже принял участь того, что рано или поздно с ними произойдёт то же, что и со всеми остальными людьми.       Им, должно быть, следовало всё это обсудить.       Только для начала надо было найти этого идиота и надавать ему по шее.       Выйдя на балкон, где у них был ещё и основной спуск на улицу, Чарли на пару секунд затормозил у солнечных часов. Он тяжело вздохнул, щурясь и прибавляя в голове нужное время, связанное с лунной фазой. Три часа, двадцать четыре минуты — за точность и ровность Чарли ручаться не мог, но зато мог за кое-что другое. Слаймсикл обязательно оттаскает Саймонса за волосы за то, что его нет дома в такое время. Наверняка Томми рассчитывал на то, что вернётся до пробуждения Чарли, и он ни о чём не узнает.       Конечно, Слаймсикл не умел быть грозным и злым в силу своего характера, и любая его попытка ссориться с Томми заканчивалась тем, что никакой перепалки и не начиналось. Чарли не умел отстаивать свою точку зрения от слова совсем. Должно быть, именно поэтому Саймонс продолжал себя так вести, не чувствуя за это никакой ответственности.       Чарли поправил очки, которые уже немного покрывались слизью. С отвратительно громким скрежетом он открыл металлическую калитку, которую они сделали из бывших перил этого балкона. По стене почти до земли тянулась верёвочная лестница, которая раскачивалась на ветру. Она билась о каменные стены с неприятным звуком, но, к счастью, не привлекала зомби. То ли из-за отсутствия здесь зажжённого света, свидетельствующего о том, что здесь кто-то живёт, то ли билась совсем тихо — не так уж важны причины, если результат радовал.       Вокруг их базы бродило достаточно много зомби, чтобы уже устать от них.       По ночам это становилось ещё сложнее. Судя по всему, эти твари вполне могли видеть и в кромешной непроглядной тьме, в отличие от живых разумных существ. Следовательно, ночью им было охотиться куда удобнее.       Слаймсикл хотел бы собрать какие-нибудь очки ночного видения, но по части инженерии он был скорее хилым теоретиком, чем успешным практиком.       Им с Саймонсом вообще не повезло остаться, как казалось, вдвоём на всём белом свете. Если у Чарли были познания в химии, да и какие-то элементарные конструкции для него соорудить практически не было проблемой, то Саймонс из полезного умел только оружием размахивать и готовить. Им даже экстренно пришлось научиться стрелять, хотя оба думали, что им никогда в жизни это не пригодится. Слайм вообще удивлялся, что они остались в живых во время первой недели этого ужаса. Благо, Саймонс додумался разорить местный оружейный магазин.       Чарли такими категориями не размышлял. Просто был искренне благодарен своему парню, который, как оказалось, даже не думал пренебрегать жестокостью. Честно говоря, Слайм от него ничего подобного не ожидал в былые мирные дни.       Раньше Томми был, пусть и взбалмошным, но милым и хорошеньким подростком. Чарли не ожидал от него и капли того насилия, которое он мог наблюдать сейчас.       Однажды Слаймсикл видел, с каким остервенением Саймонс убивал. Эта сцена засела в его голове на веки вечные, даже несмотря на то, что весь его взор в тот момент был застлан слизью от первобытного животного страха. Видеть, как твоя любовь огромным кухонным ножом разделывал собственных родителей, ведь тех инфицировали зомби и их было уже не спасти. В ушах до сих пор стоял разъярённый рёв полуразложившихся живых трупов вместе с плачем и скулежом Томми, который не прекращал вонзать в них нож. Его горячие слёзы так и лились, не останавливаясь, превращая звуки, вырывающиеся из его горла, в какую-то невнятную мешанину и вопли. Он так и вгонял лезвие в гнилую холодную кожу, даже когда всякие звуки и движения под ним прекратились навсегда. Чарли тогда потребовалась огромная сила и воля, чтобы оттащить Саймонса от трупов и привести его в себя.       Томми после этого наотрез отказывался разговаривать целый месяц. Слаймсикл, впрочем, даже не думал его заставлять.       Они жили в режиме зомби апокалипсиса уже чуть более полугода. За это время Саймонс пережил достаточно потрясений, чтобы они стали нормой. Чарли пока что отделывался только физическими травмами — и каждая из них отдавалась болью для Томми. Именно поэтому Слаймсикл и старался куда-либо выбираться только при самой острой необходимости.       