****
— Блять, обязательно было это делать, Ви? — Джеки склоняется над неподвижным телом и качает головой. — Блять, ну вызови ему травму, пусть ещё постреляет. Он провожает взглядом выгнутую кромку неспеша растекающейся лужи, пытается отдышаться — спорт никогда не был его сильной стороной, а пробежки по утрам он забросил ещё в Атланте. В прошлой — красивой, новой и светлой, — жизни. Не случившейся с ним. Лёгкие горят, ноги становятся ватными, дрожат в коленях, во рту оседает металлический привкус. Ви вытирает рукой потный лоб и приваливается к мусорному контейнеру спиной, сползая вниз — Джеки, глядя на него, усмехается, молчит несколько секунд и качает головой со знакомой, открытой улыбкой. Её не слишком омрачает даже валяющийся рядом труп. — Уверен, amigo, этот cabrón сделал бы для нас то же самое, — подмигивает он. — Давай быстрее смотри его и дельтуем отсюда, пока остальные не подтянулись. Если снова придётся бежать — я лучше умру. Ви усмехается в ответ и прикрывает глаза, продолжая судорожно втягивать воздух — но внутри, всё-таки, становится спокойнее...****
…и спокойнее с каждым новым стаканом. — Повтори, — негромко говорит он, с трудом поднимая веки и глядя на Клэр. Она начинает приятно расплываться перед глазами — сфокусироваться на чём-то конкретном становится тяжело и Ви просто воспринимает её стремительно теплеющим пятном. Струны внутри расслабляются, словно кто-то раскручивает колки, сбрасывая скопившееся, тугое и натянутое, напряжение. Мимолётное, сладкое ощущение, за которым он теперь гонится каждый день и упускает в самый последний момент — едва ему кажется, что дотянуться всё же вышло. — По-моему, тебе уже хватит, Ви, — тяжёлый, глубокий, заботливый голос Клэр едва различим из-за грохота музыки, и всё равно повисает в звенящей пустотой тишине. Ви вздрагивает, словно вдохнул воды вместо воздуха — на поверхность выныривает с трудом. Маячащая перед лицом недосягаемая лёгкость ускользает. Снова. — Повтори, блять, — цедит он сквозь зубы. Клэр сжимает губы и скрещивает руки на груди, всем видом демонстрируя, что о нём думает. Стакан не делается ни наполовину полным, ни наполовину пустым, хотя Ви упорно гипнотизирует его стеклянные стенки — кажется, даже находит в них осколки себя, обречённо глядящие из глубины порезанных равнодушными гранями поверхностей. — Я… Клэр. Блять… Повтори, — говорит он уже чуть тише, больше не встречаясь с ней глазами. Вряд ли его слышно за стеной шума, льющегося на посетителей из дрожащих колонок, но барменша всё-таки ставит перед ним новый стакан. Они больше не разговаривают — вместо Джеки на соседнем стуле лежит кожаная куртка, которую Ви бросает рядом, чтобы никто не занимал это место.****
Его губы скользят по бледной шее вместе с ладонью и путаются в мехе воротника, нос зарывается в пахнущие стылой, стерильной хирургической сталью и зеркалами волосы — чужая прохлада соскальзывает по разгорячённому телу, заставляет кожу покрываться крупными мурашками. Ви придерживает её упругое бедро, впивается в него пальцами, двигается порывисто и быстро, в такт собственному дыханию, всем весом вжимает Эвелин в мягкий диван. Он проникает в неё глубоко и резко, с корнем выдирая всё, до чего получается дотянуться, выпивает до последней капли, выгрызает — отстранить пересохшие губы выйдет только от пустой, выжатой оболочки. Пальцы удавкой стискивают бледную шею, сжимаются всё сильнее — негромкие стоны становятся хриплыми и клокочущими, словно им приходится пробираться наружу, выцарапываясь из горла. Забирающийся в глаза едкий пот обжигает виски, щиплет кожу, оставляет на щеках покалывающие солёные дорожки. Долго удерживать взятый им темп не удаётся, и Ви заканчивает с глухим стоном, наваливается на Эвелин, пытаясь отдышаться — мысли в голове превращаются в хаос настолько сплошной и беспорядочный, что у него не сразу выходит вспомнить, что именно они тут делают и почему он её ебёт. Эвелин проводит по его лицу подушечкой пальца, погружает её в рот, посасывает, глядя ему в глаза. Ви снова чувствует волнующее напряжение в области паха, но юность — охуенное время, когда он мог ебаться без перерывов, кончается слишком давно, — даже жаль, если учесть, что повторения, кажется, не предвидится. — Не забудешь, о чём я говорила? — её