Наваждение

      Итер появился за спиной Вестника совершенно неожиданно. Чудовище не успело среагировать на стремительный выпад, успев лишь повернуться и призвать клинки. Тонкое тёмное лезвие Осквернённого желания пропороло плащ и оставило на спине длинный, извергающий чёрную кровь, глубокий порез.       Орден был слишком самоуверен: парочка магов и один-единственный Чтец-Пурпурная молния, хранившие проход сюда — не противники совершенному бойцу-путешественнику.       Дайнслейф корил себя за невнимательность, из-за которой он и оказался в несколько… неудобном положении, но, похоже, его отсутствие вовремя засёк Итер и рванул на помощь.       Иначе, судя по очень злому виду Вестника — Хранителю бы нанесли увечья, несовместимые с жизнью. В иной раз этого бы можно было и избежать, но не тогда, когда он полностью обездвижен цепями Бездны.       Потому мужчине только и оставалось, что следить за боем краем глаза и немного — совсем капельку! — восхищаться умелыми движениями Итера.       Подсечка, уворот, укол мечом в спину, снова уворот, поворот вбок, наклон и снова рассекающий удар. Молния, разбившая покрывшийся бутонами щит из Гидро-элемента за один миг. У Вестника не было и шанса против рассерженного путешественника.       В конце концов, обескровленное тело растянулось у входа в небольшую пещеру. Итер выдохнул, утёр чёрные потёки чужой крови на лице и обернулся на свою конечную цель.       Целый, относительно невредимый Дайн молча ждал, пока путешественник закончит всё необходимое. Не хватало ещё, чтобы их застали врасплох, пока Итер будет возиться с цепями. А поблагодарить можно и позднее…       Юноша осмотрел механизм со всех сторон, пытаясь рассчитать схему, но тщетно.       — Слушай, ну они же временные. Здесь нет сильного источника энергии, чтобы их хватило надолго, — Итер потёр подбородок в раздумьях. — Всего пара часов. Может, подождём, а?       — И предлагаешь мне лежать, пока ты будешь отбиваться от Ордена, который сюда непременно явится ещё раз? — скептично поинтересовался Дайнслейф, на что получил ответ в виде пожатия плечами. — Ну нет, давай распутывай.       — Да ну что ж ты будешь делать, — простонал путешественник и, сев рядом с лежащим Хранителем ветви, принялся изучать путы на запястьях.       Близко. Безумно близко, так, что чувствовался запах свежевымытых волос и сладковатого мыла; вместе с естественным запахом тела после боя — невероятное сочетание. Жестоко, что его нельзя обнять и притянуть к себе поближе… да и ситуация не располагала к тесным контактам.       — Прекрати на меня так пялиться, — проворчал Итер, пытаясь подобрать стихийный элемент к путам. — Дырку прожжёшь.       — Не могу не, — усмехнулся Дайн. — У тебя забавное выражение лица, когда ты сосредоточен.       Путешественник чуть отдалился, сузил глаза и обиженно надулся.       — Знаешь, я ведь могу тебя тут так и оставить.       — Не оставишь, — его улыбка стала шире. — Слишком уж ты добросердечный.       Итер нахмурился. Затем его губы тронула настолько едкая и хитрая ухмылка, что Хранитель внезапно пожалел о своих словах.       — А вообще… у меня есть идея поинтереснее.       Ладонь путешественника поднялась от рук, пальцы прошлись по внутренней стороне плеча и остановились на груди.       — Не самое лучшее время и место для подобных игр, — протянул Дайнслейф.       — По мне так очень даже место, — ладони Итера легко сжали мышцы. Мужчина громко выдохнул — и без того падкий до прикосновений, а тут ещё и уйти от них не сможет при всём желании!       — Ты ведь отдаёшь себе отчёт в том, что ты потом за это дашь ответ? — тон понизился до вибрирующего баритона, и Итер закусил губу. Мальчишка обожал его голос: постоянно просил рассказать что угодно, почитать ему вслух… или озвучить желания во время соития. Желательно шёпотом, рядом с багровым от смущения и удовольствия ушком, которое не оставалось не укушенным.       — Моя задница постоянно в твоём полном распоряжении, и ты это знаешь, — он продолжил массировать грудь тягучими, медленными движениями, и даже сквозь ткань костюма чувствовались безумно разгорячённые руки. Дайнслейф судорожно выдохнул: обнаглевшего и пышущего жаром Итера хотелось прижать, пометить укусами, подмять под себя и без жалости поиметь. Ему, без сомнений, понравилось бы. Но Хранителю только и оставалось, что сжимать скованные ладони в кулаки, мечтать о большем и отдаться во власть ощущениям. Сдерживаться смысла не было: дыхание, биение сердца и лёгкий румянец выдавали его с головой.       — И тебя даже труп у входа не смущает? — всё же поинтересовался Дайн, когда ладони, уже без перчаток, перешли на мышцы пресса. Итер приостановился и оглянулся на поверженного Вестника.       — Не-а. А что должно меня в нём смущать? Не наблюдает и не комментирует — ну и пусть лежит.       — А как же этичность?       — Очень смешно, Дайн, — Итер хмыкнул в ответ на ироничный тон. — Этика и Бездна — вещи несовместимые.       — Ну раз так…       Путешественник с видимым наслаждением ощупывал тело мужчины, чуть ёрзая на месте. Казалось, что прикосновения и тактильный контакт возбуждали его не меньше, а то и больше, чем обычные прелюдии. И Дайн не мог сказать, что именно настолько взвинчивало Итера: то ли полный и невозбранный доступ к желанному телу — а Дайнслейф не любил долгих прикосновений, в том числе и из-за того, что совершенно отвык от них за сотни лет одиночества и потому стал слишком восприимчив, — то ли из-за самого факта контакта… ну, или ему было жизненно необходимо снять стресс после боя, а с Хранителем нет нужды ни церемониться, ни ходить вокруг да около с намёками и метафорами.       Его мальчик нашёл отдушину, забытье ото всех насущных проблем в сексе, и Дайн не видел ни единой причины лишать его удовольствия.       Тем более, что он и сам далеко не против Итера как партнёра… пусть и полноценно переспали они всего дважды.       Горячие руки исследовали талию и бока, деликатно, совершенно не оставляя синяков. Итер, хотя и любил жёсткость с собой, совершенно не любил быть жёстким с другими, даря лишь нежность и тягучее наслаждение.       Пальцы чуть приподняли край костюма, в хитросплетении ткани и швов пытаясь найти застёжки.       — Ослабь корсет на пояснице, и будет проще; за передней частью жилета есть запонка, а на затылке — крючки от металлических протекторов, — едва сдерживая смешки, посоветовал Дайнслейф, видя страдания и недоумение путешественника, кто с минуту пытался разобраться сам и уже был готов сдаться.       — Да что так сложно-то, — недовольно прокомментировал Итер, но с подсказкой дело пошло и правда быстрее.       — Это вообще-то официальная гвардейская форма для моего ранга, ей положено быть таковой.       — Сумеречному Мечу — «сумеречную» одежду, ага, — плащ был сброшен на пол, а жилет распахнут достаточно широко, чтобы не мешать обзору на обнажённый торс.       Хранитель никогда не жаловался на своё состояние, даже несмотря на то, что часть тела теперь была осквернена проклятием. Возможно, он слегка скинул вес и подрастерял былую мышечную массу, судя по видимым под кожей рёбрам, но это с лихвой компенсировала возросшая физическая сила из-за всё того же проклятия. Но даже так — под жадным взглядом Итера стало слегка неуютно. Что, ему настолько понравилось?..       — Напомни, что мы там говорили про «не пялиться»? — Дайнслейф чуть повёл правым плечом.       — А-а-ага, — путешественник чуть встрепенулся, словно очнувшись, и потёр подбородок в раздумьях. — Так, мне нужно поудобнее сесть.       И только мужчина хотел поинтересоваться, куда именно, как его абсолютно нагло и по-хозяйски оседлали, нависнув сверху и притираясь пахом об пах.       — Ты точно издеваешься.       — А что такого? — невинно улыбнулся Итер. — Рядом, к твоему сведению, всё ещё никого нет, а у меня, вообще-то, образовалась насущная проблема, требующая немедленного решения. Как и у тебя, кстати, — он чуть поёрзал верхом на Хранителе, нарочно задевая ту самую «проблему».       — Её бы могло и не быть, не приди одному путешественнику в голову несуразная идея заняться любовью прямо на локальной базе Ордена, — проворчал он в ответ, прикусывая щеку изнутри.       — Ты мог бы просто отказаться, но предпочёл промолчать и терпеть, — игриво отметил Итер, щекоча кончиками пальцев выпирающие косточки ключиц.       — Ах, вот как, — протянул Дайн. Его кожа покрылась мурашками от лёгких, дразнящих касаний. Этот невозможный мальчишка знал каждое слабое место, каждую чувствительную точку, и безраздельно этим пользовался. — Ну тогда не обижайся, когда я тебя беспощадно вылюблю прямо на этом ложе после того, как освобожусь.       — О-очень этого жду, — Итер подвинулся ближе и склонился прямо перед лицом Хранителя. Губы почти нашли его, но в самый последний момент, когда мужчина в нетерпении подался вперёд — путешественник приподнялся, усмехаясь. Затем нежно прикусил кончик носа — и это вместо поцелуя!       — Наглец.       — Ещё какой, — хихикнул Итер.       — А я ведь злопамятный.       — Я в курсе, — ладони снова накрыли грудь, задевая соски и вырывая из Дайнслейфа рваный выдох. Чуть массируя мышцы, начали опускаться ниже. Оторвались от кожи; и по линии от пупка до кромки штанов прошлась лишь подушечка указательного пальца. Хранитель едва ли не выгнулся дугой, натянув руками путы.       — Jävlar… — единственное, что хрипло вырвалось из-за стиснутых зубов.       — А? — Итер аж голову поднял, отвлёкшись от своего увлекательного занятия по доведению его до пика.       — Это значит «не отвлекайся и продолжай», — уголками губ улыбнулся Дайнслейф.       — Я запомню, — закивал головой юноша и, наконец, полностью откинул всю мешающую одежду, подсаживаясь ближе к груди.       — Что ты задумал?       — Узнаешь, — загадочно протянул Итер и принялся расстёгивать ремень на собственной одежде. Дайн молча наблюдал за происходящим, каким-то задним умом понимая, что простыми оральными ласками дело не ограничится. Путешественник не так прост, и его идеи изобиловали креативностью и нестандартностью… даже тогда, когда и не надо было — просто потому что юноше было скучно. А вот так играть с партнёром — его самое любимое. Очередное «проклятие» на голову Дайнслейфа, пусть и безумно приятное.       — Очень интересно, — мокрый и до безобразия твёрдый член тёрся о его унизанное чёрными венами солнечное сплетение, и каждый мах бёдрами сопровождался стонами облегчения от Итера. С каждым движением недовольство Хранителя и раздражение от обездвиженности растворялись в сладкой во всех смыслах дымке удовольствия. На удивление хорошо, настолько, что его дыхание стало тяжёлым, прерывистым, и вместе с тем хотелось двигаться в темпе с Итером.       — О-о-ох… ты в курсе, что кожа на проклятии буквально бархатная? — юноша же еле сдерживался, чтобы не стенать в голос: даже глаза прикрывал от переизбытка ощущений. — Это… непередаваемо. Словно… оно одновременно горячее, мягкое и настолько приятное на ощупь, что аж коленки дрожат.       — Так вот зачем ты меня тискал полчаса. Не мог сразу сказать? — Дайн чуть поёжился — ложе неприятно холодило спину, даже несмотря на разгорячённого путешественника на нём и на собственное возбуждение. — И… это самый неожиданный комплимент, который я получал за всю свою жизнь. Никогда бы не подумал, что кому-то понравится эта чёрная дрянь…       — Я, конечно, понимаю, что оно предполагает вырастание на тебе шерсти или доспехов, — на груди уже было мокро, Итер без зазрения совести измазывал его в предъэякуляте, — но прямо сейчас это обалдеть, как приятно.       Он наклонился вперёд, руками чуть сжимая грудь Хранителя так, чтобы пульсирующий член проходил ровно по желобку солнечного сплетения между мышцами, заодно массируя их уже в полную силу: мальчишка был близок к оргазму и совершенно потерял чувство аккуратности, уступив его вожделению. Он тяжело дышал, уставая от резвых движений бёдрами; немного отдыхал, внимательно прислушиваясь к чужому дыханию и биению сердца под собой.       — Так… забавно. У нас словно пульс синхронизировался, — Итер снова сел поудобнее, соскальзывая с мокрой от пота груди, заодно притираясь членом уже по всему торсу.       — Не удивлюсь, — сипло отозвался дёргавшийся от каждого движения Дайн. Он на грани, и это — почти без прикосновений к его телу ниже пояса… — Твоя природа словно позволяет тебе резонировать не только с элементами, но и с людьми.       — И это невероятно полезно, — сладко улыбнулся путешественник и запрокинул голову, замедляясь, но увеличивая амплитуду трения. Он закусил губу, склонился над мужчиной ровно грудным накопителем энергии, что тоже беспрестанно сиял, не мерцая… и, спустя три резких вздоха, с протяжным высоким стоном излился на грудь, шею и даже чуть на лицо Хранителя.       Капли стекали по подбородку, и Дайн чуть облизнул губу — пресно-солёно. Итер пытался отдышаться, руками упираясь в край ложа.       — Как… хорошо, — мечтательно протянул он и спустился к Хранителю, лицом к лицу. — Ой… Я запачкал тебе костюм.       Руки тщетно пытались оттереть белёсые пятна на синем вороте плаща.       — Поверь, с ним случались вещи и похуже, чем твоё семя, — усмехнулся Дайнслейф.       — Ну не пойдёшь же ты в грязном на выход.       — Отстираю.       — Хозяйственный! — умилился путешественник. — Но вообще я к тому веду, что мы ещё не закончили…       — Неужели про несчастного меня всё-таки вспомнили, — картинно вздохнул мужчина, в ответ получив хихиканье.       — Я постараюсь сделать так, чтобы тебе не было лишней работы.       — Подожди… В смысле?       Итер слез с Хранителя, поворачиваясь боком к нему… и лицом чуть ниже. Пальцы аккуратно расстёгивали штаны, стягивая их. Затем огладили мокрую ткань исподнего, залезая уже под неё.       — Ну, много времени это не займёт, — язык прихватил капли смазки, растягивая их в воздухе. Дайнслейф зашипел и сразу же прикусил губу — это было неожиданно.       Рот почти сразу же накрыл покрасневшую мокрую головку, а ладонь обхватила ствол, двигаясь по нему вверх-вниз. Итер не разменивался на полумеры — и сам видел, что с играми стоило закончить… на сегодня. С абсолютно пошлыми хлюпающими звуками он обсасывал член, порой почти полностью насаживаясь головой, так, чтобы уткнуться носом в редкие светлые волоски и в линии проклятия на лобке. Единственное, что оставалось — запрокинуть голову и ждать скорой разрядки. Дайнслейф зажмурился, чувствуя, как сжавшаяся где-то внизу живота пружина из напряжения и похоти вот-вот освободится.       Но Итера, похоже, это нисколько не смущало: лишь продолжал работать губами и языком, да массировал большими пальцами основание органа. И секунды спустя он остановился, едва почувствовав, как конечная цель была достигнута — вязкая, чуть горьковатая сперма заполняла его рот, толчками, с тяжело пульсирующего члена.       Ни капли не пропустил — всё оказалось проглочено, медленными, смакующими глотками, глаза в глаза друг с другом. Но от вида путешественника, который с причмокиванием облизывал пальцы от смазки, Дайнслейф всё же отвернулся. Слишком волнительно и возбуждающе, а второй раунд лучше отложить до лучшего времени.       — Я всё равно удивляюсь, почему ты такой тихий… — подал голос Итер, закончив с приведением себя в порядок. Хранитель наблюдал за ним, ожидая. — Понравилось же. Ну признай.       — Надо же как-то уравновешивать крикливого тебя.       — Эй! — попытался было возмутиться юноша, но оказался стремительно пойман за подбородок. — …ой-ёй. Путы развязались.       — Жаль, конечно, что не раньше, — криво ухмыльнулся Дайнслейф, поднимаясь и нависнув над Итером. — Но оно и хорошо. Нам пора.       И, сразу же отпустив нежное личико, принялся застёгивать и вправду мокрый жилет.       Конечно, уходить им необходимо было сразу — и без того потратили, пусть и приятно, слишком много времени, — однако мужчина не смог отказать себе в удовольствии разок шлёпнуть по заднице повернувшегося к нему спиной путешественника, а затем насладиться возмущёнными вскриками.       — Надеюсь, за нами всё же не наблюдали… — всё ещё недовольно протянул Итер. — …иначе я со стыда сгорю перед Люмин.       Дайн не нашёлся, что на это ответить.       Пусть и разделял ту же самую надежду.