Не хотелось травмировать ни себя, ни Саймонса.       У Слаймсикла на данный момент была одна-единственная цель, которая затмевала собой все остальные, даже глобальные. Просто найти Томми, тем самым успокоив свои нервы, а затем отоспаться за эту беспокойную ночь.       Раньше Чарли зачем-то пытался соблюдать привычный режим: спать по ночам, вставать рано утром, а в кровать ложиться до полуночи. Воспитанный и хороший мальчик даже в самых непредвиденных и отвратительных обстоятельствах. Затем, правда, понял, что это мало того, что бессмысленно, так ещё и не всегда целесообразно. Некоторые исследования лучше было проводить именно ночью, да и за зомби надо было наблюдать в разное время суток, чтобы изучать их повадки. Проще говоря, Слайм теперь спал, когда придётся. И сегодня была одна из тех редких ночей, когда они с Томми уснули вместе. А тот сбежал.       Чарли уже почти что начал спускаться по верёвочной лестнице, но остановился.       В одном из окон он увидел слабый огонёк. Кажется, это была та комната, которую Слаймсикл за глаза звал своей лабораторией. С громким вздохом он посмотрел сначала вниз, уже держась за одну из перекладин, а затем глянул опять на окна. Конечно, не затушить там что-либо не было трагедией, но мало ли, что могло случиться. У Чарли среди прочего были ещё и довольно горючие жидкости и материалы, пусть и хранились они далеко от огня.       Вряд ли он сильно опоздает к Саймонсу, если сбегает задуть одну маленькую свечу. Да и раз уж криков не разносилось даже отдалённо, то своеобразный отряд спасения в лице Чарли мог вообще никому быть не нужен.       Сейчас счёт не шёл на секунды, или даже не минуты. У Слаймсикла уже выработалось определённое предчувствие на этот счёт.       Именно на этой базе, в этом офисном здании они жили уже четыре месяца. До этого они жили у родителей Томми, а ещё за несколько недель до этого, в самое начало разгара этих печальных событий, они обитали на той съёмной квартире, где им и было положено. Смена локации никогда не выходила случайной, пусть и была в оба раза крайне неожиданной. Счёт шёл на мгновения, и, кажется, именно с тех самых пор у Чарли и побелела одна из прядей волос.       Как только Саймонс принял решение, что хочет переживать этот ад в родительской квартире, Чарли его поддержал. Ранним утром, пока ещё не все относительно малочисленные зомби повылезали из своих укрытий, Чарли и Томми с минимумом вещей выбрались из многоэтажки. Саймонс хотел дождаться дня, но Слайм будто нутром чуял что-то неладное. Обычно, зомби ревели и бурчали сутками напролёт, ни секунды не позволяя тишине сотрясать воздух. А в тот момент вокруг стояла такая замогильная тишина, что Чарли какое-то время думал, что оглох.       Слаймсикл затем узнал, почему же они затихли. И ответ ему категорически не понравился.       Тогда был самый первый раз, когда это случилось. С тех пор это происходило ещё два раза. И каждый раз результатом было то, что зомби становились хотя бы немного, но сильнее — именно тогда они перестали абсолютно всё время идти в развалку и хромать, и бег перестал быть для них серьёзной проблемой. Чарли до сих пор не находил объяснения тому, что вирус мутировал в сотнях особях сразу — вероятно, для него это останется загадкой.       С другой стороны, это проявлялось не абсолютно во всех. Родители Томми, к примеру, не прыгали по неким «стадиям». Зараза по их телу распространялась медленно, и они до самого конца оставались разумными, даже сохраняя способность членораздельно разговаривать.       Если бы это не травмировало Томми, Чарли взял бы с их тел какие-нибудь образцы для изучения. Возможно, у них был какой-то ген, тормозящий развитие заразы.       Чарли всё-таки выругался себе под нос и запрыгнул обратно на балкон. Зомби всё равно сейчас не молчали, а вполне себе шумели — значит, ничего из ряда вон выходящего не предвидится. Через несколько минут зомби не начнут ничего громить, а их глаза не будут освещать всю округу, как прожекторы.       У Слаймсикла определённо было время.       