прохладные губы касаются уха, зубы слегка прикусывают мочку. Он медленно кивает, прикрывая веки и сползая с тесного дивана на пол — круглый стол, стоящий в кабинке, приходится отодвинуть рукой. Эвелин переворачивается на живот, провожая Ви мягким касанием, пристально наблюдает за ним, задумчиво царапает ногтем его мокрую шею, похожая на опасное, хищное животное. — Дай… — голос вырывается острыми, хрипящими толчками, и Ви откашливается, — дай сигарету. Эвелин кивает, тянется к небольшой сумочке, осыпаясь осколками льдистых лилий и запахом промёрзшего бетона. Её протянутая над Ви рука кажется неестественно хрупкой и длинной, но взгляд цепляется не за неё, а за аккуратную, чуть покрасневшую от его укусов, обнажённую грудь.****
Он проводит пальцем по длинной, магнитной застёжке из золочёного металла — находит сумку в «Облаках». Она ждёт хозяйку так, словно ничего не случилось, будто та вышла на минуту и сейчас вернётся обратно. Ви рассматривает содержимое несколько раз, но сейчас не может вспомнить уже ничего, что там лежит — наверное, какая-то косметика, зажигалка, сигареты и прочая хуйня. Джуди, открывающая перед ним дверь, смотрит слегка удивлённо. — Ви? — её голос, такой сосредоточенный, надтреснутый и непривычный, словно она выдавливает слова, выдаёт замешательство. И боль. Много, много боли. Ви чувствует её даже через навалившийся сверху тяжёлый туман. Он медленно кивает, пытаясь собраться в кучу: в кучу, которая имела все шансы остаться на остывающем после длинного дня асфальте, изрисованной Мусорщиками, Мальстрёмом или Животными стене, на невовремя подвернувшейся чужой машине — Ви добирается сюда, едва вписываясь в повороты и едва не вписываясь в остальных, лишних участников дорожного движения. — Мог бы предупредить, — она хмыкает, отходя в сторону и давая ему пройти внутрь. Он смотрит на неё, но Джуди только медленно, будто через силу, качает головой — значит, всё так же. Ви протягивает ей сумочку. Та остаётся валяться у него в квартире и он случайно находит её на диване, натыкается на синеющее в углу, рядом со спинкой, пятно — до сих пор были заботы поважнее, чем разбирать вещи. Есть и сейчас, но… — Это… — Джуди сглатывает, — это её. — Думал… может пригодится. Он понимает, как нелепо звучит и как неуместно выглядит застывшим с протянутой к ней рукой в чужой квартире. И Джуди, кажется, тоже понимает — но он не находит сил, чтобы вернуться в свою, снова остаться одному: стены медленно смыкаются, лезут в глаза, хоронят. Найт-Сити пожирает Ви медленно, как пожирает всё, до чего могут дотянуться блядские каменные щупальца. Как сожрал его мать, а потом и отца. Как сожрал Джеки. Как сожрал ебучего Сильверхенда. Как сейчас обгладывает его и Эву. Как потом переварит Джуди. — Спасибо, Ви, — негромко выговаривает она. — Проходи в кухню, там пицца…****
Захлёбывающийся крик Ти-баг вновь и вновь расцветает в ушах красным пятном — таким же тёплым и липким, как на рубашке бледного, матерящегося на испанском Джеки. Уэллс перехватывает его взгляд и выдавливает вымученную улыбку, пока у Ви бешено колотится подстёгнутое искусственным адреналином сердце. — Todo esta… bien… Ви, ещё успеем меня подлатать… перед тем… как взорвём… «Посмертие»… — знакомая усмешка выходит чужой и блеклой. Ви думает, что его ответная вряд ли оказывается лучше — нервная, кривая, подрагивающая. Она присыхает к губам, когда взгляд Джеки останавливается навсегда, мнётся, когда снова и снова повторяется искажённый вопль Ти-баг, вспыхивает, осыпаясь пеплом, когда собственную голову пробивает тяжёлая пуля.****
— Проснись, блять! — кто-то трясёт его за плечо, а потом щёку обжигает чем-то горячим и узким. — Ви! Он замирает, перестаёт кричать, чувствует саднящую боль в горле, продолжая судорожно сжимать пальцами пистолет и пытаясь понять, где находится — шумно выдыхает, когда видит перед собой взволнованное лицо Джуди. Синий осьминог за её спиной продолжает безмятежно плыть по стене комнаты вместе со стайкой разноцветных медуз, и Ви с облегчением откидывается на подушку. — Прости… Я немного задремал. Она садится рядом и молча кивает, сжимая его руку. «Прости, я немного задремал…» — эхом повторяет Джонни. — Расплачься ещё, ёбаная неженка. — Я заметила, — Джуди слегка улыбается. Ви не отвечает.