В лаборатории мерзко пахло медицинским спиртом и чем-то сернистым, как бы Чарли не пытался вытравить этот запах свежим воздухом. На столе, на самом краю, стояла керосиновая лампа, огонёк в которой слегка трепыхался. Изменений с вечера не было, что удивительно — Чарли помнил, что точно гасил лампу, когда Томми позвал его спать. Конечно, мог заработаться и подделать столь ничтожное воспоминание, да и с полок ничего не пропало. Разве что, блокнот с записями был распахнут на другой странице, но на это мог повлиять даже слабый поток ветра. Бить тревогу не приходилось.       Уже с довольно спокойной душой выходя из комнаты, Слаймсикл заметил, что на полке недоставало одного бутылька. Кажется, до этого там было обезболивающее. Точнее то, что от него оставалось — жалкие несколько таблеток, которые и помогали через пень-колоду. Просто Чарли забирал из местных разорённых разгромленных аптек вообще всё, что мог унести.       Если Саймонс рыскал по книжным, оружейным и ювелирным, то Слаймсикл побирался в аптеках, продуктовых и хозяйственных. Это было негласное распределение обязанностей, которое они соблюдали и на территорию друг друга не лезли. По крайней мере, Чарли этого уж точно не делал.       Кроме Саймонса никто не мог забрать лекарство. И зачем ему только понадобилось обезболивающее?       Они условились, что будут использовать его только для чего-то, что было серьёзнее тривиального «голова болит». Скорее что-то, что было для физических открытых ран: Томми был достаточно чувствительным в любом случае. Мог даже из-за маленькой царапины выть так, словно ему разодрали всю руку. Так что Чарли просто надеялся, что ничего серьёзного не приключилось. Либо это вновь сыграла злую шутку эта особенность Саймонса, либо он просто решил перестраховаться.       Чарли прокашлялся, спрятав лицо в изгибе локтя, чтобы его голос был хоть сколько-то внятным.       — Томми! — разнёсся хриплый окрик по коридору. На улице уж точно не было слышно этого жалкого возгласа, а потому — можно было быть спокойным. Чарли прокашлялся ещё раз, и его голос стал заметно чище. — Томми, подай хоть какой-то знак, что ты дома.       Слаймсикл расслабленно выдохнул, когда из соседней комнаты послышались какие-то шорохи.       Похоже, так переживать не стоило, а стремглав бежать на улицу — тем более. Чарли, правда, чувствовал себя не по себе из-за того, что верёвочная лестница была спущена по стене, а не поднята наверх, как положено для общей безопасности. Но он старался убеждать себя в том, что она свалилась сама — да и мало ли, какая-нибудь птица могла прилететь и уронить её с маленького выступа.       Чарли вошёл в противоположную комнату и зажмурился от обилия света. Мало того, что здесь была лунная сторона, так ещё и было зажжено пугающее обилие свечей. В обычное время это был, похоже, какой-то врачебный кабинет, или же здесь сидела местная офисная медсестра. Томми приходил залечивать свои раны сюда по какой-то невнятной привычке.       На больничной койке со старой клеёнкой сидел Саймонс, издавая какие-то странные звуки и разглядывая тыльную сторону своей правой ладони. Под звуками скрывались не то ругательства, не то всхлипы и шипение, а может и всё вместе. Очевидно, что ему было больно, но света свеч нехватало, чтобы понять, из-за чего именно.       Чарли сразу снял очки, убирая их в карман, чтобы те не запачкались в слизи.       Волнение мерзким комом подступало к горлу, и надо было перестраховаться, чтобы и самому зрение не потерять. Теперь надо было заняться Томми.       — Так, что случилось? — как можно мягче сказал Слаймсикл, подходя к Саймонсу ближе. Томми поднял голову, и Чарли встрепенулся из-за того, каким напуганным был его взгляд.       — Ты меня напугал! — возмутился Томми. Но, погодя пару секунд, сдержанно поцеловал Слайма в щёку.       Саймонс уже заменил этим простым действием приветствие. В некоторых ситуациях — таких, как сейчас, — это было даже уместнее.       Чарли же подгрузился на несколько секунд. Так значит, Томми не слышал, как Слайм его звал, и даже не заметил раскрывшуюся дверь, хотя та была скрипучей.       Обычно, у Томми как раз были проблемы с концентрацией, и его могло отвлечь вообще, что угодно. Даже на шорохи каких-то пробегающих мимо мышей он заинтересованно поднимал голову и крутил ей, что уж говорить о звуках и движениях значительнее. Они даже не могли находиться в одной комнате, когда Чарли работал, потому что последний просто задыхался под шквалом вопросов о том, что разлито по этим склянкам, что за формулы Слайм писал на маркерной доске и в блокнотах, и как продвигались поиски спасения. Поначалу Слаймсикл был не против отвечать на всё это, но впоследствии понял, насколько сильно это тормозило процесс.       Пока Чарли пытался у себя в голове логически обосновать такую рассеянность Саймонса, он бережно, большими пальцами вытирал с лица самого Слайма слизь.       Видно, переволновался, вот и слизь пошла. Так случалось каждый раз, когда Томми выбирался на улицу без спроса. Чарли уже даже не помнил, когда его глаза обволакивала слизь из-за чего-то хорошего, а не волнения и страха.       А Саймонс продолжал каждый раз заботливо утирать эту, как он говорил, гадость, с лица Слайма. Ещё одна необговоренная обязанность.       — Так чего ты тут сидишь? — переспросил Чарли, так ничего и не придумав. Вероятно, Саймонс просто устал и не выспался.       — Я порезался, — здоровой рукой Томми почесал затылок, а сам неловко поджал губы. — Вот. Бинты найти не могу, перекись тоже. Обезболами глушусь.       — Дай взгляну, — попросил Слаймсикл и взял руку Саймонса в обе свои. — Ух, — да уж, рана даже выглядела болезненно. Если смотреть на неё было проблемой, то Чарли даже представить не мог, каково она ощущалась. — Я обработаю. Расскажи пока, где поцарапался.       Чарли поцеловал Томми в уголок глаза и отвернулся к тумбочке, где лежало всё нужное.       Удивительно, что Саймонс не заглянул в этот ящик. Просто, похоже, его чувствительность не позволяла мыслить здраво, и там он не обшарился. Его можно было понять. Чарли сам из-за таких ситуаций носил на себе поясную сумку с медикаментами, чтобы не рыскать по полкам. Надо бы к такому и Томми приучить, но это всё дело времени и горького опыта.       Слаймсикл достал перекись, зелёнку и бинты. Хорошо было бы понять, успела ли проникнуть внутрь какая-нибудь зараза, но Томми пока молчал. То ли просьбу не услышал, то ли категорически не хотел отвечать. Чарли поднял нахмуренный взгляд на Саймонса, не предпринимая никаких действий, пока он не заговорит.       — Томми?       — А? А, да, — Саймонс будто разморозился. Он протянул Слайму руку, чтобы ему было удобнее. — Погулять хотел, по пути домой порезался, — Томми зашипел, когда Чарли начал обрабатывать рану. — А, и лестницу поэтому не поднял. Я подниму, ладно?       — Да сам уж справлюсь, — вздохнул Слаймсикл, стараясь действовать как можно бережнее. — Сколько раз я говорил тебе, что ночью выходить опасно? Меня предупредил бы. Раз так хотел, сходили бы вместе, — когда свободной рукой Томми очень крепко схватился за него, а лбом уткнулся ему в плечо, жмурясь, Чарли поумерил своё желание его отчитывать.       — Я хотел тебе подарок на день рождения найти, — пробурчал Саймонс в своё оправдание.       Чарли сначала непонятливо взглянул на его светлую кудрявую макушку, которая ещё и дрожала от болезненных всхлипов, а затем кое-что понял. За окном в самом деле уже был август. Слаймсикл как-то упустил этот момент из виду. Были вещи и поважнее, над которыми стоило думать.       Чарли не заметил, как быстро пролетело время с апреля. В этом году Томми исполнилось девятнадцать. Уже будто бы совсем взрослый мальчик.       Хотя, стоило сказать, что Томми просто пришлось повзрослеть так быстро. Ещё полгода назад Саймонс был беззаботным и радостным, а потом на их мир опустилась непроглядная тьма. Улыбаться и веселиться стало попросту некуда, да и желание куда-то делось, словно его никогда не было. Слайм, который, в отличие от Томми, всегда был сравнительно серьёзным и мрачноватым, поэтому ему было как-то проще всё это переживать. И, если для него это было «просто», то он боялся представить, как это переживал Саймонс.       Рваная рама под пальцами Чарли будто бы пульсировала от боли. Ещё одна была чертовски горячей; Слаймсикл вообще не помнил, чтобы у Томми когда-нибудь была такая разгоряченная кожа. Чарли вытирал с раны излишки крови и какого-то непонятного белёсого гноя. Этим он вызывал у Саймонса табун мурашек по всему телу, а ртом заставлял хватать воздух. Весь эффект обезболивающего пошёл к чертям. Чарли был максимально нежным, и у Томми были крайне смешанные чувства от всей этой ситуации.       Свободной рукой Саймонс обвил Чарли за бедро и даже слегка сжал.       Ему надо было передать эти странные смешанные эмоции хоть куда-то, чтобы Чарли его понял. Слаймсикл же зыркнул на него, теперь куда решительнее обрабатывал рану. Надо было скорее покончить с этим. В противном случае, их ждал очень неловкий и странных секс. И, если Томми, судя по его ручонкам, был не против, то Слаймсикл уже мало в чём был уверен.       Они ни разу этим не занимались с начала распространения этой заразы. Об этом как-то не думалось в подобной ситуации. Хотя, безусловно, — близости очень сильно хотелось. Не столько физической, сколько духовной и моральной. Просто выбросить из головы всё на пару часов и насладиться друг другом, не думая о том, что творилось вокруг. Даже в теории звучало чудесно, но Чарли чудилось, что нужно было решать проблемы по мере их поступления. И проблемы воздержания пока что не было.       По крайней мере, она была не такой заметной. Куда насущнее были раны.       Стоило бы промыть царапину Томми, конечно, но чистой воды у них оставалось катастрофически мало. Слаймсикл до сих пор не понимал и не знал, стоило ли тратить её на подобное.       За полгода они успели решить многое. Но больше думалось о каких-то фундаментальных вещах, нежели о бытовых, а поэтому банальные вопросы до сих пор решены не были. Например, они до сих пор не знали, что будут делать, когда припасы иссякнут, ведь пока что их было достаточно. По сути своей, пока они пользовались своим правом пользоваться всем тем, что осталось от погибшего человечества. Для миллиардов эти ресурсы казались ничтожными и недостаточными, но всего для двоих их было достаточно с головой. Дело было только в том, что их было проблематично достать.       И с каждым днём, Чарли признавал, становилось сложнее.       — Так обо что ты поцарапался? — вздохнул Слаймсикл прямо перед тем, как резко и вероломно смочить всю разорванную кожу зелёнкой. Томми, который уже готовился к ответу, протяжно зашипел и вцепился свободной рукой в Чарли.       Ладонь, на которой была рана, теперь задёргалась в судорогах от боли. Слаймсикл мог только наблюдать за тем, как царапина запульсировала пуще прежнего, а вытекающий из неё гной окрасился в зелёный. Пальцы дёргались, то почти полностью сгибаясь, то разгибаясь. Наверняка чувство такое, словно его облили кипятком. Всё жгло, а дотронуться или успокоить боль ни в коем случае нельзя. Напротив — это сделает только хуже.       Гной из-за таких рваных и резких движений чуть ли не расплёскивался во все стороны вместе с кровью и жидкими остатками зелёнки и перекиси.       У Саймонса были проблемы со свёртываемостью крови. В их сложившихся условиях жизни это было, мягко говоря, очень плохо. Но Чарли просто был рад, что у Томми не было проблем со здоровьем похуже. Это, конечно, было злом, но сравнительно малым. Не рак, и на том судьбе можно было выразить огромную благодарность.       Саймонс тяжело дрожаще дышал. Ему было отвратительно плохо. Он ещё никогда не чувствовал себя так плохо — речь о физическом состоянии, естественно.       До этого ему ещё удавалось выходить сухим из воды. Мелкие царапинки и ссадины во время вылазок и побегов были детским лепетом даже несмотря на чрезмерную чувствительность. Чего стоили его маленькие раны в сравнении с, например, сломанными пальцами Слаймсикла с тройку месяцев назад. А на шрамы Чарли Томми вообще предпочитал не смотреть, ведь даже это отдавалось в нём физической болью.       — Я… я… — задыхался Томми, но пытался ответить на поставленный вопрос. Он знал, с какой целью Чарли это спрашивал.       Они оба боялись одного. Превратиться в одно из этих неразумных визжащих существ. Потерять всякий контроль над происходящим и «жить» в вечной агонии и страданиях.       Пока что, на данном этапе, их образ жизни нельзя было назвать ни одним из этих двух мерзких слов. Да, было непросто. Но они хотя бы осознавали, что хорошо и плохо, а ещё не теряли друг друга. Держались вдвоём, сохраняя рассудок.       Смерти оба не страшились. Стать живыми мертвецами — вот эта перспектива по-настоящему пугала.       Томми поднял блестящие глаза на Чарли. На его замечательного, хорошего, заботливого и милого Чарли. Подводить его категорически не хотелось. Видеть его терзания — судьба хуже смерти.       Поэтому Саймонс принял одно важное и трудное решение.       Им обоим будет спокойнее.       — Витрину разбитую зацепил, пока убегал, — тихо сказал Томми, постепенно отходя от потрясения. Голос чертовски сильно дрожал, а рука Саймонса так и продолжала дёргаться, как во время припадка. К общему облегчению, дрожал всё меньше.       — Ты не заметил, насколько грязным было стекло?       — Ты как себе это представляешь?       Слаймсикл тяжело вздохнул и погладил Томми по руке. Да, вопрос на самом деле был достаточно глупым, но лучше уж его задать. Мало ли, Саймонс всё-таки успел что-нибудь рассмотреть. Лучше уж иметь хоть какое-то представление о возможных инфекциях и болячках, чем не понимать ничего вообще. Информация о том, что никакой информации не было — уже хоть что-то. Хотя бы давало понять, что надо будет серьёзно поломать голову и опустошить некоторые свои запасы.       Например, мази от инфекций и обезболивающие.       А Саймонс, помнилось, считал грабить аптеки глупой идеей. Поначалу верил в то, что с ними всегда всё будет в порядке и никакие лекарства им не пригодятся. Опасность не затронет их, и они всегда будут достаточно сильны, чтобы отбиваться от всех нападок судьбы. Томми сразу мыслил широко и смертоносно, а мелкие раны и заболевания в расчёте даже не подразумевались.       Хорошо, что Чарли был куда более приземлённым.       Слаймсикл начал забинтовывать руку Томми. Он от каждого такого оборота дёргался, только сильнее вжимаясь в Чарли. Очень чувствительный мальчик, как бы Слаймсикл аккуратно себя не вёл. Поэтому Чарли старался проделать всё как можно быстрее, только бы не затягивать момент боли. Первые несколько слоёв бинтов уже пропитались вязкой жижей из крови, гноя, зелёнки и перекиси. Оставалось надеяться, что рано или поздно это прекратится.       Было проблематично оказывать первую помощь тому, кто даже под обезболивающими выл от боли.       Завязав бинт, Слаймсикл сам с облегчением выдохнул. Наконец-то можно было прекратить причинять Томми боль, которую он абсолютно не заслуживал. Чарли, конечно, не осмеливался относиться к Саймонсу, как в хрустальной вазе, ведь за такое можно было и получить по лицу, и потому старался держаться в рамках разумного. Просто заботился и оберегал, как умел.       — Так, давай вернёмся ко сну, — улыбнулся Слаймсикл и погладил Томми по голове, чтобы окончательно успокоить неприятные ощущения.       Саймонс медленно несколько раз кивнул, чуть ли не укладываясь в руки Чарли. Тот бережно прижал его к себе, будто бы они готовились уснуть прямо здесь, на больничной койке. В целом, это было хорошей альтернативой их сколоченной собственными руками кровати.       Томми же вообще выглядел и вёл себя так, словно был готов уснуть и на полу.       Он поднял слегка затуманенные глаза на Чарли, словно изучал его. Пытался запомнить, пока была возможность пребывать в здравом рассудке и трезвой головой. Относительно трезвой — обезболивающие заставляли её немного идти кругом. Неимоверно сильно хотелось спать.       А затем проснуться в руках Чарли.       Их совместной съёмной квартире, где они жили вдвоём, как крохотная молодая семья. Собраться, побурчать, но всё равно пойти в родительский дом, ведь мама пригласила, а расстраивать её — смертный грех. Вечером зайти в любимую кофейню и глупо пофлиртовать с милой бариста, которая на Томми даже не взглянет, зато вот Слаймсикл будет припоминать ему это всю оставшуюся жизнь. До тех самый пор, пока они не состарятся вместе и не переедут в уютный загородный домик с парой сотен кошек. О лучшем ведь и мечтать нельзя было.       Но у Саймонса теперь была эта царапина на руке.       А у какого-то зомби — его кровь на когтях.       Томми поджал губы и прильнул к рукам Слаймсикла так сильно, как мог в его состоянии. Кажется, у них оставались последние мирные деньки вдвоём. В здравии, согласии и под контролем.       И Саймонс будет очень стараться не сойти с ума.